Крымское Эхо
Блоги Поле дискуссии

Картинка, дети, либер под арестом — и последствия, или О чем 23 января?

Картинка, дети, либер под арестом — и последствия, или О чем 23 января?

Каждое поколение теряет или проигрывает своих детей. В том смысле, что родители перестают понимать, что в голове у детей. С трудом, а, вернее, безуспешно с этим справляются и государственные образовательные и общественные институты. Потеряно влияние на молодые умы и контакт с ними.

Но не бывает же, чтобы совсем идей не было. Идеи, взгляды есть, формируются, их формируют. Вот и главный вопрос: кто и как формирует эти взгляды. Для работы с детьми очень важно, как формировать взгляды; важна форма и важен формат — они должны соответствовать новому времени. Здесь и обыгрывают. Здесь у нас почти перехватили контроль – с помощью новых технологий, в ярком и легком мире которых дети проводят много времени: теперь виртуальное пространство – неотъемлемая часть их жизни.

Такими мирами в свое время были для новых поколений книги и телевидение.

Сетевые некритичные умы воспитаны в категориях «интересно — неинтересно» и «верю – не верю». Проверять информацию, оценивать ее с разных точек зрения – этому не учат, это не нужно в мире избыточного контента.

Сейчас проиграна электронная война — то поле битвы, где технологиями и платформами владеем не мы, а наши недоброжелатели. Эти платформы – социальные сети; в стране вечной и эталонной демократии они показали всему миру, что они не чужды политике — и совсем не в том смысле, что они могут быть площадками для представления и отстаивания политических взглядов, а в том смысле, что они могут быть политическим оружием, цензором даже в интересах одной партии в одной стране.

Неугодного политического деятеля можно просто стереть, удалить из виртуального глобала и даже навсегда. Как сделали американские демократы с бывшим президентом США Дональдом Трампом. Постепенно общими усилиями модераторов сетей и доносчиков из лагеря демократов разберутся и со сторонниками бывшего президента, зачистив социальные сети от особо активных. Но это совсем другая история.

А наша история такова, что нужно понимать: пространство социальных сетей могут не только использовать против нас, но и зачистить несогласных с политической линией, навязываемой из-за границы. Нам нечего противопоставить этому виртуальному миру, кроме аналоговых методов. При этом и государство, и общество живет в мире социальных платформ.

Нам с этим электронным миром жить — но нам еще жить и в мире офлайн.

Мне сложно сказать, как быть с созданием отечественных социальных платформ и созданием отечественных дата-центров (это требует отдельного исследования и анализа). Ведь миром управляют не только те, кто владеет социальными сетями, но и те, кто владеет дата-центрами – материальной основой всех виртуальных платформ, что прекрасно продемонстрировала история падения социальной сети Parler, избранной сторонниками Трампа виртуальной коммуникационной и организационной площадкой, которую сначала удалили из мобильных приложений, а потом отключили от серверов.

Мы стали свидетелями политической педофилии, попыток использовать несовершеннолетних детей в политических целях. Политических целях нашего главного отечественного либера? Политических целях оппозиции? Политических целях наших закордонно-заокеанских «друзей»?

Эти цели совпадают, в этом часть ответа на вопрос «что делать?».

Виртуальные восторги и оппозиционность следует оставить в виртуальном мире. Столкновение с реальностью отрезвляет, наводит на размышление. Особенно это происходит с теми, кто иногда откладывает в сторону гаджет и начинает принимать решения, работать и общаться в реальном мире. А это значит – идти на компромиссы, брать на себя ответственность, столкнуться с тем, что в этом государстве есть законы, например, для производителей, фермеров, когда государство дотирует, субсидирует, кредитует.

Одним словом, реальный мир и реальные дела в реальной жизни доходчиво демонстрируют, что в России есть не только законы, регламентирующие публичную активность граждан.

Только дело в том, что противостоять виртуальному миру — весьма затратно по всем видам ресурсов; воевать же из виртуала, воздействуя на некритичные умы — дешевле и проще.

***

Массовые акции 23 января состоялись. Людей по всей России было много, но их число не стало рекордом массовости российских акций протеста.

Стоит сказать, что мы — свидетели продолжающегося протестного тренда в глобальном масштабе; он обусловлен целым рядом факторов: политика и демография, миграционная политика, экономическая ситуация, а также новым фактором – пандемией. Фактор COVID-19 стал не причиной, а катализатором накопления социальной энергии, он нагнетал и обострял социально-экономические проблемы.

После 23 января локдауны в Израиле и Нидерландах вызвали протесты и привели к столкновениям граждан с полицией, и это было реальное и жесткое противостояние – с использованием водометов и разгоном демонстрантов с применением различных специальных средств.

Как отметил политолог Дмитрий Фетисов, «система власти будет использовать разные возможности для нивелирования протеста, в том числе и давление на него. После успеха акций в регионах протест может пойти в рост, но многое зависит от того, какие действия будут предпринимать внутриполитический и силовой блоки Кремля».

 К этому стоит добавить: внутриполитические и силовые блоки на местах — в жестком взаимодействии. Ситуация требует общего и конкретного анализа по каждому региону. В каких регионах есть иммунитет к революциям и «оппозициям»? Например, в Крыму и Севастополе. Это единственные в стране регионы, где иммунитет появился в результате «болезни» бывшего для них государства.

В Крыму знают, как и почему делают «революции», видели, нюхали, трогали, обжигались в прямом и переносном смысле. Этот иммунитет вырабатывался годами, поэтому даже в украинский период на полуострове были так слабы и невлиятельны, карикатурны организации украинских националистов, а оппозиция сильна была только за счет того, что ряд политиков-бизнесменов увидел в этом выгоду — так и появились оппозиционные партии и медиа. А с приходом 2014 года эти самые оппозиционеры-бизнесмены сначала заявили «Крым наш», а потом из Крыма уехали.

Был бы интересный опыт и богатая информация к размышлению тем, кто боготворит великого либера, пожить в симуляторе России Навального, где либер бы был президентом, его соратница-юрист Любовь Соболь премьером, Илья Пономарев министром иностранных дел, кинокритик Антон Долин стал бы министром культуры, а какой-нибудь Альфред Кох — отвечать за экономику и реформы. Великая распродажа страны, предательство народа, и невероятное счастье и ощущение свободы в виде российского варианта безвиза.

А еще – несколько гражданских конфликтов в понятных уже сейчас регионах страны, а также там, где этого не ожидают. Вот тогда и наступит «дивный новый мир».

***

Возвращаюсь к вопросу «что делать?». Идти навстречу оппозиции, а по сути – так называемой оппозиции, потому что они не оппозиция, а оружие. И это тоже уже было в 2014 году, тогда в Киеве президент Виктор Янукович пошел навстречу протестующим, но заказчикам переворота это не было нужно: «революция достоинства» все равно должна была состояться и состоялась.

Не нужен цивилизованный протест и организованная оппозиция заказчикам переворота. Нужен хаос и агрессия.

Организованная оппозиция уязвима по причине своей организованности, а смысл организованности – стремление к власти. Это создает условия для политической борьбы в рамках закона. В рамки закона и надо всех затаскивать.

У протеста есть некая организация: резиденты ФБК в регионах, их сторонники и спонсоры, социальные сети. Это даже не структуры, а некие информационные центры. У движения протеста нет организации. А мы стали свидетелями именно движения протеста, которое гораздо шире секты оппозиционеров, потому что многие вышли за своё или против своих региональных проблем, а Навальный им глубоко по боку.

Так вот, организации пока нет. Это хорошо, и с этим надо работать. Любые сети, как мы уже выше определились, имеют «заземление» в реальном материальном мире. Сети требуют людей, технологий, обучения, офлайн-площадок, финансовых ресурсов и всяческую материальную базу. С этим и надо работать.

Задача, которая стоит сейчас перед оппозицией, – дестабилизация ситуации перед выборами в Госдуму. Делигитимация власти. Те, кто играет с оппозицией и стимулирует протестное движение из-за бугра, заинтересованы в одном – в смене власти в России.

***

Власти нужно вести диалог с обществом, а не с оппозицией. Да, между обществом и оппозицией есть разница, как бы ни старались нас убедить в другом социальные сети и ролики либера. Предлагаю анализ причин и последствий 23 января, а также некоторые рецепты от политолога, генерального директора Агентства политических и экономических коммуникаций (АПЭК) Дмитрия Орлова, который сформулировал 15 тезисов:

1. «Мы не знаем страны, в которой живем. Эта фраза Юрия Андропова хорошо характеризует то, что происходило в России 23 января 2021 года. Почему протест по поводу задержания Алексея Навального оказался таким масштабным, массовым и повсеместным — впервые за долгие годы?
Чтобы эффективно реагировать — надо понять настроения населения в целом и каждой из значимых протестных групп. Хорошо понять.

2. Нужна детальная «картина мотивов» протеста — глубинных мотивов. Не думаю, что в Москве, Новосибирске, Уфе, Краснодаре, Ижевске или Барнауле эти мотивы идентичны. В противном случае требования, лозунги и даже тактика протестующих в разных городах не отличались бы столь разительно.

3. Не думаю, что эти мотивы совпадают с произнесенными скороговоркой призывами Навального или просмотром известного фильма.
АПЭК проводило осенью традиционное исследование о протесте. Мы предположили, что протестная активность в 2021 году вырастет, но преобладать будет «трудовой» и в целом социально-экономический протест.
Я уверен: наша гипотеза верна и теперь. Но как именно и в какой степени недовольство собственным положением подтолкнуло людей к участию в акциях Навального

4. Протест сместился в регионы. Почему? Почему очевидные города-лидеры — именно Петербург, Екатеринбург, Владивосток, Новосибирск, Иркутск?
Почему протестующие вышли на улицы других, «благополучных», крупных городов (например, Казани и Краснодара), традиционно не отличающихся протестной активностью?
Почему — впервые за долгие годы — протест охватил и города с населением 100-500 тысяч человек?

5. Протест не был «подростковым». Несовершеннолетних на митингах, по данным известного исследования, было всего 4%. Очевидны три основные возрастные группы участников: 18-24 года (25%), 25-35 лет (37%) и 36-46 лет (15%).
Эти группы, кстати, хорошо заметны и при изучении многочисленных видеоматериалов. У каждой из них, уверен, — собственные мотивы.

6. Протест радикализировался. Нападения на полицейских — самый тревожный, но не единственный симптом этого. Протестующие пытаются отбивать задержанных, смелее определяют и корректируют на месте маршруты движения колонн и групп, прорывают полицейские оцепления. Это серьезная проблема.

7. Состав участников обновился — 42% протестующих пришли на митинги впервые. Реальные мотивы «неофитов» могут дать ответ на вопрос, почему протест оказался столь масштабным.
Необходимо выявить и реальные механизмы мобилизации на митинги, включая финансирование активистов и сетевых лидеров.
Не думаю, что призывы НАВАЛЬНОГО, действия его штабов и сетевая активность могли обеспечить такую глубину проникновения.

8. Алексей Навальный — лидер протеста, но не лидер национальной оппозиции. Масштаб и характер акций 23 января только подтвердили это.

9. Полиция действовала в целом адекватно. Однако и эксцессы были довольно заметными, что, впрочем, обусловлено прежде всего масштабами протеста: специально подготовленных сотрудников в небольших городах откровенно мало.

10. Удар по провокаторам. Нужно предельно жестко (в том числе и после акций) реагировать на действия тех протестующих, которые нападают на полицейских и причиняют ущерб здоровью и имуществу (в этом смысле особенно показателен эпизод с автомобилем с номером АМР на Цветном бульваре).
Понятно, что часть этих людей могут быть подготовленными боевиками, которых надо выявлять заранее.

11. Ответственность полиции. Необходимо привлечение к ответственности по закону сотрудников полиции, явно нарушающих закон и должностные инструкции.
Случай в Петербурге (омоновец немотивированно ударил ногой пожилую женщину) — наиболее показательный эпизод подобного рода. Проверка, насколько можно судить, уже начата.
При этом монополия полиции на насилие должна строго соблюдаться: «добровольцы» и «дружинники» разного рода — прямой путь к беззаконию и падению доверия к власти.

12. Скорректировать работу власти в социальных сетях. Об этом можно говорить очень долго, но ограничимся одним простым замечанием.

13. Скорректировать работу власти с молодежью. На мой взгляд, почти бессмысленно обсуждать создание и активизацию провластных молодежных организаций.
Важнее мотивы, побуждающие жителей крупных городов до 30 лет поддерживать акции Навального, и их «социализация».
Дело не только в наличии работы и уровне зарплаты, но и в сообществах и механизмах коммуникации, в которые они вовлечены.

14. Выстроить постоянный диалог власти с протестно настроенными группами. Решения могут быть различные, главное — не повторять ошибок, обусловленных «одноканальностью» коммуникации («работаем с теми, кто хочет с нами работать» — это комфортный для людей негибких, но принципиально неверный подход, особенно в условиях кризисной ситуации).Выстроить постоянный диалог власти с экспертным сообществом. В том числе — критически настроенным по отношению к ней.

15. Проводить думскую кампанию спокойно. Власть должна демонстрировать ясность намерений и верность собственному политическому планированию — при известной гибкости, конечно.

По данным последнего исследования ФОМ, электоральный рейтинг «Единой России» вырос с 28% до 32%, а готовность проголосовать за новые партии снизилась с 16% до 7%. Поэтому «консервативный» сценарий (45/45, «патриотический консенсус» в парламенте) вполне может быть реализован.

Понятно, что на власть будут теперь давить сильнее, но поддаваться давлению не стоит. Напротив: не отказываясь от диалога и даже стимулируя его, надо стоять на своем. И помнить о том, что «большой», национальный общественный запрос и уличный протест (а тем более кампании в телеграм-каналах и в целом в социальных сетях) — это две большие разницы».

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.8 / 5. Людей оценило: 5

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Святая ярость лимитрофов

Алексей НЕЖИВОЙ

Феникс по кличке Навальный

Как создать себе историю, не привлекая внимания санитаров

Оставить комментарий