НАВЯЗАННОЕ ЗАПАДОМ РОССИИ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
ПОТРЕБОВАЛО НОВОЙ ИДЕОЛОГИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
31 марта Президент России подписал Указ «Об утверждении Концепции внешней политики Российской Федерации». О новой концепции уже много написано, СМИ уже предоставили читателям краткие выжимки наиболее важных и новых идей в этой концепции. Предлагаем читателю анализ отдельных интересных моментов и идей и в этом внешнеполитическом документе.
«Концепция внешней политики Российской Федерации» – это, по моему мнению, в первую очередь, идеологический документ. Я не устаю повторять тем, кто стонет по отсутствию государственной идеологии: она в России есть, хоть и запрещена Конституцией. В принципе, конституционный запрет «государственной или обязательной» идеологии – это уже идеология. Для анализа же реального состояния дел нужно различать идеологии партийные и государственную.
В СССР партийная идеология стала государственной. Это имело одно негативное следствие: когда партия решила сделать себе харакири, государство оказалось, говоря строкой Лермонтова, «без руля и без ветрил».
Творцы Конституции РФ 1993 г., вводя формулировку «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной», имели в виду именно процесс превращения партийной идеологии в государственную. А мы до сих пор живем в этом словоблудии, в которое нас погрузила перестройка.
Государственная идеология — это не та, которая раскалывает общество, как это свойственной партийной. Слово «партия» у нас заимствовано из французского, где partie в XVIII в. означало «часть», «группа». Поэтому до Великой французской революции слово «партия» имело в целом негативное значение.
Партийная идеология создает образ врага внутри государства, государственная же в сфере внутренней политики должна создавать образ правильной жизни, для чего она формулирует ценности, на основе которой формируется такая жизнь.
Во внешней же политике, наоборот, партии пытаются найти, на что равняться в мире (или не быть похожими), а государство формирует образы врага и возможных союзников.
Приведенный выше анализ идеологии вы не найдете ни в учебниках, ни в энциклопедиях. Это дискуссионные соображения автора, но, как мне кажется, они помогают понять те изменения, которые нашли свое воплощение в новой Концепции внешней политики.
Итак, что же в ней изменилось? Сразу должен сказать, что статья не претендует на исчерпывающий анализ всей Концепции. Ее объем примерно в восемь раз больше, чем эта статья. Автор просто отмечает наиболее интересное для него в Концепции и делится своими впечатлениями и оценками с читателями.
***
Интересны различия в оценке состояния современного мира. Если в Концепции 2016 г. говорилось, что «современный мир переживает период глубоких перемен», то в новом варианте этот тезис звучит гораздо радикальнее: «Человечество переживает эпоху революционных перемен». Мы перестаем бояться революционности? Вопрос риторический: в 2022 Россия уже выступила в качестве своеобразного революционера в международных отношениях и продолжает действовать в том же качестве.
Революционность видна и в другом тезисе этого пункта Концепции (п.7):
«Необратимо уходит в прошлое неравновесная модель мирового развития, которая столетиями обеспечивала опережающий экономический рост колониальных держав за счет присваивания ресурсов зависимых территорий и государств в Азии, Африке и Западном полушарии».
В прошлом варианте эта проблематика описывалась в гораздо более обтекаемых формулировках о новых центрах экономического и политического влияния, об усилении борьбы за ресурсы и неравномерности мирового развития. Сейчас все поставлено ребром: есть те, кто присваивает — и есть те, кто борется с таким неравенством.
А такая борьба вызывает, согласно Концепции, «неприятие у ряда государств, привыкших мыслить согласно логике глобального доминирования и неоколониализма». По сути это означает, что враг назван и оценён.
***
Если в предыдущем варианте концепции национальные интересы России только упоминались, в новом документе дано их определение. Оно сделано методом, который в логике называется индуктивным определением: просто перечислены виды этих интересов.
В этом перечне есть достаточно очевидные вещи, вроде защиты территориальной целостности, прав российских граждан от иностранных противоправных посягательств. Но есть в нем и очень интересные новации. К числу национальных интересов отнесены сбережение народа России, развитие человеческого потенциала, укрепление традиционных российских духовно-нравственных ценностей.
Но есть еще один интерес, формулировка которого явно перпендикулярна одной тенденции, активно продвигаемой Западом. К числу национальных интересов отнесена «адаптация к изменениям климата». То есть не борьба с «глобальным потеплением», при помощи которой Запад пытается сдержать промышленное развитие остального мира, а адаптация к изменениям.
Это означает, что Россия не приемлет новой западной идеологии, гласящей о рукотворности климатических изменений и необходимости борьбы с этим.
Россия собирается адаптироваться к идущим изменениям климата, а не идти на поводу западных интересов и участвовать в сконструированном коллективном климатическом психозе.
***
В прежнем варианте был п.56, который гласил:
«Российская Федерация заинтересована в развитии всего многообразия политических, экономических, культурных и духовных связей с Украиной на основе взаимоуважения, выстраивании партнерских отношений при соблюдении своих национальных интересов. Во взаимодействии со всеми заинтересованными государствами и международными структурами Россия приложит необходимые усилия для политико-дипломатического урегулирования внутриукраинского конфликта».
В новой концепции не просто нет этого пункта. Упоминание Украины встречается только один раз и то не в виде существительного, а в качестве прилагательного. Это п.13:
«Рассматривая укрепление России в качестве одного из ведущих центров развития современного мира, считая ее самостоятельную внешнюю политику угрозой западной гегемонии, Соединенные Штаты Америки (США) и их сателлиты использовали принятые Российской Федерацией меры по защите своих жизненно важных интересов на украинском направлении как предлог для обострения многолетней антироссийской политики и развязали гибридную войну нового типа. Она направлена на всемерное ослабление России, включая подрыв ее созидательной цивилизационной роли, силовых, экономических и технологических возможностей, ограничение ее суверенитета во внешней и внутренней политике, разрушение территориальной целостности».
Интересен еще один момент. Если в варианте 2016 года упоминалась Грузия («Россия заинтересована в нормализации отношений с Грузией»), то в новом варианте этого нет. То ли цель (нормализация) уже достигнута, то ли в современной ситуации слишком незначительная проблема. Нет в новом варианте и Армении, а вот Белоруссия осталась. Так же, как и в прежней Концепции, заявлена цель расширения с ней стратегического взаимодействия.
***
В предыдущей Концепции образца 2016 года в качестве пожеланий со стороны России называлась отмена визового режима со странами ЕС. Сам этот режим характеризовался как «один из основных барьеров на пути развития контактов между Россией и ЕС», а его отмена виделась «мощным импульсом для укрепления сотрудничества России и ЕС в экономической, гуманитарной, культурной, образовательной и иных областях».
Нетрудно догадаться, что в новой Концепции такого пункта нет, как нет вообще ничего об укреплении сотрудничества с Евросоюзом. Зато есть перечень региональных направлений внешней политики России (раздел V.), в отношении каждого из которых сделан исчерпывающий разбор проблем и приоритетов развития.
В перечне региональных направлений внешней политики России очень интересен порядок, в котором эти направления перечислены:
● Ближнее зарубежье,
● Арктика,
● Евразийский континент,
● Азиатско-Тихоокеанский регион,
● Исламский мир,
● Африка,
● Латинская Америка и Карибский бассейн,
● Европейский регион,
● США и другие англосаксонские государства,
● Антарктика.
Упоминание Европы в виде отдельного региона и США вкупе с иными англосаксами после Африки с Карибским бассейном и перед пингвинами Антарктиды красноречивее многих сложносочиненных и сложноподчиненных витиеватых предложений о приоритетах внешней политики России.
Кстати, в прошлой Концепции перечня региональных направлений не было, а значит, и не было такой иерархии.
Интересно и то, что в качестве отдельного направления выделены «США и другие англосаксонские государства». Это такой концептуальный ответ на объявленное формирование союза США, Великобритании и Австралии — так называемого АУКУСа.
Получается, что внешняя политика России будет исходить уже из новой реальности, где США отделяют себя от европейских континентальных союзников.
***
Привлекает внимание использование в качестве термина «англосаксонские». В прежней Концепции об англосаксах ничего не было. Получается, что теперь «англосаксы» из героев публицистики становятся в глазах российского руководства отдельным субъектом. Давно пора.
Перекочевал из публицистики в Концепцию и термин «коллективный Запад», не использовавшийся в прежнем варианте.
Это в целом хорошая тенденция: государство в своих официальных документах начало говорить на одном языке с народом, перестав блюсти политес, призванный не обижать «западных партнеров».
Есть еще целый ряд слов и терминов, впервые (по сравнению с предыдущими документами) появившихся в новой Концепции. Их перечень тоже красноречиво говорит о смене идеологических приоритетов:
● русский мир,
● традиционные ценности,
● русофобия,
● западная гегемония,
● многополярный мир,
● неоколониализм.
Вот такими новыми словами обогащена Концепция внешней политики. Они очень хорошо отражают произошедшие изменения. В современной культуре все большую роль играют отдельные слова, а не развернутые предложения. Это можно критиковать, но можно и принять это как данность и использовать.
В современной медийной культуре часто отдельное слово значит уже больше, чем целая фраза. Именно специфические «словечки» задают рамку восприятия, настрой у аудитории. В этом смысле Концепцию можно рассматривать не только как руководство для собственной работы, но и как послание миру. В таком качестве она не менее важна и значима для остальных стран.
В заключении, хотелось бы пожелать, чтобы концептуальный и идеологический потенциал, заложенный в новом внешнеполитическом документе, нашел свое воплощение в актуальной политике России на мировой арене.
Фото из открытых источников