Мы возвращаемся к обсуждению идей русского мыслителя Николая Данилевского, состоявшегося на специально проведенной научно-практической конференции. На этот раз публикуем изложение доклада Андрея Никифорова (на фото), историка, доцента ТНУ о своем восприятии темы геополитики в работах философа.
— Если говорить о геополитическом поведении славянства после Данилевского с конца XIX века, необходимо вспомнить гениальные предвидения Николая Яковлевича. Самой геополитике все равно, какие мотивы привели Европу к той или иной политической конфигурации.
Но все страны, вошедшие в середине ХХ века в Варшавский договор, — это как раз те страны, которые, как считал Данилевский, должны войти в единой славянское пространство.
Это, однозначно, реализация его предвидения. Ведь в тот блок, о котором он писал в «России и Европе», автор включал, кроме славян, еще румын, греков и венгров. Можно говорить, что это случайность, но раз это произошло (кроме греков, пошедших по другому пути), то является закономерностью. Сейчас этот блок распался, и последствия пребывания в этом лагере, «общем бараке», страны Центральной и Восточной Европы стараются преодолеть и забыть. Зараженные политической и даже бытовой русофобией, они сегодня активно интегрируются в европейские структуры. То есть перебираются из одного культурно-исторического типа в другой и чувствуют себя при этом неплохо. Это ставит вопрос, насколько прав был Данилевский, утверждавший, что такой переход невозможен.
Нас тоже тянет в Европу. Почему же Россия не оказалась там — порыв-то был?… Не столько Россия не захотела, сколько Европа не захотела Россию. Есть сказка о теремке, который развалился, когда пришел медведь. Не знаю, известна ли она европейцам, но сказка оказалась геополитической. Медведь один может занять пару таких теремков, в которых помещается много мелких зверушек. То же самое происходит при попытках России войти в Европу.
Например, в период наполеоновских войн, когда Европа не помогла единым фронтом восточной соседке, Россия втянулась в эти европейские разборки, потратила время и огромные ресурсы, сыграла важнейшую роль, чтобы чаша весов склонилась в одну из сторон, стабилизировала ситуацию. И тем самым подготовила хорошую базу для того, чтобы Европа в Крымской войне объединенным фронтом выступила против самой России.
В период между этими войнами Россия, которую за это резко критиковали, была гегемоном, устанавливала свой порядок в Европе, в это время отдыхающую от войн. Тогда же против «общего врага» на волне патриотизма и национализма объединились и стали едиными Германия и Италия. Россия держала Европу в достаточно жестких рукавицах. Об этом можно судить по тому, что, когда после поражения в Крымской войне она утеряла эту роль, европейцы погрузились в войны и столкновения. Самым крупным из них в этот период явилась Франко-прусская война.
[img=right alt=title]uploads/news/1199605142-news-UbeN.jpg[/img]
Об этих двух образах, моделях существования государств нужно сказать, предваряя разговор о геополитическом поведении славянства. Между этими образами постоянно выбирают государства Центральной и Восточной Европы — в большинстве своем славянские.
Данилевский, являясь предтечей геополитики, четко выделил этот регион Европы как переходный, с чем сейчас согласны нынешние геополитики. Сама история говорит о том, что выбор между двумя этими моделями возможен, и он реален. Можно сказать, что и Европейский Союз появился благодаря тому, что Западная Европа объединилась, чтобы иметь возможность противостоять России.
Россия, безусловно, – ядро славянского мира. Она должна была поискать себе союзников. Реально их можно было найти только среди других славянских народов. В какой-то степени она нашла их в ходе Первой мировой войны. Австро-венгерские военные охотно сдавались в плен русским. В результате из пленных был сформирован Чехословацкий корпус (а в нем были хорватские части, другие национальные формирования), который позднее принял участие в Гражданской войне в России. Первая мировая война – в большой степени война славян.
Тогда же возникли идеи создания национальных славянских государств: Сербо-хорвато-словенского, Чехословакии.
Но когда этим народам необходимо поймать какую-то геополитическую выгоду, ее ищут на стороне. Этот тезис можно свести к рассмотрению поведения Румынии. Этому государству – не славянскому, но православному — пришлось перед Первой мировой войной выбирать. С одной стороны, хочется присоединить Трансильванию и Буковину – владения Австро-Венгрии, с другой – принадлежащую России Бессарабию. Как угадать победителя, к какой из воюющих сторон присоединиться? Когда показалось, что побеждает Антанта, в 1916 году Румыния вступила в войну на ее стороне. Потом, когда после Брестского мира забрезжила перспектива победы Германского блока, Румыния капитулировала перед немцами. Перспектива быстро развеялась, и Румыния успела разорвать мирный договор с немцами и опять присоединиться к Антанте буквально накануне победы. В результате получила все, чего хотела.
Дальнейшая история этой страны – ориентация на того, кто сильнее сегодня, участие в разных конфликтах на стороне победителей. В 1944 году, когда советские войска уже вошли в Румынию, был быстро организован переворот, и страна закончила и эту войну на стороне победителей.
Это поведение одного государства, но оно достаточно типично для Центральной и Восточной Европы. Потом ей некуда деваться, как идти в Варшавский договор. Но как только ситуация меняется не в пользу России (под каким бы псевдонимом она ни выступала), Румыния сразу же меняет свою ориентацию.
Во времена Данилевского Россия была прогрессивной и перспективной страной. Такой же она становится на наших глазах и сейчас. Но нельзя быть одиноким, всегда хочется иметь семью…
Эта тяга присуща всему человечеству. Поэтому США заботились о послевоенном восстановлении Западной Европы, поэтому происходят современные процессы объединения тех или иных пространств, поэтому нас будет интересовать, что происходит с нашими соседями в Европе. Вспомните спонтанный, никем не организованный, всплеск социальной активности российского общества в 1999 году, при угрозе и начале натовской интервенции Югославии. Совершенно очевидно, на чьей стороне симпатии русских людей в той ситуации, которая развернулась сейчас вокруг Косово. Но действовать так, как подсказывает только сердце, – несколько расточительно и не всегда верно. Кто знает, как повернулась бы история России, если бы в 1914 году император Николай II повел себя не как порядочный человек, а иначе, и страна не оказалась бы втянута в войну.
Эти исторические уроки показывают, что для всего славянского мира лучше, когда Россия ведет себя более эгоистично. Вряд ли стоит спасать Косово для Сербии. Когда Сербии станет хорошо, она потянется на Запад. Так ведут себя все славянские государства, которые появились на политической карте уже после того, как Данилевский написал свою книгу и статью «Горе победителям».
Таким образом, национальный русский эгоизм, приоритет русского над общеславянским оказывается не только в интересах России, но, в конечном счете, всего славянского мира.
