Виктория АНФИМОВА,
Марина МАТВЕЕВА
В марте нынешнего года известный российский поэт, прозаик, литературный критик, публицист, наставник творческой молодежи Кирилл Ковальджи (на фото) отметил свой 80-летний юбилей. Крымские писатели присоединяются к поздравлениям и желают юбиляру здоровья, новых творческих свершений и бесконечной радости бытия. Кирилл Владимирович любезно согласился ответить на наши вопросы.
— Как поэт вы известны уже давно. В юности наши родители читали ваши стихи в «Юности», и не только. А когда вообще все началось? Помните ли вы, в каком возрасте написали свое первое стихотворение и что было к этому толчком?
— Лет в семь я вдруг сочинил стихотворение про котёнка (по-румынски, я ведь родился в румынской Бессарабии и был отдан в румынскую школу). Взрослым понравилось, я даже читал его перед соучениками в день окончания первого класса. И мне тут же захотелось написать еще что-нибудь. Новых мыслей не оказалось, и я просто заменил котенка щенком. И до сих пор помню смущенное выражение лица родителей…
— Когда вы поняли, что хотите быть поэтом? Что значит для вас понятие «поэт»? Это профессия, к которой надо относиться со всей серьезностью, или развлечение, хобби для свободного времени?
— К концу десятого класса. К тому времени сочинил более трехсот стихотворений. Однако я считал себя не поэтом, а просто пишущим стихи. Сочинялось легко и свободно… Я чувствовал, что вообще литература — это что-то моё. Жизненные события переживались непосредственно и… литературно. Не профессия, а способ существования.
— Читая интервью с вами, а также ваши стихи, можно понять, что творчество доставляет Вам огромную радость. Как Вам удалось не потерять это чувство за столько лет? Если сейчас бывает, что молодые поэты лишаются его за 3-5 лет литературной жизни…
— Способ существования — этим всё сказано. Я — изначально существо литературное. Мне всегда казалось, что происходящее со мной имеет какое-то значение, что на меня кто-то смотрит. Это удерживало от дурных поступков и понуждало отчитываться на листе бумаги.
— А все-таки, что вам приятнее в поэзии: сам процесс создания стихотворения или конечный результат? Иногда, выйдя из состояния вдохновения, поэты смотрят на свое творение и удивляются: это я сочинил? У вас такое было? Если да, то не считаете ли вы, что в состоянии вдохновения стихотворения создает не автор, а Кто-то посредством его? Есть такой термин — «самостихосложение». То есть стихотворение само создает себя посредством автора. Близко ли Вам это понятие?
— Когда как. Но часто радует и сочинительство, и результат. Иногда удивляюсь: откуда что взялось? К чувству «диктует кто-то» отношусь осторожно, потому что уж больно часто оно посещает убежденных графоманов. …Ребенок «сам» делается во чреве матери. А поэт — еще и создатель, лепит свой мир и населяет его, как мини-бог…
— В настоящее время в коллективном сознании поэтов идет процесс десакрализации творчества. Модно считать, что никто ничего тебе не диктует, и что в процессе творчества нет ничего «святого», а это просто нечто, подобное алькогольно-наркотическому или любовному опьянению, результат действия гормонов. Что Вы думаете по этому поводу?
— Десакрализация? Совсем не ново. Перечитайте «Как делать стихи» Маяковского. Апология утилитарного ремесла, написанная гениально одарённым юношей. Но действительно: процесс творчества — и высокая тайна, и грубая работа. Даже икона не создается из молитв…
К.Ковальджи, А.Аркатова, Р.Казакова,
В.Лебедева, Н.Полякова»
— Что вы считаете наиболее значительным из созданного вами? Поэзия, проза, критика? Какое у вас самое любимое, родное (наболевшее, выстраданное) ваше произведение?
— Выпустил немало книжек, люблю три: «Избранное» (2007), роман «Свеча на сквозняке» (1996) и «Обратный отсчёт» (эссе, стихи, переводы. 2003)
— Были ли какие-то встречи в вашей жизни, которые серьезно повлияли на ваше творчество, выбор литературного пути, дали толчок к внутреннему развитию?
— Скорей всего, не я выбрал, а литература меня выбрала… А толчок был простой: влюбленность в соученицу, которая тоже писала стихи! Она со временем перестала, а я не мог остановиться…
— ХХ век был бурным не только в историческом, но и в литературном смысле. Насколько мы знаем из вашей биографии, вы в этом бурном море были не только на плаву, но даже во многих случаях и у руля. Какие события прошлого века вы считаете наиболее значимыми для литературного процесса? Как они повлияли на вас, что вы чувствовали тогда?
— Я всегда старался не зависеть от литературного заработка, потому служил: работал журналистом, редактором, консультантом, преподавателем, даже начальником… И сохранял независимость поэтического «я». Самыми значимыми для меня (для творчества) всегда были два чувства: любовь к женщине и жгучий интерес к современной истории… Я же до 14-и лет четырежды менял страну, язык, фронт дважды проходил «через меня»…
— Закономерный вопрос: кого из авторов ХХ века вы считаете наиболее знаковыми (в поэзии и прозе)?
— Ничего оригинального не скажу. Блок и Гумилев, Ахматова и Цветаева, Мандельштам и Пастернак, Маяковский и Есенин и т. д. Вплоть до Бродского. Из нерусских: Тудор Аргези, Никита Стэнеску, Рильке, Лорка… А в прозе: Чехов, Бабель, Булгаков и т.д. Вплоть до позднего Катаева. Из нерусских: Томас Манн, Маркес, Борхес, Гессе…
— Лучшее — в вашем понимании — произведение литературы ХХ века? Хотелось бы получить два варианта ответа: а) объективный взгляд — действительно лучшее произведение; б) «лучшее для меня» — ваше любимое произведение. Если не секрет, почему оно стало таковым?
— Очень трудно выделить что-то одно… Лучшей горы не бывает. Отвечу косвенно, нелитературно: для меня наибольшим потрясением был Феллини «8 с ½». Гениальный симбиоз реальности, сновидений, воспоминаний, иллюзий…
— Парадоксально задавать вам вопрос, есть ли будущее у поэзии в наше время. Если бы его не было, вы бы не отдавали столько времени литературным студиям, обучению и продвижению творческой молодежи. Поэтому вопрос поставим так: как вы считаете, как должна развиваться и завоевывать значимость в обществе поэзия: ее «спасет» появления нового гения, Пушкина XXI века, которого весь мир признает безоговорочно — и тем признает поэзию на широком уровне, — или же она должна распространять свое влияние на умы за счет увеличения количества хороших поэтов в общей человеческой массе? Или же ей достойнее оставаться камерным искусством для избранных?
— Будут два уровня. Для избранных (типа Мандельштам и Рильке) и для «народа» (типа Есенина и Высоцкого). Не верю, что новый гений-поэт потрясет мир. Поэзия потрясает не мир, а человека. Кстати, никто никого не признает безоговорочно. Бедному Пушкину сколько доставалось от Писарева, Сологуба, сегодня — от Кедрова… Поэзия — как магнит: из мусора вытягивает то, что может притягиваться.
— О вас пишут, что «многие поэтические биографии начинались с него». Когда вы начали заниматься поддержкой и продвижением талантливой молодежи, и что вас к этому подтолкнуло?
— В 24 года я, выпускник Литинститута, приехал в Кишинёв и сразу при газете «Молодёжь Молдавии» затеял литобъединение. Я стал «просвещать» туземцев. Мне это понравилось (и им). С тех пор при каждом удобном случае я возобновлял подобную деятельность. Чувствовал, что я востребован, что могу чем-то поделиться с младшими… Но не лидировал и был доволен, когда меня обгоняли. В конце концов, поэзия — не ипподром. Моё от меня не уйдёт, не убудет, своё я всё равно скажу…
— Кого из своих учеников-студийцев вы считаете своей наибольшей педагогической удачей? А есть такие, кто пришли к вам уже сложившимися поэтами, которым вы только помогли в популяризации?
— Талант нуждается не в учителе, а в питательной среде. Этому я и старался способствовать. Из этой среды вышли Иван Жданов, Нина Искренко, Алексей Парщиков, Александр Еременко, Евгений Бунимович, Юрий Арабов и многие другие. Думаю, они пришли ко мне уже сложившимися или почти сложившимися поэтами (перенасыщенный раствор, который нуждается лишь в толчке для кристаллизации!). Я, как мог, прибавлял им уверенности, потом пробивал в печать (работал в журнале «Юность»).
— Какова, на ваш взгляд, степень значимости обучения, наставничества в становлении поэта? Как вы думаете, можно ли из абсолютного нуля вырастить кого-то более-менее интересного? Или все же что-то должно быть изначально?
— Роль наставничества невелика. Талант нуждается в оплодотворении, а это процесс не вполне рациональный. С нулем ни к чему возиться. А составлять стишки может научиться каждый — как играть на гитаре…
— Всем известно, что вы были одним из основателей Форума молодых писателей России в Липках. Как вы считаете, какова роль этого Форума в русскоязычном литературном процессе?
— Нет, основатель — Сергей Александрович Филатов. Я был только одним из первых руководителей мастер-класса… Форум и есть питательная среда. Десятки встреч, пересечений, столкновений, влияний. Очень полезно!
— В огромной России множество городов, а в каждом из них — толпы молодых поэтов. Как вы считаете, литературный процесс России — это все они? Или же значимость имеет лишь происходящее в культурных столицах? На одном из мастер-классов Форума обсуждаемому автору было сказано: «Если вы у себя дома звезда, это еще не значит, что Москва вас признает». Провинциальная литература — литература ли это вообще? По какому пути она должна идти: независимости от столичных мнений, существованию сама по себе, «варению в своем котле», — или же единственной целью ее бытия и развития должно быть стремление к тому, чтобы «Москва признала»?
— Большинство талантов рождается не в Москве! Но в провинциальных тусовках немало опасностей, сами знаете. Московское иерархическое признание условно. Оно временное, текучее. Вдруг в России становится слышен Чичибабин из Харькова, Блаженный из Минска, Кобенков из Иркутска, Рыжий из Екатеринбурга, я уже не говорю о Ближнем и Дальнем Зарубежье… Литературная ситуация непредсказуема. Ясно только одно: личность должна упорно реализовываться по собственным законам, а не по велению столичной моды. Даже трагической ценой.
— Как вы считаете, каковы перспективы развития русскоязычной литературы в странах СНГ, в частности, в Украине? Есть мнение, что русская литература Украины (как и других постсоветских государств) обречена, если она не будет ориентирована на российского издателя и читателя. Украине она не нужна, а России своих писателей девать некуда. Тупик?
— Украина (Киев, Одесса, Крым) всегда была одним из центров русской литературы (вслед за Москвой и Петербургом). И не оскудеет… Читательский кризис налицо. На Украине тоже душновато, положение драматическое. Но разве дело только в немедленном отклике? Кроме времени, есть еще Вечность. Ахматова писала «Реквием» не для премии…
Я думаю, что русская поэзия на Украине ощутимо плодотворна. Другое дело, что она плохо слышится в Москве. Но, во-первых, московские поэты сами плохо слышны, во-вторых, признание далеко не всегда приходит вовремя. Однако это не значит, что надо пассивно ждать. Будем стараться друг друга «пиарить». А то останется один Андрей Дементьев (общий тираж 500.000!)…
Русская литература едина. Реки с разных сторон должны дойти до моря — рано или поздно. Георгий Иванов, Ходасевич, Набоков, даже Бунин были как бы отрезаны от русской литературы. Ну, и что? Каждый должен делать свое дело. Рукописи не горят. Хотя у опоздания горький вкус…
— А теперь немного о личном. Есть ли, кроме поэзии и литературной работы, у вас какие-нибудь интересные хобби? Как вы отдыхаете? Известно, что вы много путешествуете. Каково было ваше самое сильное впечатление в поездках?
— Увлечений у меня больше, чем надо. Шахматы, фотография, нумизматика, филателия, философия, история, религия… Мой отдых — это переход от одного хобби к другому. Теперь ограничиваю себя (возраст!). Из всех путешествий — Африка и Париж.
— У такого трудолюбивого, продуктивного писателя, как вы, должно быть огромное количество пока еще нереализованных задумок. Могли бы вы поделиться или с читателями?
— Пощадите. Мне пошел 81-ый год. Что мне делать с моими задумками? Голова в порядке, но если бы тело подчинялось ей… Я все-таки малоизвестный писатель. Мечтаю еще найти читателей.
— И традиционно: ваши пожелания читателям, молодым авторам и всем тем, кому небезразлично ваше творчество.
— А молодым авторам вполне серьезно желаю главного: быть верным себе. Будьте неповторимыми. Талантов много — личностей мало…
[hr]
Досье «Крымского Эха»
Кирилл Владимирович Ковальджи родился 14 марта 1930 г. в бессарабском селе Ташлык (теперь Одесская область). Окончил в 1954 г. московский Литературный институт им. А. М. Горького. Работал журналистом в Кишиневе (Молдавия). Там же выпустил первый сборник стихотворений «Испытание» (1955 г.), был принят в члены Союза писателей (1956 г.), избран членом правления и председателем русской секции СП МССР.
Затем последовали поэтические сборники «Лирика» (1956), «Разговор с любимой» (1959), «Человек моего поколения» (1961), «Стихи» (1963), «Испытание любви» (1975). В 1959 году К. Ковальджи был направлен на работу в Москву консультантом при Правлении СП СССР. Работал ответственным редактором журнала «Произведения и мнения», зав. отделом в журналах «Литературное обозрение», «Юность», главным редактором издательства «Московский рабочий», в настоящее время — руководитель программы интернет-журнала «Пролог» для молодых писателей России (Фонд СЭИП).
Автор ряда сборников стихотворений, из недавних — «Книга лирики» (1993), «Невидимый порог» (1999), «Тебе. До востребования» (2002), «Зерна» (2005). Как прозаик Кирилл Ковальджи является автором ряда рассказов, повести «Пять точек на карте» (1965), романа «Лиманские истории» (1970) — его новое дополненное издание, вышедшее под названием «Свеча на сквозняке» (1996), выдвигалось на соискание Государственной премии России. В 2003 году вышел однотомник новых произведений прозы, стихотворений и переводов «Обратный отсчет».
Стихи и проза Кирилла Ковальджи переводились на ряд европейских языков, выходили отдельные издания в Болгарии, Румынии, Польше. Лауреат литературной премии Союза писателей Москвы «Венец» (2000). Награжден медалями СССР, Румынии и Молдавии. Около двух десятилетий руководил поэтической студией, читал лекции и вел творческие семинары в Литературном институте. Руководитель Литературного клуба при Фонде СЭИП. Переводчик поэзии и прозы румынских и молдавских писателей, критик, публицист. Секретарь Союза писателей Москвы, член русского Пен-центра.
