К музыке любовь,

или ЗАЧЕМ НУЖНО ОТДАВАТЬ РЕБЕНКА В МУЗЫКАЛЬНУЮ ШКОЛУ

Известный актер Армен Джигарханян как-то сказал, что «важнее всего в искусстве – музыка и литература». Литературе хотя бы мало-мальски, в рамках обязательной программы, учат в школе, а вот обучение музыке остается делом добровольным даже при наличии природного дарования. Директор Керченской детской музыкальной школы № 1, заслуженный деятель культуры автономии Владимир Протасов не вполне согласен с мнением мэтра, однако наш, начатый как повод для дискуссии, разговор перерос в обсуждение «горячих» проблем музыкального образования.

— Я не могу полностью принять эту точку зрения, но понимаю, что такая оценка вызвана высоким эмоциональным звучанием литературы и музыки. Кто-то из великих исполнителей сказал, что одно произведение всякий раз играется иначе и не только в зависимости от настроения, хотя оно накладывает эмоциональный отпечаток на исполнительское мастерство. Меняется время, мозги становятся совершенно иными, приходят опыт, взросление, поэтому не бывает похожих вариантов исполнения. Подобное происходит и с прочтением, казалось бы, знакомых книг: восприятие с возрастом меняется, оценка литературного сюжета делается в соответствии с «правилами игры» настоящего времени.

Но существует еще хореография, которая в наше время, может быть, осталась наиболее эмоциональным видом искусства: там все делается вживую, в отличие от сегодняшней популярной музыки, где на фоне записанных в студиях «минусовок» и «плюсовок» остается только лишь открывать в нужный момент рот. Хотя высказывать подобные мысли вроде бы не патриотично по отношению к моей профессии.

— Если у вас, человека, профессионально занимающегося музыкой, столь широкие взгляды о месте музыки на «территории» искусства, то как вы оцениваете отношение общества к обучению музыке? В наше с вами время было весьма престижно иметь дома пианино, обладание которым делало семью чуть ли не аристократически благородной и изысканной, учить детей в музыкальной школе, давать ребенку профессию в этой области.

— Общество состоит не только из меня, наших учеников и их родителей, но и руководства, политиков, чье отношение надо рассматривать исторически. Если брать за точку отсчета семидесятые годы, когда занятия музыкой и получение профессионального образования в этой области считались престижными, а поступление в консерваторию приравнивалось к величайшим достижениям, то конец восьмидесятых оказался провальным, и до начала двухтысячных мы ощущали полнейшую утрату интереса к обучению музыке. Мы в учениках это чувствовали и в отношении родителей.

Но в последнее время, видимо, колоссально устав от механического исполнения, для которого достаточно нажать кнопку, люди потянулись к живому творчеству. У нас обучается более трехсот детей, и далеко не каждый из них способен выйти на сцену как солист, но когда они поют в хоре или выступают в составе наших одиннадцати коллективов, то я вижу по родителям, что они вдохновлены не только присутствием своего ребенка, но, может быть, даже больше – звучанием живой музыки. Мы чувствуем это по аудитории, которая приходит на наши концерты: порой зал не вмещает всех желающих услышать не только самых талантливых наших учеников, среди которых лауреаты престижных международных конкурсов юных исполнителей, но и творческие коллективы. Поймите правильно, я не стараюсь этим оправдать свою работу или использование бюджетных денег, хотя я твердо знаю, имей школа сегодня средства обучать не триста, а четыреста детей, мы бы без труда набрали еще учеников. Нет. Отношение совершенно поменялось.

— Много ли сейчас детей, желающих учиться музыке, и чье это желание – родителей или самих ребят?

— Изначально — всегда родителей. Редко когда сами дети оказываются инициаторами, но случается на приемных испытаниях встретить ребят, которые попросили родителей привести их в музыкальную школу: то ли им нравится петь, то ли они захотели научиться играть на каком-то музыкальном инструменте. Если еще два-три года назад мы принимали прошедших проверку на музыкальную память, слух и ритм на «троечку», то в прошлом учебном году набрали сверх «штатных» учеников пятнадцать кандидатов. Это говорит о том, что детей приводят больше, и у нас появился выбор не просто из желающих учиться музыке, но и возможность отобрать действительно природно одаренных детей.

Но в целом музыке идут учиться для общего развития. И это правильно: мышление совсем другое, и культура, и чувство прекрасного, и умение трудиться, и экономить время. Осмысленное желание учиться музыке проявляется к двенадцати-тринадцати годам – мы видим по ребятам, которые приходят к нам уже сами, а не держась за мамину руку. Кстати, и наши ученики к этому возрасту по-настоящему осознают, насколько зрелым является их желание учиться музыке, станет ли это в последствие профессиональным выбором или фактором общего культурного развития.

Недавно с престижного конкурса юных музыкантов вернулась с победой наша ученица Полина Голенко, ставшая стипендиатом фонда Владимира Спивакова. Откровенно говоря, мы полагали, что она, круглая отличница в школе с углубленным изучением английского языка, которой учеба дается с невиданной легкостью, не будет «ставить» на музыку. Но ее дружба и тесное общение с одной из талантливейших и титулованных наградами международных конкурсов наших учениц, признанной надеждой фортепианной музыки Украины Лерой Мирош подтолкнули Полину к мысли заняться сольной профессиональной карьерой и теперь она все силы отдает освоению сложнейших конкурсных программ.

И ее в свое время привели родители вовсе не для того, чтобы вырастить будущего Моцарта. Но вот сегодня многое зависит и от них, потому что она теперь нуждается в их поддержке, понимании, умении организовать творческий процесс и режим занятий. И так должно происходить всегда: если у ребенка начинает получаться, то конечный результат занятий музыкой – это слаженная работа его, педагога и родителей.

— Какая мотивация у родителей, почему делается выбор именно музыки, а не спорта?

— Знаете, какими бы поверхностными не казались старшему поколению молодые родители, но они много читают и прекрасно знают, что сенсорному развитию ребенка лучше всего способствует музыка. Они не задаются целью сделать их профессиональными музыкантами, но хотят, чтобы ребенок интеллектуально развивался, был более осмысленным, организованным. Занятия в двух школах воспитывают ребенка, заставляют интенсивно и эффективнее трудиться.

— Почему родители не хотят видеть своих детей профессиональными музыкантами?

— Наверное, это не считается теперь престижной работой. При том все видят, что у нас как финансировалась культура по остаточному принципу, так и продолжает проходить в бюджете последней строкой. Есть еще такой момент. В отличие от общеобразовательной школы, которая финансируется, исходя из численности учащихся, к нам жесткий подход: выдали определенную сумму — и выстраивай на ней всю экономическую политику.

Помимо этого, в действие вступают еще много других составляющих. Например, сейчас очень трудно достать хороший инструмент. Если раньше без особого труда удавалось приобрести хотя бы обычное советское пианино, то теперь на Украине осталась единственная фортепианная фабрика в Житомире. Рояльные струны можно приобрести только в Санкт-Петербурге. Все это накладывает специфический негатив.

Мало того, педагогический труд сложен сам по себе, и более индивидуализированная работа в музыкальной школе не облегчает его. Чтобы получить профессию педагога музыки, нужно семь лет учиться в школе, четыре в училище, пять — в консерватории и только потом что-то начинаешь из себя представлять. При этом никакой особой материальной выгоды, а творчески выкладываться надо по максимуму. А сейчас появилось множество профессий, которые можно освоить куда быстрее, с меньшими усилиями и получать за них значительно больше.

Время расставило иные акценты профессиональных приоритетов. Идти работать в музыкальные школы не торопятся, мы реально ощутили дефицит преподавателей. Провал, длившийся с конца восьмидесятых по начало двухтысячных, аукнулся нехваткой профессиональных кадров. Мы с ностальгией вспоминаем времена, когда у нас при приеме на работу существовал колоссальный конкурс, и мы могли выбирать лучших из лучших, с высоким профессиональным уровнем. Теперь у нас такого выбора нет, а пианистов, концертмейстеров мы бы взяли с распростертыми объятиями. Многие выпускники музыкальных училищ и тем более консерваторий хотят играть в оркестрах, уезжают на Запад, а в педагоги идут очень редко.

Может быть, вы обратили внимание, что сейчас классическая музыка становится модным атрибутом корпоративов, светских тусовок, круизных поездок. Приглашается либо известный профессиональный оркестр, либо буквально на месте складывают дуэты, трио, квартеты из выпускников консерваторий. Платят хорошо, работы хватает, требования к профессиональному уровню в большинстве случаев, как в советском ресторане. Так имеет ли смысл растрачивать нервы и эмоции на рост талантов учеников, когда есть множество несложных способов хорошего заработка? Такой прагматичный, в духе времени подход ставит музыкальную педагогику в полную зависимость от главенствующих в нашем обществе принципов жизни.