Интернет-СМИ — форевер! Часть вторая

Авторский коллектив интернет-газеты «Крымское Эхо» решил отметить свое пятилетие серьезным разговором на профессиональную тему: что такое интернет-СМИ, какую роль они играют (и играют ли) в нашей жизни. Во второй части речь пойдет о профессии журналист — мы все видим, как она трансформируется, какой популярностью пользуется. В том же Крыму уже есть немало примеров, когда человек, написавший пару статей, которые опубликовали газеты, всерьез называет себя журналистом и даже имеет членский билет Национального союза журналистов.

Наталья Гаврилева, «Крымское Эхо» :
— Мы уже немного коснулись этой темы в первой части, но сейчас попробуем сконцентрироваться именно на журналистике. Вспомним, как она вообще зарождалась: появилась письменность, люди научились писать — но журналистами они не были. И журналистике намного меньше лет, чем «человеку пишущему». Мне кажется, что мы как раз находимся в той эпохе, когда профессия журналиста нивелировалась огромным количеством тех, кто считает себя журналистом, кто разрешает себе своей информацией загрузить мировое пространство. Но журналисты ли они?

Юлия Вербицкая»

Юлия Вербицкая, журналист, преподаватель ТНУ:
— У человечества появилась техническая возможность (мы тут говорили о платшетниках) не пропадать из информационного пространства ни на день. Ты можешь сидеть в любой точке земного шара и быть все время на связи — Твиттер, Фейсбук, Джимэйл и несколько самых разных информагентств — и ты можешь писать посты и как-то влиять на информационное пространство.

Интернет-журналистика, интернет-СМИ формируют так называемое интернет-мышление. Что здесь интересно: интернет-мышление — это анонимность, это большой объем информации, это высокая скорость, это чувство безопасности, потому что можно спрятаться за комментарии, и это частично так называемое клиповое восприятие, когда человек может быть неспособен воспринимать большие тексты, а быть заточенным на посты в интернете, на короткие сообщения и на их быструю смену. У него размывается внимание, он неспособен сконцентрироваться на книге, скажем «Война и мир» — он привык к небольшим твиттер-сообщениям.

Это другой тип мышления, современные дети чуть ли не в пеленках получают эту планшетку, они умеют им пользоваться, они смотрят мультики в Ютюбе — это уже другая культура и другая психология. И поэтому журналистика будет другая. Это первое, что я хотела сказать.

И второе, что такое гражданская журналистика. Сегодня это понятие часто употребляется, по этой теме проводятся тренинги, и т.д. Мне кажется, гражданская журналистика в ближайшее время станет одним из способов манипуляции общественным сознанием, потому что есть традиционная журналистика, а всем как бы говорится: вы все такие же, имеете такое же право влиять на общество. То есть это будет использоваться какими-то политиками в каких-то манипулятивных целях.

 

Ольга Фомина, экономический обозреватель «Крымского Эха» :
— Я хочу рассказать историю. Вместе с другими журналистами я была на каком-то мероприятии. В том числе там присутствовали барышни из информагентств. Назавтра читаю сообщение одной из них — цифры перевраны, не поверите, — в сто раз! При встрече говорю ей об этом, а она: а зачем вы нас читаете, мы пишем для тех, кто нам доверяет! И я понимаю, что она… права! И сейчас эта барышня работает в управлении информации Совмина…

Александр Денисенко:
— У меня та же история: девочка взяла у меня интервью, переврала выводы, вырвав из контекста цитату, сопроводила своими «мыслями», а когда я ей позвонил, она возмутилась: мол, вы еще будете меня учить журналистике! И ничего с этим не сделаешь…

Ольга Фомина:
— А последняя история совершенно чудовищная. Идет пресс-конференция министра социальной защиты. И она говорит: в этом году у нас получателей пособий на детей-инвалидов стало вдвое больше, чем в прошлом году. Получателей пособий! Я задаю вопрос: это за счет новорожденных или за счет того, что оформили пособия те, кто раньше не получал? Она: нет, не за счет новорожденных, это, когда подняли сумму выплат, родители не поленились прийти с бумагами.

Что читаю в ленте одного информагентства: за год в Крыму увеличилось вдвое число детей-инвалидов. Причем якобы министр сказала, что это за счет увеличения патологии! А ведь про патологию не было сказано ни слова — но это не помешало этому слову попасть не просто в материал, но в заголовок!

— Вы хотите сказать, что журналисты что печатных СМИ, что электронных должны обладать теми же качествами, что и…

Ольга Фомина:
— Любая опубликованная информация в первую очередь, и это закон, должна быть просто достоверной.

Юлия Вербицкая:
— Что такое современное интернет-СМИ? Это мощный сайт с подкастами — с аудио, с видео, это мощное мультимедийное средство. И тот, кто собирается там работать, кроме традиционных представлений и понятий о журналистской этике, хорошего знания русского языка и прочих традиционных журналистских требований, должен быть неким «универсальным солдатом». В крупных интернет-агентствах есть такое понятие, как универсальный журналист — это человек, который приезжает на место один, у него есть такой маленький чемоданчик, и он снимает, он делает и видеоновости, и аудио-, и кучу новостишек, и статью напишет. Он один делает всё.

Отпадает необходимость в операторе, звукорежиссере, и т.д. На него ложится огромная психологическая нагрузка, потому что это все нужно сделать а) быстро, б) технично и в) достаточно профессионально. А это усложняет его работу, увеличивается и скорость, и нагрузка. То есть он должен обладать еще более высоким уровнем профессионализма. Не всех этому обучают и не все обладают этими качествами.

— Смотрите, что получается: Твиттер Ксении Собчак читают многие тысячи читателей, а сайт «Крымское Эхо» — ну, тысяча уникальных посетителей в сутки. Но мы считаем себя профессиональными журналистами, а Ксения Собчак — вообще себя журналистом не считает…

Юлия Вербицкая:
— Нужно четко разделять аудитории, социальные сети уже давно поделены: Твиттер, скажем, — это такая тусовка, больше киево-московская, политиков, журналистов, чиновников, которые обмениваются сплетнями и прочими новостями; Фейсбук — это тусовка журналистов и экспертного сообщества; в Одноклассниках сидит понятно кто, а Вконтакте — студенты. Если ты хочешь работать структурировано со студенческой аудиторией — тебе Вконтакт. Если ты журналист — иди в Фейсбук и т.д. (шум)».

— У меня вопрос в другом состоит: кто больше влияет на общество: Ксения Собчак или профессиональный журналист?

Александр Денисенко»

Александр Денисенко, главный редактор информагентства «Контекст-Крым» :
— Вся эта информация распространяется в интернете, как волны от брошенного камня. И если сравнивать Собчак и неизвестную студентку, то это размер камня — большой камень и волны больше поднимает. И зависит только от скорости распространения.

Дальше — важность этой новости. Маленькая новость из какого-нибудь села Львовской области немного медленнее распространится, дойдет до Москвы и Питера. Но если эта новость будет резонировать с другими категориями читателей, она будет интересна. Она будет резонировать — из Вконтакте перейдет в Фейсбук, потом в традиционные СМИ, дальше ее будут обсуждать в Твиттере, она разойдется так же, как и любая другая.

Татьяна Береговая, главред крымского выпуска всеукраинской газеты «Сегодня»:
— Нам сказали, что мы должны быть конвергентными, мы спросили, что это значит, и нам сказали, что мы за ту же зарплату должны делать три работы. То есть, «вы будете теперь и операторами, и фотографами, и интернет-журналистами, и газетными журналистами». И еще там «может, аудио запишете», и блог не забудьте… то есть делайте сразу всё!

Александр Денисенко:
— И вам не дали те программы, которые уже есть! На газетном конгрессе, о котором я говорил выше (см. первую часть — ред.), демонстрировали удивительные вещи: один человек в принципе в состоянии полностью делать мультимедийнное СМИ в интернете, работать с видео, с фото, с текстом, со всеми нужными справками, то есть когда тебе нужен просто материал, причем он может просто снят с мобильника, тебе программа все обрабатывает, делает просто шикарно.

— Кто знает, появились ли уже приличные программы, которые бы позволяли переводить звук с диктофона в текст?

Александр Денисенко:
— Да есть уже такие программы, вопрос только в том, когда мы спрашиваем, сколько это стоит, производители замолкают, потому что сейчас это стоит безумно дорого. Финская компания демонстрировала, например, фантастическую штуку.

Например, вопрос о перекачивании газеты в интернет всех очень беспокоит — то есть, переходит печатное СМИ в интернет или нет. Самой большой ошибкой называли то, что издатели газету ретранслируют в интернет, а это делать нельзя: аудитории разные, это должно быть отдельное интернет-издание. Некоторые вещи, конечно, должны пересекаться, но — не многие. Интернет-версия должна быть по-другому сделана, на других ориентирована, по-другому ретранслировать одни и те же события.

Но при этом финны показали пример, когда газета может почти прямо перетекать в интернет: на газете есть цифровой код, и есть специальные программы в мобилках. Человек, который читает газету, видит только текст — в нем нет гиперссылок, комментариев, нет продолжения темы. А человеку хочется расширить эту тему прямо сейчас, прямо из этой газеты! Чтобы ему не идти в Гугл, он наводит камеру мобильного телефона с этой программой, она распознает этот код и сразу переходит на нужный сайт.

Или, скажем, обычная фотография может быть напичкана рекламой — на самом фото не видно ничего, но человек проводит телефоном по фото, и девочка с сумочкой, которая там изображена, вдруг получает «ценники» на сумочку, на сережки и даже на цвет помады — с соответствующими ссылками. Так обычный принт расширяется сразу до бесконечности.

Имеет ли это все перспективу? Я не уверен, думаю, как вот Сергей Киселев говорил, все будет значительно проще и, мне кажется, более доступно — то есть, уже лет через пять будут какие-то виртуальные вещи, о которых мы сейчас даже не догадываемся.

— Наш самый внимательный читатель на сайте последние дни как раз и требует: почему не предоставили видео!

Татьяна Береговая»

Татьяна Береговая:
— О разнице между газетным материалом и интернет-версией, которые мы, как «конвергентные люди», делаем одновременно. Представьте, каково это, под одним названием и на одну тему нужно сделать две совершенно разные вещи, которые обращены к разным аудиториям. Лично я эту разницу между сайтом и газетой чувствую каждый день на себе, общаясь с редактором сайта и газетным редактором, двумя моими начальниками, которые оба мною управляют и оба имеют право требовать с меня какую-то информацию.

Это происходит следующим образом. Заявляется тема, выясняются какие-то подробности, особенно если это новостная тема, и начинается буквально бой: нет, это ты придержи в газету, потому что если дадим сейчас на сайте, завтра в газете это будет уже неактуально. Нет, давайте нам на сайт, потому что газету кто там будет читать, важно сегодня, а завтра все уже забудут об этой новости. Побеждает, как правило, тот, кто больше раз позвонил и кто дал более четкие указания — ему и достаются самые сливки.

Александр Денисенко:
— Это временно…

Татьяна Береговая:
— Опять же, вопрос времени. Время ежедневной газеты уйдет тогда, когда естественно пропадет возможность ее издавать. А возможность ее издавать пропадет в том случае, если пропадут рекламодатели, которые будут выходить в печатной версии. Пока в Крыму большинство людей предпочитают все равно выходить в бумажной версии, на бумаге: они понимают, что это; они могут понять, какое количество читателей увидит их рекламу — объем тиража, какой охват, где она распространяется и пр. Они пока не понимают, что такое интернет.

Некоторые фирмы, компании, наоборот, стремятся к Сети, потому что там их клиенты — те, кто там покупает товар. Но время — не за бумажными газетами. Может, я слишком строго подхожу, но время не за нами, не за тем, как мы работаем. Не за тем, как мы пишем, а — за тем, готовы ли люди покупать газету, потому что я, например, не всегда хочу потратить деньги, чтобы прочитать информацию, мучаясь с таким неудобным бумажным форматом, носить с собой, потом думать, куда деть эти пачки бумаги, еще я должна за это и заплатить … А тут — я в любой момент зашла в Сеть, то же самое прочитала.

— И всё же: что такое журналист интернет-СМИ, давайте попробуем очень коротко высказаться: останутся ли журналисты в интернете, когда исчезнут все газеты, сохранится ли вообще такая профессия журналист? Или она трансформируется? Если да, то как?

Татьяна Береговая:
— О том, кто такой журналист интернет-СМИ. Вот я сижу, напряженно пишу материал в газету, звонит интернет-редактор: что у вас, какая погода? Дождь идет! Сними! Сняла, отправила, 40 минут — 17 тысяч просмотров. А то, что я писала три дня, посмотрели 900 человек. Это то, что требуется сейчас: быстро выбежать, сфотографировать, написать молнию «Пошел дождь, появились лужи». И 17 тысячам человек это интересно!

Сергей Киселев»

Сергей Киселев, доцент ТНУ им. Вернадского, политолог:
— Это преувеличено. Есть очень серьезное требование к профессии журналиста, я имел к этой профессии отношение — в начале 90-х мы создавали довольно популярную газету «Таврические ведомости», и в нашем коллективе был всего один профессиональный журналист, а все остальные к ней отношения не имели. Очень сложно все это делалось, но газета была создана и была в свое время очень популярной. Она задала определенные стандарты на 20 лет вперед в крымской журналистике.

Сегодня благодаря, кстати, Гаврилевой — она зимой у нас брала интервью, и тогда родился один термин. Им я назвал две группы: одну в Фейсбуке, а одну — Вконтакте, вот как вы все говорили. Смотрю статистику посещения Вконтакте, где нет никаких обсуждений, а выставляются только одни картинки и практически нет комментариев. Там примерно в пять-семь раз больше посетителей и примерно в пять раз больше участников, чем в Фейсбуке. И мы распределились: сын занимается информацией в Вконтакте, а я — в Фейсбуке.

Подаешь новость, фото, текст, участвуешь в дискуссии, в обсуждении. Но я никогда не назову себя журналистом, потому что ни в коей мере к стандартам журналистики не приближаюсь: тут можно говорить на темы, скажем, новейшей политической истории и легко перейти на острый разговор или переходящий все грани спор.

Рассматривать это как СМИ можно, а можно и не рассматривать. Думаю, что в каком-то смысле останутся и печатные СМИ, они, может, будут отличаться от сегодняшних, потому что у нас появятся интерактивная бумага, другие технические возможности; вы знаете — уже есть и съедобные страницы, которые после прочтения можно съесть, можно будет их на себя надеть и пр. Можно много чего себе представить, но люди очень разные, и у них совершенно разные потребности, сегодня мы себе даже представить себе не можем.

Главное, что хочу сказать: время сегодня переходное, время революционное, и нельзя говорить сейчас о том, что будет через три-четыре года. Революционные изменения в технике, увеличение возможностей в техническом плане нам позволят совершенно по-иному самому отбирать, создавать свой информационный мир — и вот здесь значение журналиста как профессионала, отвечающего за общественное мнение, за ценности и так далее резко снизится.

Ольга Фомина:
— У меня вопрос к Татьяне: а тебе одинаково ценны эти две аудитории — та, которая фото с дождем посмотрела и та, которая твой материал прочла?

Татьяна Береговая:
— Нет, не одинаково, я вообще не представляю, кому интересно смотреть на фото дождя. Когда я хочу поехать в Ялту на море и увижу заголовок, что там коллапс, все затопило, пошел жуткий град, дождь и пр., естественно, я зайду, посмотрю, уточню, что там происходит. Видимо, такая информация нужна. Но не 17 же тысячам одновременно!

— Есть такая теория, что человек не прогрессирует, а регрессирует! И судя по нашим…

Сергей Киселев:
— Это большая философия. Я скажу так: один и тот же дождь, одну и ту же каплю, один и тот же объект одним и тем же фотоаппаратом два человека снимут по-разному. Все зависит от того, как ты подашь этот материал, а если ты еще напишешь небольшой сопроводительный текст, рассчитывая на, извините, женщин бальзаковского возраста и вызовешь ответную реакцию, это очень сильно. Я по себе знаю: никогда не считал себя фотографом, но совершенно неожиданно обнаружил, что фотография с небольшим текстовым сопровождением, написанном в том или ином ракурсе, вызывает иной раз противоположную реакцию.

 

Сергей Должиков, главред интернет-сайта «Крым вечерний», г. Севастополь:
— Я некоторые вещи, которые у нас тут, за столом, обсуждаются уже прошел давным-давно. На сегодня в интернете существует жесткий отбор, существует то, что называется журналистикой в интернете, есть люди, которые формируют банк данных. Интернет не стоит представлять как некий хаос, некое облако, в котором есть все. Если мы говорим о журналистике, то у нас есть два бога или три, или четыре: это новостные агрегаторы — Яндекс, Гугл, Рамблер и другие поисковые системы. В новостных агрегаторах плохие интернет-ресурсы не присутствуют!

— Прерву, простите: если вы в Гугле набираете слово «крымское», — «Крымское Эхо» выпадает в первой же строчке!..

Сергей Должиков:
— Это уже естественный отбор. Мы не знаем, никто не знает, как устроена поисковая система, не знаем алгоритма действия их роботов, но тем не менее…

Юлия Вербицкая:
— Ими тоже можно управлять!.. (шум)»

Сергей Должиков:
— Как бы там ни было, но для меня как интернетчика эти агрегаторы — мои боги, на которых я ориентируюсь. Плохих материалов там не бывает. Если рассматривать этот естественный отбор по роботам, то роботов делают люди, и причем очень большие коллективы — все мы знаем, что такое Гугл и Яндекс, это громадный банк данных за последние 10-15 лет.

Уже никто не ходит в библиотеки, не поднимают из подвалов подшивки старых газет и никто их не листает. А этот банк данных используют постоянно, эта информация висит годами, она всегда востребована, она необходима, ее периодически достают, перечитывают. Так вот, сколько будет существовать этот банк данных, столько будут нужны люди, которые его составляют. Причем контент должен быть качественный, иначе агрегаторы его не увидят, тем более, что они будут совершенствоваться.

Но если рассматривать примитивно — журналисты будут всегда. То есть человек, который сможет грамотно сформировать текст, сделать выжимку… В противном случае нам нужно повесить веб-камеру, аудиторию получим тысяч в сто — но это уже не журналистика.

 

Борис Васильев, обозреватель «Крымского Эха»:
— Я понимаю так, что есть журналисты — а есть корреспонденты. Наблюдаю на пресс-конференциях — молодые девчонки, ребята, что-то там строчат в своих блокнотах… Они считают, что это журналистика. Я думаю, что в будущем журналистская профессия будет выделять журналистов-публицистов — и остальную пишущую братию. А сегодня мы говорим в общем о журналистах. Мне кажется, будут выкристаллизовываться вот эти журналисты-публицисты, и их будет не так много. Это, конечно, должны быть талантливые люди, естественно, богом даром наделенные.

Александр Денисенко:
— Если считать журналистом человека, который профессионально умеет обрабатывать и доносить информацию до аудитории, то в таком случае журналисты останутся, как останутся стоматологи, учителя — люди, которые что-то умеют делать лучше, чем все остальные. Вопрос: останется ли такая необходимость. Я тоже думаю, что останется. Если сюда поставить веб-камеру и слушать то, что мы говорим два часа, у нас к исходу второго часа никого не останется.

Человека, которого привлекает эта тема, будет интересовать, что конкретно и что наиболее важного было сказано на этой встрече. И желательно, чтобы это умещалось в 15 строк, не больше. Люди, которые интерпретируют события, всегда будут нужны. Я думаю, что функционал журналистов за это время сильно поменяется, но специалисты, по традиции называемые журналистами, останутся.

Сергей Киселев:
— Недавно в Симферополе проходил круглый стол по проектированию городов. Присутствовали отнюдь не архитекторы, но те, кто разрабатывает концепции будущего городов. И эти специалисты четыре часа говорили о таких вещах, как душа города. И все это время там сидели и слушали Агеев (мэр крымской столицы — ред.), сидели вице-мэры, слушали. И, самое интересное, они не просто тупо слушали, а они потихоньку вдохновились и увидели, что понятие «город» не сводится к понятиям коммуникаций, уборке улиц и освещению тротуаров. Город — понятие куда более сложное и требует совершенно иных подходов. И они говорили: да, сегодня я занимаюсь асфальтированием, но я прекрасно понимаю, какие великолепные перспективы открываются.

В России уже до этого дошли — специально нанимают этих специалистов, которые разрабатывают концепции развития городов. Я почему об этом вспомнил — потому что наш специалист поехал в город Томск в гости к Сергею Градировскому, который руководит сейчас градостроительной концепцией переработки города Томска, и попал на телевизионную передачу. Ну, стандарт: двое спорят, сидят эксперты, о чем они говорят: об образах города, о философии города, о вещах, которые на Украине просто немыслимы.

А вы смотрите наши ток-шоу? Сейчас сотни тысяч людей отказываются их смотреть, потому что им это неинтересно. Так вот, тот человек подошел к генпродюсеру канала: а кому это интересно, что вы показываете? Он говорит: у нас в Томске эту программу постоянно смотрят 30-35 тысяч человек, хотя в ней обсуждают совершенно отвлеченные и далекие от жизни и практического результата темы. Такая аудитория была, есть и будет! Люди несводимы к получению элементарной информации: люди хотят мечты, идеи, и такие специалисты всегда будут востребованы.

Людмила Хорошилова»

Людмила Хорошилова, глава крымского отделения Национального союза журналистов Украины:
— Я думаю, что слухи о смерти печатных СМИ и наши пророчества о скорой их смерти в нашей стране и в наших условиях явно преувеличены. Интернет-журналистика только формируется как социальный институт, и сбрасывать со счетов печатные СМИ с учетом того факта, что в стране лишь 30 процентов населения охвачено Интернетом, было бы глупо.

Останутся ли журналисты? Безусловно, останутся. И как правильно кто-то сказал, они будут выкристаллизовываться, но сами по себе не проявятся — это вопрос нашего нравственного выбора и профессионализма. Мало того, надо помогать молодым становиться профессиональными журналистами. Если конечно, мы не будем ориентироваться на интернет-сознание, на тех, кто воспринимает картинку-текст, если мы себя не будем ассоциировать с продавцами товара — булки это или не булки, сегодня тыщу продали, завтра одну, но большую…

По большому счету, нужно все — и то, и это. Главное, чтобы присутствовал профессионализм. Именно нравственное отношение к профессии, потому что в противном случае мы действительно будем деградировать, мы просто дойдем до уровня Эллочки-людоедки. И социальные сети это демонстрируют: на потребу определенной аудитории уважаемые люди, интеллигентные, опускаются до «вау» — лексикона, им не свойственного.

 

Галина Богданович, декан факультета славянской филологии и журналистики ТНУ им.Вернадского:
— К сожалению, сфера журналистики сегодня очень размыта, и говорить о том, что является ее составляющим, довольно сложно. Здесь, и мы уже говорили об этом, много наносного, того, что можно именовать информационно-коммуникативной технологией. Каковы критерии отбора в то, что называется журналистикой, как готовить этих журналистов? На Украине нет государственного стандарта по подготовке специалиста-журналиста. Но я должна вас обрадовать, что конечным продуктом в этой сфере образования планируется «универсальный журналист».

Эта идея для Украины не нова: человек должен быть специалистом во всем, что называется информационно-коммуникативной технологией плюс журналист в узком смысле слова, то, что мы понимаем под профессиональным свойством и качеством. И сегодня эти государственные стандарты по журналистике отрабатываются, мне в составе группы экспертов довелось в этом участвовать. Думаю, в этом учебном году в вузах Украины будет запущена эта идея в качестве эксперимента.

Как и что это будет, пока не знаю, но знаю, что в плане это стоит. Понятно, будет сложно определить тут путь, по которому нужно идти, хотя мы все знаем все правила и приемы, мы все понимаем, чему учить и как учить. Но вместе с тем мы понимаем, что рынок журналистов на сегодня перенасыщен, и в журналистику попадают люди, далекие от профессии, от мотивации быть журналистом как таковым.

И это, наверное, наше время диктует такую ситуацию. К сожалению. Поэтому дали возможность разным вузам готовить журналистов, поэтому нет критериев отбора, идет коммерциализация журналистского образования, впрочем, не только журналистского. И это позволяет говорить о том, что в профессию попадают во многом случайные люди. И опять-таки, что будет дальше — прогнозировать довольно непросто.

Людмила Хорошилова:
— Поскольку это профессия творческая, и что называется, готовится «штучный товар», то еще лет 25 назад Яков Засурский сказал, что если из нашего набора в сто-сто пятьдесят человек пять-семь звездочек выйдет, то «мы почитаем за счастье». Потому что все остальные получили образование, но реализоваться не могут.

Сергей Киселев:
— Учитывая, какой приходит сейчас читатель, главное требование для интернет-журналиста — это лаконичность. Уходит поколение, способное читать и понимать содержание больших текстов. Если говорить о профессионализме интернет-СМИ — надо говорить о лаконичности, написать текст в пределах 400-800 знаков, несущий максимум информации. Вот и все.

— Это отдельная тема, ее мы не будем касаться: на самом деле есть люди с разными интеллектуальными потребностями — кто-то лучше понимает пространные тексты, кто-то — в стиле телеграфных сообщений, или, как сейчас говорят, в стиле Твиттера.

 

* * *

---

На наш век хватит

Вопрос: останется ли профессия журналиста в интернет-будущем, чуть позже мы задали несомненному авторитету в этой сфере — главному редактору радиостанции «Эхо Москвы» Алексею Венедиктову.

— Надо поставить диагноз, что профессия размывается. Когда человек в своем блоге или социальных сетях описывает то, что он увидел, фактически он выполняет репортерскую работу. И традиционные СМИ берут эту новость и ставят у себя. Я могу вам сказать, что известие о теракте в Домодедово мы получили сначала из Твиттера, а не от информагентств.

Но чем отличается журналист от этой… я даже не знаю, как назвать… пародии на журналиста? Мы сертифицируем информацию. Мы, профессиональные журналисты, своим именем, своей репутацией сертифицируем информацию — если мы что сказали, так оно и есть. У неизвестного человека, пишущего в интернете, нет репутации, он что увидел, то и сказал. Мог увидеть не то, мог написать то, что придумал — ему все равно.

Профессиональный журналист отличается от не профессионального своей репутацией и тем, что он открыто своим именем ее подписывает. Его усилия направлены на верификацию информации, на ее проверку и на высказывание мнения — не анонимного, а под своим именем. Поэтому мы говорим, что профессия журналиста останется, конечно.

— Мы говорим о новостной журналистике или?..

— Я сказал слово «мнение»: я отвечаю своим именем и за свою аналитику, и за свое мнение. Профессиональный журналист отвечает своей репутацией, своей аудиторией. Не будет репутации — не будет аудитории.

— А если журналист неинтересен, а некий блоггер — лидер общественного мнения?

— Это не вопрос интереса — это вопрос, повторяю, верификации. Все знают, что, если я подписываю текст «Венедиктов», то все претензии, скажем, нужно предъявлять именно Венедиктову. А на блоггера вы не можете подать в суд, вы не можете ждать от блоггера профессионального подхода, точного подхода, хотя его аналитика может быть и интересна. Вы можете его читать, но при этом, повторюсь, это не журналистика.

— То есть профессия останется всегда?

— Ну, я не могу сказать за «всегда», но на наш век хватит.

* * *

Кстати, для тех, кто дочитал этот текст до конца: если следовать последним словам Сергея Киселева, то весь этот длинный разговор можно пересказать одним предложением — мол, собрались журналисты и обсудили свои профессиональные проблемы. В 140 знаков Твиттера мы бы уложились — но, может, повороты разговора, какие-то реплики, неожиданные сравнения, прозвучавшие во время разговора и переданные в этом материале, вызовут ответные раздумья, желание поспорить, выдвинуть какие-то свои идеи?..