США И НАТО ПРОДОЛЖАЮТ ОТРИЦАТЬ
ПРАВО РОССИИ НА ОБЕСПЕЧЕНИЕ СВОЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ
17 декабря исполнилось ровно год, как российский МИД обнародовал проекты Договора с США и Соглашения с НАТО, общий смысл которых состоял в том, что Россия в отношениях с США и НАТО на первый план поставила проблему безопасности.
Напомню краткую историю появления этих документов. Они были переданы представителю США – помощнице госсекретаря США по делам Европы и Евразии Карен Донфрид еще 15 декабря, во время ее очень краткого визита в российский МИД.
Журналисты, следившие за этим визитом, посчитали, что Карен Донфрид пробыла в знаменитой сталинской высотке на Смоленской площади пятьдесят минут. Примерно столько надо, чтобы добраться до соответствующей приемной, обменяться приветствиями, выслушать краткое объяснение ситуации, получить документы и вернуться к выходу. То есть особого гостеприимства в отношении представителя Госдепа проявлено не было.
16 декабря тексты документов были распространены среди стран-членов НАТО. Уже вечером этого дня генсек НАТО Йенс Столтенберг сделал два заявления. В первом он провозгласил, что НАТО не пойдет на компромисс по вопросу вступления Украины в Североатлантический альянс и что поддержка Киева не представляет угрозы России. В другом – призвал альянс «готовиться к худшему» в ситуации на Украине.
Этим же вечером появилось «Заявление Североатлантического совета об обстановке в Украине и вокруг нее», где, в частности, говорилось:
«Мы серьезно обеспокоены существенным, неспровоцированным и неоправданным наращиванием российской военной мощи на границах Украины в последние месяцы и отвергаем ложные заявления России о провокациях Украины и НАТО».
Спустя год мы можем видеть, к чему привело непонимание США и НАТО того, что их действия по затягиванию Украины в фактическое членство в свой военный союз (без формального принятия в НАТО), поощрение военных провокаций Украины на Донбассе, подготовка вторжения украинских войск в ДНР и ЛНР.
Всё это справедливо воспринималось Россией, ее военно-политическим руководством как экзистенциальная угроза безопасности российского государства.
Есть в науке, изучающей международные отношения, направление исследований, получившее название «Копенгагенская школа исследований в области безопасности». Много чего интересного предложила эта школа для понимания того, какую роль играет обеспечение безопасности в международных отношениях.
Один из представителей этой школы Оле Уэвер (еще используется прочтение его фамилии Вэйвер, по-датски он Ole Wæver) показал, что проблема безопасности в мире сначала «проговаривается», прежде чем начнутся явные меры по обеспечению этой безопасности.
По Уэверу, «безопасность – это речевой акт с отчетливыми последствиями в контексте международной политики». Используя такой речевой акт, государственный субъект пытается перевести тему из области политики в область проблем безопасности, тем самым узаконивая чрезвычайные средства против сконструированной угрозы.
Прошу прощения за наукообразный текст. Проще эти идеи Оле Уэвера можно представить так. Мы привыкли в обыденной жизни различать слова и дела: дескать, мало ли кто что говорит. В более же сложной реальности, какой и являются международные отношения, слова значат гораздо больше.
Есть целые направления очень прикладных исследований, которые изучают все высказывания и заявления официальных лиц, риторику в прессе с целью прогнозирования изменений в политике того или иного государства. В этом смысле прошлогодняя серия заявлений на Западе (ноябрь-декабрь) о том, что Россия вот-вот нападет на Украину, справедливо могла быть понята как подготовка действий Запада по военной помощи Украине и фактическое включение ее в НАТО.
Вернемся в декабрь прошлого года. С одной стороны, Запад нагнетает военную истерию вокруг Украины, с другой — Россия в резкой форме демонстрирует, что складывающаяся ситуация представляет для нее угрозу безопасности и она требует гарантий со стороны США, что эта военная истерия не перейдет от слов к делу. А без таких гарантий она оставляет за собой право на свободу действий.
Высказана эта позиция была еще до появления проектов договоров с США и НАТО. В заявлении по итогам переговоров Путина с Байденом 7 декабря она была выражена российской стороной так:
«Россия серьезно заинтересована в получении надежных, юридически зафиксированных гарантий, исключающих расширение НАТО в восточном направлении и размещение в сопредельных с Россией государствах ударных наступательных систем вооружений».
Еще более жестко высказался замглавы российского МИДа Сергей Рябков на брифинге, посвященном обнародованию проектов этих договоров:
«Ситуация, которая сложилась в Европе и Евразии в последнее время, настолько радикально отличается от всего того, что было раньше, что здесь не приложимы, не применимы никакие шаблоны, никакие стандарты из прежнего, из старого опыта. Их нельзя никаким образом к этой ситуации даже приспособить. От прошлого надо нашим коллегам с той стороны отрешиться, взглянуть на все по-новому и начать писать наши отношения с «чистого листа».
Он же оценил сложившуюся к тому времени ситуацию весьма недвусмысленными словами:
«Ситуация неприемлемая, она потенциально взрывоопасная, и с этим нужно что-то делать».
Ответ со стороны США и НАТО был ни о чем. Главное требование России – и отказаться от предыдущего расширения НАТО – было проигнорировано. В свою очередь, НАТО потребовало вывести российские войска с Украины, что по сути означало требование уйти из Крыма. Были и обвинения в адрес России:
«Мы сожалеем, что Россия предала истинные ценности, принципы и обязательства, которые помогали развивать и составляли фундамент отношений НАТО и России».
А о себе любимых они рассказали следующее:
«НАТО является оборонительным альянсом и не представляет угрозы для России. Мы всегда стремились к миру, стабильности и безопасности в Евро-Атлантическом регионе, а также к целостной, свободной и мирной Европе».
Итак, в декабре прошлого года Россия перевела вопрос отношений с НАТО и ситуацию на Украине из поля просто международной политики в поле безопасности. Поскольку Запад решил не замечать этого перехода, то за словами последовали действия: сначала признание ДНР и ЛНР, затем начало СВО на Украине.
Если о развитии международной политики, трансформации отношений можно долго переговариваться, то безопасность нужно обеспечивать действиями.
Последующие события показали, к чему приводит игнорирование требований России по обеспечению ее безопасности. Сделали на Западе из этого какие-то выводы? Как видно из продолжения той же воинственной риторики – нет. Более того, они вообразили, что затянувшаяся СВО означает резкое ослабление России и у нее теперь можно вымогать больше.
Примером такого понимания ситуации стала статья патриарха западной политики Генри Киссинджера, вышедшая в журнале The Spectator (издание с весьма русофобской позицией) 15 декабря. Видение Киссинджером возможного разрешения российско-украинского конфликта потрясает своей бесцеремонностью: мол, российские войска должны вернуться на линии до 24 февраля, а Украину «мирный процесс должен связать с НАТО».
Понятно, что на западных политиков эйфорически подействовало отступление российской армии из Харьковской области и оставление Херсона. Но с тех прошло уже больше месяца — никаких дальнейших успехов у Украины нет и не предвидится. Более того, украинская армия несет большие потери и постепенно утрачивает укрепрайоны в Артемовске и под Донецком.
Однако Киссинджер предпочитает этого не замечать и провозглашает почти полную победу:
«Украина приобрела одну из крупнейших и наиболее эффективных сухопутных армий в Европе, оснащенную Америкой и ее союзниками».
Правда, диссонансом с этим прозвучали недавние требования главкома ВСУ Залужного к Западу дать ему еще 300 танков, 600-700 БМП, 500 гаубиц. Что-то, видимо, не так с «одной из наиболее эффективных сухопутных армий в Европе».
Как соотносится такая бравада Киссенджера с продолжающимся разрушением украинской инфраструктуры, вообще непонятно — в своей статье он предпочел этого не заметить.
Делает Киссенджер и вполне иезуитский ход, бросая наживку в виде неких возможных референдумов:
«Если довоенная разделительная линия между Украиной и Россией не может быть достигнута путем боевых действий или переговоров, можно было бы обратиться к принципу самоопределения. Референдумы о самоопределении под международным наблюдением могут быть применены к особенно спорным территориям, которые неоднократно переходили из рук в руки на протяжении веков».
Какие территории он имеет в виду, абсолютно непонятно. На Украине вообще нет регионов, которые не переходили бы «из рук в руки на протяжении веков». Но иезуитский подход Киссенджера в другом. Никакие референдумы в условиях боевых действий невозможны в принципе. То есть для их проведения необходимо эти самые действия остановить, а значит, дать украинской армии передышку, а западному ВПК — время для поставок на Украину новых партий вооружений. Что за этим последует, объяснять, думаю, не нужно.
Не удержался Киссинджер и от заманух в стиле 90-х. Он заявил, что не согласен с теми, кто хочет видеть Россию, ставшей бессильной в результате войны. Разрушение России он тоже не считает выходом:
«Распад России или уничтожение ее способности проводить стратегическую политику могут превратить ее территорию, охватывающую 11 часовых поясов, в оспариваемый вакуум».
По его мнению, у России должно быть свое место, только видит он его весьма своеобразно:
«Цель мирного процесса была бы двоякой: подтвердить свободу Украины и определить новую международную структуру, особенно для Центральной и Восточной Европы. В конечном итоге Россия должна найти место в таком порядке».
То есть для Киссинджера позитивное будущее России – это место на задворках Восточной Европы, которое ей укажут США. А мы должны быть ему премного благодарны за то, что он не настаивает на распаде России.
Оценивая эти идеи Киссенджера, нельзя не вспомнить известную фразу о французских роялистах времен Великой французской революции: «Никто из них ничего не забыл и ничему не научился». Аналогично можно оценивать и позиции западных политиков, продолжающих мечтать о сокрушении России и возвращения ее в подчиненное Западу положение.
Они предпочитают не замечать, что мир изменился и пытаются вернуть привычное для себя состояние за счет жертв украинской армии, поставок старого вооружения и денежных вливаний киевскому режиму.
