Из истории органов ВЧК в Крыму

После эвакуации войск генерала П.Н. Врангеля из Крыма (ноябрь 1920 года) новые власти приступили к утверждению на полуострове «революционного порядка». Первостепенная роль в этом процессе отводилась системе органов ВЧК.<br />
В своем становлении на территории Крыма эта система прошла длительную и сложную эволюцию. С конца 1920 года функции борьбы с «контрреволюционным подпольем» осуществляли особые отделы 6-й, 4-й армий, Черного и Азовского морей [1]. Отметим, что именно особые отделы являлись главными проводниками политики массового террора на полуострове. Их деятельность характеризуется произволом и бесконтрольностью.

Говоря о совокупности особых отделов, необходимо упомянуть об «Особом отделе Крыма» (Особый отдел Крымского революционного комитета). Планировалось, что именно Особый отдел Крыма будет центральным органом при реализации репрессивной политики в Крымском регионе. Как нам удалось установить, этот орган не являлся вновь образованной структурой, его функции исполнялись армейскими особыми отделами.

Приказ N7 Крымревкома от 18 ноября 1920 года гласил: «… Временно все права и полномочия Особого отдела Крыма предоставляются Особому [отделу] Реввоенсовета 6-й армии. О всех случаях покушения на обыск и арест без ордера Особого отдела Крымревкома (Особого отдела 6-й армии) немедленно сообщать коменданту города и начальнику Особого отдела [2]…»»[3]. Особый отдел 6-й армии и Крыма располагался по адресу: угол улиц Екатерининской (ныне ул. Карла Маркса) и Жуковского, N 2, 4 [4]. Этому органу (впрочем, как и другим особым отделам) был свойственен принцип уничтожения потенциальных «классовых врагов», исходя из их происхождения и ранее занимаемого социального положения. При этом было вовсе необязательно, чтобы они принимали участие в вооруженной борьбе с большевизмом. Характерным примером являются следственные дела видных общественных деятелей, посвятивших себя служению Крыму — А.П. Барта и А.А. Стевена (внука основателя Никитского ботанического сада Х.Х. Стевена), смертные приговоры которым были вынесены в Особом отделе 6-й армии [5].

Функции Особого отдела Крыма этим органом исполнялись относительно недолго — уже с конца 1920 года они переходят к Особому отделу 4-й армии во главе с Михельсоном [6].

Жертвы репрессий, проводимых на полуострове, исчислялись десятками тысяч. Крым стали называть «Всероссийским Кладбищем» [7].

Отметим, что именно массовый террор, сопровождавшийся жесткой военно-коммунистической политикой хозяйствования, обусловил глубокий политический кризис, с особой остротой проявившийся в крымском селе. Вскоре оно становится фундаментальной опорой т. н. «политического бандитизма» или повстанческого движения «бело-зеленых» (в нем участвовали широкие слои населения: от бывших дворян до крестьянства и городских прослоек, присутствовали также и откровенно уголовные элементы), которое длительное время являлось фактором фактического продолжения гражданской войны.

Работа особых отделов по вероломному уничтожению поверивших в обещанное властями помилование бывших военнослужащих армии Врангеля направлялась «Крымской ударной группой», существование которой замалчивалось в советской историографии. Начальником «Крымской ударной группы» 21 ноября 1920 года был назначен заместитель начальника Особого отдела Южного и Юго-Западного фронтов Е.Г. Евдокимов [8]. Руководитель ГПУ УССР В. Балицкий [9], оценивая деятельность этой группы, подчеркнул, что «ответственная работа выпала особым отделам во время чистки подполья, особенно в Крыму после ликвидации врангелевского фронта. Раскаленным железом выжжены гнезда контрреволюции, которые оставили белогвардейцы в Крыму» [10]. М.В. Фрунзе в резолюции наградного списка Евдокимова указал: «Считаю деятельность тов. Евдокимова заслуживающей поощрения. Ввиду особого характера этой деятельности проведение награждения в обычном порядке не совсем удобно» [11].»

Деятельность «Крымской ударной группы» ярко характеризуется одним из немногочисленных дошедших до наших дней документов — приказом ее уполномоченного Данишевского, изданным 30 ноября 1920 года «по городу Керчи и окрестностям». Приведем его содержание: «В целях учета и регистрации всех лиц, состоявших на службе в белых армиях, приказываю: всем домовым комитетам, а где таковых нет, домохозяевам и квартировладельцам в 48-ми часовой срок представить в особый пункт города Керчи (Строгановская улица рядом с мужской гимназией) точные и подробные сведения о проживающих в их домах лицах, когда-либо состоящих в одной из белых армий, независимо от занимаемой должности и чина, и до сих пор не зарегистрировавшихся в особых отделах. Уклонившиеся от исполнения настоящего приказа будут рассматриваться как злоумышленники против Рабоче-Крестьянской Республики и будут расстреляны»[12]. По существу, данный приказ дает определенное представление о размахе карательных акций Крымской ударной группы — расстреливать могли даже за недонесение о неявившихся на регистрацию военнослужащих Белой армии.

Наряду с особыми отделами в Крыму существовали различные Трансчека, Морчека. Каждое из этих учреждений опиралось на приказы своих центров, что неизбежно приводило к трениям между указанными органами, а обособленность от местной власти влекла крупные «перегибы» в работе. Несомненно, что сложившаяся система разрозненных органов ВЧК в Крыму не могла способствовать успешной борьбе с контрреволюцией, и уже в конце 1920 года стала очевидна необходимость создания единого руководящего и координирующего учреждения на территории Крыма.

С этой целью 9 декабря 1920 года на полуострове создается региональный орган ВЧК — Крымская чрезвычайная комиссия (Крымчека) [13]. Первым председателем был назначен Каминский, направленный в Крым из Москвы (всего в рассматриваемый нами период на посту председателя Крымской ЧК побывали, сменяя друг друга, шесть руководителей — Каминский, Реденс, Вихман, Смирнов, Фомин, Ротенберг).

21 декабря 1920 года Областным комитетом РКП(б) была утверждена коллегия Крымчека в следующем составе: председатель — Каминский, заведующий секретно-оперативным отделом — Полканов, секретарь — Протопопов, заведующий административным отделом — Погребной и представитель Ревтрибунала — Курган [14].

Так как первая попытка по созданию Крымской ЧК была не вполне удачной, — центром был послан новый организатор — полномочный представитель ВЧК на территории Крыма С. Реденс [15], который прибыл на полуостров 19 января 1921 года. Им были образованы в Симферополе, Севастополе и Керчи самостоятельные городские ЧК с правом вынесения смертных приговоров с подчинением непосредственно полномочному представителю ВЧК, а в Феодосийском, Евпаторийском, Ялтинском уездах — политбюро с правами исключительно ведения следствия. В ряд районов были направлены уполномоченные. Несмотря на одинаковое значение городских ЧК полномочный представитель ВЧК проводил свою работу через аппарат Симферопольской городской ЧК (СГЧК).

18 апреля 1921года на заседании СГЧК было постановлено ликвидировать в Крыму особые отделы 4-й армии и Черного и Азовского морей и реорганизовать СГЧК в Крымскую областную ЧК (КОЧК) с непосредственным подчинением ВЧК, при ней создать Особый отдел [16]. На местах были образованы с правами самостоятельного вынесения смертных приговоров Севастопольская и Керченская ЧК, а в Евпаторийском, Ялтинском, Феодосийском, Джанкойском уездах — уездные ЧК (УЧК) с уменьшенным штатом сотрудников и правом вынесения приговоров, связанных с лишением свободы на срок до двух лет и смертных приговоров с обязательным утверждением их в КОЧК. В начале сентября в Симферополе была созвана конференция председателей ЧК и начальников пограничных особых отделов, на которой было постановлено влить последние в местные ЧК на правах отделений секретно-оперативных отделов. Таким образом, в Крыму завершилось становление единой системы органов ЧК. После образования Крымской АССР (18 октября 1921 года) Крымская областная чрезвычайная комиссия стала именоваться Крымской чрезвычайной комиссией (КЧК).

Для борьбы с вооруженными отрядами «бело-зеленых» [17] в распоряжении ЧК имелись собственные вооруженные силы. На начальном этапе становления системы органов ЧК на полуострове эти функции выполняли экспедиционные отряды Особого отдела 4-й армии, Особого отдела Черного и Азовского морей, а также экспедиционный отряд Симферопольской городской чрезвычайной комиссии. Наряду с собственно боевыми, «истребительными», функциями эти отряды налаживали разведывательную работу, в целях чего создавались осведомительные сети. Примечательно, что наряду с осведомлением в функции внедренных в повстанческие группы секретных сотрудников входила также «усиленная агитация», направленная на разложение отрядов «бело-зеленых» [18]. В материалах ЧК отмечается, что «эта агитация имела колоссальное значение в их разложении»[19]. Вместе с тем отмечались случаи убийств «зелеными» секретных сотрудников [20].

Остановимся подробнее на негативных сторонах деятельности экспедиционных отрядов. Ими широко практиковалась система заложничества. В приказе по экспедиционному отряду Особого отдела 4 армии предписывалось «принять за правило следующее: по окружению села или деревни брать заложников от 5 до 10 человек на время операции»[21]. Однако на практике эти нормы были серьезно превышены. Характерны были и другие злоупотребления, крайне негативно отразившиеся на взаимоотношениях с местным населением. В качестве наглядного примера приведем содержание «Акта установления злоупотреблений, нанесенных гражданам села Улу — Узень отрядом Особотдела Черназморей по борьбе с бандитизмом в Крыму».

Согласно показаниям секретаря Улу — Узеньского сельского ревкома, «1921 года 3 апреля к нам прибыл отряд Черназморей по борьбе с бандитизмом в Крыму. По приезде в село командир Чернобровый приказал собраться на митинг, и когда жители собрались, он, ругая площадной бранью, приказал стоять собравшимся смирно, митинг был окружен вооруженным отрядом и было выставлено 2 пулемета, и когда один из граждан заявил, что такое собрание недопустимо по отношению к гражданам, то тов. Чернобровый начал ругать граждан площадной бранью, а также и Магометом, когда же ему были заданы вопросы, он, не желая их выслушивать, продолжал ругаться площадной бранью. Митинг закончился тем, что из среды собравшихся было выделено 40 человек, из которых уведено в качестве заложников 28 человек. У пяти граждан села были произведены обыски… У Биляла забрано все имущество и скот: 2 вола, 3 лошади и две линейки, и 25 пудов ячменя, и все сено, у [Куртасана] Аджи Мурат забрана половина имущества, у Аджали Мурат забрано три четверти имущества. При заборе имущества… списки имущества составлялись, но копии их не оставлены в сельревкоме. При заборе заложников командир Чернобровый предложил привести ему безрукого атамана бело-зеленых Улу-Узеньской группы. Жители, собравшись, вышли в лес и поймали 2 бело-зеленых, которых сдали Чернобровому, но заложников не выпустили. Отдельные красноармейцы вели себя очень скверно, самостоятельно врывались в дома, требуя фуража и продовольствия, понося похабными словами граждан, кроме этого, для отряда было зарезано по требованию командира 5 овец и [сдано] пудов 10 хлеба, 3 пуда крупы, 20 п. ячменя, около 100 пудов сена и 200 штук яиц, на забранное продовольствие никаких письменных требований не было и расписок не оставлено. За время пребывания в Улу-Узени отряд никаких операций не предпринимал, на 3-й день уехал и увез с собой заложников. В настоящее время 6 заложников возвратилось, а остальные отправлены неизвестно куда»[22].

Приведем также выписку из протокола общего собрания политработников политчасти при экспедиционном отряде по борьбе с бандитизмом в Крыму: «…по приезде в деревню Демерджи отряд Черноазморей хуже бесчинствовал, чем в Улу-Узени. По приезде отряда в деревню был созван митинг, который был окружен пулеметами, и тут же были арестованы 135 человек местных жителей в качестве заложников и были заперты в подвал, где их держали пять суток, по истечении которых [несколько] было освобождено, а остальные в числе 24-х человек находятся в подвале и сейчас. В деревне Корбик тоже было не лучше: взяты 5 человек заложников, продовольствие и фураж несмотря на то, что разверстка полностью выполнена, притом брали без разрешения райпродкома, выдавая неофициальные расписки без печатей, на простой бумаге. Еще им[и] был издан приказ, чтобы население шло в горы на облаву, что проводится ими и сейчас»[23].

В мае 1921 года для более успешной борьбы с «бело-зелеными» из армейских частей Крыма были выделены 2 отряда по 200 человек и 14 пулеметов. Эти отряды действовали под руководством Чрезвычайных троек, в состав которых входили представители от КОЧК, от Областного комитета РКП(б) и командования войск Крыма. Их действия также не принесли «особых результатов».

После создания единой крымской системы органов ЧК был образован единый отряд ЧК, затем он был развернут в Крымскую отдельную бригаду ВЧК.

Особого рассмотрения заслуживает анализ кадрового состава Крымской ЧК. К концу 1921 года из всего личного состава коммунистов было только 29 %, 1,7 % — сотрудников с высшим образованием и 20 % — со средним.

Судебные функции первоначально осуществлялись Тройкой ЧК в составе председателя, секретаря и начальника секретно-оперативного отдела, позднее к Тройке присоединились представители Обкома РКП(б), Ревкома и юридического отдела исполкома [24]. Для судопроизводства было характерно применение классового подхода к обвиняемым, преследование за работу в гражданских и военных ведомствах белых правительств. Имело место наказание даже родственников людей, боровшихся ранее с большевиками. Так, Л.Г. Ларионова коллегией СГЧК было решено «как политически неблагонадежного и брата контрразведчика заключить в концлагерь на 5 лет»[25].

Полностью приведем несколько показательных документов — выписок из протоколов судебных заседаний коллегии Симферопольской городской чрезвычайной комиссии, которые нам удалось обнаружить в Государственном архиве при Совете министров Автономной Республики Крым (ГААРК).

Подлинный подписали председатель ВИХМАН, член коллегии ГЛЕБОВ, секретарь СОРИН.

С подлинным верно: начканц. подпись [28]

Подлинный подписали председатель ВИХМАН, член коллегии ГЛЕБОВ, секретарь СОРИН.
С подлинным верно: начканц. подпись [29]

Подлинный подписали председатель ВИХМАН, члены коллегии: ГЛЕБОВ, БИРЗГАЛ, секретарь СОРИН.
С подлинным верно: секретарь: подпись [31]

Подлинный подписали: председатель т. ВИХМАН, члены: т.т. ЦВИБАК, ГЛЕБОВ, БИРЗГАЛ, АНТИПОВ, ПОРЕЦКИЙ и СОРИН.
С подлинным верно: секретарь подпись [32]

Особый интерес вызывают статистические данные о количестве расстрелянных собственно Крымской ЧК за 1921 год. Согласно им, за этот год был расстрелян 461 человек, из них за контрреволюцию — 128, за принадлежность к антисоветским партиям — 18, за шпионаж — 4, за преступления по должности — 44, за спекуляцию — 2, за бандитизм (как уголовный, так и «политический бандитизм») — 227, за другие уголовные преступления — 18 человек [33]. Несомненно, можно скептически отнестись к данным, приводимым Крымской ЧК, но следует признать, что размах ее карательных акций был значительно меньше, чем у неконтролируемых в Крыму особых отделов.

В особом рассмотрении нуждается вопрос о характере взаимоотношений руководителей крымской системы ВЧК и партийного руководства полуострова. Как отмечают Ю.Шаповал, В.Пристайко и В.Золотарев, «тiсний альянс з партiйними органами i навiть готовнiсть пiдмiняти iх у певних ситуацiях, ореол секретностi, створення iмiджу органу, що працюе винятково у державних iнтересах, нарештi реальна можливiсть використовувати важелi насильства (яке завжди можна було виправдати все тими ж самими «державними iнтересами») пiдштовхували чекiстiв до того, щоб вiдiгравати дедалi бiльшу, помiтнiшу i впливовiшу роль у суспiльно-полiтичному життi, дедалi вагомiше впливати на процес прийняття важливих рiшень керiвними партiйними органами» [34].

Подобные претензии на функции партийных органов в Крыму приводили к серьезным трениям между ними и Крымчека, что хорошо видно на примере «отзыва» с занимаемых должностей председателей Крымской областной чрезвычайной комиссии Вихмана и Смирнова.

Решение об отстранении Вихмана было принято на объединенном заседании Областкома и Крымревкома 25 апреля 1921 года. В вину ему вменялись «аресты ответственных парттоварищей, абсолютное нежелание считаться с партийными и советскими органами, сознательное лганье перед ответственными руководящими учреждениями: Областкомом и Крымревкомом»[35].

Стремление Вихмана к политической власти в Крыму особенно ярко характеризует шифрованная телеграмма, разосланная им по подчиненным учреждениям 20-го апреля 1921 года. Приведем ее текст: «Ввиду предстоящих Упартконференции выборов в Областком, поднятия в престиже органов Чека и вовлечеия широких чекистских слоев в партийную работу предлагаю под ответственностью начальников соответствующих особотделений, завполитбюро, предчека принять самое деятельное активное участие в выборах, как на уездные, так и на областную партконференцию, принимая все меры к проведению своих делегатов (выделено нами — А.И.) на областную конференцию Крымской организации РКП. Немедленно же зарегистрируйте всех своих членов и кандидатов РКП, дабы не один голос не был утерян. Для участия в выборах сотрудники особотделения [,] Чека [идут] в один список и дружно проводят заранее намеченных своих кандидатов, сговорившись при необходимости с другими ячейками»»[36].

8 июня 1921 года Президиум Крымского областного комитета РКП(б) постановил отстранить от должности другого председателя КОЧК — Смирнова. Он обвинялся в «не подписании» приказа Особого совещания по борьбе с бандитизмом, а также в изменении без ведома Областкома состава коллегии КОЧК [37]. 11 июня 1921 года Президиум Областкома вынужден был вернуться к вопросу об отстранении Смирнова в связи с тем, что тот отказался сдать дела. Было постановлено: «Предложить предкрымревкому вызвать т. Смирнова и предложить немедленно сдать дела, при отказе арестовать»[38]. В конечном итоге Смирнову пришлось оставить пост председателя, и 20 июня 1921 года его место занял начальник Особого отдела КОЧК Фомин [39].

Примечательно, что уже 21 апреля 1921 года на совместном заседании Областного комитета РКП(б) и Крымского революционного комитета был заслушан вопрос о деятельности Чрезвычайной комиссии. Принятое постановление гласило: «Признать положение относительно методов работы Крым ЧК не нормальным. Необходимо принять меры к упорядочению ее, считаясь с условиями момента… Принимая во внимание то громадное политическое значение, которое имеют органы ЧК, считаясь с тем нежелательным настроением, которое наблюдается среди партийных товарищей по отношению к Крым ЧК — предлагается председателю последней строго следить за соблюдением тех директив в работе ЧК, которые изданы»[40].

В работе органов ЧК нередки были злоупотребления служебным положением и порой даже откровенная уголовщина. В Керчи, например, избивали арестованных, незаконно приговорили к смертной казни несовершеннолетнего. В Феодосии и районе под видом обысков грабили семьи бывших офицеров, зажиточных крестьян. Аналогичные действия совершали также сотрудники Бахчисарайского политбюро — производили незаконные и безосновательные обыски, а имущество присваивали. Имели место даже случаи, когда сотрудники ЧК становились активными участниками уголовных банд [41].

Крымская областная чрезвычайная комиссия боролась со всеми этими явлениями, и потому коллегии Керченской, Джанкойской, Севастопольской ЧК были привлечены к уголовной ответственности, ряд сотрудников Симферопольской, Бахчисарайской, Феодосийской ЧК расстрелян [42].

Наряду с работой по искоренению «очагов контрреволюции» [43] органы Крымской ЧК выполняли и иные функции. Нельзя не отметить их большой роли в борьбе с должностными преступлениями и уголовным бандитизмом. Так, благодаря деятельности Крымской чрезвычайной комиссии, была обезврежена очень опасная банда Михаила Стороженко («Федьки Ходуса»), совершавшая многочисленные убийства и ограбления [44], банды налетчиков Шевченко («Ваньки Хохла») и Войтенко [45], а также ряд других групп. 1 декабря 1925 года в беседе с корреспондентом газеты «Красный Крым» председатель Государственного политического управления Крыма (которое выступило правопреемником Крымской ЧК) А.М. Торопкин заявил: «Можно определенно сказать, что к настоящему моменту, благодаря принятым в свое время энергичным мерам, по всей территории Крыма бандитизм окончательно изжит»[46].

При этом важно подчеркнуть, что сложная экономическая ситуация самым тяжелым образом отразилась на положении подавляющего большинства крымских чекистов. В протоколе заседания коллегии Красноармейской (Ялтинской) ЧК от 16 июля 1921 года читаем: «Сотрудники обмундированы плохо, многие совершенно босы, не имеют обуви, не имеют белья, так как не получают продуктов и вынуждены обменивать свои вещи на продукты»[47]. Из материалов КЧК мы также узнаем, что на почве голода «застрелился сотрудник Евпаторийской ЧК»[48]. Протокол Областного совещания коммунистов Госполитуправления Крыма от 20 сентября 1922 года свидетельствует, что «наблюдаются голодные смерти сотрудников и их семейств»»[49].

Вместе с тем имеются примеры, когда сотрудники ЧК даже производили отчисления в помощь голодающим. Так, газета «Красный Крым» сообщала: «Организовалась тройка помощи голодающим при Джанкойской чрезвычайной комиссии. Тройка провела отчисление сотрудниками чрезвычайной комиссии месячного оклада жалованья за август и полумесячного полного хлебного пайка. Поставлены спектакли. Организована районная тройка при Армянском особом пункте»»[50].

В заключение отметим, что при сложном, неоднозначном характере работы Крымской ЧК эта структура (как и вошедшие в ее состав органы) являлась главной опорой РКП(б) в регионе, полностью соответствуя определению ЧК Центральным Комитетом партии большевиков как «боевого аппарата борьбы с контрреволюцией на внутреннем фронте» [51].

* Орфография и пунктуация публикуемых в настоящей работе документов приведены нами в соответствие с правилами современного русского языка.

Примечания

1. Петров В.Л. Боротьба за змiцнення Радянськоi влади в Криму в 1920-1921 рр.// Украiнський iсторичний журнал. — 1970. — N 11. — С.130.
2. Начальником Особого отдела 6-й армии являлся Быстрых Николай Михайлович (1893-1939). Этот пост он занимал с 26.10.1920 по 12.1920. Проявил себя активным поборником идеи красного террора. Примечателен эпизод: Быстрых лично, в печати, отстаивал необходимость смертной казни для видного крымского интеллигента, известного общественного деятеля А.А. Стевена (См.: Лавров В.В., Ишин А.В. В.И. Вернадский и Таврический университет // Крымский архив. — 2000. — N6. — С.204.). В последующее время занимал посты начальника Особого отдела Харьковского военного округа, начальника Особого отдела ГПУ УССР, заместителя председателя ГПУ УССР, заместителя начальника УНКВД по Средней Азии, заместителя начальника Главного управления Рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР и ряд других должностей. 10.1938. был арестован, в 1939 году по приговору Верховного суда расстрелян. Посмертно реабилитирован (См.: Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934 — 1941: Справочник. — М.: Звенья, 1999. — С.121-122.).
3. ГААРК, ф. Р-1024, оп.1, д.10, л.59.
4. Там же, л.59.
5. Филимонов С.Б. Тайны судебно-следственных дел. — Симферополь: Таврия-Плюс, 2000. — С.5-9, 81-90.
6. Помимо организации массового террора, на этом посту Михельсон «отличился» еще и тем, что вывез из разоренного войной, крайне стесненного в продовольственном отношении Крыма 220 пудов яблок. Причем это было сделано даже вопреки постановлению Президиума Областного комитета РКП(б) (ГААРК, ф.1, оп.1, д.91, л.87.).
7. Мельгунов С.П. Красный террор в России. — М.: СП «PUICO»; «P.S.», 1990. — С.66.
8. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК-ГПУ-НКВД в Украiнi: особи, факти, документи. — К.: Абрис, 1997. — С.84-85.
9. Балицкий Всеволод Аполлонович (1892 или 1893 — 1937). Занимал пост председателя ГПУ УССР 01.09.1923-31.06.1931, а также 21.02.1933-10.07.1934. Кроме этого, назначался на должности члена коллегии ОГПУ СССР, заместителя председателя ОГПУ СССР, начальника УНКВД Дальневосточного края и некоторые другие. В 1937 году был арестован, в особом порядке приговорен к высшей мере наказания, расстрелян (См.: Петров Н.В., Скоркин К.В. Указ.соч. — С.99-100.).
10. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. Указ. соч. — С.85.
11. Литвин А.Л. Красный и белый террор в России. 1917-1922 // Отечественная история. — 1993. — N 6. — С.62.
12. ГААРК, ф. Р-1024, оп.1, д.10, л.16.
13. Орлов Г.С. Тревожные будни: Очерки о чекистах. — Симферополь: Таврия, 1987. — С.6.
14. ГААРК, ф.1, оп.1, д.23, л.32.
15. Реденс Станислав Францевич (1892-1940). Один из председателей Крымской ЧК в 1921 г. С 11.09.1922 по 09.06.1924 г. возглавлял крымские органы ГПУ. В этой должности принимал активное участие в бессрочной высылке за границу видного русского философа С.Н. Булгакова (См.: Филимонов С.Б. Указ. соч. — С. 15-27.). В последующее время занимал посты помощника председателя ВСНХ СССР (Дзержинского), председателя Закавказского ГПУ, председателя ГПУ БССР, председателя ГПУ УССР, начальника УНКВД Московской области, наркома внутренних дел КазССР и ряд других должностей. Повинен в массовых репрессиях. 22.11.1938. арестован. 21.01.1940. приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян. Посмертно реабилитирован (См.: Петров Н.В., Скоркин К.В. Указ.соч. — С. 357-358.).
16. Ишин А.В. В Крыму после Врангеля (по архивным материалам Крымской ЧК за 1921 год) // Революция и Гражданская война 1917-1920 годов: новое осмысление: Материалы. — Симферополь, 1995. — С.47.
17. «Бело-зелеными» в документах крымских советских органов именовались участники повстанческих отрядов, формируемых в горно-лесной части полуострова с целью свержения власти большевиков. В состав этих отрядов входили уцелевшие врангелевские офицеры, представители ранее привилегированных слоев, крестьяне. Национальный состав «бело-зеленых» был весьма многообразным (русские, украинцы, грузины, чеченцы, крымские татары). С организованным движением «бело-зеленых» было покончено в 1922 году, хотя рецидивы наблюдались и позднее (См.: Ишин А.В. Деятельность антибольшевистских организаций в Крыму в 1923 — 1925 годах // Культура народов Причерноморья. — 2001. — N 20. — С. 89-93).
18. ГААРК, ф.1, оп.1, д.69, л.96.
19. Там же, л.96.
20. Там же, л.112.
21. Там же, л.7об.
22. Там же, л.57. «Безруким атаманом» Чернобровый здесь именует полковника Станишевского — одного из наиболее видных руководителей движения «бело-зеленых».
23. Там же, л.35.
24. Ишин А.В. В Крыму после Врангеля… — С.47-48.
25. ГААРК, ф. Р-1881, оп.1, д.1, л.18.
26. К.-Р. — контрреволюция.
27. Партия К.Д. — конституционно-демократическая партия, именовавшаяся еще «партией народной свободы» (кадеты). Лидеры: П.Н. Милюков, В.Д. Набоков и др. Программа: парламентарная монархия, гражданские свободы, законодательное решение «рабочего вопроса», сохранение помещичьего землевладения. Последовательные политические противники большевизма. Членами партии кадетов являлись многие видные политические и общественные деятели России.
28. ГААРК, ф. Р-1881, оп.1, д.1, л.5.
29. Там же, л.9.
30. ОРТ ЧК — Отделение районной транспортной чрезвычайной комиссии.
31. ГААРК, ф. Р-1881, оп.1, д.1, л.13.
32. Там же, л.23.
33. Ишин А.В. В Крыму после Врангеля… — С.48.
34. Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. Указ. соч. — С.11.
35. ГААРК, ф.1, оп.1, д.60, л.55.
36. ГААРК, ф.1, оп.1, д.91, л.41.
37. ГААРК, ф.1, оп.1, д.60, л.70.
38. Там же, л.74-74об.
39. ГААРК, ф. Р-1188, оп.3, д.217, л.158.
40. ГААРК, ф.1, оп.1, д.91, л.40.
41. Ишин А.В. В Крыму после Врангеля… — С.48; Красный Крым. — 1921. — 1марта; Красный Крым. — 1921. — 26 октября.
42. Ишин А.В. В Крыму после Врангеля… — С.48; Красный Крым. — 1921. — 1 марта; Красный Крым.- 1921. — 26 октября.
43. Крымские чекисты пресекли деятельность целого ряда подпольных антибольшевистских организаций, в частности, подпольной группы Михаила Дионисьева (белогвардейского полковника Боженко), пытавшегося возглавить крымскую контрреволюцию и объявившего себя Временным Правителем России; организации царского генерала Форафонова, готовившей нападения на милицию и воинские части, пытавшейся поднять широкое вооруженное восстание, а также некоторых других групп. (См.: Ишин А.В. В Крыму после Врангеля… — С.46-47; Красный Крым. — 1921. — 7 июля.)
44. Орлов Г.С. Указ. соч. — С.26-31.
45. ГААРК, ф. Р-1012, оп.1, д.15. л.76; Красный Крым. — 1921. — 22 декабря.
46. Красный Крым. — 1925. — 1 декабря.
47. ГААРК, ф. Р-1202, оп.2, д.8, л.7.
48. ГААРК, ф.1, оп.1, д.135, л.8об.
49. Там же, л.52-52об.
50. Красный Крым. — 1921. — 26 октября.
51. Софинов П.Г. Очерки истории Всероссийской чрезвычайной комиссии (1917-1922 гг.). — М.: Из-во политической литературы, 1960. — С.222.