Крымское Эхо
Архив

И попробуй что возразить…

КРЫМ СТАЛ БОГАЧЕ ЕЩЕ НА ОДНО НАУЧНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Может ли целый народ быть предателем? Конечно, нет, скажет современный читатель, особенно из числа тех, кто живет не в Крыму. Крымчанам труднее: пока еще живы свидетели чуть ли не поголовного предательства одного народа в далеко ушедшие от нас годы Великой Отечественной.

Насильственная высылка крымских татар была величайшим преступлением – это тезис одной стороны. Сталин этим выселением спас оставшихся в живых крымских татар от самосуда — это тезис стороны другой.

Крым опять стоит накануне Дня депортации, который меджлис давно уже превратил в политическое мероприятие устрашения власти. И вновь 18 мая будут звучать не столько скорбные мотивы о погибших и выселенных, сколько политические требования о «реабилитации» крымскотатарского народа. Всё правильно: если выселяли по национальному признаку, то — маятник качнулся в другую сторону — и наделять льготами и привилегиями должны тоже по национальному признаку.

С того 18 мая, когда людей насильно сажали в теплушки, прошло 64 года. И с каждым прожитым волна «гнева» и требований возрастает. Крымчане других национальностей все настойчивее спрашивают: почему за ошибки (или все же не ошибки?), случившиеся 64 года назад, должны платить ныне живущие? Сколько еще нужно платить? Какому по счету поколению выселенных?

Еще совсем недавно тема массового предательства в Крыму была под негласным запретом: люди возвращались из мест высылки — встречали их по-разному, но в целом вполне доброжелательно. Приглядывались: как поведут себя вернувшиеся на родину? Сколько садов насадят, сколько отар разведут, чем дополнят крымскую науку — не зря же среди вернувшихся было множество людей с учеными степенями. Постепенно росло недоумение, вылившееся в раздражение. Вернувшиеся далеко не всегда с охотой включались в окружающую жизнь, но зато дружно отстаивали интересы группки национальных политиков. Квинтэссенция раздражения как раз и сосредоточена в нашумевшей статье Натальи Астаховой в «Крымской правде» под заголовком «Принесённые ветром».

Углубляющееся непонимание, раскол, плавно переходящий иногда (пока еще иногда!) в пропасть, можно вылечить только знаниями. Вы спросите: а надо ли лечить? Отвечу не задумываясь: обязательно надо! Нам вместе жить долгие века. Знаю, среди крымскотатарского народа есть много мудрых людей, которые понимают, что нынешние их национальные политики ведут в никуда, в тупик.

На Украине сегодня стало модным копаться в истории. Зачастую это «копание» не имеет ничего общего с правдой: поставлена задача обелить Мазепу — они и возводят его в ранг «великих украинцев». Сказано: Бандера — наш герой, значит, он таковым и будет. Сказано: не верить советским «заидеологизированным» источникам — значит, верить будем только немецким, а лучше американским, они ведь совсем-совсем «объективны»…

А как вам такие строчки: «…татары показали себя как нельзя хуже. Они сформировали полицейские отряды, подчинявшиеся немцам, и принимали самое активное участие в деятельности гестапо…». Это Александр Верт. Подчеркнем, американец. Лично побывал в Крыму в апреле 1944 года.

А вот еще: «Для борьбы с партизанами немцы постепенно стали привлекать также татар, которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы так называемые отряды самообороны, которые оказывали немцам большую помощь». Это британец Ч.Диксон и немец О.Гейльбрунн.

Эти цитаты я взяла из только что вышедшей в издательстве «Сонат» книги известного крымского историка, директора Центрального музея Тавриды Андрея Мальгина «Партизанское движение Крыма и «татарский вопрос» 1941-1944».

Так предатели — или «жертвы клеветы», как убеждают ныне крымскотатарские политики своих «соотечественников»? Есть ли документы, доказывающие ту или иную точку зрения? «Пока еще мы вынуждены констатировать острый недостаток обоснованных данных о роли крымских татар (а также представителей других народов) в движении сопротивления в Крыму, равно как и в коллаборационистских организациях и акциях в их среде. Раньше это объяснялось закрытостью архивов, сегодня — тем, что какие-либо попытки завязать серьезный разговор на эту тему более чем настороженно воспринимаются как в научном сообществе Крыма, так и в крымском обществе в целом, поскольку якобы способны вызвать «межнациональную напряженность». Это «табу», — пишет Андрей Мальгин, — однако, само по себе чрезвычайно вредит установлению взаимопонимания в современном Крыму, поскольку изымает его из новейшей истории один из ключевых моментов».

А вот еще одна цитата: «Боюсь, что у Вас сложилось неправильное понятие о настроении татарского населения. Отсюда исходит пробел вашей работы, заключающейся в ненахождении связи с партизанскими отрядами Алуштинского и Судакского районов. Прошу учесть это, памятуя о том, что татарское население в подавляющей массе своей есть и будет советским. А для того, чтобы ускорить активацию татарского населения в нашу пользу, военкому Попову нужно уделить максимум внимания на политработу среди татарского населения, при этом вы должны беспощадно расправляться с бывшими кулаками. Муллами, разложившимися и особенно должны относиться осторожно рядовой массе даже при условии, если в среде таковой оказались элементы, которые временно пошли за предателями родины, не осознав…»

Это записка знаменитого партизанского командира Мокроусова, направленная в декабре 1941 года И.Г.Генову.

Что ценно в этой книге: Мальгин в который раз подтверждает репутацию серьезного ученого, который благополучно минует искус политической конъюнктуры (да, собственно, ее и нет, учитывая сегодняшнюю политическую ситуацию на Украине), скорее, он идет с ней вразрез. Он просто исследует очень непростой для Крыма (и для всей Украины) вопрос. Он скрупулезно собирает все мало-мальски доступные факты и документы. Доказательством непредвзятости, например, служит «Список партизан-крымских татар, занимавших руководящие должности в партизанских отрядах Крыма 1941-1944», помещенный в конце книги. Там же читатель найдет копии документов, рукописей, публикаций в прессе, карты дислокации партизанских отрядов и карательных подразделений, я уж не говорю о массе архивных фотографий…

Нет сомнения, что книга Мальгина — это событие в жизни крымского общества. Тему нужно обсуждать — и не на бытовом уровне, а на уровне коллективного сознания. Конечно, это если мы хотим и дальше жить в мире, а не доводить дело до полного разрыва. Уверена: купивший эту небольшую (менее 200 страниц), но ёмкую по содержанию книгу, не пожалеет времени, затраченного на ее чтение. А если у кого появится желание возразить Мальгину (естественно, с документами и аргументами в руках), — думаю, он как настоящий ученый будет этому только рад.

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Не любим мы военных — красивых, здоровенных

Ольга ФОМИНА

Украинский гуманитарный кризис закрыл тему федерализации

«Вероника, она у нас самый творческий человек»

Олег ШИРОКОВ

9 комментариев

Аватар
потенциальный читатель 10.05.2008 в 18:55

а где книгу-то приобрести можно. я б с удовольствием прочитал.

Ответить
Аватар
интересующийся 10.05.2008 в 18:57

мадам Гаврилева, а вы уже прочитали книгу? там нет случайно фамилий нынешних меджлисовских деятелей и указаний, где были их отцы-деды с 1941 по 1944?

Ответить
Аватар
Историк 11.05.2008 в 10:28

Дружок, вот уже 17 лет как нет советской власти, можно было бы почитать самому, что же творилось на оккупированных территориях.
А ты так и остался с одной извилиной и то такой же прямолинейной , как газета «Правда».

Вот тебе материал, как это было в Беларуси.

И что после этого, всех белоруссов выселять?

Антисоветские военизированные формирования и их деятельность на территории Белоруссии в годы Великой Отечественной Войны

1. Введение
Деятельность белорусского Самоуправления
Партизанское и антипартизанское движения
Агитация, пропаганда и культура
Антисоветские военизированные формирования. Их состав и деятельность
Белорусская Полиция и охранные части SchuMa 8\
Белорусская Самооборона (БСА)
Белорусский батальон охраны железных дорог (Bahnschutz)1942-1944(5)
1-й Белорусский полицейский батальон СС при СД
Белорусская Центральная Рада
Белорусская Краевая Оборона (БКА)
Заключение
Список литературы

1. Введение
Изучая этот драматический для Родины период истории по официальным источникам, приходится сталкиваться с мнением о единодушной борьбе "советского" народа с фашистскими захватчиками, о массовости и народности партизанского движения и т.д. Между тем практически ничего не известно о частях местной самообороны, создаваемой исключительно с целью противостояния партизанским отрядам. Исследуя данную проблему, я не ставил перед собой целью понимание причин, породивших антисоветское народное движение, но лишь ознакомление с информацией о количестве и качестве людей, в нём задействованных.

События, происходившие в начале войны в западных районах Белоруссии, не совсем согласуются с привычными представлениями об общем патриотическом подъеме советского народа и мобилизации всех сил на отпор врагу. В докладной записке начальника штаба партизанского движения на Брянском фронте майора госбезопасности Матвеева сообщается о том, что в первые дни войны с Германией в западные области началось возвращение раскулаченных и высланных в период проведения коллективизации, которые в расчете на близкий конец советской власти "уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во что обойдется ремонт жилого дома, каким образом использовать "свою" землю, выгодно ли восстановить мельницу и т.д.", — нисколько не скрывая своих настроений от окружающих. В той же записке отмечались и сильные антисоветские настроения среди крестьян, и засоренность местных партийных и советских организаций "чуждым элементом".
30 сентября 1941 года 2-я танковая армия Вермахта генерал-полковника Г. Гудериана при поддержке авиации начала наступление из района Путивля на Орел. Не встретив на своем пути серьезного сопротивления, уже 3 октября она достигла Орла. В ходе продвижения основных сил 2-й танковой армии, действовавший на ее левом фланге 47-й моторизованный корпус (17-я и 18-я танковые и 29-я пехотная моторизованная дивизии) повернул на северо-запад в направлении Брянска, устремившись навстречу соединениям 2-й полевой армии генерал-полковника М. Вейхса. Последней при поддержке 2-го и 4-го воздушных флотов, а также действовавшей севернее 4-й танковой армии генерал-полковника Г. Геппнера, удалось в короткий срок проделать в советской обороне огромную брешь и выйти к Брянску. В результате оборонявшиеся здесь 3-я и 13-я армии Брянского фронта подверглись почти одновременным ударам 2-й полевой армии с запада и 2-й танковой армии, зашедшей им в тыл, — с востока. 14 октября кольцо окружения сомкнулось, в результате южнее Брянска образовался огромный котел, запертые в котором соединения двух советских армий вплоть до своей капитуляции 20 октября не прекращали попыток вырваться из окружения, реализовать которые удалось лишь немногим частям в наиболее слабых местах германской обороны.

Еще до того, как на улицы городов и сел Белоруссии вступили немецкие танки, создававшаяся в течение двух десятилетий система политического, экономического и идеологического господства большевиков на местах рушилась подобно карточному домику. В последние дни накануне прихода немцев местные органы власти явно не контролировали ситуацию. Уже цитировавшаяся докладная записка сообщает о том, что "эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации".

В обстановке крушения фронта и безвластия в покидаемых Красной Армией районах крестьяне начинали делить колхозную землю. Они вооружались брошенным войсками в лесах и на дорогах оружием и создавали отряды самообороны с тем, чтобы защитить свои деревни от грабежей со стороны голодных солдат — окруженцев и уже начинавших разворачивать свою деятельность партизанских отрядов. Антисоветские настроения, связанные, прежде всего, с разочарованием в способностях военного и политического руководства, поставившего армию и государство на грань катастрофы, коснулись и части бойцов и командиров, тысячами скитавшихся по лесам после окружения. Многие из них уходили в окрестные деревни и нанимались там на работу, стремясь избежать немецкого плена. Другие переходили на сторону противника и шли на службу во вспомогательные части германской армии или в местную самооборону. Часто именно окруженцы составляли наибольшую прослойку в организованной оккупационными властями полиции.

Все это было довольно характерно для оккупированной немцами в 1941 году территории Советского Союза, однако степень готовности населения к сотрудничеству с оккупантами была различной. Что же касается западных районов Белоруссии, то здесь, по свидетельству справки Украинского штаба партизанского движения, "в первые дни оккупации в селах Западной Белоруссии всплыл на поверхность весь антисоветски настроенный элемент — кулаки, подкулачники, люди в той или иной степени чувствовавшие себя обиженными. Среди них была и часть сельской интеллигенции — учителя, врачи. Этот народ по-своему воспринял пришествие немцев, подбивал и остальной неустойчивый элемент села принять новый порядок как истинно народный, свободный от притеснений коммунистов".

Деятельность белорусского Самоуправления
Партизанское и антипартизанское движения
С первых же дней существования Белорусского самоуправления начались конфликты с партизанами, переросшие постепенно в ожесточенную борьбу, напоминавшую по своей сути гражданскую войну. Раскрывая ее суть, следует охарактеризовать партизанское движение вообще.

О партизанах, в частности, белорусских, написано много, однако в существующих советских и постсоветских источниках партизанское движение представлено далеко не таким, каким оно было на самом деле, а, скорее, таким, каким его хотелось бы видеть коммунистическому руководству СССР. Так, партизаны изображались борцами за советский строй, за идеалы коммунистической партии, которая, взяв на себя руководство движением, стала единственной силой, способной обеспечить сопротивление врагу на оккупированных территориях, в результате чего под ногами фашистов горела земля. При детальном же знакомстве с сущностью партизанщины, вырисовывается картина, ни в малейшей степени не соответствующая привычным представлениям о "народных мстителях". Сравнивая партизанскую борьбу на Западе и в СССР, следует отметить, что если за рубежом действовали в основном мелкие террористические группы, то геоклиматические условия Советского Союза способствовали формированию довольно крупных партизанских сил. Однако ввиду того, что СССР не был должным образом готов к ведению оборонительной войны на своей территории, создание партизанских отрядов, особенно, в первые месяцы войны, носило стихийный характер, являясь, в основном, результатом немецкой политики в занятых областях. Как немцы сами помогли Сталину организовать сопротивление на фронте, так и активизация партизанской борьбы — в основном плод их усилий.

Состав партизанских отрядов складывался из трех элементов.
Во-первых, красноармейцев из наголову разбитых и окруженных частей и соединений РККА. Бродя во множестве по бескрайним лесам, они были настроены сколь антинемецки, столько же, если не больше, антисоветски. Борьба с немцами сочетала в их сознании как борьбу за выживание, так и сопротивление оккупантам, но ни в коем случае не за возвращение коммунистической тирании. Примечательно, что столь рьяные антисоветские настроения этот род партизан пронес через всю войну, особенно укрепившись в них после прихода Красной Армии, когда большинство партизан попали в фильтрационные лагеря НКВД, многие прошли через пыточное следствие.
Второй элемент партизанских отрядов — жители оккупированных областей. Уходя со своими семьями в леса, они ни в коей мере не ставили своей целью борьбу с немцами. Срываясь с насиженных мест, люди руководствовались лишь желанием выжить. Настроены же сии "партизаны" были еще более антисоветски, нежели красноармейцы-окруженцы. Сам факт, что они не двинулись от подкатывающегося фронта вслед за удирающей советской властью, говорит сам за себя.

К третьей группе партизан можно отнести небольшие отряды молодежи, прошедшие специальную школу партизанской борьбы. Основной контингент этой группы составляли студенты ленинградских ВУЗов. В партизаны их влекла не любовь к сталинскому правительству, а, скорее, желание быть подальше от взглядов НКВД, с начала войны усилившего террор.

Многие тысячи бродивших по лесам людей сталинскому правительству вскоре удалось прибрать к рукам, сколотив из них регулярные партизанские отряды. Это делалось руками специально оставленных на оккупированных территориях работников НКВД и специально заброшенных для организации партизанской борьбы эмиссаров.

Партизанская борьба возможна только там, где она поддерживается населением. В противном случае отряд или распадется или превратится в банду. Крестьянам же Западной Белоруссии поддерживать партизан не было никакого смысла. Начавшимся грабежам крестьяне сразу же противостали, организовав самооборону, отряды которой создавались практически в каждом селе, нередко, задолго до распоряжений оккупационных немецких властей на этот счет.

Как нужды, так и настроения бродячего элемента не были секретом для сталинского правительства. Поэтому, прежде чем послать в партизанские леса хлеб и оружие, оно перебросило туда политических комиссаров и представителей НКВД. Те провели большую работу, разбив эту многотысячную массу на небольшие отряды, которые и были взяты в такие ежовые рукавицы, которых не знала даже регулярная армия.

Однако всецело подчинить партизанское движение намеченному сценарию так и не удалось. Все зависело от того, в какой мере данные партизанские группы и отряды находились под контролем НКВД. В нашем распоряжении есть многочисленные свидетельств местных жителей, о тех партизанах, которые сжигали сотрудничавшие с немцами деревни, устраивая кровавые расправы с их жителями, открывали пулеметный огонь по крестьянам, работающим в поле (на немцев), или же, пользуясь темнотой, выходили из леса, стреляя по огням крестного хода в пасхальную ночь. Но были и такие партизаны, у которых можно было найти убежище от преследований гестапо, получить необходимые документы для переезда в другой город или другую реальную помощь. Отряды этих, так называемых "диких" партизан, как правило, не имели никакой связи с советскими инстанциями, причиной чего — ненависть окруженцев, составивших основной контингент этих отрядов, к сталинскому правительству, бездарное руководство которого привело Красную Армию к ряду поражений, а их — к окружению и перспективе быть взятыми в плен. Действуя самостоятельно на определенной территории, отряды "диких" партизан предпочитали выступать мелкими и мельчайшими группами, нанося врагу определенный урон. Одним из методов их борьбы являлась "рельсовая война" — подрыв железнодорожных путей. В этой связи необходимо отметить, что хотя бывшие офицеры вермахта в своих мемуарах и утверждают, что партизанское движение не изменило и не могло реально изменить ход войны, действия партизан по блокированию коммуникаций германских армий во многих отношениях были довольно эффективными. Так, германские эшелоны были вынуждены двигаться со скоростью не более 10-12 километров в час, впереди себя паровоз толкал две платформы с песком, чтобы в случае наезда на мину взорвались они, а не локомотив. Вдоль всего железнодорожного полотна приходилось вырубать деревья и кустарники, регулярно скашивать траву, чтобы не допустить подхода партизан-подрывников незамеченными. Через каждые 300-400 метров устраивались небольшие крепости, в каждой из которой постоянно находилось 10-15 солдат. Нетрудно представить, сколь значительного распыления сил требовалось для охраны лишь железнодорожных путей.

Численность партизанских отрядов была различной от нескольких десятков до нескольких сотен человек. Вооружены партизанские отряды также были по-разному. В то время как одни имели лишь винтовки Мосина и весьма ограниченное количество патронов, на вооружении других были все виды автоматического стрелкового оружия, ротные и батальонные минометы и даже артиллерия и бронетехника.
Что касается обеспечения партизан боеприпасами, медикаментами, одеждой и продуктами питания, некоторое количество необходимого доставлялось через линию фронта авиацией, для чего в лесах имелись оборудованные посадочные площадки. Однако переправить таким образом все нужное дня снабжения огромной массы партизан было невозможно, посему, партизанским отрядам зачастую приходилось вести натуральное хозяйство (разведение скота, возделывание посевов), что опять-таки, удовлетворяло потребности в пище лишь в незначительной степени. Самым верным источником снабжения было местное население, однако, ситуация, сложившаяся Западной Белоруссии, сделала этот путь снабжения крайне ненадежным, ибо населению, жизненный уровень которого вскоре стал расти, не было никакого смысла поддерживать тех, кто в их глазах боролся за возвращение сталинской тирании. Тем самым партизаны были поставлены перед необходимостью насильственного изъятия одежды и продовольствия у мирных граждан. Так, в своем отчете от 23 мая 1942 года командир действовавшего в Новогрудском районе Кокоревского партизанского отряда Кочур сообщал: "Среди населения была проведена конфискация военного имущества, находящегося в личном пользовании". В этом же отчете: "Со дня организации отряда личный состав питался за счет населения, и было выделено две группы, которые занимались доставкой продовольственного и боевого питания". Пытаясь, насколько возможно, смягчить факты откровенного грабежа населения, составитель отчета далее пишет. "У семей полицейских(!) изъято 60 пудов хлеба, 8 коров, 11 лошадей, 25 шт. гусей и другое имущество и продукты питания — все ушло для отряда".
Из доклада комиссара отряда имени Ворошилова N 1 Гуторова:
""I. Одеваем и обуваем бойцов за счет сбора. военного обмундирования и трофейного. Питание удовлетворительное. Норма на день на одного человека составляет 500 г. муки, 500 г. мяса, пол-литра молока и неограниченное количество картофеля.Организовали уборку урожая с полицейских(!) участков…"
Для сравнения. Суточная норма довольствия бойца русского добровольческого полка "Десна", сформированного под Брянском, на тот же период, времени составляла: хлеба — 600 граммов, мяса (преимущественно, конины) — 25 граммов; на завтрак, на ужин — 0,5 литра кофе, 10 граммов сыра, 10 граммов масла (иногда заменялось сыром или медом); на обед — борщ с кониной или консервированная капуста (одно блюдо).
Суточная норма довольствия солдата германской армии включала тех же продуктов: мяса — 120 граммов, хлеба — 750 граммов, картофеля, овощей, круп — 750 граммов; молоко заменялось 45 граммами масла или жира и 45 граммами животного или растительного масла; колбаса, рыбные консервы и сыр — 120 граммов.

Исходя из этого следует признать либо весьма большую численность полицейских округа, семьи которых оказались способными кормить и одевать дополнительно несколько тысяч партизан, либо факты разграбления мирного населения. Таким образом, партизаны здесь оказались противопоставленными не только белорусским вооруженным силам, но и всему населению.
Обоюдная гражданская ненависть нарастала. В сообщениях правительства говорилось, что партизаны во многом изменили характер своих действий, начав терроризировать гражданское население. В этом прослеживается их нежелание сталкиваться с частями самообороны и карательными частями СС.
Вот выдержки из некоторых сообщений.
"Если вначале бандиты занимались убийством старшин, старост, полицейских, то в последнее время они не брезгуют никем, лишь бы это был живой человек. Им важно убить побольше людей, чтобы держать в страхе мирное население. Об этом свидетельствуют убийства мирных рыболовов — больного старика Лунина и других, убийство в поселке Радование шести мирных жителей, в бывшем колхозе Пески убийства двух и сильного ранения четырех человек не считаясь с их возрастом. Не гнушаются они выступать и в качестве наемных убийц, как это случилось с похороненным 24 августа гражданином Валуевым".
"Участились случаи нападения партизан на мирных граждан. Жертвами такого нападения из лесу были мирные рыболовы Волчков, Лукин, жертвами последних дней Красов, Нифонтов, Скороходов и Кувшинов.
Бойцы караульного батальона, уничтожайте этих хищных зверей-партизан!"
Гражданская ненависть принимала порой довольно жестокие формы. О Хатыни и других уничтоженных немцами деревнях слышали все, но мало кому известно о той жестокости, с которой партизаны расправлялись с населением непокорных им деревень. Наиболее ярко выразилось это в их налете на деревни Тарасовка и Шемякино в ночь с 30 апреля на 1 мая 1942 года. Эти две деревни находились в километре друг от друга и были у партизан на крайне плохом счету в том смысле, что в них проживало большое количество семей бойцов самообороны, дислоцировались вооруженные отряды. В этих деревнях были созданы подпольные партизанские группы, которым удалось привлечь на свою сторону командира Шемякинского вооруженного отряда Попова и старосту деревни Шемякине Машуру, которые согласились поставлять партизанам агентурные сведения. Так, Машура, перед отправкой больших партий продовольствия, сообщал партизанам время отправки и маршрут следования обоза, после чего партизаны нападали на обоз, увозя продукты.
Датой операции партизаны выбрали ночь с 30 апреля на 1 мая, построив расчет на том, что ввиду предпраздничного веселья бдительность врага будет ослаблена.
Вот как описывает этот налет один из его участников:
"День 1 мая 1942 года решено было отметить захватом немецкого гарнизона, размещавшегося в селах Тарасовка и Шемякино, расположенных друг от друга на расстоянии одного километра.
В ночь на 1 мая, имея пароль и отзыв, которые нам сообщил тов. Машура, мы небольшой группой, примерно в шестьдесят человек, зашли в эти села, сняли постовых без единого выстрела, обезоружили караульных, а потом начали собирать остальных изменников Родины, в чем нам уже помогали обезоруженные солдаты.

Таким образом, к утру 1 мая мы взяли в плен 150 изменников и предателей Родины, захватили пять грузовых машин, несколько пушек и минометов, один танк и много боеприпасов".
В этом описании даже неискушенному видны все те вопиющие противоречия, которые не смог сгладить делавший литературную обработку статьи писатель Зиборов. Неправдоподобно звучит миф о якобы размещавшемся в Тарасовке и Шемякино немецком гарнизоне, захватить который планировалось группой всего лишь в 60 человек. Столь же невероятен захват шестьюдесятью партизанами в плен 150 бойцов, боеприпасов и боевой техники. Совершенно нелепо утверждение о том, якобы собирать бойцов самообороны партизанам помогали обезоруженные немцы.
На фоне этих противоречий можно попытаться воссоздать истинную картину происшедшего в ту ночь. Не подлежит сомнению, что, сняв часовых, партизаны (точное их количество ни в одном из документов не упоминается) вошли в Тарасовку и Шемякино, где подвергли жестокой экзекуции захваченных поодиночке в своих домах солдат самообороны, участь которых, без сомнения, разделили и члены их семей. Отыскать же дома "изменников Родины" при помощи Машуры и Попова было несложно.
Согласно отчету Кокоревского партизанского отряда от 23 мая 1942 года за подписью командира отряда Кочура и комиссара отряда Шевченко, отряд в ночь на 1 мая 1942 года при поддержке с тыла Шемякинской группы, "обезоружил и арестовал весь личный состав полиции деревень Шемякино и Тарасовка в количестве 142 чел., без боя овладев деревнями.
Из числа взятых в плен расстреляно 57 чел., из оставшихся 85 чел. была организована местная группа самообороны".
В данном документе скрывается факт расстрела наряду с бойцами самообороны их жен и детей. Документы же местной полиции определяют количество расстрелянных в 115 человек.
Действия партизан провоцировали власти на ответные меры. В листовках, обращенных к партизанам, написанных явно в ультимативном тоне, содержались угрозы в случае новых террористических актов расстреливать определенное количество пленных партизан, которые рассматривались как заложники. Ультиматумом самоуправления от 6 февраля 1943 года сообщалось, что за каждого бойца или старосту будет расстреляно 20 партизан-заложников, а за каждого командира или ответственного работника — 50.
В мае-июне 1943 года с целью обеспечения надежного тыла во время проведении вермахтом операции "Цитадель", германским командованием была предпринята самая крупная за годы войны антипартизанская операция под наименованием "Цыганский барон", в которой, кроме частей БСА, участвовали части нескольких германских дивизий, в том числе двух танковых, русский добровольческий полк "Десна", 57-й русский полк "Вольного казачества", кавалерийская группа "Трубчевск", 12 отдельных батальонов РОА, а также крупные силы полиции при поддержке танков и авиации.
Что касается интенсивности антипартизанской борьбы, то она протекала более или менее постоянно. Так, количество боев с партизанами за вторую половину 1942 года оценивается следующими цифрами: июль — 54, август — 43, сентябрь — 58, ноябрь -58, декабрь — 57. Отсутствие резких колебаний цифровых данных свидетельствует о постоянном характере боевых действий, никогда не затухавших.

Агитация, пропаганда и культура
В период с 1941 по 1944 год на территории Белоруссии под присмотром и часто по инициативе самоуправления издавалось большое количество оригинальных журналов и газет. Не имея возможности подробно остановиться на каждом в отдельности, кратко перечислим основные наиболее влиятельные издания: "Беларус на варце"- журнал белорусской полиции, "На службе Отечеству" — журнал белорусского СС, а также газеты: "Беларусская школа", "Беларусская газета", "Голос Беларуси", "Белорусский работник", "Пагоня", "Ведомости", "Газета новостей", "Новый путь" и другие.
С мая 1942 г. В Барановичском округе начала издаваться газета "Голос народа", на примере которой мы и рассмотрим белорусскую прессу того времени. Не отличаясь особым профессионализмом как в плане содержания, так и по части оформления (газета печаталась на обыкновенной оберточной бумаге, иногда разных цветов), "Голос Народа", тем не менее, завоевал популярность среди населения. Тираж газеты колебался от 2000 до 8000 экземпляров, ее первым редактором был С.В. Мосин, которого сменил на этом посту Н. Вощило, возглавлявший газету до последних дней существования редакции.
Материалы газеты отличались разнообразием и содержали информацию по всем вопросам внутренней жизни Барановичского округа, а также обзор международных событий. Так, статьи по экономике округа выносились в основном на первую полосу. Здесь же из номера в номер помещались один или несколько приказов обер-бургомистра. Постоянной была рубрика "На фронтах", пропагандный характер которой нетрудно было уловить уже потому, что она освещала главным образом успехи германской армии и указывала потери "большевиков", в то время как о поражениях немцев и их потерях или умалчивала вовсе или упоминала лишь постольку, поскольку это могло бы компрометировать Красную Армию или союзников. Так, в N 26 за 26 октября 1942 г. рубрика поместила "Дополнительное сообщение Верховного Командования Германской Армии" следующего содержания:
"На северо-африканском фронте англичане сделали налет на германский перевязочный пункт с опознавательными знаками Красного Креста. Операционная палатка разрушена, раненые и санперсонал имеют потери.
Англия нарушила международный договор и продолжает действовать против основных правил человечества.
Верховное Командование Германской Армии констатирует, что английское правительство не придает значения Женевскому договору".
Как видно, многие сообщения этой рубрики перекочевывали в нее непосредственно из немецких газет, не подвергаясь должной переработке в соответствии с сознанием и чаяниями читателя. Приведем некоторые из них:
"В Ладожском озере… потоплено 4 большевистских парохода с продовольствием, направлявшихся в Ленинград".
(Г.Н. N28, 5 ноября 1942 г.)
"Бомбардируется город Мурманск. На Ладожском озере потоплено 3 больших советских парохода с продуктами, которые отправлялись в Ленинград".
(Г.Н. N30, 15 ноября 1942 г.)
Не постоянной, но довольно частой была рубрика "На местном фронте", содержавшая информационные сводки о борьбе с партизанами. Не реже, чем раз в две недели помещались сообщения под говорящими за себя заголовками: "Из иностранных газет", "В освобожденных местностях", "По Советскому Союзу", "Записки о Германии". Вторая и третья полосы заполнялись, как правило, материалами историко-политического характера, раскрывая сущность советской власти, в том числе террора НКВД, сообщениями о культурной жизни округа, о работе сферы образования и здравоохранения, о заслуженных деятелях барановичской администрации.

Наиболее пестрой была четвертая полоса, изобиловавшая небольшими заметками как о жизни в разных районах округа, так и новостями из духовной и других сфер, а также материалами литературно-лирического плана, в том числе поэзией, носившей, как правило, политический оттенок. Венчали полосу объявления частного характера.
"Голос народа" кроме официальных сводок, приказов, распоряжений, судебной хроники и обзоров гражданских и военных новостей чуть ли не в каждом номере помещал статьи духовного и нравственного содержания, биографии великих писателей, поэтов. Сами за себя говорят их названия: "К свету христианства", "Рациональная мораль" и другие. Тиражи районных газет варьировались в пределах нескольких сотен экземпляров, а объем каждой из них колебался от двух до четырех полос в зависимости от наличия материала.
Осуществление принципа свободы вероисповедания приобрело характер государственной политики. 28 сентября 1942 г. обер-бургомистром был издан на этот счет приказ N 71, согласно которому на всех старост и старшин возлагалась обязанность проведения за счет добровольных пожертвований верующих ремонта церквей.
По сути, приказ лишь юридически закреплял шедшее полным ходом чуть ли не с первых дней существования самоуправления повсеместное открытие и освящение оскверненных большевиками православных храмов. Каждое такое событие становилось всенародным праздником для жителей данного населенного пункта, как, например, открытие и освящение 10 августа 1942 г. в Дмитровске протоиереем Александром Кутеповым престола в храме в честь святых равноапостальных Константина и Елены (т.н. "Старый собор"). Таким же праздником, вылившимся в народное гуляние, стало водружение 29 августа креста на одной из глав этого храма. Столь же активно участвовало население и в проводимых по праздникам крестных ходах и иных церковных мероприятиях. Ярким примером проявления религиозной активности населения явился прошедший 2 сентября 1942 г. в Вилейке торжественный крестный ход с иконой Божией Матери. Храм, в котором накануне проводилось всенощное богослужение, не мог вместить всех верующих, многие стояли снаружи. Когда, наконец, многотысячная процессия двинулась по улицам города, ей приходилось замедлять ход, ибо вдоль всего ее маршрута были установлены столы для освящения воды.
Наряду с православными христианами на территории Беларуси активизировали свою деятельность и христиане протестантских конфессий, в основном баптисты и евангельские христиане. Деятельность их, хотя и не была закреплена какими-либо специальными распоряжениям, однако никаких препятствий со стороны властей они не встречали, развив большую деятельность по части миссионерства и открытия новых молитвенных домов.
С целью формирования у населения национального мышления была проведена кампания по переименованию улиц, площадей, населенных пунктов, носивших явно советские названия.
Антисоветские военизированные формирования. Их состав и деятельность
Белорусская Полиция и охранные части SchuMa
В оккупированной немцами Белоруссии подразделения местной полиции первоначально создавались при городских и поветовых (районных) управах в качестве отделов, однако затем они были переведены в подчинение немецкой охранной полиции (Schutzpolizei). В декабре 1941 г. в Минске были организованы курсы переподготовки для всех полицейских, включая бывших чинов польской полиции и военнослужащих РККА, а в мае 1942 года был открыт инструкторский курс минской полиции, фактически — школа белорусских унтер-офицеров. В августе 1943 г. приказом начальника сил СС и полиции Готтберга "главным опекуном" (Hauptbetrauber) всей белорусской полиции порядка был назначен бывший капитан польской армии Ф. Кушель. Всего же на территории генерального округа "Беларусь" насчитывалось в этот время около 20 тыс. полицейских.

Практически все время оккупации на территории Белоруссии существовали сельские отряды самообороны, созданные местными жителями для защиты от грабежей, иногда поддерживаемые партизанами, а чаще немцами, вынужденными мириться с их существованием. Создание таких отрядов, как, например, сформированного в Новогрудке Б. Рагулей кавалерийского эскадрона, облегчалось наличием большого количества оружия, оставленного Красной Армией, а также тем, что в центральных и западных районах Белоруссии советские власти не успели провести мобилизацию; военнопленные же красноармейцы белорусского происхождения отпускались немцами из лагерей домой.
На востоке Белорусси, в Смоленской и Брянской областях также действовали вооруженные организации белорусских националистов. Главными организаторами мобильных отрядов полиции, именовавшейся в тыловом районе группы армий "Центр" службой порядка (Ordnungsdienst, сокр. OD — "оди"), стали эмигранты Д. Космович и М. Витушка. Для привлечения населения к борьбе с партизанами был применен комплекс мер, таких, как освобождение жителей районов от повинностей и налогов, запрещение реквизиций. Из местных были организованы конные и пешие отряды по 100-150 человек, командирами которых назначались офицеры, специально освобожденные из лагерей военнопленных. Постепенно формировались батальоны полиции, создавалась система охраны важных объектов. Общая численность отрядов "оди" в Смоленском округе выросла до 3 тыс. человек.
Летом 1942 г. в Минске началось формирование белорусских батальонов "шума". Каждый батальон состоял из четырех рот и насчитывал по штату 501 человек. В соответствии с приказом начальника СС и полиции от января 1943 г. в каждом батальоне требовалось иметь 8 немецких офицеров и 58 унтер-офицеров. Незнание немецкими командирами белорусского языка, нежелание воспользоваться помощью органов самоуправления при наборе кадров и игнорирование советов белорусских офицеров приводили к негативным результатам: по свидетельству Ф. Кушеля, в 49-м батальоне из-за роста случаев дезертирства немцы были вынуждены назначить на должности командиров взводов и рот офицеров с минских курсов. Только после этого ситуация в батальоне улучшилась, и он смог принять участие в боевых действиях
Формирование второй волны полицейских батальонов началось в сентябре-октябре 1943 г. В Барановичском, Слонимском и Слуцком округах, где формировались 48-й и 60-й батальоны, а также 36-й полицейский стрелковый полк, была объявлена частичная мобилизация, проведение которой было поручено местной белорусской администрации. Мобилизация дала неожиданный результат — на нее откликнулось столько призывников, что часть из них пришлось переправлять в другие местности Белоруссии, где также планировалось создавать батальоны. Третья волна формировалась в феврале-марте 1944 г. Всего же было сформировано 11 белорусских батальонов "Шума" (номера: с 45-го по 49-й, 60-й, с 64-го по 67-й и 69-й), в составе которых служило свыше 3 тыс. человек.
Часть отступивших летом 1944 г. вместе с немцами белорусских полицейских батальонов (60, 64 и 65-й) и отрядов самообороны были включены в состав бригады под командованием оберштурмбаннфюрера Г. Зиглинга, переформированной в августе-сентябре в 30-ю гренадерскую дивизию войск СС "БЕЛАРУСЬ"

Белорусская Самооборона (БСА)
В рамках мероприятий, направленных на привлечение местного населения к активному сотрудничеству с оккупационными властями, генеральный комиссар Белоруссии В. Кубе 29 июня 1942 г. опубликовал проект создания Корпуса Белорусской Самообороны (Беларускай Самааховы, БСА), формирование которого было поручено органам местного самоуправления. Руководитель курсов подготовки полиции в Минске Ф. Кушель на основе проекта Кубе разработал план, по которому. предусматривалось создание Корпуса из трех дивизий. Штаб Корпуса должен был находиться в Минске, а штабы дивизий — в крупных центрах генерального округа — Минске, Барановичах и Вилейке.
Командующий силами СС и полиции Ценер, ознакомившись с планом, отдал 15 июля 1942 г. приказ о формировании Корпуса, однако полностью изменил структуру этого формирования. Согласно плану Ценера, предусматривалось создание сети антипартизанских подразделений по всему генеральному округу. В каждом районе набиралось добровольческое подразделение БСА силой от роты до батальона, которое подчинялось немецкой полиции. Шефом БСА был назначен глава Белорусской Народной Самопомощи (санкционированной оккупантами организации, призванной защищать интересы местного населения) И. Ермаченко, а начальником штаба — подполковник Я. Гутько. Для подготовки соответствующего количества командных кадров были организованы минские офицерские курсы, на которых прошли обучение 272 офицера. Многие офицеры были распределены инструкторами унтер-офицерских школ. По всему генеральному округу были открыты курсы, подготовившие несколько тысяч унтер-офицеров.
Всего в ряды Самообороны влилось около 15 тыс. человек, причем в некоторых местностях набор осуществлялся путем мобилизации. Всего было организовано 20 батальонов и несколько небольших подразделений, часть которых подчинялась окружному командованию немецкой полиции, а некоторые являлись самостоятельными формированиями. Вопросы обеспечения частей БСА обмундированием и вооружением так и не были решены. Все командиры и бойцы ходили в своей одежде, часто в лаптях, а оружием себя обеспечивали самостоятельно, собирая его в лесах, покупая и выменивая у немецких и итальянских солдат и даже партизан.
Руководство СС и полиции Белоруссии, находившееся в конфликте с гражданской администрацией В. Кубе, усматривало в БСА угрозу германским интересам и всячески препятствовало ее развертыванию, обеспечению оружием и обмундированием, что, в свою очередь, отрицательно сказывалось на моральном состоянии и надежности лично

Ответить
Аватар
белорус 11.05.2008 в 12:43

а еще можно почитать как УПА в Белоруссии зверствовали. тоже факты известные. а фашистских шестерок действительно было много и в Белоруссии и на Украине.

Ответить
Аватар
Ирина 12.05.2008 в 12:16

С интересом прочитаю книгу
Где её можно купить за пределами Крыма (прим 3000км за)

Ответить
Аватар
Kraft 12.05.2008 в 20:47

Уважаемый Андрей Витальевич! Не пожадничайте, разместите книгу в сети. За ваш труд — огромный респект!

Ответить
Аватар
Родивилов Олег, Республик 13.05.2008 в 10:35

Было бы неплохо выставить на сайт не только работу историка А.Мальгина, но и других авторов (по этому периоду). Например современного автора О.Романько, а также — участников военных событий. Например, мемуары советских партизан: Мокроусова, Лугового, Северского…
Слабо [color=red]<…>[/color] функционерам из т.к. "меджлиса-курултая" и прочим реваншистам будет спорить с ветеранами?!

Ответить
Аватар
Объективист 19.05.2008 в 08:24

радивилов неужели ты думаешь, что в Меджлисе нет ветеранов-крымских татар, которые и воевали в Красной Армии и партизанили в Крымских лесах соратниками Македонского и Мокроусова, а потом, без суда и следствия, лишены всех политических прав и посажены, практически на ссыльные поселения? Или ты, нерусь, думаешь, что служение спецслужбам России, дает тебе право бесконечно "чиракать спичками" и так же бесконечно врать?!
Открытая полемика будет явно не в твою пользу, но ты сделаешь все, чтобы писали и публиковались только "ваши". Имперско-шпионское сознание и мысли допустить не может, чтобы история могла бы быть объективной. В этом вся твоя суть и для этого тебя и подкармливают. В Меджлисе есть сотни писем с фронта, в том числе и от тех кто не вернулся и погиб при обороне Севастополя в частности. Но в вашей голове — это город, почему-то, русской славы! Это для примера, что такое гадкое имперское сознание… и подлая вральческая душонка…

Ответить
Аватар
Радивилов такая же 28.05.2008 в 17:02

сука продажная как и Ермаков-Аметов из одного корыта хлебают, хотя и лают иногда друг на друга для маскировки.

Ответить

Добавить комментарий для белорус Отменить