И ПОНИМАЕМ, ЧТО КРАСИВЫЕ СЛОВА НЕ НУЖНЫ
Последние годы, как никогда после 1991 года, наглядно показали нам всем, что бывает, если человек отрывается от своих корней. От земли, на которой вырос. От своего народа — как бы пафосно это ни звучало. От истории своего народа. 23 года, проведенные под властью Украины, позволили крымчанам понять, что были они на войне — неизведанной, подлой, потому что была она скрытой, ползучей, неочевидной.
Крымская весна стала возможной потому, что несмотря ни на что, жители полуострова, как оказалось, не смогли за эти украинские годы отказаться от главных своих ценностей: русского языка, духовной связи с Россией и своей истории, а точнее, самой яркой ее страницы — подвига народа в Великой Отечественной войне. Да и было бы странно, если бы на земле, пропитанной кровью ее защитников, люди забыли бы, что такое нацизм и как с ним надо бороться.
«Крымское Эхо» в числе редких других СМИ в те годы писало о том, что нельзя стереть из памяти зверства карателей в концлагере, расположенном в двух километрах от Симферополя на территории бывшего совхоза «Красный». Но эта тема, как сейчас говорят, «не была в приоритете» у тогдашних властей. Об этой жуткой истории не то чтобы хотели забыть — просто было не до нее.
Поэтому на месте, где были уничтожены 15 тысяч советских граждан, паслись козы, территория хаотично застраивалась.
Сейчас здесь мемориал — строгий, торжественный. Подрастают саженцы — в скором времени зашумит парк. Комплекс поднялся во многом благодаря стараниям председателя Госсовета Республики Крым Владимира Константинова, для которого Мемориал — во многом личная история, связанная с судьбой его отца.
Но почему сюда едут и едут — молодые и пожилые, дети с родителями и официальные делегации? Ведь место не располагает к отдыху и расслаблению — наоборот, волосы дыбом встают, когда начинаешь погружаться в рассказы экскурсоводов, читая документы и осматривая экспонаты. И – примеривая на себя…
Может, потому так эта тема становится востребована, что мы, ныне живущие поколения крымчан, так дружно проголосовавшие на референдуме, поняли, что патриотизм, здоровый, чистый патриотизм, без малейшей примеси национализма — это то, что нас делает народом? Народом, который имеет коллективный разум, который умеет вырабатывать свои моральные ценности и защищать их и себя?
А, может, дело в другом — если можно так сказать, более прагматичном аргументе: мы увидели воочию, что бывает, если общество забудет свою историю,испытали это на себе и не хотим подобных испытаний своим детям и внукам? Простая истина — но, не пропущенная через сердце и ум, она легко превращает нас в тех самых нациков, от которых Крым так счастливо сбежал в 2014 году. В общем, имея такие соображения, мы пришли к человеку, который каждый день не просто помнит о злодеяниях нацистов, а который ежедневно рассказывает посетителям об истории окраины села Мирное. Знакомьтесь: Сергей Николаевич Жученко (на фото).
Почему тогда мы не вышли на площадь?
—Музеи, посвященные прошедшим событиям, призваны пробуждать в человеке патриотические чувства. Как вы думаете, мемориал пробуждает их в душе посетителей?
—Думаю, он воспитывает именно патриотические чувства. Сам термин патриотизм не утратил своей значимости и содержания. Но, когда мы говорим «патриотическое воспитание», меня начинает что-то смущать…
— Что конкретно вас смущает?
— Каждый из тех, кто его произносит, вкладывает свой смысл в это понятие.Скорее всего, это правильно. Сюда приходят родители с детьми, мы говорим о событиях Великой Отечественной войны, а потом неизбежно обращаемся к событиям конкретной семьи, конкретного рода, и тут выясняется, что наши собственные дети не очень-то и знают, кем были их прабабушки и прадедушки.
Мне кажется, если говорить о патриотизме как части воспитания человека, то это должно быть обращение к истории его семьи, его предков. И только когда уже какое-то понятие внутри сформировано, всё остальное ложится на эту основу проще.
— Живя в Советском Союзе, мы мало что знали об истории своих семей…
— Чаще всего знали — в том виде и в том объеме, в каком нам рассказывали наши бабушки и дедушки. То есть далеко не всё.
— Они боялись, что ребенок по своей наивности где-то что-то выболтает?
— Наученные жизненным опытом, они предпочитали молчать. Например, некоторые факты из биографии своей семьи я узнал, уже будучи взрослым человеком. Наверное, это была своеобразная защита, это стало частью их сути, они это впитывали, как говорится, с молоком матери. Вот эта мысль была не страшной, не трагичной, она была просто привычной. Об этом было «не принято» говорить.
— Такие семейные табу были решением каждой семьи — государство ведь не командовало молчать?
— Не согласен! Государство по отношению к нашим родителям это сделало раньше — в то время, когда они были детьми, молодыми людьми. Я не скажу, что это произошло без вмешательства государства. Что-то внедрялось через официальные каналы, что-то передавалась из уст в уста, о чём-то дети и молодые люди узнавали сами из книг.
Поразиться, скажем так, эффективности этой системы можно — но есть вопрос, я его все время его себе задаю. Не «где вы были 19 августа 1991 года», а почему лично я не вышел в этот день на площадь? Когда мы увидели в телевизоре нескончаемое «Лебединое озеро» и дрожащие руки Янаева, мы же понимали, что что-то происходит.
Но почему не вышли все на площадь?
— Может, потому что нас десятилетиями приучали, что враг может быть только внешний? В годы перестройки нам на пальцах показали, как это вредно, бороться с внутренними врагами?
— Согласен. Вероятно, сыграло тут и то, что нас долго отучали решать что-то самостоятельно — дескать, подождите, сейчас нам выдадут готовое решение. Но в конечном итоге система оказалась неэффективной. Скажите, а почему же мы сейчас все время мыслями возвращаемся назад?
Еще бы лет десять-пятнадцать — и…
— Я тоже себе разные вопросы задаю. И не только себе. Еще при Украине в Крым приезжал известный священник, проповедник, я ему задала вопрос о том, готовы ли, по его мнению, наши современники встать на защиту Родины, как встали люди в 1941-м? Его ответ меня не удовлетворил и посему не запомнился. А вы сможете на него ответить?
— Сейчас — легко: собственно, ответ дала Крымская весна. Для того чтобы все в Крыму случилось, необходимо было какое-то организующее начало, и оно сыграло свою роль. Во-вторых, должны быть люди, которые готовы взять на себя эту ответственность, и они появились. И эти два человека, Владимир Константинов и Сергей Аксёнов, реально рисковали своей жизнью и жизнью своих родных и близких, особенно это видно сейчас, на примере Каталонии.
В неменьшей степени, мне кажется, эта опасность угрожала и тем, кто впоследствии формировал Народное ополчение, находился в его рядах. Но эти два человека, возможно, были целью номер один. Не берусь утверждать, но мне кажется, такая опасность присутствовала.
— Мы ещё долго будем пытаться понять, что же тогда произошло, почему сбежались все обстоятельства, возможные и невозможные, и мечта о возвращении в «родную гавань» стала реальностью.
— Должно пройти время… Думаю, обнародованы далеко не все факты, задокументированыне все события. Но то, что произошло в 2014 году в Крыму, как бы там ни было в теории,это и есть проявление патриотизма.
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что движущей силой этих событий и такие результаты референдума было то поколение, которое выросло еще в СоветскомСоюзе.
— Согласен!
— Эти дети из советской школы сделали возможным возвращение в Россию. Не уверена, что их дети, случись референдум еще лет через десять-пятнадцать, смогли бы обеспечить такие результаты голосования…
— Да, патриотическое воспитаниев последнее десятилетие украинского Крыма базировалось на извращенной истории, в конечном счете оно приобрело ярко выраженную националистическую окраску. Наши недруги, которые мечтали о таком развитии событий, добились своей цели: они поссорили два братских народа.
И это настолько трагично, мне казалось,такое просто невозможно. Но это произошло!
В основе всего должно быть Слово, идея
— Сейчас к вам приходят те родители, кто детьми воспитывались уже при Украине — есть ли нечто общее, что их объединяет? Их реакция на музей одинаковая или разная?
— Мы не пытались ее проанализировать, но… Знаете, если в начале экскурсии реакция достаточно сложная, то на протяжении нашего общения нам удается затронуть их чувства и сделать так, что никто не остается равнодушным. Это рассказ о судьбах их сверстников в годы войны. Это рассказ о семьях, о крымчанах, которые делали очень непростой моральный выбор в то время, когда Крым оказался оккупирован фашистами.
Но воспитывать патриотизм только на прошлом, пусть и героическом, — этого мало. Мы должны всерьез задуматься, как это делать на примерах из настоящего, на поступках и делах наших современников. Что здесь может служить основой? Над этим надо очень серьезно думать.
— Согласна: нельзя двигаться вперёд, всё время глядя в прошлое — на него надо только оглядываться.
Вы почувствовали, что новому поколению мешает то, что у нас нет четких ориентиров. В Советском Союзе это было просто: все строили коммунизм, это была национальная идея.
— Хотя ее потом затоптали и обсмеяли, но фактически речь шла о достойной и благополучной жизни. И отцы строили эту жизнь даже не столько для себя, сколько для своих детей.
— Но никто не оспорил то, что это идея на каком-то этапе была объединяющей. И ради этого многие положили свою жизнь, защищая эту идею, защищая родину, которая выбрала такой путь. А сегодня у нас произошла подмена ценностей: нам рассказали, что на самом деле самое важное — это самореализация. Владимир Путин как-то сказал,что наша национальная идея — это как раз патриотизм, любовь к Родине.
На ваш взгляд, что ещё в этом смысле мы, общество, делаем не так?
— Достаточно сложно ответить на этот вопрос. Мне кажется, каждый человек должен почувствовать какую-то обозримую перспективу своей жизни, судьбы своих детей, даже, простите, своей старости. Обязательно — трудовой деятельности. Работать над перспективой общества в целом, каждой семьи и каждого человека — это сделать неимоверно сложно, потому что все мы разные.
Что касается общей идеи, мы нашли справедливую, правильную идею в части, касающейся прошлого —подвиг народа в Великой Отечественной войне. Прошло столько лет, а мы не перестаем удивляться отдельным фактам, событиям, когда люди, рискуя собственной жизнью, жизнями своих родных и близких, спасали других, рисковали последним. Кто-то это делал в тылу, кто-то на фронте.И как бы ни называли историю Великой Отечественной войны — мифологизированной, идеологизированной, подвиг человека, знающего, что он идет на смерть, — вне всякой идеологии, это его личный выбор.
Восхищаться мужеством этих людей я не перестаю. Мы занимаемся здесь не только вопросами, связанными с, скажем, судьбами узников концлагерей, но и судьбами тех, кто оказался на территории оккупированного Крыма. Ведь кто-то из них, рискуя жизнью, сражался с врагом, а кто-то встал на путь предательства — эти факты тоже были.
Добро порождает Зло?!
— Нашим дедам, которые боролись с фашизмом годы войны, разобраться с этими понятиями было чуть проще: вот враг, вот Родина, на которую напал враг. Защищали ведь не только территорию, но и свои нравственные ценности. Да, среди них были предатели, их ловили, ликвидировали. Но враг, он внешний: территорию от него освободили — победа! А наше поколение столкнулась с тем, что вроде и врага нет, а вдруг то, что для нас было невероятно ценно, названо пустышкой. И речь не о коммунистической идеологии — о ценностях, на которых вся жизнь строится. Мы это не выбирали, мы это не строили, на это не подписывались. То есть врага вроде и нет, но и жизнь, которой мы живем, как бы не совсем наша, не по нашему желанию выстроена.
— Угрозы не исчезли, они стали более скрытыми, более размытыми и еще более изощренными. Этому надо научиться противостоять. Мы с вами привыкли, что добро должно победить зло. У писателя Лукьяненко есть цикл книг «Дозоры», он там проводит неожиданную мысль: добро и зло будут всегда сосуществовать.
— Ну, это библейская истина — бог и сатана, две стороны одной медали…
— Если инициируют «светлого» — то должен появиться и «темный». Эта мысль для меня, взрослого человека, в моём зрелом возрасте оказалась неожиданной. Противостоять. Как? Каждый — по-своему: мама и папа, общаясь со своим ребёнком, не забывают у него спросить: как у тебя настроение? Не о том, «что ты получил в школе», «почему у тебя в дневнике «двойка». А — какое настроение! Главное, чтобы не прерывалась психологическая связь с ребенком.
Учителя — по-своему. Перед ними стоят определенные задачи, в том числе формирования сознания детей. Мы на своём рабочем месте, приходящие сюда, занимаемся реанимацией исторической памяти. Наша миссия такая. У отца Александра в нашем храме — своя миссия. Если каждый на своём месте будет осознавать эту внутреннюю миссию, это даст свои результаты.
— А если кто не хочет «осознавать свою миссию»? Сидеть в Интернете, постить фоточки и говорить о красивых причёсках куда интереснее!
— Значит, это его миссия — быть сторонним наблюдателем. Тогда он должен быть готов, что будет бит, что может не состояться в этой жизни, оказаться на обочине, и это его право — быть битым, быть «никем». Мне кажется, если задеть какие-то внутренние чувства, через эмоции можно достучаться до самых циничных…
Сейчас нужно все делать так, чтобы наша работа, затрагивая эмоции и переходя на конкретные действия, не оставляла человека равнодушным. Вот, приходят к нам люди на территорию мемориала: «Как у вас красиво, чисто убрано, хорошо!» — замечательно, приходите с метлой и лопатой! И несколько семей к нам пришли…
Вот конкретная жизнь — и конкретное решение. Нужно было видеть, как эти мальчики и девочки, эти кнопочки, со шпателями в руках выковыривали травку между плитами…
Это сложно? Совершенно не сложно! Вот, мне кажется, решение той высокой проблемы, о которой мы с вами говорим. Патриотическое воспитание складывается из таких простых вещей. Приведи своих детей на субботник; найди способы, как им это объяснить. Заедь с ними погулять по территории мемориала, побывай в других памятных местах, поинтересуйся историей своей семьи. Взрослому — то же самое нужно, чтобы он почувствовал себя частью большой страны.
Это постепенно меняет его, заставляет переосмыслить какие-то свои поступки, что-то изменить в своей жизни.
— И это на целую ступеньку выше, потому что это осознанный внутренний выбор.
— Советское воспитание в большей степени было все же обращено к разуму. Вспомните эти концепции, идеологии, Ленинские зачёты…
— И массовость…
— Да. Может быть, оно в 1991 году и не сработало, потому что не были затронуты глубинные психологические механизмы.
Еще один момент — я не знаю, как к этому относиться. Могу перечислить несколько организаций, они приходят к нам и говорят: мы хотели бы посадить аллею, выразить своё уважение к памяти павших. Милости просим! Давайте! Но кто за этой аллеей будет ухаживать? Как только мы переходим на этап «а что будет потом», то… Так мы лишились некоторых партнеров.
Хотя есть и другой пример: студенты Крымского юридического института высадили саженцы, а теперь приезжают, обихаживают их. То есть для них этот процесс не одноразовый. Работая, они разговаривают о том, что здесь происходило, задают друг другу вопросы, на которые не всегда находится ответ.
У меня тоже есть вопрос, над которым задумываюсь долгое время. На нашей территории есть колодец, на дне которого нашли трупы без видимых внешних повреждений, узники на дне колодца оказывались живыми. Как на глубине шурфа мог оказаться живой человек? Его туда столкнули? Почему он не сопротивлялся? Как подавили его волю?
И вот однажды в свидетельстве родственника одного из узников я нашел объяснение и почти уверен в его достоверности. Утро в концлагере начиналось с пробежки, всегда по одному и тому же маршруту. А в один из дней маршрут меняли, пуская его через глубокий колодец. На его край клали несколько досок, человек взбегал на доску — и проваливался туда. Узников заставляли держать определенную дистанцию, чтобы было непонятно, что происходит с бегущим впереди.
Но ведь какой изощренный ум это придумал! Когда я прочитал этот факт, мне стало понятно, почему люди не успевали осознать опасность. Но что должно быть в голове у такого «изобретателя»?! Когда вникаешь в эти сюжеты, подробности оказываются еще более жуткими.
— В каждой стране есть живодеры… Но как это похоже на тот механизм, с помощью которого нас постепенно отучали от Родины, от языка, от своей истории в те 23 украинских года!
— На Западе сейчас идут по тому пути — они обращаются к чувствам, к подсознанию человека.
Три элемента, три кита
— И здесь мы с вами выходим на важнейшую на сегодня тему — на неконтролируемый поток информации. Человек к этому не готов. И как в таких условиях заниматься патриотическим воспитанием? Даже само это словосочетание мне не нравится! Оно, мне кажется, какое-то слишком казенное, заформализованное, сразу заставляет человека, подростка бежать от произносящих его куда подальше…
— Но патриотизм, если хотите, есть в генах каждого человека! Что делать..? Нет универсального рецепта! Если бы он был, то и мир был бы совсем другим. Надо настраивать людей общаться с детьми. Ведь мы же не общаемся! Повторю снова: рассказывать об истории семьи, вместе приходить в такие вот места, как наш музей. И если ты сам что-то знаешь, рассказывай. Или обратись к тем, кто умеет это делать.
Я не знаю, можно ли вернуть сейчас любовь к чтению книг. Учить ребёнка, молодого человека размышлять, мыслить, критически мыслить. И третье — мне кажется, очень важно, чтобы это было подкреплено действиями, о которых я рассказал. Вот, есть у вас участок перед вашим окном — приведите его в порядок, возьмите с собой ребёнка, сами продемонстрируйте, как можно это сделать. Тот же подъезд, лестничная клетка…
Эти три элемента: рассказывать, размышлять вместе с ребёнком, внедряя какие-то фильтры, чтобы у него они присутствовали, и какое-то конкретное действие. Вы посмотрите, у нас лежат листовки-треугольнички в витрине музейного зала, похожие на фронтовые письма. Не знаю, кому пришла в голову эта идея, но на этих треугольничках школьники написали письма погибшим узникам этого концлагеря. Взрослые так не сформулируют! А у детей это получилось, и слава богу, что им помогли это сделать.
А это — действие. Взять ручку, сложить особым образом лист бумаги… Это только кажется, что это мелочь. Но из таких мелочей все и складывается. Мы не можем загнать тысячу человек в зал, почитать им лекции три месяца и сказать: это новые люди. Такого не будет, это невозможно! А вот так, капелька за капелькой…
Следующий этап — это воздействие на подсознание, но это уже работа специалистов совершенно другого уровня. Мы на этапе работы с эмоциями еще не все возможности раскрыли.
— Вы хотите, если не ошибаюсь, чтобы мемориал посетили все старшеклассники школ Крыма…
— Эта идея не нова, она появилась буквально в первый год деятельности нашего музея, и не случайно все педагоги, которые приезжают на курсы Крымского республиканского института постдипломного педагогического образования бывают у нас. Потом они возвращаются в свои школы, уже имея представление о мемориале.
Определён порядок посещения нашего мемориала студентами Крымского федерального университета — это та молодёжь, о которой мы с вами говорим. Потом мы видим, как активисты КФУ возвращаются сюда со своими друзьями, это такие живые группки. У нас есть для них свой формат общения — мы можем демонстрировать в стенах нашего музейного зала разные сюжеты, и в зависимости от той или иной даты делаем это. Мы готовим временные выставки в зависимости от того, какое памятное событие может оказаться информационно интересным.
Мы пытаемся позиционировать наш мемориал как объект туристический. В силу специфики тех событий, которые легли в основу его создания, это сделать достаточно сложно, но этому надо учиться. Это должна быть какая-то другая инфраструктура, и мы надеемся на то, что та парковая зона, которая уже разбита, создание многофункционального центра позволит решить эту часть, связанную с мемориалом и этой территорией как туристическим объектом.
Нам в течение дня поступают от трёх до семи звонков: люди спрашивают, как организовать посещение нашего мемориала. Мы обязательно напоминаем, что оно бесплатно — во многом благодаря стараниям нашего попечительского совета.
Ну что касается следующего года — будем думать, каким образом сделать так, чтобы он действительно был знаковым.
Очень плодотворным для нас оказалось сотрудничество с бахчисарайским Парком миниатюр, создатель которого — депутат Госсовета Республики Крым Виктор Жиленко быстро откликнулся на наше предложение разместить в его собрании известных зданий полуострова и миниатюру нашего мемориала — мы надеемся, что она привлечет к нам заинтересованных туристов.
— Ваш мемориал ведь не столько о подвиге, сколько о скорби. Но о том, что здесь голову подняло вселенское Зло, нужно помнить. Забудем об этом — оно вновь возродится…
