«Я опять собираюсь на Украину…»

Об этом заявила на пресс-конференции в Симферополе недавно освобожденная журналистка, внештатный корреспондент ТРК «Крым»<b> Анна Мохова</b>. Вместе с ней на встречу с журналистами пришла и <b>Екатерина Козырь</b> — генеральный директор ТРК, которая с первых дней плена делала все, чтобы привлечь внимание к пропавшей Анне, и, что в конечном итоге привело к ее освобождению.

Анна Мохова пропала 24 августа во время ее поездки в зону боевых действий на Юго-Восток Украины.

Ее вместе с коллегой Алексеем Шаповаловым задержали неизвестные в районе Макеевского шоссе, соединяющего города Донецк и Макеевку.

Первым вопросом журналистов был «за что вас задержали?»

— Нас обвинили в том, что мы шпионы, нас читали людьми Стрелкова и требовали назвать наших кураторов из СБУ и считали нас чуть ли не людьми, выполняющими личные поручения господина Путина.

— Анна, скажите, как с вами обращались в плену?

— Моя принадлежность к прессе была скорее отягощающим показателем. Я представитель крымской прессы, российской прессы, а по мнению украинской стороны, мы — это люди, которые публикуют неправильные данные. А так как объявления войны нет, нас военнопленными не считали. Первые пять дней нас били, а потом обходились жестко, но учитывая изменившуюся ситуацию, достаточно корректно.

— А вы не планируете ответные действия — подать в суд на Украину в международные суды?

— Я думаю, что в данной ситуации, во-первых это бесполезно. Есть вещи, которые нужно делать и которые делать не нужно. Я бы не хотела, чтобы это обстоятельство послужило поводом для разжигания новой ненависти. Я тяжело переживаю все то, что там происходит, и я думаю о том, как посодействовать течению войны. Есть два способа — это либо сесть за стол переговоров, а эта работа по военнопленным и есть такой способ, а пока война не признана, нет и военнопленных, и второй способ — добиться, чтобы международные организации не давали проводить боевые действия. С ними работает «Международная амнистия», и мы ее проинформировали обо всем, что там происходило.

— А будут ли какие-то авторские передачи о вашей поездке?

— Я не думаю, чтобы это были какие-то авторские передачи, мы многое делаем в этом плане и в ДНР — я, в частности, была военкором ДНР, и наша организация и был создана для того, что вся информация правильно доходила до СМИ, мы сотрудничаем со многими международными организациями, в частности, у нас есть связь с журналистами из Франции.

— А зачем вы вообще поехали в Донецк, туда, где опасно, где вас могут убить и т.д.?

— Я много жила в Украине и даже выпускала там журнал, а тут мне важно было и для себя понять, что там реально происходит, мы хотели продолжить и выпуск нашего журнала в Крыму, да и вообще — это такое событие, которого нельзя миновать. А писать с чужих слов — по моему, пОшло… Я должна была сама разобраться и объяснить нашим читателям о происходящем.

— Как вы попали в плен?

— Мы выехали на украинский блокпост, эту никак не обозначенную территорию. Там есть много точек, что все время переходят из рук в руки, в частности, это и печально известные Коммунары, где происходят расстрелы, изнасилования и все такое прочее. Туда мы за пару дней освобождения и выехали на машине. Там нас и арестовали.

— Как вас пытались обвинить в шпионаже — вы же не ходили в разведку, не составляли карты расположения военной техники? А просто описывать войну — дело любого журналиста, так и любого могут обвинить в шпионских действиях!

— Сейчас у украинской стороны сильная ненависть к России, к Путину, потому они всех российских журналистов считают шпионами. Я не знаю, почему, но нас обвиняли в том числе и в прямом шпионаже.

— Вы еще поедете на Юго-Восток?

— Да, я видела ситуацию с двух сторон, и потому надеюсь принять участие в комиссии по делам военнопленных, способствовать возвращению их домой.

— Есть много сообщений о том, что в конфликт попадают случайные люди, и что над ними в плену издеваются?

— Я могу говорить лишь о том, что я видела. Мы находились 24 дня из 28 общего плена в камере. К нам бросили мужчину, который никогда не был ни ополченцем, ни военным. Он сам из Славянска. Его квартиру обчистили, его самого вытащили из нее в трусах, обвинили, что он некий «Монгол», и просто выбили из него показания. Более того, его заставили написать доносы на тех, чьи номера были в его мобильном телефоне.

Он пытался сдавать только тех, кого не было в Славянске, но все же в камеру привели еще пару ребят, и из них снова выбили показания, заставили их обвинять друг друга. У мужчины были сломаны ребра, перебиты ноги, и я сама его бинтовала. И когда был формат обмена «28 на 28», то было видно, что ДНР меняет настоящих военных, а из тех десяти, что были от нас, только двое имели отношение к войне: один был картограф, никогда не державший оружие, правда, второй был активист, но он ни в чем не признался и никого не сдал…

Освободить Анну Мохову помогли российские правоохранители, а власти Крыма оказали помощь в возвращении ее домой. Анна была освобождена украинской стороной 22 сентября в результате обмена пленными с Донецкой народной республикой и 26 сентября вернулась домой.

— Хочу отметить, — добавила Анна, что не всегда украинская сторона неадекватно поступает, есть и люди, которые не поддерживают методы пыток. В Харькове, к примеру, людей держали в нормальной камере, с телевизором и даже давали им пищевые добавки. А нас держали в Изюме, максимально лояльно, как им казалось и даже пытались нас как-то подкармливать…

— У международных организаций меняется мнение о происходящем, они начинают признавать это гражданской войной или они все еще нейтральны?

— Мы сделаем все, чтобы их мнение поменялось. После подачи информации в эти организации, я надеюсь, что дело сдвинется с мертвой точки. И то, что уже ведутся переговоры по военнопленным, показывает, что дело меняется.

Анна выглядит немного утомленной, если не сказать замученной, но в лице ее видна уверенность в том, что она делает правильное и нужное дело, и что никому ее с дороги не свернуть.