За сутки, в течение которых в Старокарантинских каменоломнях сотрудники нескольких отрядов республиканского главка МЧС искали пропавших девятиклассниц одной из керченских школ, журналисты различных СМИ успели «наваять» достаточно небылиц. История, откровенно сказать, наделала больше шума за пределами Керчи, чем в самом городе.
Случилось это накануне Пасхи и потому многие керчане узнали о «приключении» школьниц после затяжных выходных. К тому времени страсти поутихли, и основные версии пропажи школьниц оказались по-местному приземленными. Можно было бы не браться за продолжение истории, если бы ее окончание по незнанию не исказили журналисты иногородних СМИ, сделавшие главными героями удачно завершившегося поиска малолетних искательниц приключений феодосийских горноспасателей.
За кадром остался истинный герой, который вывел перепуганных девчонок из подземелья. На помощь профессиональным поисковикам художника Олега Куприяненко позвали знакомые, уверенные, что никто лучше него не знает все ходы-выходы Старокарантинских каменоломен. До того дня он не спускался в каменоломни тридцать лет — с тех самых пор, когда в 1980-м вывел на поверхность пробродивших одиннадцать (!) суток в лабиринтах подземелья троих легкомысленных керчан.
Сам же Олег, которому вскоре стукнет полтинник, знает Старокарантинские, Оливинские и Булганакские каменоломни, как свои пять пальцев. Конечно, мальчишеское любопытство он сполна удовлетворил в детстве и юности, но, как оказалось, чутье и интуиция с годами не исчезли и помогли сориентироваться и найти девчонок в том месте каменоломен, куда не раз и не два ходили другие группы поисковиков.
Старокарантинские каменоломни — настолько запутанный и обширный лабиринт из трехэтажных галерей шириной четыре метра и высотой в три, что, по словам Олега Куприяненко, критский просто отдыхает. Путешествовать там можно не один день, что доказывает «опыт» доморощенных исследователей, обязанных жизнью керченскому художнику. Сколько бы не твердили, что без проводника в Старокарантинские каменоломни, как впрочем и любые другие, лучше не соваться — назад не выберешься, время от времени появляются «искатели приключений». И, конечно, ни один керченский пацан не вырос без того, чтобы хоть разочек ни нырнуть в подземелье.
Коллаж Древность»
«Впервые я попал в Старокарантинские каменоломни лет в пять-шесть, с дедом, который в те годы еще пилил там камень. Из добытого там материала построен весь Камыш-Бурун (нынешнее Аршинцево), пол-Крыма и пол-Кубани. Потом стал бывать сам — мне было интересно, ведь в каменоломнях множество ходов и лабиринтов. Старокарантинские каменоломни разрабатывались практически по плану, там много устроено инженерно грамотно: выработки, горизонты, штреки. В семидесятые годы входы в Старокарантинские каменоломни закрыли, остался единственный — у памятника погибшим воинам в районе Телецентра, куда и зашли девочки. Походы от нечего делать и из праздного любопытства в каменоломни весьма опасны: кроме страха, там поджидает гроза всех подобных подземелий — огромные агрессивные крысы».
Никакого геройства в своем поступке Олег Куприяненко не видит: сумел помочь — и помог. Сегодня в нем нет былого мальчишеского запала, и от разговоров о каменоломнях он всячески уклоняется. «Это любопытство я полностью удовлетворил и уже давно у меня совсем иные интересы», — говорит он, хотя особо в свою жизнь никого не пускает. Художественное ремесло, которым много лет занимается Олег, в Керчи, он этого и не скрывает, кормит плохо, поэтому днем берется за любую работу. В день беседы пришлось оторвать Олега ненадолго дела, поэтому на фотографии он не «при параде».
Творит ночами, а мог бы спокойно и с выгодой заниматься любимым делом в Москве, где его хорошо знают и где до недавнего времени он работал. Там у него был простор для творчества, в котором Олег не привык топтаться на одном месте. «Я фантазии не расплескиваю, я выражаюсь», — он любитель пофилософствовать и в простоте на вопросы не отвечает, все больше с подтекстом, двойным, каким-то одному ему понятным, дном.
Начинал Олег Куприяненко, как и полагается выросшему в рыбацкой бадье, с морских пейзажей. «Но сейчас меня от моря тошнит», — небрежно замечает он, как всякий местный житель, пресытившийся им по горло. Занимался скульптурой, бодиартом, в Москве работал художником-декоратором, делал костюмы в латиноамериканском стиле для шоу-балета. Умеет не только рисовать костюмы для танцовщиц, но и выполняет всю инженерную работу по их разработке и воплощению. Всё это на время или навсегда Олег оставил в прошлом. «Творчество должно двигать человека, поэтому постоянно ищу новые средства и способы самовыражения», — это нынешняя философия Олега, и на этом он стоит.
Портрет художника, нарисованный другом»
Высшая мера сегодняшней удовлетворенности Олега Куприяненко — его жена Галина, ради которой он оставил сытую жизнь в Москве. В этом счастливом состоянии он нашел новые объекты для своего творчества. Две комнаты старого, еще родительского дома, в таком же старом районе Керчи, так и называющемся — Старый Карантин, занимает его новое увлечение — коллажи. На стенах те, что закончены и оформлены по всем правилам, на полу и столе очередной бессонной ночи художника дожидаются коллажи, которым не хватает то ли его настроения, то ли каких-то деталей, чтобы окончательно выразить задуманную мысль. Олег настолько увлекся этой формой, где можно дать волю творческой фантазии и простор мастеровитым рукам, что заразил этой страстью жену. До знакомства с ним Галина считала, что, кроме отличных вязаных вещей, ничего путного сделать не может. Теперь по примеру мужа она пытается создавать свои коллажи, правда, если у Олега подручный материал типично мужской — вроде каких-то железок, то она пускает в ход вышедшие из моды матерчатые цветы, кусочки ткани и даже выброшенную за ненадобностью кухонную утварь.
Не отпускает Олега еще одно его увлечение, как он говорит, из последних: он рисует акриловыми красками миниатюры в стиле наивной детской живописи и по этим работам он знаком коллекционерам многих стран мира. «В них нет негатива — одно счастье», — говорит о своих работах сам художник. Иностранцы увозят эти миниатюры в обувных коробках, некоторые тянут сразу по две. Вот в прошлом году, например, их сотнями увезли в Панаму, Китай, Японию, Польшу, Германию. Есть и свои местные поклонники. Керчанка Людмила,например, собрала коллекцию из более сотни миниатюр Олега.
Но Куприяненко не уважал бы себя, если бы всё его умение заключалось в талантливых руках. Олег с детских лет пишет стихи и, совершенно не ломаясь, читает их желающим слушать. «Я поэт по жизни — это кровь моя, воздух из образов и чувств», — привычно замечает он и вполне соглашается с тем, что ни будь этого случая с легкомысленным подземным «путешествием» двух местных юниц о нем бы по-прежнему знали только соседи, приятели и зарубежные коллекционеры его миниатюр. А после этого его нашли и старые знакомые, и новые появились, и подвернулся повод вдохновиться забытыми впечатлениями, в которых коренная керченская сущность берет свое — как бы автор стихов не говорил о том, что от моря его тошнит. Прочтите — и вы убедитесь, что выход из Старокарантинских каменоломен к морю, в существование которого верят старожилы, и вправду есть. Хотя бы в художественном вымысле коренного керчанина Олега Куприяненко…
***
Всё, что есть у меня, — это море,
берега, острова, облака.
Этот мир, что лежит
у меня под ногами,
распускается дивным цветком.
Всё, что есть у меня, — это небо
и надзвездное пенье ветров,
и пустыня пустынь, где полночное солнце
согревает песок
бесконечных моих берегов.
***
Я в холодное море
забросил ботинки
И пошел босиком по сырому песку,
А в глазах догорали
живые картинки,
Из души прогоняя печаль и тоску.
И надежная память
рвалась на кусочки,
Как обрывки газет,
ветер их разносил,
И сливались в поток
молчаливые строчки,
И держать их в себе
больше не было сил.
По пустынному пляжу
идут мне навстречу
Зеркала беспричинных
отпущенных дней
И заводят со мною ненужные речи,
А потом топчут мозг
табунами коней.
Я иду вдоль холодного моря,
вдоль суши
По обломкам моллюсков
и рыбьим костям.
Это райское место покинули души,
И медузы не рады одиноким гостям.
— Это плод твоих одиноких лет.
Ты шагнул вперед и исчез навек —
Ты исчез для тех, кто не поднял век.
***
Ты открыл окно и увидел дым.
Всё горело там, за окном твоим.
Ты открыл глаза и увидел свет —
Это плод твоих одиноких лет.
Ты шагнул вперед и исчез навек —
Ты исчез для тех, кто не поднял век.
***
Любовь — это праздник света,
Это белое с красным.
Любовь — это лазурное небо
С маленьким облачком души.
