ЗА НАШЕ ЗДОРОВЬЕ!
Большинство мужчин прямолинейны и открыты для общения. Они говорят, что думают — конечно, за исключением политиков, которые обычно врут — так, на всякий случай. Но любая женщина перед тем, как начать беседу с интервьюером, выстраивает свой образ, свою линию поведения, защиту. Она прячет — или в бархатный футляр, или в кованую железную кольчугу — то, что не хочет показывать. Женщины не хотят, чтобы кто-то, бесцеремонно сорвав или деликатно сняв все слои их защиты, добрался до сути, и всеми силами постараются этого избежать.
Тем не менее, очень интересно задавать вопросы тому, кто по роду деятельности привык не отвечать, а спрашивать других. Даже если это не категорическое милицейское «вопросы здесь задаю я», а мягкое «хотите об этом поговорить?» профессионального психолога. Мы беседовали с практикующим киевским психологом Галиной Хомич, кандидатом наук, профессором кафедры психологии.
— Люди, у которых все в жизни хорошо, к вам не ходят. Вы не боитесь, что из-за этого ваши представления о реальной жизни, о состоянии нашего общества искажены? Не боитесь заработать невроз?
—Конечно, я думаю об этом! — признается психолог. — Это называется элементом профессионального сгорания. Чтобы избежать этого, я хожу на тренинги, у меня есть свой психолог. Кроме того, занимаюсь релаксацией, танцевальной терапией, плаванием. Конечно, у меня есть такое опасение! С одной стороны, ты проявляешь эмпатию — сопереживаешь эмоциональному состоянию другого человека, входишь в его положение — без нее ты не получишь отзыва. С другой — если я часто это делаю, то останавливаюсь, делаю передышку, стараясь не попадать в невротические ситуации, не выгорать. Поэтому работаю в своей нише — есть клиенты, с которыми я не занимаюсь: я могу дать им первую консультацию, а потом советую обратиться к другим — чувствую, что мой организм не выдержит или что это не мое.
— Одна из целей журналистики — добыча правдивой, достоверной информации. Когда к вам приходит человек, для вас важно, говорит ли он вам правду?
— Очень часто клиент искажает истину, действительность. И, честно говоря, мне неважно, какая это информация. Но это важно для него, нужно вывести его на «взрослые» позиции, чтобы он сказал: «я — алкоголик, моей семье сложно со мной» или: «в том, что произошло, виноват я» — не врать, не зарываться, не играть. Это уже результат. Но я не проверяю информацию, точнее, проверяю, чтобы показать ему, что он врет. Например, говорю: час назад вы сказали мне это, сейчас говорите другое, что-то не совпадает! Хотя в психотерапии допускается конфронтация, мне важно, чтобы человек ушел с хорошим настроением, чтобы он не уничтожал себя. Важно снять напряжение внутри него, потом он разберется сам.
— Психология не относится к числу точных наук, но смело делает обобщения. Насколько они достоверны? Ведь каждый случай, с которым вы сталкиваетесь, единичен. Каждый человек уникален. А вы втискиваете его в схему, обобщаете!
— Обобщают для пользы, для обучения. Ведь книги — тоже обобщение. На самом деле вы правы, с одним человеком этот метод пройдет, с другим — нет. Поэтому советов (что делать) мы, как правило, не даем. Мы просто вместе с клиентом разбираем ту реальную историю, которая есть, его в этой истории, его возможности в данной реальной ситуации. Не существует пять-семь схем, в которые можно втиснуть каждый случай. Психологи пытались разделить клиентов на два типа, делить по типу темперамента — ничего не вышло. Мы учитываем типаж клиента, его запрос, его жизненную ситуацию — ведь не все в его силах. И тогда решаем вместе…
— Но мне кажется, что своими обобщениями и схемами вы только пытаетесь придать наукообразность своим действиям, прикрываете отсутствие точных решений.
— На самом деле в психологии есть общие принципы, есть объективное восприятие объективного мира. Но восприятие у всех разное: один проходит мимо картины, не замечая ее, другой плачет перед ней. Кто прав? Надо спрашивать у художника, чего она стоит. Есть законы памяти — ассоциативной или по контрасту — об этом мы можем определенно говорить. А что касается терапии — нужно отталкиваться от поставленной цели.
— О количественных показателях, понятно, речи нет. Но есть какой-то критерий эффективности вашей работы?
— Количественный, хотя мне кажется это относительным, — если человек приходит и платит. И приходит еще и еще. У меня показатель — что-то поменялось в человеке, он по-другому думает, стал по-другому говорить.
— Может, изменилось что-то в разговорах с вами, он просто к вам приспособился. Но вы же не знаете, как клиент ведет себя вне вашего кабинета!
— Да. Но один из методов — анализ того, как он ведет себя у меня, тогда он проецирует эту ситуацию и вне кабинета. Бывает, он начинает на меня кричать, обвинять в чем-то: из-за вас у меня так сложилось, я вам поверил — значит, что-то идет не так. Плюс моя интуиция. Есть еще тестовые рисунки…
— А вот это мне кажется вообще выдумкой и игрушками.
— Знаете, в них человек сублимирует какие-то сложные вещи, свои раны, о которых не хочет вспоминать… Это один из методов вытащить их на свет.
— Если человек подготовлен, он прежде, чем рисовать предложенные вами гору или море со звездами, подумает, что вы хотите увидеть! И сделает «как надо».
— Согласна! Поэтому больше я доверяю разговору, чувству, открытости.
— Множество людей руководствуются в своих поступках здравым смыслом. А вы работаете не с информацией, а с эмоциями. Что для вас и вообще в психологии здравый смысл?
— Есть такой вид терапии — рациональная. В ее основе лежит как раз здравый смысл. Приходит человек, он адекватен. Но в чем-то он запутался. Ему нужно всего лишь разложить по полочкам: а зачем вам это нужно, имеет ли это смысл? Но чтобы изначально это не было заангажировано, чтобы заранее не было ответов, чтоб не было слов «я — как все» или «никогда». Я работаю с каким-то сценарием, но мне важно, чтобы человек говорил от своего имени! Человек имеет право быть рациональным, нерациональным, главное — чтобы он чувствовал себя свободным!
— Портниха обязательно говорит комплименты заказчице: как вам идет этот цвет, как удачно вы выбрали фасон, какое замечательное получилось платье — такое обхождение входит в тариф. В вашей работе присутствует подобный момент?
— Тонкий вопрос. Я к этому отношусь осторожно, хотя есть и такие методы, ими тоже пользуются. Существуют такие клиенты, которым в жизни говорят мало приятного, им только этого и нужно. Но если там есть серьезная, глубокая проблема, нельзя обойтись поглаживанием, замазать зеленочкой рану, которую нужно резать! С этим нужно быть осторожным. Я хвалю человека, если действительно есть успехи: «мне нравится, как вы тут поступили». Я не говорю: «так правильно», но, если нравится мне, это может нравиться кому-то еще. Иногда человек приходит к психологу и говорит: у меня нет проблем, мне просто интересно поговорить, я никогда не был у психолога. Но если человек нашел время, деньги — значит, проблемы есть, это однозначно. Он может не осознавать этого, но его что-то тревожит.
— А что же такое вообще психологический комфорт, психическое здоровье?
— На самом деле, психическое здоровье — это уменьшение напряжения, уменьшение разрыва между «хочу» и «могу», отсутствие конфликтов, порождающих недовольство жизнью. неуспешность.
Последнее определение, данное Галиной Хомич, похоже на тост. Так будем же здоровы — физически и психически!..
