Город мой состоит из руин красоты

ПОЧЕМУ МАША ЕФРОСИНИНА СТЕСНЯЕТСЯ СВОЕЙ РОДИНЫ?

Отношение к празднующемуся в сентябре Дню города у керчан было и осталось двояким. Оно делит горожан на тех, кому абы повод для веселья, и тех, кому претит выпяченность искусственных достижений. Теперь его, конечно, не называют «пиром во время чумы», как в провальные девяностые, но многие по-прежнему не замечают, потому что устроителям так и не удалось по большому счету совместить его с событием действительно достойным народного почитания: присвоением Керчи звания «Город-герой». Случилось это ровно тридцать пять лет назад, чему есть живые свидетели и участники памятного торжественного собрания, когда к знамени города тогдашний министр обороны маршал Гречко прикрепил Золотую звезду.

Во многих домах на советском пространстве, где жили выходцы из Керчи, тогда с удовольствием и даже со слезой поднимали щедро наполненные чарочки, глядя на экран телевизора, узнавая своих именитых земляков и главного «начальника» Керчи, первого секретаря горкома Аркадия Эмина. Вот кого действительно уважали в городе. Он был своим, выходцем из семьи потомственных керченских рыбаков, а демократом, каким и Горбачеву не снилось: ходил по городу пешком, к нему запросто подходили на улице, он не чинился пожать руку любому из своих земляков, поговорить с ними, здоровался со всеми встречными, кого даже не знал лично, что очень льстило молодежи. Его фамилия вычеканена на Стеле почетных граждан Керчи. Однако спроси у сегодняшних молодых керчан, кем был этот человек, вряд ли они найдут ответ на вопрос: память короче человеческой жизни.

Своей малой родиной Керчь называют большие люди: артисты, литераторы, ученые, но сам город как-то слабо чтит своих именитых земляков, разве только речь не идет о сиюминутной славе. Сейчас в местном фаворе одна из победительниц «Новой волны» Ирина Розенфельд, выступавшая в Юрмале под псевдонимом Ирис. Но не помнят в родном городе рано ушедших из жизни актеров Георгия Епифанцева и Наталью Ченчик, редко вспоминают о всенародной славе музыканта Юрия Ковтуна, не читают книг Игоря Блудилина, газетных публикаций Таисии Белоусовой, не знают о вкладе в науку Виталия Гайдачука и Андрея Богословского.

Возможно, такая короткая память о людях творческих и профессий связана с тем, что гуманитарная и научная сферы оставались в Керчи на втором плане. На первый выходили промышленные достижения города, секреты которых тщательно оберегались от посторонних. Наряду с Севастополем Керчь была закрытым для иностранцев городом, где основными работодателями числились промышленные предприятия, часть продукции которых выпускалась исключительно для оборонки. Со стапелей судостроительного завода «Залив» ежегодно сходили военные корабли, на оборонную промышленность полностью работал один из участков этого предприятия. Закрытую для посторонних глаз продукцию выпускали и другие предприятия города, в частности, построенный на закате СССР приборостроительный завод «Альбатрос», входивший в тот же глав Министерства судостроительной промышленности, что и «Залив». Металлургческий, железорудный, стекольный комбинаты имели достойный представительский уровень в своих отраслях.

О предприятиях легкой и пищевой промышленности звона было меньше, но они занимали свою нишу в хозяйстве Керчи, а главное очень недурственно кормили горожан. Город производил свою рыбную и молочную продукцию, выпускал колбасные изделия, растительное масло, выпекал хлеб, заготавливал на зиму овощи и фрукты — имел практически полный хозяйственный комплекс, включая мощнейшую океаническую промысловую базу.

Наверное, столь болезненным оказался момент промышленного провала и мгновенного обнищания, что жизнь города остановилась на высокой ноте. По сей день и мужчин пробивает на скупую слезу, когда им доводится вспоминать горькие девяностые. Никого не успокаивал тот факт, что подобным образом жила вся страна, поэтому каждый устраивался так, чтобы как минимум продержаться на плаву. Керчь потеряла не только в численности городского населения – она потеряла конкретный человеческий ресурс: специалистов и перспективную молодежь. Молодежь, к сожалению, — окончательно и бесповоротно. Поступив учиться в вузы крупных городов, они в большинстве своем всеми силами стремятся зацепиться там. И даже после окончания керченских вузов рвутся в Киев или Москву, где вместо восьмисот гривен начинают строить карьеру с восьмисот долларов.

Обиднее всего, что, приезжая домой в отпуск, они и не делают попыток вернуться к постоянной жизни в родном городе и смотрят на окружающую их на малой родине действительность весьма критически. То, с чем смирились их родители, видится им выпуклее. И если центр Керчи вполне удовлетворяет их выросшие запросы, то родные с детства дворы, исхоженные вдоль и поперек пляжи, погруженные во мрак ночные улицы, мелкотемье жизни и даже местная пресса их буквально шокируют. Многие так и говорят, что если бы не оставшиеся здесь родители и ностальгические воспоминания детства, никогда бы не вернулись в Керчь даже на время. И в этом единодушны бывшие керчане, живущие в Харькове, Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Днепропетровске, Израиле, Германии, Америке, Голландии. Да что там они. Критической оценкой керченской действительности заражены местные ребята, два-три года назад уехавшие на учебу в Симферополь и Севастополь.

Их не удается удивить тем, что для старшего поколения является если не достижением, то, по крайней мере, шагами в ногу со временем. Эка невидаль в пиццериях, бутиках, спортивно-оздоровительном комплексе, элитных салонах, торговых комплексах или даже суши-баре, когда для крупных городов это все позавчерашние достижения. Поляризовались интересы и взгляды ровесников, оставшихся в Керчи и уехавших из нее: их ничто не связывает, кроме воспоминаний. Некоторые даже стали скрывать свое, видимо, «порочащее» их керченское происхождение, как например, телеведущая Маша Ефросинина, которая в интервью глянцу и гламуру рассказывает о том, что она родилась «в маленьком приморском городе». Похожее «происхождение» и у балерины Кировского театра Ульяны Лопаткиной. Никогда не вспоминают о своих керченских корнях певец Юрий Лоза, журналист Сергей Доренко, а певица Алена Свиридова с телевизионного экрана поклялась никогда впредь не приезжать на малую родину из-за нелепости украинских законов, едва не отобравших у нее дочь.

Создается порой впечатление, что Керчь вообще живет жизнью для внутреннего пользования. Местная власть не терпит сравнений, поэтому если нет возможности бывать в других городах, то людям начинает казаться, что ничего лучшего и не существует. Палитра городских новостей скукожилась до одной темы — благоустройства, хотя коммунальных проблем в Керчи выше макушки, а исполнительский уровень — ниже плинтуса. На фоне напыщенных тем и надуманных проблем существуют те, что остаются на заднике городской жизни. Например, одно из трех государственных предприятий Керчи, судоремонтный завод, попал в «осадное» положение и по чьему-то заданию банкротится. Другое, морской рыбный порт, тянет какую-то невнятную производственную жвачку. Часть коммунального сектора города попала в заезжие руки методом явного теневого сговора.

Одновременно с тем Керченский металлургический комбинат занял почетную позицию в пятерке наиболее прибыльных предприятий Крыма, ОАО «Судостроительный завод «Залив» наращивает объемы, морской торговый порт единственным в городе ни на день не останавливал работу. Средняя зарплата по городу в июне держалась на уровне 1676 гривен, за семь месяцев удалось добиться прироста промышленного производства почти на восемь процентов. Даже малышей в Керчи стало рождаться больше. И хотя детских колясок еще меньше, чем автомашин на улицах города, — все-таки они перестали быть диковинкой, как в девяностые годы.