ПОЧЕМУ БЕСПОЛЕЗНЫ И ДАЖЕ ДЕСТРУКТИВНЫ
ПАНСЛАВИЗМ, ПАНТЮРКИЗМ И ДРУГИЕ ПАН…ИЗМЫ
25 июня очень скромно вспоминали, что это День дружбы и единения славян. РИА Новости первой строкой в новости об этом написало: «25 июня славяне всего мира отмечают День дружбы и единения».
Даже не смешно.
В XIX веке, одновременно с выходом на политическую арену национализма, стали расцветать проекты объединения родственных по языку народов. Нам хорошо известны идеи панславизма или славянофильства, потому что их развивали и отстаивали люди, сыгравшие выдающуюся роль в русской культуре и истории.
До сих пор часто можно слышать нечто вроде: эх, почему бы всем славянам не объединиться! А почему никто не призывает объединиться германские народы? Точнее, в XIX веке существовал пангерманизм, а в 30-40-х годах прошлого века его идеи даже воплощались на практике. И норвежцы, датчане, голландцы сильно не сопротивлялись гитлеровской Германии. Да и шведы присоединились бы при весьма скромном сопротивлении.
После войны эта идея напрочь предана забвению, скандинавы и голландцы больше ориентируются на США и Великобританию, а не на Германию.
В середине XIX века Франция при Наполеоне III пыталась продвигать идею общей судьбы народов, говорящих на романских языках. Интересы Франции в этом понятны. Это и борьба с Австрийской империей за влияние в Италии (именно прямая военная помощь Франции, а не мифический «Пьемонт» является основой объединения Италии). Это и желание расширить свои колониальные владения в Южной и Центральной Америке, получить доступ к рынкам бывших испанских колоний. Именно в рамках этой экспансии и утвердился термин «Латинская Америка».
В конце XIX века рождается идея пантюркизма. Если за идеями славянофильства в России, панроманизма, пангерманизма стояли весьма реальные политические притязания стран-лидеров этих движений, то пантюркизм изначально родился как химера воображения национально озабоченных интеллектуалов.
Не было у разваливающейся Османской империи никаких шансов даже на увеличение своего влияния на пространствах, заселённых тюркоязычными народами. Максимум – посеять смуту в Российской империи.
Современный пантюркизм — это и идеология расширения влияния Турции, и способ для относительно малых по численности населения и влиянию государств приподнять свое величие за счёт более многочисленной общности родственных по языку народов. Любопытно, что в нынешнем Казахстане (14,5 млн тюркоязычного населения) идеи пантюркизма представлены гораздо значительнее, чем в соседнем Узбекистане (около 35 млн разных тюрок).
Реакцией на пантюркизм стал паниранизм. Воображаемые карты, которые рисовали пантюркисты, сильно пересекались с аналогичной воображаемой географией паниранистов. Пока Иран находился в униженном состоянии, паниранизм пользовался там некоторой популярностью. Но по мере развития и укрепления иранского государства сошёл на нет. Исчезла потребность раздувать воображаемое величие.
Именно в стремлении приподнять своё величие и кроется деструктивный характер разного рода пан…измов.
Именно на желании раздуть пузырь величия и ловят небольшие народы, используя их для подрыва изнури многонациональных империй или сталкивая друг с другом.
Вспомним, чем закончился для Германии пангерманизм, да и раздувание панроманизма во главе с Францией ничего хорошего Второй империи не принесло. России переживания за судьбы балканских славян тоже никакой пользы не дало, а проблем явно больше, чем нужно.
Использование славянофильских идей для оформления геополитических притязаний Российской империи было оправдано. Только вот к самому славянофильству в Петербурге относились со здоровым политическим цинизмом. Шла борьба с Австро-Венгрией и Германией за влияние в Центральной Европе и на Балканах, нужны были инструменты для этой борьбы. Правда, особых успехов достичь не получилось.
Наблюдая за итогами Русско-турецкой войны 1877-78 года, Константин Леонтьев писал, что для России более приемлемы в качестве партнёров не славянские народы, утратившие традиции государственности, а греки и турки, у которых есть имперское сознание. Но грекам он, пожалуй, польстил.
Нужно уточнить, что по итогам этой войны Сербия попала в сферу влияния Австро-Венгрии, что вполне естественно с географической точки зрения (в этой орбите Сербия пребывала до переворота 1903 года). Болгария же стала сферой влияния России, но это было достаточно быстро нами утрачено. И не только по внешним причинам. Не умеем мы льстить разным мелконационализмам, вот и переиграли нас на болгарском поле те, кто умеет.
СССР по сути реализовал мечты славянофилов — правда, без славянофильской идеи, а используя геополитическое влияние и новую идеологию.
Вот только с Югославией получилось не очень. А ведь выход к Средиземному морю СССР был очень нужен.
Пример Югославии весьма характерен. У Иосипа Броз Тито получалось поддерживать единство. Но после его смерти равного ему лидера не нашлось, и началась деградация Югославии, перешедшая в 90-е годы в трагедию. Глубинной причиной этой трагедии было создание государства на основе конгломерата народов, который объединяло только сходство языков.
Запад же только воспользовался слабостью такой химерной государственности. Воспользовался цинично и жестоко. Оценивая же ретроспективно историю Югославии, понимаешь, что лучше бы из Хорватии и Словении в конце 1918 года создали отдельное государство — многих проблем и жертв удалось бы избежать.
Но тут можно возразить, приведя пример англосаксов. Казалось бы, у них получилось. Особые отношения Великобритании и бывших её колоний, населённых преимущественно потомками выходцев из Европы – это факт.
Но англосаксонское единство – результат естественного процесса колонизации относительно малонаселённых и слаборазвитых территорий. Происходило это по историческим меркам относительно недавно. Ну и не нашлось того, кто бы технологически умело и ресурсно сыграл на раздувание противоречий и конфликтов в этой совокупности культурно близких стран.
В этом смысле естественен и союз восточных славян – совместное освоение достаточно однородных территорий, совместная защита земель от захватчиков, общая историческая субъектность.
Именно, имея ввиду эту общую субъектность, Владимир Путин и говорит об едином народе. Термин «народ» научно не определён, может иметь разные значения (от «советского народа» до «коренных малочисленных народов»). Но одно из значений – общая политическая субъектность.
Однако даже такая близость при наличии разных государств (или проживании в разных государствах, как это было в XIX – начале ХХ веков) уже создаёт среду, благоприятную для конструирования конфликтов. Главное, чтобы нашёлся тот, кто хочет и умеет это делать.
Почему же идеологии национализма часто устойчивы и результативны, а конструкты разных пан…измов — нет? Дело в том, что национальное сознание основывается на гораздо большем и разнообразном числе элементов. У него три основы: культура, география и история. Каждый из них включает в себя тоже три элемента, которые пересекаются друг с другом.
У национальной культуры — это условия формирования культуры, её происхождение и язык. У географии народа – это его территория, условия, в которых он формировался, отношения с соседями. Национальная история основывается на перечне достижений, происхождении и отношениях вражды/дружбы с соседними народами. В целом это разнообразная и устойчивая сеть пересекающихся элементов.
У конструктов единства родственных народов постоянны только два элемента: язык и происхождение.
Ни общей компактной территории, ни общей культуры, ни отношений с другими, ни общих исторических достижений, актуальных для современного состояния, в этом перечне нет.
В результате имеем достаточно хлипкие концепции, слабость которых приходится восполнять нагнетанием эмоций, поиском врагов и которые становятся весьма уязвимыми для внешних манипуляций.
Повторюсь, в чём-то пан…измы напоминают деструктивные национализмы малых народов, у которых тоже весьма хлипкие основания для полноценного национального самосознания.
Национальное государство, если оно не опирается на многовековой опыт общего бытия, очень часто деструктивно. Национализм как идеология начинал с великого, а закончил банальной резнёй.
Франция, где впервые в ходе Великой французской революции прозвучал лозунг единства нации, к тому времени насчитывала 14 веков общей истории этих земель. Единство нации в языке французских революционеров означало преодоление сословных различий.
В Германии, где в ответ на экспансию революционной Франции также прозвучал призыв к единству нации, он означал преодоление раздробленности и феодальных пережитков. Не случайно «Речи к немецкой нации» Фихте были запрещены в Прусском королевстве.
Заимствование же идей национализма безгосударственными народами Центральной и Восточной Европы, Балкан привело к многочисленным конфликтам, этническим чисткам. Это в полной мере относится и к австрийской Восточной Галиции. А государства, которые возникли на основе этих идей, в силу своей малочисленности и экономической слабости были в основном марионетками более сильных игроков.
Вторая Балканская война 1913 года, основной причиной которой стали противоречия между Сербией и Болгарией, неплохо продемонстрировала, что конкуренция рядом расположенных государств играет гораздо большую роль, чем их языковая, культурная и религиозная близость.
Из этих размышлений не следует, что неизбежно разделение восточно-славянских народов. У нас, в отличие от балканских славян, есть многовековой опыт совместной жизни. Как и у Франции, где были сильны языковые и культурные различия, но общая государственность сплавила их в национальное единство.
Единство России, Белоруссии и Украины ещё возможно — но не потому, что близки языки и общая история. Нам можно объединиться, потому что ещё не так много времени прошло и потому, что это соответствует потребностям народов.
30 с лишним лет с распада СССР — это уже много. Ещё бы столько же (примерно 3 поколения) — и разрыв стал бы необратимым. Это хорошо понимали спецы по конструировании наций на западе – лягушку нового национального конструкта нужно варить медленно, но уверенно, прибавляя температуру постепенно. Но политические потребности возобладали.
Слишком форсированное затягивание Украины в орбиту Запада вызвало восстания в Крыму и на Донбассе и дало шанс на восстановление единства восточных славян на основе общей исторической судьбы, а не химер национальной близости.
Объективность факторов общих исторических достижений, актуальных потребностей в политике и экономике (например, совместная политика на мировом рынке продовольствия, общая энергосистема) должна быть основой такого единства. Нужно оперировать общими интересами.
Апеллировать же к туманным представлениям об этнической и языковой близости не стоит. Ими слишком легко манипулировать. А у нас это плохо получается, в отличие от наших врагов.
Фото из открытых источников
