Украина – прекрасный пример того, как под разговоры о европейский ценностях, провозглашение разных мер по укреплению демократии и свободы слова, в реальности после Майдана проводилась политика ползучего построения тоталитаризма XXI в. Зимой-весной 2014 г. произошло «слияние в экстазе» тех, кого потом назвали соросятами с откровенными неонацистами, опиравшимися на тоталитарное учение Донцова. Мне уже приходилось описывать этот процесс и его последствия на страницах КЭ.
Нынешняя Украина стала полем каких-то дьявольских экспериментов, проводимых западной элитой на существах, которых не жалко. Одним из результатов такого эксперимента стал своеобразных гибридный (прошу прощения за избитое словечко) тоталитаризм, построение которого резко усилилось после избрания Зеленского президентом.
Для начала необходимо разобраться с тем, что нужно понимать под термином «тоталитаризм». Его все знают по учебникам политологии и обществоведения, но туда концепция тоталитаризма попала уже после существенного препарирования в западной либеральной мысли. Есть некое лингвистическое несоответствие — дело в том, что в европейской мысли термин «тотальный» (от лат. totalis «весь, целый, полный») имел позитивное значение. Вспомним французский нефтегазовый гигант Total – партнера российских компаний во многих проектах: для бренда всегда используют приятные слуху и уму слова.
Так и в истории идей — термин «тоталитарное общество» изначально не нес никакого негативного значения.
Под тоталитарным понималось общество, в котором преодолены противоречия.
После Первой мировой эти противоречия раздирали европейские страны, в первую очередь – между трудом и капиталом. Германия и Венгрия познали революции, многие другие страны были близки к этому.
Поэтому тоталитаризм как цель был воспринят многими на ура. Первыми это сделали итальянские фашисты, провозгласившие построение тоталитарного общества своей целью. Напомню, что в 20-е, первую половину 30-х гг. ХХ в. режим Муссолини выглядел весьма респектабельно в глазах всего западного мира.
Хорошо, допустим в тоталитарном обществе удалось ликвидировать противоречия. Вроде бы позитив. Но противоречия всегда были источником развития! Мы сейчас об этом позабыли, но для образованных людей 20-х гг. ХХ в. это было самоочевидной истиной. То есть проект тоталитарного общества был ответом на страх перед развитием, который воцарился в умах европейских элит после Первой мировой и серии пролетарских революций.
Папа Пий XI в это же время утверждал, что по-настоящему тоталитарный режим существует в церкви. Действительно, никакая церковь не ставит перед собой целью развитие: наоборот, ее цель — сохранение. В этом смысле тоталитаризм противопоставлялся советскому проекту, который как раз развитие всех сфер общественной жизни провозгласил главным смыслом. Тоталитарным же режимом СССР обозвали антикоммунисты и антисоветчики, и в основном этот концепт начали внедрять с 50-х гг. ХХ в. Уже оттуда он попал в наши учебники начиная с 90-х гг.
Теперь перейдем в реалии XXI в. Очевидно, что у нас уже другие проблемы в общественном развитии, поэтому смыслы многих терминов ХХ в. стали иными. О том, что такое неонацизм в XXI в., я уже писал, теперь разберемся с тоталитаризмом.
Для нашего времени характерно массовое манипулирование общественным сознанием.
Построено общество потребления, в котором развитие видится в поступлении в продажу очередной модели смартфона и появлении новой формы доставки товаров покупателю. Поэтому характеризовать тоталитарность по лекалам прошлого непродуктивно.
Тем не менее, всем сейчас знакома классификация политических режимов: демократический, авторитарный, тоталитарный. В таком делении логики не много, но все же та, что есть, заключается в степени участия народа в механизмах формирования политической власти. Исходит такая классификация из демократоцентризма и по сути осуждает все режимы, кроме демократического. Логика же ничего осуждать не должна.
Поэтому я предлагаю следующее основание деления в такой классификации.
Демократия быстро вырождается во власть меньшинств (это еще древние греки поняли). С одной стороны, правящие элиты манипулируют разными группами населения, создавая на выборах то или иное ситуативное большинство. С другой, эти группы понимают свой политический капитал и навязывают свою волю остальному обществу: кто сумел сорганизоваться, тот и получил «золотую акцию» на выборах.
Автократия как раз больше опирается на большинство, чем демократия. Ее стабильность основывается на «чаяниях» народа: диктатор-автократ должен этим «чаяниям» соответствовать, иначе власть будет непрочной, и его свергнут соседи по властной пирамиде.
Тоталитаризм же в такой модели – это режим, создающий большинство под себя. Для этого приходится прибегать ко все более изощренным технологиям манипуляций.
На практике политический режим каждой конкретной страны – это то или иное сочетание элементов демократии, авторитаризма и тоталитаризма. Это хорошо было видно в период так называемой пандемии. Наше общество было гораздо более критически настроено: сторонники разных позиций, в том числе несогласные с политикой государства по борьбе с ковидом, имели весьма широкую трибуну для выражения своих взглядов.
Запад же, наоборот, быстренько сконструировал большинство, которое на ура принимало все противоэпидемические меры, даже весьма абсурдные, и подавляло несогласное меньшинство. То есть в демократических по форме правления странах мы увидели тоталитарную обработку сознания и авторитарные меры принуждения. У нас же себе такого не позволяли.
Поэтому современный тоталитаризм будет таким же гибридным, как и все остальное.
Теперь перейдем к Украине как передовому фронту построения нового тоталитаризма.
После Майдана-2014 на Украине начали строить общество, в котором было крайне много непоследовательного. С одной стороны, провозглашение вхождения в «передовую цивилизацию», с другой – согласие на полное разрушение остатков высокотехнологической промышленности и гордость аграрной «сверхдержавностью». Обратите внимание, сколько сейчас разговоров об экспорте украинского зерна, но почему-то полный молчок о том, что стало с украинской металлургией и как она существует в условиях, когда логистические возможности экспорта резко уменьшились.
В одну сторону географического пространства — оголтелый национализм вплоть до нацизма и защита каждой пяди земли, как будто она выстрадана веками борьбы, а не административными и политическими решениями последних десятилетий. В другую — наоборот, готовность полностью отказаться от суверенитета, границ, различения своего и чужого.
Домайданная Украина была в этом смысле последовательна, даже скорее была более открыта на восток: прозрачная граница информпространств, такие же прозрачные границы для перемещения, возможность работать в России с минимальными бюрократическими преградами. Заробитчанские пути лежали как на запад, так и на восток. Кому что больше по вкусу, разве что в России более ценились квалифицированные кадры. В такой открытости была своя логика. Майдан-2014 эту логику, как и многие другие, сломал.
Расскажу уже не нужный, но любопытный секрет, как можно было попасть с Украины в Россию без прохождения миграционного контроля и получения соответствующей карты на границе. Поезд «Киев – Санкт-Петербург» попадал в Россию через Белоруссию, на украино-белорусской границе был пограничный контроль, а на российско-белорусской его не было. Таким образом житель Украины въезжал в Россию как житель части Союзного государства с Белоруссией и посему никакому миграционному контролю не подвергался.
Если потом не сталкиваться с проверкой документов, то можно было жить в России месяцами и даже годами. Возможно, были и другие похожие пути. Наверное, о такой дырке на границе знали, но не придавали этому никакого значения.
Майданный национализм оказался направленным строго в одну сторону. Такое полное отсутствие внутренней логики требовало специальной обработки сознания, которое как раз и свойственно тоталитарным режимам. Логически обосновать описанную выше непоследовательную политику невозможно, поэтому ее нужно провозгласить как высшую ценность и абсолютную истину.
Поэтому и оказался востребованным феномен Арестовича. С одной стороны, это прекрасно образованный манипулятор (одно из его образований – теологическое), с другой – вся его биография демонстрирует умение совместить несовместимое. Подавляющее большинство внимающей ему публики не замечает противоречий, нестыковок и откровенной лжи в его выступлениях. Просто внимает, как кролики перед удавом. Сам же он не стесняется признаваться в собственной лжи, и это никак не сказывается на его популярности. Такой себе Мефистофель украинских политики и медиа.
И вот прошедшая неделя «порадовала» двумя новостями, красноречиво иллюстрирующими, в какой тоталитаризм привел Украину пресловутый «европейский выбор».
Первая новость – это отказ Рината Ахметова от своего медиахолдинга. Его «Медиа Группа Украина» отказалась в пользу государства от всех лицензий телеканалов и печатных СМИ и прекратила работу своих онлайн-медиа.
Существование СМИ разных олигархов на Украине практически все время ее независимости было своеобразной основой свободы слова и плюрализма мнений. Разные интересы разных олигархов, конкурентная борьба за влияние своих СМИ в информпространстве превращались в определенное разнообразие позиций и следование запросам аудитории. Теперь же база для такого плюрализма резко сокращается.
Владение СМИ крупным бизнесом – это нормальная практика современного мира. На Западе в этом, наоборот, видят независимость медиа от государства. В России это тоже распространенная практика: соблюдай закон и делай бизнес на СМИ, никто не мешает. Современные крупные медиа – это целая индустрия, требующая соответствующих методов управления и серьезных инвестиций.
На Украине же владение медиа стало признаком для получения статуса олигарха с последующими санкциями.
Вот Ахметов и решил покинуть этот бизнес, чему немало способствовало и резкое падение доходов этого металлургического и энергетического магната после начала спецоперации на Украине. Станет ли от этого информационное поле Украины более разнообразным и плюралистическим – вопрос риторический. Возможности же режима Зеленского продолжать обработку сознания населения, наоборот, резко усилятся.
Второй случай – это некоторые результаты работы чатбота «єВорог», который в удобной цифровой форме позволяет писать доносы, обвиняя непонравившихся тебе людей в «коллаборационизме». Чатбот был запущен еще в марте, к концу мая им воспользовались уже более трехсот тысяч «доброжелателей». Знаменитая фраза Довлатова: «Кто написал четыре миллиона доносов?» — из риторической формулы грозит превратиться в реальность, причем на сильно ограниченном кусочке пространства бывшего СССР.
Министерство цифровой трансформации Украины подготовило образцы, как попроще донести на ближнего: «поддерживает и ждет русский мир», «сестра – жена сепаратиста». В самом же приложении в качестве рекламы чат-бота администраторы разместили скриншот одного из таких сообщений, которое они сочли образцовым: «Беременна от рашиста. Ее мать готовит еду для россиян. Считает себя едва ли не первой леди села».
Стимулирование доносов – один из признаков тоталитарного режима.
Например, в СССР такого стимулирования не было, а общество к доносчикам относилось крайне негативно. Но дело даже не в стимулировании, а в том, как и на что доносят. Опубликованные образцы – красноречивый пример того, что новый тоталитаризм на Украине уже построен. Ведь о реализации на практике политических идей можно говорить, когда они проявляются не в виде лозунгов, а в повседневности.
И это мы уже видим.
Фото из открытых источников
