Гуманитарный кризис на Украине как вызов Русскому миру

Из всех видов социального кризиса гуманитарный кризис является самым тяжелым и самым универсальным. Его универсальность выражается тем, что любой вид социального кризиса — экономический, демографический, политический или культурный — в период своего пика всегда приобретает характер гуманитарной катастрофы. Собственно говоря, в этой универсальности содержатся и признаки тяжести гуманитарного кризиса. Хотя тяжелым гуманитарный кризис становится прежде всего потому, что он затрагивает наиболее важные, экзистенциально значимые параметры человеческой жизни. 

Гуманитарная сфера жизни конкретного человека и общества в целом строится в процессе реализации разнообразных человеческих качеств, тех которые делают человека человеком и позволяют каждому индивиду осуществлять самооценку своего места в мире, оценивать сам мир, формировать способы миропостижения и мировыражения, конструировать и вписываться в определенные социальные модели, придерживаться характерных мировоззренческих схем. Именно в гуманитарной сфере человек осуществляет свои мировоззренческие установки и использует аутентичные средства социальной коммуникации. Самым подлинным средством социальной коммуникации является средство общения между людьми, поэтому выбор и сохранение языка как основного средства общения относится к категории самых высоких гуманитарных требований.

Еще одной спецификой гуманитарного кризиса является то, что он может возникать и в условиях экономической стабильности и даже процветания. Однако когда гуманитарный кризис дополняется политическими конфликтами и не решаемыми экономическими проблемами, тогда пагубность его последствий вырастает на несколько порядков. Исходя из данных выше определений, гуманитарный кризис ведет к образованию в рамках сложившегося социального организма нескольких оппонирующих крупных социальных групп, каждая из которых выстраивает собственную мировоззренческую парадигму. Главным фактором, провоцирующим мировоззренческие конфликты и углубляющим гуманитарный кризис, становится позиция одной из групп, стремящейся, как правило, через использование своих социальных институтов, навязать собственную мировоззренческую модель другим группам. В случае, если ради достижения своих целей социальная группа, претендующая на социокультурное доминирование и навязывающая всему обществу собственные средства мироощущения и мировосприятия в виде своего языка, использует государственные органы, в обществе возникает ситуация масштабного гражданского конфликта, имеющего такой атрибут как социальное деление на «своих» и «чужих». В конечном итоге политическая дихотомия «свои-чужие», воплощаемая внутри данного общества ведет если не к гражданской войне, то к гражданскому противостоянию с последующим социальным разводом.

Что касается фактажа сделанных и предстоящих определений, то я буду опираться на две категории источников, которые имеют необходимый уровень верификации. Первая категория включает в себя источники, которые никто не сможет назвать русскокультурными или, тем более, пророссийскими. Вторая категория — это собственные авторские исследования и соответствующая научная ответственность за их результаты.

Социологические исследования позволяют продемонстрировать отмеченные социальные тенденции в виде конкретных характеристик. В конце прошлого года были обнародованы результаты общенационального опроса населения Украины, проведенного Фондом «Демократические инициативы» и фирмой «Юкрейниан социолоджи сервис» 5-18 декабря 2007 года. Остановимся на некоторых переменных этого опроса, представляющих оценку украинским населением политической ситуации, уровня жизни и культурно-гуманитарных приоритетов в обществе.

Обращает на себя внимание вопрос, который позволяет выяснить, в каком политическом спектре от крайних точек диктатуры и демократии размещают граждане нынешний украинский политический режим. Респондентам было предложено ответить на следующий вопрос «Ниже приведена шкала, где «1» означает полностью диктаторский режим и «10» — полностью демократический. Где бы Вы поместили современную Украину?» и в результате были получены такие признаки:

1-полностью диктаторский режим…5.2
2………. 5.3
3………. 13.8
4………. 15.3
5………. 22.6
6………. 16.8
7………. 10.5
8………. 5.6
9………. 1.9
10-полностью демократический режим…3.1

Кумулятивный процент признаков, расположенных в той половине спектра, которая находится в области диктаторского режима, составляет 62,2%. Если же мы присоединим к этому проценту шестой признак, наиболее удаленный в «демократической области» от признака «полностью демократический режим», то получим и вовсе удручающую для общей характеристики политической системы Украины цифру 79%. Семьдесят девять процентов украинских граждан рассматривают современный политический режим государства как диктаторский или имеющий атрибуты политической диктатуры!

Такое отношение усугубляется определением степени электорального влияния на систему социального управления обществом, осуществляемого посредством выборов законодательно-представительного органа власти в стране. По данным социологического опроса лишь четверть граждан (25,9%) считают, что выборы в Верховный Совет могут улучшить ситуацию на Украине. Несколько меньше (18,5%) отмечают, что выборы вообще ухудшат ситуацию в стране. А большинство (37,3%) говорит о том, что выборы ничего не изменят. К слову сказать, социальная апатия во многом провоцирует возникновение политической диктатуры, но она же обеспечивает и отторжение существующего политического режима.

В определенной степени в пользу отторжения политического режима Украины говорят данные, полученные в рамках социологического опроса по оценке населением своего жизненного уровня. Отвечая на вопрос «Как изменился уровень жизни Вашей семьи за последний год?» на понижение указали 43,1% украинских граждан (15,7% — «существенно снизился» и 27,4% — «несколько снизился»). Повышение уровня жизни отметили лишь 15,5% опрошенных (1,1% — «существенно повысился» и 14,4% — «несколько повысился»). 41,5% посчитали, что уровень жизни их семьи остался неизменным.

Хотелось бы заметить, что 1,1% считающих, что уровень жизни существенно повысился, вообще может не учитываться при анализе жизненных условий существования на Украине, т.к. этот процент глубоко лежит в рамках ошибки выборки, которую авторы опроса определяют в 2,3%. Поэтому единственной категорией из числа довольных жизнью могут быть только 14,4%, увидевших некоторое повышение уровня жизни своей семьи. А это количество не только значительно меньше своей прямой оппозиции, выраженной мягким негативным признаком «несколько снизился», но и меньше коррелируемой оппозиции с радикальным негативным признаком — «существенно снизился». Четырнадцать процентов людей, отмечающих позитивные сдвиги в своем уровне жизни, это, конечно же, очень и очень мало. Особенно в сравнение с сорока тремя процентами, засвидетельствовавшими ухудшение уровня жизни. Разница — в три раза в пользу социального пессимизма.

Конечно, было бы интересно структурировать по более точным признакам срединную категорию граждан, выделивших несколько аморфную позицию о неизменности уровня жизни своих семей. Понятно, что по определению, в эту категорию могут попасть как те, кто жил хорошо и так же продолжает, кто был в среднем достатке и в нем же остался, ну и кто плохо жил и в этом же состоянии пребывает. «Ничего не меняется» — это в образах обыденного сознания нашего общества зачастую тождественно характеристике «ничего хорошего». Потому достраивая этот признак социологического опроса другими исследовательскими методами, например, наблюдением, вполне обоснованно можно предположить, что значительная часть из тех, кто отметил неизменность уровня жизни своей семьи за последний год, вложили сюда более негативные свойства, нежели позитивные.

Таким образом получается, что около 80 процентов граждан Украины (но не менее 70%) дают отрицательную оценку уровню жизни своих семей. С политической точки зрения это масса протестного электората. С социологической — это социальные категории граждан, которые чрезвычайно критически относятся к сложившейся социальной системе, ее структурным и функциональным свойствам, подверженные процессам социальной маргинализации и деструкции.

На этом фоне — оценки населением политического режима в стране и уровня жизни своих семей — особенно остро обнаруживает себя гуманистическая проблематика. Эта острота связана, главным образом, с тем дисбалансом в подходах к интерпретации важнейших гуманитарных проблем (исторических, культурно-языковых), которые демонстрируют государственное руководство Украины и значительные массы западно-украинского населения, прежде всего их политизированная элита, с одной стороны, и большинство украинских граждан, неполитизирующих гуманитарную сферу, с другой стороны.

По данным опроса Фонда «Демократические инициативы», четверть украинского населения считает, что рассказы о «голодоморе», как искусственно созданном в начале 30-х годов ХХ столетия голоде, направленном на целенаправленное уничтожение украинской нации, являются весьма и весьма преувеличенными. В соответствии с инициируемым В. Ющенко и его окружением введением уголовной ответственности за отрицание «голодомора» на Украине этих людей ждет тюремная камера. Двадцать пять процентов населения Украины в тюрьмах, лагерях, ИТК в количественном выражении составляют 11,5 миллионов человек! Для сравнения. В книге «Суровая драма народа: Ученые и публицисты о природе сталинизма» (М.: Политиздат, 1989) приводятся сведения о репрессированных в СССР в конце 1937-1938 гг. По данным Р. Медведева количество репрессированных тогда составляла 5-7 млн. человек, по подсчетам Д. Волкогонова — 4,5-5 млн. (С. 280). Учтем, что в Советском Союзе по данным переписи 1937 года проживало 160 млн. (это наиболее реальная цифра, по мнению известного русского философа И. Ильина, в сравнении со сталинской переписью 1939 года, когда получилось 170,5 млн. населения СССР). Даже, исходя из наименьшей цифры численности населения СССР в этот период и принимая предельную оценку количества репрессированных у Р. Медведева, мы получим процентное выражение советских заключенных по политическим мотивам в 4,4%. Напомню, по В. Ющенко, являющемуся президентом современного украинского государства, репрессированными по причине только отрицания «голодомора» должны быть 24,9% населения Украины (исходя из данных соцопроса, не верить которому у нас нет никаких оснований).

К слову сказать, по данным того же опроса на Украине сомневающихся в «холокосте» в два с половиной раза меньше, чем сомневающихся в «голодоморе». Не знаю, с чем это связано, может с тем, что не так долго убеждают, но и верующих в «холокост» больше, нежели в «голодомор». 66,4% отвечая на вопрос «Слышали ли Вы о проблеме холокоста, и если «да», то что Вы думаете — действительно в Германии и на оккупированных территориях в те годы целенаправленно уничтожалась еврейская нация?» ответили: «Да, в те годы действительно уничтожалась целая нация». А вот положительных ответов на вопрос «Слышали ли Вы о проблеме голодомора (искусственно созданного голода в 30-ые годы), и как Вы считаете, или в СССР в те времена действительно целенаправленно уничтожалась украинская нация?» ответили меньше — 59,7%.

Если попытки диктата в написании истории Украины, в т.ч. навязываемая обществу в целом и научным кругам в частности трактовка «голодомора», могут расцениваться как «прелюдия» к гуманитарному кризису, то языковая политика президентской ветви власти и поддерживающих ее структур в Кабинете министров есть ни что иное как гуманитарное насилие. Используя данные организаций, которых ни в коей мере нельзя отнести к ценителям русской культуры и русского языка, — Фонд «Демократические инициативы» и фирму «Юкрейниан социолоджи сервис» — мы в состоянии воочию убедиться насколько политика посторанжевой политической коалиции противоречит позициям и устремлениям большинства граждан Украины. Не отходя от заявленной наглядности, я вначале просто воспроизведу результаты социологического опроса по интересующей нас гуманитарной проблематике.

55. Каким, на Ваш взгляд, должен быть статус основных языков на Украине?

Украинский язык должен быть (как сейчас) единственным государственным (как сейчас),
а русский свободно использоваться…… 41.9
Украинский язык должен быть единственным государственным,
но русскому и другим языкам нужно предоставить статус официальных
в тех регионах, где этого требует большинство граждан….19.0
В Украине должно быть два государственных языка — украинский и русский….. 30.3
Другой вариант (какой?)_______…………0.9
Трудно сказать…………………….7.9

64. Ваша национальность
Украинец…….83.5
Русский ……….13.9
Другая (укажите) ______……… 2.6

65. Каким языком Вы общаетесь в семье?
Исключительно украинским……...35.6
Преимущественно украинским, но изредка русским………11.0
В равной степени украинским и русским ………13.9
Преимущественно русским, но изредка украинским………14.0
Исключительно русским ………..24.0
Другим языком………………1.5

66. Каким языком Вы общаетесь на работе?
Исключительно украинским…………34.0
Преимущественно украинским, но изредка русским…………..12.6
В равной степени украинским и русским ………………13.4
Преимущественно русским, но изредка украинским………..11.5
Исключительно русским ……………27.7
Другим языком…………. 0.9

Какие выводы в связи с этими данными могут возникнуть?

Если исходить из определения гражданами Украины статуса основных языков, то суммарный процент лояльности к русскому языку составляет 49,3% (это те, кто отметил индикаторы «Украинский язык должен быть единственным государственным, но русскому и другим языкам нужно предоставить статус официальных в тех регионах, где этого требует большинство граждан» — 19% и «На Украине должно быть два государственных языка — украинский и русский» —30,3%).

Из тех, кто отметил индикатор «Украинский язык должен быть (как сейчас) единственным государственным (как сейчас), а русский свободно использоваться» как минимум половина не станет возражать против повышения статуса русского языка до уровня другого государственного. А это еще 21 процент. В итоге мы получаем цифру в 70 с лишним процентов украинских граждан, которые в той или иной степени готовы к признанию русского языка в качестве государственного на Украине.

Стоит заметить, что авторы соцопроса несколько лукаво подошли к определению позиций людей в такой важной сфере общественной жизни, как языковая политика. Они намеренно исключили индикатор, который мог бы продемонстрировать отношение украинцев к ситуации официальной монофонии, т.е. использованию в государстве одного языка, в данном случае — украинского. Ведь именно подобную политику проводит в последнее время официальный Киев, выражаясь призывами «Думай по-украински!», «Учись по-украински!» и т.п. Фактически был использован эвфемизм (благозвучие), который апеллировал к сложившейся ситуации — «как сейчас», при этом манипулятивно уточнили, что «русский язык свободно используется». После многих официальных притеснений русского языка на Украине (Указ министра образования и науки Вакурчука о школьном тестировании на украинском языке, решение Конституционного суда об обязательном переводе всех кинофильмов с русского языка на украинский) как-то с трудом верится в «свободное» использование русского языка. Именно такой подход дает основания препарировать итог ответов, отметивших такой «скользкий» вариант и, как минимум, разделить его на два — те, которые могли бы согласиться с русско-украинским двуязычием и те, кто будет настаивать на одном господствующем украинском языке.

Таким образом, категорических противников русского языка на Украине наберется не больше 20%. И этот контингент будет неуклонно уменьшаться. Косвенным подтверждением чему может служить информация, содержащаяся в книге Я. Бойко «Заселение Южной Украины. Формирование этнического состава населения края: русские и украинцы (конец XVIII-начало XXI вв.)»: «с 1989 по 2001 г. число украинцев считающих русский язык родным, выросло почти на 1 млн. чел. (17,4%) и составило 5,5 млн. чел.» (С. 36). Это уже статистическое свидетельство реального социального распространения русского языка, с которым боролся во времена Л. Кучмы тогдашний министр образования Украины В. Кремень и сейчас борются В. Ющенко, Ю. Тимошенко, И. Васюник, И. Вукарчук. А это значит, что социологические и статистические данные фиксируют как раз антигуманистическую, противоречащую культурно-духовным потребностям абсолютного большинства населения, политику государственного руководства Украины означенного диапазона.

При ответах на 65 и 66 вопросы мы получаем 38 процентов разговаривающих преимущественно на русском языке в семье и 39,2% говорящих преимущественно на русском языке на работе. Обращаю внимание, что ошибка выборки в разделе этнической репрезентативности (вопрос 64) в отношении русских составила более трех процентов в плане уменьшения, а в отношении украинцев около шести процентов в плане приписки. Дело в том, что по данным Всеукраинской переписи населения этническими русскими себя посчитали 17,3%, а этническими украинцами — 77,8% граждан. Когда мы скорректируем этническое представительство в опросе, то и вовсе получим значительно более высокий процент людей на Украине разговаривающих на русском языке в семье и на работе — в первом случае 41,44% против 40,9% на украинском, во втором случае 42,6% против тех же 40,9% на украинском.

Кстати именно такая биполярность фактически присутствует по всем другим параметрам общественной жизни на Украине — внешнеполитических ориентациях, исторического прошлого и настоящего, социокультурных идентификаций, цивилизационных ориентиров. Выходит, что господин Ющенко действует от имени и по поручению лишь одной части населения, что всем давно понятно, но теперь мы это можем еще и квантифицировать или, говоря другими словами, количественно измерить. Причем, эта ющенковская часть населения не самая многочисленная. В таких случаях, рано или поздно, наступит ситуация, когда, по метафорическому замечанию классика, «низы не захотят». Не захотят терпеть гуманитарное насилие.

Сохраняющееся на протяжении последних двадцати лет состояние политического неравенства в сфере языковой коммуникации грозит возникновением острых социально-политических конфликтов. Продолжение антигуманитарной политики на Украине может привести к ситуации масштабной социокультурной сегрегации, которая будет нести в себе не только уже реально обозначаемые сейчас черты региональной и композиционной (две Украины — западная и незападная) обособленности, но и признаки принудительного этнокультурного отделения половины украинского населения, а именно — русскокультурного. Одним из вариантов социального поведения вследствие такой политики может стать вынужденный уход русскокультурных граждан в индивидуальное несистемное социальное подполье, предполагающее отношение к существующему государству как к чуждой среде, или использование ими различных форм гражданского неповиновения, либо проведение акций социального протеста.

И еще. В кан(а)ве этой политики Украина уже прошла (не хотелось бы говорить — проползла) станцию «федеративное устройство». Теперь можно с определенной степенью уверенности сказать: Украина никогда не будет федеративным государством. Сейчас еще Украина может стать конфедеративным государством, включающем в себя два столь непохожих, во многом благодаря усилиям западноукраинского истеблишмента, компонента. Завтра может пройти срок конфедерации и… закончится государство.

Объективный анализ функционирования политической системы на Украине показывает, что центральная власть находится в состоянии полураспада. Не вдаваясь в детальное описание этого процесса, отмечу, что кризис политического управления украинским обществом проявляется не только в реальных острых противоречиях и конфликтах между институтами власти — президентом, премьер-министром, парламентской оппозицией и судебными органами, но и в противостоянии центральных и региональных органов власти. Центральные органы власти, то в лице президентской структуры, то в лице Кабинета министров, оказывают деструктивное воздействие на региональную власть, стремясь ограничить ее рамками своей политической линии.

Отсюда такие явления, как запрет губернаторам украинских областей со стороны президентского секретариата участвовать в заседаниях и совещаниях Кабинета министров. С особой агрессивностью давление на региональную власть центральной и юго-восточной Украины проявляется со стороны президентской структуры, представленной Секретариатом и некоторыми министрами (например, науки и образования, культуры, здравоохранения), навязывающей создаваемые галицийской социально-политической элитой идеологические схемы украинства в таких сферах общественной жизни, как образование, язык, культура, наука и т.п. В результате возникает ситуация, когда центральная власть в своем распаде, демонстрируя управленческий паралич основных государственных институтов — Президента и Кабинета министров, «обломками» этого распада обрушивается на институты регионального управления. Избавиться от удушающих украинские регионы конвульсиях центральной власти возможно только в режиме конфедеративного устройства государства. Что, собственно говоря, и позволит спасти это государства от разрушения, которое неизбежно наступит в условиях распада центральной власти.

В октябре 2008 г. в Симферополе прошло очередное заседание пресс-клуба, организованное депутатом IV созыва Верховного Совета Крыма Г. Гржибовской и социал-патриотическим движением «Русский Крым». Тема этого заседания была весьма симптоматичной и созвучной представленному в настоящей статье анализу ситуации — «Призрак государства бродит по Украине». Такая формулировка проблемы приводит к определенным ассоциациям и аллегориям. (Хотелось бы отметить, что абсолютное большинство участников отмеченного заседания имели в виду именного призрак моноэтнического украинского государства, который в условиях поликультурного общества с мощной русскокультурной доминантой не имеет шансов материализоваться в пределах современной украинской территории).

Прежде всего, этот слоган воспринимается как парафраз известного изречения К. Маркса и Ф. Энгельса из «Манифеста коммунистической партии» — «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма!». Если придерживаться аналогии с марксистским определением, тогда «призрак государства» это явно позитивный феномен, который покончит с несправедливостью и обеспечит социальное благосостояние. Если исходить из либерально-демократических ценностей, то «призрак государства» это страшилка, от которой необходимо как можно быстрее избавиться. Но, правильнее будет в такой ассоциативной конструкции анализировать смысл слогана с «призраком» применительно к социально-историческому контексту. В этом случае упомянутый «призрак этнического государства» должен сместиться с Украины на восток, как «призрак коммунизма» совершил дрейф из Западной Европы в Восточную. Поэтому прибежище «призрака этнического государства» в исторической перспективе нам следует искать в тех странах, которые расположены восточнее нынешнего украинского государства. Уже сейчас в качестве претендента достаточно хорошо обозначается такое этноцентрическое государство как Грузия. Причем, что характерно, оно со всей очевидностью претендует не только на статус этнического государства, но и псевдогосударственного образования.

Поэтому у нынешней Украины есть выбор: либо дальше одурманивать себя виртуальным строительством призрака этнического государства, модель которого уже давно стала историческим раритетом, и получить, как результат, псевдогосударственное образование; либо вернуться к восстановлению своего исторического государства, в создании которого (под именами Российской Империи и СССР) предки современных украинцев принимали самое непосредственное участие, и помочь в этом деле Российской Федерации. Как штрих к характеристике ущербности потугов формирования этнического украинского государства является кризис самого украинства. Пока это м.б. не особенно заметно, но один показательный симптом налицо. После того, как осенью этого, 2008, года вновь подняли проблему этнокультурной идентификации русины Закарпатья, послышались голоса некогда «свидомых» украинцев, в т.ч. из Галиции: да, мы тоже ранее были русинами, а сейчас просто стали украинцами. Хоть таким образом, но вспоминают свои истинные социально-генетические корни и de-facto признают ничтожество и искусственность украинства! Кроме всего прочего, тем самым демонстрируется и вся глубина гуманитарного кризиса, который охватывает все слои украинского общества, вне зависимости от их субэтнокультурных особенностей.

В отношении Крыма украинский гуманитарный кризис несет, пожалуй, гораздо больше дискомфорта для абсолютного большинства населения, чем в любом другом украинском регионе. Безусловно, что такое положение связано, прежде всего, с тем, что Крым в большей степени, чем Украина оказывается невосприимчивым к культурным экспериментам украинства. Существующие проблемы в этой сфере крымской общественной жизни находят свое отражение в результатах социологических исследований, которые автор проводит регулярно на протяжении последних семи лет. Например, данные социологического опроса, проведенного в марте 2008 г. на тему «Политика и гражданское общество», включали в себя переменную о культурном состояния крымского общества и удовлетворении культурных потребностей крымчан. Сформулированная гипотеза исследования о грубых нарушениях гуманитарно-культурных прав крымчан нашла подтверждение в ответах наших респондентов.

Конституционное право на образование в оценке крымских граждан имеет отрицательный дисбаланс. 37,8% против 13.9% наших респондентов отмечают, что государство это право не обеспечивает. Частичное обеспечение этих прав признается 30 процентами. Таким образом лишь около 14 процентов крымчан отмечают свою удовлетворенность имеющейся системой образования на Украине.

По данным прошлогоднего опроса, проведенного по той же теме, в целом нарушение прав в сфере духовной культуры и языка отметили 65,2% крымчан, из них считают, что это происходит постоянно — 20,9%, часто — 19,4%, иногда — 24,9%. Не отмечают каких-то нарушений — 27,1%.

Среди основных агентов нарушений прав в сфере духовной культуры и языка крымчан были названы: со значительным «отрывом» центральная власть в Киеве — 42,3%, крымская администрация — 12,8%, другие национальные группы — 6,6%, непосредственное начальство — 2,2%.

Такая же тенденция наблюдается и в этом году. Причем, достаточно очевиден значительный рост числа тех, кто отмечает нарушение своих духовно-культурных и языковых прав и рассматривает центральную власть в Киеве в качестве основного источника таких нарушений. Весной 2008 г. по этим социальным переменным были получены следующие результаты:

Нарушаются ли ваши права в сфере духовной культуры и языка?
постоянно………………….30.6%
часто……………………….16.1%
иногда……………………..21.4%
нет………………………….30.3%
затруднились ответить …1.7%

Кто нарушает ваши права в сфере духовной культуры и языка?
(из числа тех, кто считает, что права нарушаются)
центральная власть в Киеве……72%
другие национальные группы….11.5%
крымская администрация………..11.1%
свой вариант ответа……………….1.5%
непосредственное начальство…….0.4%
затруднились ответить…………….3.6%

***

Почему же описываемый здесь гуманитарный кризис следует рассматривать в качестве угрозы именно Русскому Миру? Почему гуманитарный кризис на Украине трактуется в контексте Русского Мира? Думаю, ответ вполне очевиден — мы имеем дело не только с подавлением русской культуры и русскокультурных граждан на Украине, но и с продолжающимся (активно со второй половины XIX века) обращением в украинство юго-русской ветви русской нации. Тех, кого сделали, делают и пытаются сделать украинцами, по сути, есть никто иные как русины, русичи, полищуки, малорусы, гуцулы, лемки, бойки и иные русские народности и этнические группы, отказавшиеся от своего русского этнонима (прежде всего под влиянием политических факторов), но так не могущие искоренить в себе русские социогенетические начала, если угодно — русскую матрицу. И это является, пожалуй, самым глубоким, самым трагичным проявлением украинского гуманитарного кризиса, когда эпитет «украинский» как раз передает его специфическую форму и деструктивное содержание.

Целый ряд существенных признаков позволяют определять Украину как территориальную единицу, и украинцев, как социальную категории, в качестве принципиального компонента и существенного фрагмента Русского Мира. При этом понятие Русского Мира рассматривается как тождественное понятиям российской цивилизации и российского социокультурного пространства (См. по данной проблеме 1).

Борьба с русским языком, провоцирующая определенные формы кризиса в украинской гуманитарной сфере, выступает как уничтожение исторического культурного пласта, формировавшегося на территории современной Украины выдающимися деятелями русской культуры — предками тех, кто избрал сейчас для себя этноним «украинцы». Известно, что современный литературный русский язык начали создавать задолго до А.С. Пушкина. И основной вклад в его создание внесли представители Киево-Могилянской академии — один из основателей русской силлабического стихосложения и драматургии Симеон Полоцкий (1629-1680), автор первого иллюстрированного русского «Букваря» и «Малой грамматики» Карион Истомин (кон. 40-х гг. XVII в. — 1717), сподвижник Петра I и глава Ученой дружины Феофан Прокопович (1681-1736). Да и у одного из основателей современного литературного русского языка Михаила Васильевича Ломоносова мы находим киево-могилянские корни. Вряд ли можно сомневаться, что и автор «Нового и краткого способа к сложению российских стихов» Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1768) имел в своем творчестве непосредственное отношение к научно-культурному наследию Киево-Могилянской академии.

Получается, что сейчас украинизаторы, борясь с русским языком на Украине, топчутся на могилах тех, кого они вынуждены признавать своими историческими предками. Эти «культурные недоразумения» пытаются искоренить язык, который создавался при участии ученых Киево-Могилянской академии (до 1701 г. — коллегии).

Еще один вызов Русскому Миру исходит от попыток написать особую и отдельную историю Украины. Мифологизаторы от истории даже придумали термин «Украина-Русь», чтобы хоть как-то обосновать появление в начале XX века на новороссийских, малорусских, русинских, русско-галицких, русско-волынских землях нового для этих мест топонима «Украина» (перекочевавшего, кстати, сюда из Замоскворечья XIII в. эпохи митрополита Алексия и Великого князя Дмитрия Донского и Южного Урала, где топоним «Восточная Украина» в XVIII в. применялся к территориям современных Оренбургской и Челябинской областей). Но, несмотря на обзывание киевских князей «украинскими», размещение на банкнотах изображений Великих русских князей Владимира Великого, Ярослава Мудрого, Великого русского гетмана Богдана Хмельницкого и даже коллаборациониста начала XVIII в. Ивана Мазепы, Украина, в нынешнем ее форматировании, адекватно реальности свою историю глубже конца XVIII в. представить не может. Да и конец XVIII в. под «Украину» можно подвести разве, что в связи с лингвистическим экспериментом Ивана Котляревского, который в своей иронично-комической поэме «Энеида» олитературил малорусское наречие. Любопытно, что из трех наиболее известных Котляревских только Иван Петрович (1769-1838) позиционируется как украинский писатель, а вот Петр Степанович (1782-1852) являлся русским генералом, а Нестор Александрович (1863-1925) — русским литературоведом. Таким образом, все попытки написать собственно историю Украины, создать украинскую историографию, уходящую корнями в X-конец XIX столетий (до М. Грушевского) заканчиваются провалом.

И еще один существенный аспект украинской трагедии в Русском Мире. В украинство, которое представляется ее авторами и адептами как особое этно-культурное образование, обращаются не по этническим и даже не по этно-культурным характеристикам, а по психологическим особенностям личности. В украинстве мы найдем много великорусов (или русских), белорусов, евреев, поляков, грузин, сейчас крымские татары стали подтягиваться. И этого иноэтнического компонента в современном украинстве может быть даже не меньше чем самих югорусов или малорусов, которых с конца XIX в. стали на(об)зывать «украинцами». Основным признаком всего этого этнического сброда является неуемное стремление обособиться в той социокультурной среде, в которой они либо находились генетически (по рождению), либо случайно оказались (как евреи или грузины). Обособиться таким способом, чтобы противопоставить местечковые строения большому Русскому Дому, вместо возведения зданий своей этнической или национальной культуры, которые исторически гармонично встраиваются в пространство Русского Мира.

Пожалуй, несмотря на усиливающуюся агрессию украинства, сохраняются основания для восстановления и сохранения в дальнейшем социокультурной целостности Русского Мира. Эти основания мы видим в том, что даже относительно высокий процент политических противников Российской Федерации (осуществляющей сейчас функции (гео)политического представительства Русского Мира), достигающий 8-18% по данным различных социологических служб, не понижает численность людей, которые рассматривают русскую культуру как свою собственную (60-70% населения Украины) или близкородственную (еще 25-35%). При этом негативное отношение к русским, Российской Федерации испытывает всего лишь до 2% украинских граждан (в пределах статистической погрешности!). Понятно, что политическое оппонирование граждан сродни спортивному противостоянию болельщиков и во многом объясняется степенью привязанности к месту проживания. В истории Русского Мира мы найдем множество примеров мотиваций политической деятельности местническими интересами — это и Тверское княжество XIV столетия, и Новгородская республика XV века, и Казанское ханство XVI века, и Разинщина XVII в., и Пугачевщина XVIII в., и вот теперь Украина XX-XXI столетий. В этом плане достаточно показательный пример с большевиками-коммунистами, которые в 20-е — 60-е годы прошлого века смогли привить значительным слоям населения СССР недоверие, а то и ненависть к церковным институтам, сделали этих людей противниками Церкви, но им не удалось искоренить Православие и другие верования как глубинную (в сознании) религиозную традицию и культуру.

Как же нужно сейчас противодействовать гуманитарной агрессии украинства в Русском Мире? Какие могут быть задачи в этой деятельности? Их достаточно много, но самое главное — отказаться от политики умиротворения культурных захватчиков и попустительства агрессивной культуртрегерской деятельности агентов украинства. Искать «демократов» среди украинских наци, пытаясь представить украинский сепаратизм как благое дело по созданию «новой украинской державы» занятие для Русского Мира не только бесперспективное и вредное, но и пагубное и гибельное.

Использованные источники

1. Филатов А.С. Украинская фрагментация Русского Мира // Сборник материалов IV научно-практической конференции «Крым в контексте Русского Мира: язык и культура», посвященной 208-й годовщине со дня рождения А.С. Пушкина / Редактор выпуска: к.ф.н. А.С. Филатов. — Симферополь: Таврия, 2007. — 136 с., — С. 12-22

Как противодействовать гуманитарной агрессии украинства. Задачи Русского Мира.