Крымское Эхо
Архив

«Как-то раз я разоружал террористов в Крыму»

ОТКРОВЕНИЯ БЫВШЕГО РАБОТНИКА СПЕЦСЛУЖБ

Каждый человек знает, что такое нехватка приключений, опасности и тайны. В детстве мы играем в шпионов, ищем неведомо что в подвалах тайком от родителей и сторожа. Повзрослев, лёжа на диване после утомительной и скучной работы, скрашиваем однообразные вечера фильмами о Джеймсе Бонде, мистере и миссис Смит или Лёхе Николаеве. А потом перед зеркалом складываем собственные пальцы в виде пистолета, стреляем в отражение и как можно красивее сдуваем дымок от выстрела. Но при этом, признайтесь, вряд ли кто-нибудь захотел бы поменять свою жизнь учителя, торговца или секретаря на жизнь агента: стрелять в людей, рисковать собой, не доверять никому и скрывать даже от близких, кто ты на самом деле…

Это совсем не то же самое, что поиграть в разведчика, восполняя нехватку адреналина. И тем не менее, кто-то эту работу должен выполнять. С одним из таких людей и предлагает вам познакомиться «Крымское Эхо».

Вполне мирную работу помощника ректора по международным связям в ТНУ выполняет Виталий Николаевич Кириченко, генерал-майор, служивший в свое время в отряде специального назначения КГБ СССР «Вымпел». Несмотря на то, что нет уже ни КГБ, ни СССР, большая часть информации о деятельности этого отряда остается до сих пор засекреченной. И тем не менее, нам удалось кое-что узнать.

Виталий Кириченко


— Виталий Николаевич, расскажите о «Вымпеле», что это было за подразделение?

— На то время в нашей стране это было самое секретное подразделение. Создано оно было по инициативе генерала Дроздова — начальника спецуправления нелегальной разведки, бывшего резидента в США, Японии, и Юрия Андропова. Бог сподобил, что я прослужил несколько лет в этой группе. «Вымпел» участвовал в уникальных операциях, о которых в книжках уже пишут, но я еще рассказать не могу. Наше спецподразделение воевало в Афганистане, ходило в Пакистан. В общем, делало то дело, для которого война считается работой. Но работа эта, скажу вам, каторжная. Это очень тяжелая кропотливая годами натренированная служба, нужны годы тренировок, чтоб ударить один раз. И снаружи нельзя при этом отличаться от других людей. У некоторых из нас даже дети не знали, где отец работает. Жены, те смутно догадывались.

— Годы? А сколько именно?

— Если ты пришел «с нуля», то необходимо 5 — 6 лет. Это для того, чтобы стать «специалистом широкого профиля». Мне, допустим, не надо было летать на легкомоторных самолетах. А подготовку для работы в горах, под водой, в лесах, полях, пустынях мы проходили. Плюс надо знать хотя бы один иностранный язык в совершенстве. Наше подразделение ведь готовилось не только для того, чтобы воевать, а для работы в глубоком тылу противника во время войны, то есть, как это называется, на особый период. Вообще из тысячи человек отбирают 8 — 10.

— Что вы может посоветовать тем, кто хочет пойти в спецназ, мечтает о такой работе?

— Поменьше мечтать! Потому что когда много фантазий, потом приходит разочарование. Они как думают: в спецназе ходят все в форме, в ботинках. Но не понимают, что надо таких ботинок сносить штук пять и форм — штук семь, чтоб ты был нормальный спецназовец.

— Если не секрет, чему обучиться было сложнее всего?

— Вылезать из торпедного отсека подводной лодки. По сравнению с этим прыжки с парашютом — мелочь. Очень интересно также, когда занимаешься с преподавателем по «общественному питанию», так сказать. Через неделю начинаешь есть практически все. Но в этом плане еще круче Кубинский и Вьетнамский отряды спецназа. Когда идет выполнять задание кубинская группа, ей на неделю положено по банке сгущенного молока и две шоколадки типа «Аленка». А остальное… Что хочешь, то и ешь. Во Вьетнаме и этого не дают. Что ползет, то и едят. Отрывают голову гадюке, и никаких проблем. Если тарантул ползёт, то и его съедят. У Кубы и Вьетнама вообще самые лучшие спецназовцы, сравниться может разве что ещё Израиль.

— А как же «Вымпел»?

— Ну, естественно, для меня наше подразделение — самое лучшее! ГРУ и КГБ, наши две разведки, военная и более широкого профиля, были и остаются одними из самых лучших в мире.

— Расскажите хоть об одной вашей операции, о какой можно.

— Я тебе могу рассказать, как я как-то раз разоружал террористов здесь в Крыму, когда был начальником милиции. У нас в Евпатории один мужик заперся и начал бросать гранаты из окна. Ранил двух милиционеров. Вел он себя неадекватно, требовал самолет в Тбилиси и миллион долларов. Мне сообщили, я ему позвонил и говорю: «Ты подожди швыряться гранатами, я сейчас приеду». И приехал. Мы с ним долго беседовали, я ему объяснял, что не нужно взрывать дом с людьми. А получилось еще и так, что к нему запустили жену и тещу. Получились две заложницы. Ну, я в шутку спросил, есть ли у них коньяк. Есть! Я ему предложил, он отказался, а я выпил. Сел и опять начал с ним разговаривать так, как нас учили себя вести со всеми этими нервными. Его, кстати, тоже можно было понять по-своему. В итоге мы его разоружили и привезли в Симферополь. Все остались живы-здоровы. Все это происходило буквально час. А нервотрепки было, будь здоров!

— А что вы скажете о современной украинской разведке: может ли она сравниться с КГБ и ГРУ?

— Я не знаком с современными украинскими спецслужбами. Поэтому оценку им пускай дает американский посол, который вручает погоны выпускникам академии разведки в Киеве. Скажу только, что мне было легче уходить на пенсию, потому что к этому времени КГБ уже не было. Та организация, которая возникла на его месте, была уже совершенно другой, и я её оставил без сожалений.

— А как вообще чувствует себя «на гражданке» человек такого рода деятельности, уходя из спецслужб? Не скучно жить обычной жизнью?

— Ты знаешь, ты нахватаешься столько за свою службу, что потом тебе уже покой будет в радость. Вот у меня, например, сорок лет выслуги. Хотя признаюсь, что комфортно мне «на гражданке» быть не может, потому что все наши братья привыкли всегда вариться в таком вот котле. Иногда скучновато. Но то, что тут на работе молодежь вокруг, очень помогает, начинаешь сам себя чувствовать моложе, чем мои одногодки работающие в других местах. У нас бывших вообще не бывает. Вплоть до деревянного мундира, ты еще в ряду.

— Насколько был неограничен для вас доступ к секретной информации?

— Для нашего подразделения ограничений не было. Если бы что-то скрывали, это могло кончиться плачевно.

— Бывало ли страшно? Какие впечатления оставил ваш первый бой?

— Да никаких у меня не было впечатлений! Обычно боишься до первого выстрела. А когда пошла заваруха, уже не думаешь — раз в тебя стреляют, то и ты стреляешь. Главное — выполнить задачу.

— Как вы спите ночами?

— Нормально сплю! Бывает, правда, иногда снится, как попали в засаду…

— Всегда было интересно, ставят ли работники спецслужб под сомнение приказы? Вот если вам приказали, а вы понимаете, что от вас хотят невозможного или исполнение может нанести вред..?

— По уставу мы обязаны беспрекословно и в считанные минуты выполнять приказы. Хотя бывало разное. Нам повезло, что в нашей зоне в Афганистане было меньше всего потерь. Мы так поставили свою работу, чтобы наши солдаты не гибли. А один генерал как-то заявляет перед операцией: «Я бригаду положу, а задачу выполню!». Мне пришлось ему ответить: «А кто вам позволит валить бригаду?!» Он был генерал-полковник, я майор. Тем не менее, я рванул к себе на радиостанцию и передал шифром в Кабул, что мы категорически против проведения такой операции. Сообщение ушло на посла, на маршала, на главных советников. На такую «молнию» ответ обычно приходит через 15 минут. В этот раз пришел через десять: «С вами согласны, передайте генералу, пусть летит обратно в Кабул». Командиры бригады и вертолетного полка облегченно вздохнули. Они не могли с ним дискутировать. А я, поскольку был из другого департамента, мог.

— Было ли ощущение, что вы идёте на задания ради Родины? Или вами руководили личные интересы, преданность команде?

— То, что мы делали, мы делали прежде всего для государства. Всё остальное было на втором плане.

— Чем бы вы могли объяснить тот интерес, которым сегодня пользуются книги и фильмы о спецслужбах?

— Любой человек любит приключения. Но если бы вашего ребенка кто-нибудь обидел, то вы бы работали лучше, чем весь спецназ. Но человек слаб, ему интересно смотреть, как другие выкручиваются в таких ситуациях. В жизни все это гораздо проще: бах — и нет человека. А в кино он встал и пошел.

— Насколько боевые действия в кино совпадают с реальностью?

— Я смотрю такие фильмы как профессионал. Никого никогда так не отбрасывает от попадания пули. Не разлетаются в разные стороны тела весом в 90 кг после взрыва гранаты. Все это спецэффекты. Человек падает — и уже не поднимается, если в него попадает пуля 38-го, 45-го калибра. Конечно, я понимаю, что неинтересно смотреть в кино драку, допустим, три секунды. А она должна закончиться именно за это время, а не продолжаться несколько минут, потому что специалисты «вырубают» всех, кого надо, за считанные секунды. Раз и все! И нет зрелища, как хотелось бы зрителю.

— Физическая подготовка «супергероев», которых мы видим на экранах, похожа на то, что умеют реальные сотрудники спецслужб?

— Есть совпадения. У меня, например, были прапорщики, которые спокойно обрубали еловые ветки толщиной 3 — 4 см. Дал рукой, и ветки нет — срезал, как пилой.

— А как насчет литературы? Правдивы ли те документальные книги, которые пишут бывшие агенты?

— В художественной литературе не может не быть вымысла. Но мне, например, довелось работать с Филби, это один из наших разведчиков, который работал еще до войны, потом был в английской разведке, помогал им создавать разведку против Союза. И вот он написал правдивую книгу о том, что такая работа — это ежедневный подвиг человека, ежеминутный риск жизнью. Также существует исключительно достоверная книга об отряде «Вымпел». У меня она есть (показывает). И она, кстати, единственная на Украине.

Наш разговор происходит в кабинете. Всё это время Виталий Николаевич то курит, то играет маленьким складным ножичком. Замечаю мольберт с неоконченным пейзажем — одинокая лодка на фоне морского заката. Решаю пошутить.

— Виталий Николаевич, это случайно не вы рисуете?

— Я…

— Странно, никогда не думала, что люди такого рода деятельности пишут такие романтичные картины.

— Ничего не вижу странного. И это ещё не самая романтичная из моих работ.

— А если бы перед вами снова встал жизненный выбор, пошли бы вы по этому же пути, или может, выбрали бы другую профессию?

— Безусловно, я поступил бы точно так же. Жизнь нашла меня, а я в жизни нашёл спецназ. В другой профессии я себя просто не представляю.

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Январь в Симферополе — месяц памяти Владимира Высоцкого

.

Alma Mater приглашает

.

У верблюда славы два горба

Оставить комментарий