Этим летом восемь крымчан удостоились Всероссийской общественной награды – медали им. Василия Шукшина, которая вручается за большой вклад в российскую литературу, культуру, искусство и сохранение русского языка. В числе награжденных – прозаик и переводчик Галина Грановская (на фото вверху), автор трех романов, нескольких повестей и более сорока рассказов, выходивших как отдельными книгами, так и в литературной периодике.
– Галина Ильинична, в списке награжденных медалью Василия Шукшина писатели Распутин, Бондарев, актёры Куравлев, Губенко, Любшин… Можете рассказать, как в нем появилось ваше имя?
– В прошлом году вышел специальный, крымский, выпуск «Роман-Газеты», куда вошла проза и несколько стихотворений крымских авторов. Тираж разошелся, в основном, по библиотекам, но номер попал также и в комиссию по награждению медалью В. Шукшина. Мой рассказ привлек внимание, в интернете были прочитаны другие мои тексты, и в один прекрасный день нам звонит Татьяна Воронина и говорит, чтобы мы не вздумали никуда уезжать в начале июля, поскольку будет происходить вручение медалей. В том числе и мне.
Медаль им. Василия Шукшина
Я, честно говоря, не поверила. Вы же знаете, как у нас тут, в провинции, делаются такие вещи. Премии и награды чаще получают те, кто самостоятельно их «пробивает» или те, кто вхож в нужные кабинеты и знаком с нужными людьми. Поскольку я не вхожа и не знакома, то присуждение медали, да еще из разряда престижных, стало для меня неожиданностью. Сюрприз был вдвойне приятным, ибо список награжденных действительно впечатляет. По словам Виктора Буланичева, главного редактора «Бийского Вестника» и одного из учредителей награды, не только многие писатели, но и актеры, и режиссеры хотели бы ее получить, поскольку золотая медаль В. Шукшина в настоящий момент имеет, пожалуй, даже большую ценность, чем иная денежная премия.
Хотелось бы, чтобы и в дальнейшем она не превратилась в одно из тех украшений, которые раздают не за реальные достижения, а по конъюнктурным соображениям или исходя из фамусовского «ну, как не порадеть родному человечку», – такое вряд ли понравилось бы Василию Шукшину. Сейчас, к сожалению, многие литературные премии и награды – давно не показатель уровня таланта автора или художественной ценности произведения.
– Крымский номер «Роман-Газеты» был связан с нашими переменами и усиленным интересом к Крыму, в том числе российской литературы – к крымской. Помнится, тогда наши писатели задавались вопросом: России интересны наши произведения любой тематики или только о «Крымской весне»?
– Как всегда и везде, интересно то, что хорошо написано, что интересно читать. Практически вся проза номера, за малым исключением, написана задолго до весенних событий.
– Кто из крымчан, помимо вас, удостоился медали?
– Министр культуры РК Арина Новосельская; председатель Крымской организации Союза писателей России Татьяна Воронина, поэт и публицист Ольга Иванова, литературовед и поэт Геннадий Шалюгин; журналист Людмила Обуховская, художник Иван Копаенко и актер Русского драматического театра Игорь Бондзик. Награждение проходило 8 июля в Симферополе в Пушкинском зале Крымской Республиканской Научной библиотеки. Награды вручал Виктор Буланичев, специально прилетевший для этого в Симферополь.
– Вас знают не только как прозаика, но и как автора детской и обучающей литературы и переводчика. Как формируются такие многогранные писатели?
– Ну, ответ найдётся разве что у психологов, которые любят объяснять необъяснимое.
– А когда началась серьезная литературная деятельность?
– После окончания вузов мы с мужем шесть лет жили на Севере, и мои первые более-менее серьезные публикации появились на страницах газет «Терский берег», «Комсомолец Заполярья», «Полярная правда». В начале 80-х существовала регулярная литературная страница, на которой каждый литератор мечтал увидеть свое творение. Там же, в Мурманске, мы с мужем посещали литобъединение. Товарищи по перу вкупе с руководителем разбирали каждую строчку и рифму очередного, представленного на обсуждение, опуса, и так, случалось, «драли», как здесь никто никого и никогда. Хорошая оказалась школа, научившая понимать, что такое слово и как его использовать. Особенно в стихах, где его смысловая нагрузка особенно велика.
– Я заметила, что и у нас на лито тенденция анализировать произведения исчезает. Обсуждают, в основном, вопросы публикаций, продвижения и финансирования, не задумываясь о том, сколь слабые и недоработанные тексты продвигают. О совершенствовании произведений практически не говорят… В прежнее время возможностей для совершенствования у писателей было много, а вот возможностей для публикаций – очень мало…
– Согласна. Для провинциального автора это были, главным образом, газеты. Но поскольку они выходили огромным тиражом, читались в каждом доме, это был не абы какой выход к читателю. Впрочем, случались и попадания в журнал, мне тоже однажды повезло – появилась небольшая публикация в «Авроре». А если у кого-то из посещающих лито выходила книга, это была большая удача. На позитивной энергии счастливой волны человек мог еще много чего «натворить»…
– Сейчас, когда практически исчезла критика, тем, кто сам стал критиком, очень сложно. Если ты не только хвалишь, но и указываешь на недостатки, должен понимать: тебя ждет ненависть и даже выключение из неких сложившихся на взаимовосхвалении «сообществ»…
– О таких сообществах критику нечего сожалеть, пусть варятся в собственном соку и продолжают свои взаимооблизывания. Человеку свойственно обижаться, – а литераторы особенно чувствительный народ, – но при этом не лишне и поразмышлять, а что стоит за «обидными» словами о стихах, повести или романе? Пишущим надо быть готовым к тому, что правда может оказаться несладкой. Думаешь, что наваял шедевр, а тебя – носом-носом в ошибки! И в любом, даже, на первый взгляд, несправедливом критическом анализе всегда найдется рациональное зерно.
- Крымские писатели – лауреаты Шукшинской медали – и ее учредитель:
- Л. Обуховская, Т. Воронина, В. Буланичев, О. Иванова, Г. Грановская, Г. Шалюгин
Мы не всегда способны объективно оценить свою работу. От того, что долго мусолишь текст, глаз настолько замыливается, что, в конце концов, не замечаешь даже явных промахов. Трезвый посторонний взгляд просто необходим. Так что спасибо надо говорить тем, кто тратит свое время на чтение ваших полусырых опусов. И потом, разбор произведения – это всего лишь мнение коллеги о твоей работе. Можешь соглашаться с ним, а можешь оставить все в первоначальном виде. Еще критики делают обзоры книжных новинок, что помогает нам не потеряться в книжном море. Мало у кого есть время долго бродить у магазинных или библиотечных полок, вытаскивая наугад книги, и читать страницу-другую там и сям, чтобы понять, что за автор перед тобой. Спасибо тем, кто проделал эту черновую работу и написал для читателей краткий отзыв. Всегда просматриваю колонку обзоров новинок, чтобы найти своё.
– Что читаете сейчас?
– У меня около кровати всегда несколько книг для вечернего чтения. Сейчас перечитываю «Легкие миры» Татьяны Толстой. Мне нравится ее проза последних лет. Тот случай, когда автор близок мне, можно сказать, созвучен, я понимаю, о чем он пишет, почему так пишет, и что там прячется между строк. Её тексты находят подобный отклик не только у меня.
– Помню, как-то написала в сети отзыв на ее роман «Кысь» – и на меня тут же налетела стая «кысеведов»: «Ты неправильно понимаешь «Кысь»!» Да, сколько «кысеведов» – столько и мнений о «Кысь». Наверно, таким и должен быть писатель – своим произведением вызывать сильные эмоциональные всплески, порождающие разнообразие мнений, желание спорить и просто – думать, чувствовать. Вот когда это есть, тогда да – ты «что-то написал».
– Согласна, если текст никого не цепляет, значит, он вялый, неинтересный, короче, неудачный. Читатель ищет нечто, что может его удивить, удержать внимание. Тут не последнюю роль играет сюжет. Хотя и существует бессюжетная литература, у интригующего сюжета всё же больше поклонников. Хороший сюжет может прикрыть даже неряшливое изложение.
– А откуда приходят сюжеты, если не секрет?
– Некоторые авторы утверждают, что рассказы им являются свыше, а они лишь записывают. У других богатое воображение, они говорят, что всё ими написанное – чистый вымысел. Я тоже многое придумываю, но отправной точкой чаще всего становится некий реальный факт, событие или человек с какой-то его историей. Разумеется, я не пересказываю эту историю от и до, она лишь толчок, побуждение к действию. В процессе работы не додумываешь детали, добавляешь черточки характера, не имеющие отношения к прототипу…
В рассказе «Там, высоко» описан реальный случай; какие-то реальные события подтолкнули к написанию рассказов «Дорога на Ай-Петри», «Миражи над морем», а сюжет рассказа «Виза невесты» мне подарила одна дама, которой я переводила документы для эмиграции. Некоторые друзья, а то и совершенно посторонние люди рассказывают что-то из своей жизни, и иногда эти истории звучат фантастичнее самой изощренной выдумки. Возможно, некоторыми из них я еще воспользуюсь…
А вот роман «Черный плащ немецкого господина» родился из названия. Я даже место помню, где оно появилось. Одно время мы с мужем по утрам бегали, и вот, как-то, возвращаясь из леса, придумывали смешные варианты названий для моего юмористического рассказа о человеке, который не смог вписаться в новую жизнь и опускался все ниже и ниже, пока не купил плащ в «сэконд-хенде». Тогда, в 90-е, эти магазины начали появляться, как грибы после дождя. И вот, он пришел в один такой и от безысходности – зима на носу – купил эту, уже побывавшую в чьем-то владении, вещь. И его жизнь сразу начинает меняться. Рассказ, как мне казалось, обещал быть интересным, а названия не было.
И вот оно вдруг появилось, сразу и целиком: «Черный плащ немецкого господина». Почему немецкого? Я и в Германии-то не была, Англия мне как-то больше знакома… может – «Черный плащ английского джентльмена»? Но муж второй вариант тут же забраковал: не звучит. А другим первое название казалось длинным, предлагали укоротить до слова «Плащ». Но поскольку именно из названия и вырос этот роман, я решила его оставить. Под этим именем этот роман, между прочим, в 2008 году вошел в «длинный список» «Русской премии», то есть в десятку лучших произведений в номинации «крупная проза».
– Интересными писатели становятся благодаря серьезной работе с молодым автором – или это талант, который является ниоткуда и никакому объяснению не поддается?
– Ну, кто-то утверждает, что на становление личности больше влияет-таки среда, в которой мы находимся, особенно в первые годы жизни. Но мне кажется, какие-то базовые вещи, вроде склонности к тому или иному занятию, то, что именуется задатками, дается человеку от рождения.
– В молодежных лито бывает, что кто-то сначала еле лопочет, а потом растет под влиянием среды. А кто-то уже приходит таким – и это в 16–17 лет, – что его нечему и учить, в нем словно озаренность свыше, и его произведения почти совершенны, хотя и необычны. И почему-то критики (взрослые, которые «работают с молодежью») впиваются именно в них, именно их хотят «привести к общему знаменателю»…
– Может быть, это происходит потому, что с такими просто есть о чем поговорить и поспорить? С теми, кто имеет смутное представление о том, что есть слово и как оно работает, и беседовать не о чем – не поймут, как не поймут и те, кто пользуется давно протоптанными дорожками, подражая, копируя, а то и откровенно воруя чужое. А вот когда автор своеобразный, он провокативен…
– Но почему-то именно ему пытаются доказать, что он неправильно и вообще плохо пишет.
– А что в поэзии означает «плохо – хорошо»? Часто грань между графоманом, имитирующим «литературное письмо» и талантливым автором, нестандартно воплощающим в слово свое видение мира, бывает очень тонка. Такой поэт часто выходит за рамки устоявшихся стандартов и поначалу кажется непонятным, но хороший критик рано или поздно обязательно поймет, с кем имеет дело. А вообще же, невозможно угодить всем. И у читателей, и у критиков вкусы разные.
Книги Галины Грановской
– Можно ли вообще вырастить писателя? Или они, действительно, такими уже рождаются? Сможет ли тот, кто начинал слабо, стать потом истинным талантом? Может быть, в нем просто было это «забито» – и нужен лишь толчок, чтобы выйти на новый уровень? Или авторская посредственность непреодолима?
– Боюсь, что на такие вопросы не существует однозначных ответов. Кто-то, и в самом деле, хорошо пишет с самого начала. Это больше поэтам свойственно. И бывает, что начинавший слабо писатель в дальнейшем совершает качественный скачок в своем творчестве. Гоголь настолько стыдился своего первого произведения после неблагоприятной критики, что скупал его по лавкам и уничтожал. И не он один. Но профессия писателя, в конце концов, такое же ремесло, как и все прочие. Вложенный в работу труд, жизненный опыт действительно помогают выйти на новый уровень. Ну, а если автор пишет много и быстро ради количества книг, или его больше привлекает окололитературная жизнь, и он мотается круглый год по фестивалям и фуршетам, читая одни и те же стихи, то и результат будет соответствующий… Но тут уж мы сами выбираем, что нам важнее.
– А что скажете о писателях, которые начинают очень поздно? Лишь выйдя на пенсию?
– Мне кажется, – хотя я могу и ошибаться, – если человек в юности не прошел некоторую выучку или в течение жизни хотя бы косвенно не был связан со словом (например, редакторской работой или переводами), то вряд ли у него получится написать шедевр после шестидесяти. Книгу воспоминаний накропать можно. И даже без особого труда, если подключить помощников, которые придадут лохматым мыслям четкую литературную форму, а потом над этим всем еще и редактор потрудится. Если автор – человек известный, такая книга и продаваться будет хорошо. Но писать профессионально, на достаточно высоком уровне в течение многих лет может лишь тот, кто работает постоянно. Но ведь это и в любом деле так.
– Вычеловек «нетусовочный». Араньше?
– Когда ты молод, то, как правило, любопытен, стремишься заглянуть туда и сюда, ищешь единомышленников для общения, соотносишь себя с ними, и это нормально, так и должно быть, так набирается жизненный опыт. Некоторые сохраняют это свойство характера до старости. Но у большинства с возрастом приоритеты обычно меняются. Ценность времени возрастает, не хочется тратить его впустую. Тусовки – когда они становится главной составляющей общения – это точно не моё. Для общения мне хватает давно сложившегося небольшого круга друзей и знакомых, большинство из которых, кстати, к литературе никакого отношения не имеет. Я человек самодостаточный, мне и в одиночестве не скучно, всегда есть чем заняться. Люблю смотреть английские сериалы, рисую картины и иллюстрации к своим сказкам. Дома, опять же, дела всякие хозяйственные… Но все люди разные. Кому-то тусовки доставляют удовольствие. Если это их греет, зачем отказывать себе в маленьких радостях?
– Важно внимание не столько к себе, сколько к своему творчеству. Понимание, что ты делаешь это для кого-то: для мира, для людей… Обратная связь очень значима.
– Обратная связь и без тусовок присутствует. Иногда – редко, но все же, – я получаю удивительные отзывы. Например: «Читал всю ночь». Или: «Взяла вашу книгу в самолет, чтобы убить время, без перерыва читала всю дорогу, дочитывала дома, не могла остановиться, пока не закрыла последнюю страницу». Это о «Черном плаще».
– На сайте Самолит.ком я увидела подобный отзыв о сборнике рассказов «Виза невесты». Вот он: «На мой скромный взгляд, идеальным названием для сборника рассказов Галины Грановской стало бы «Просто жизнь». Вчера, сегодня, сейчас. И пусть нас пытаются усиленно убедить в том, что жизнь — это виллы на Рублевке, миллиардные свадьбы или хотя бы клубные скандалы. Звездная пыль, в общем. К счастью, автор до «звездной пыли» не снисходит. Нигде не сверкают тридцатикаратные бриллианты, нигде не тошнит от модной нынче нарочитой грязи. Читаешь – и постоянно вспоминается чеховское: «Пусть на сцене все будет так же сложно и так же, вместе с тем, просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». Да и интонация ее рассказов очень чеховская».
– Да, такие отзывы значат больше, чем все официальные грамоты, уверяющие, что ты «и в самом деле писатель».
– А зачем вообще писатели пишут?
– Сама удивляюсь: действительно, зачем? У этой профессии больше минусов, чем плюсов, а главное, денег не приносит. И это наводит на мысль, что в каждом из нас сидит некая программа, которая включается уже в момент рождения или чуть позже. Кто-то рисует с двухлетнего возраста, кто-то поет, кто-то изобретает, а кто-то начинает лечить животных. И нет у нас выбора: хотим мы или не хотим, ничего нам не остается, как только эту, изначально заданную, программу выполнять. Кому-то удается это лучше, кому-то – хуже. Иногда берешь какую-нибудь книгу – и не в силах оторваться; начинаешь читать другую – и через пару страниц понимаешь: автору сказать нечего. Или же он неспособен передать нужными словами то, что видит на внутреннем экране. И лучше бы ему чем-то другим заниматься. Но нет, внутренняя программа снова сажает его за стол и заставляет выдавать очередную порцию текста… А текст – коварная штука: в нем четко проявляется все, что незаметно при живом общении: и уровень общей культуры автора, и уровень его владения языком, и словарный запас. И тщеславие его, и всякие маленькие слабости… Текст расскажет об авторе всё.
– И, согласно своей программе, написав что-то, автор ищет способ напечататься…
– Это да. И сейчас это не проблема.
Детские книги Галины Грановской
– Ну, вот мы и подошли к важному для любого автора вопросу – «об алхимии превращения рукописи в книгу». Ваша цитата.
– Действительно, не многие авторы знакомы с алхимией превращения рукописи в книгу. Во многих странах для этого существуют литературные агентства. Но в наших краях это вещь пока еще малоизвестная – во всяком случае, я ни с одним таким агентством лично не знакома. И не слышала, чтобы кто-то из числа знакомых писателей пользовался услугами оных. Но сегодня есть иные пути дойти до читателя…
– Да, современный писатель уже привык к тому, что проще и быстрее всего издаваться за свой счет. И сейчас почти все издательства за деньги готовы печатать что угодно…
– Не обязательно нести свое детище в издательство. Если текст не нуждается в правке, смело несите его прямо в типографию. Нужна правка? Попросите учителя русского языка вычитать его. В типографии обычно находится человек, который за умеренную плату сделает вёрстку книги. В интернете можно отыскать картинку для обложки. Тогда книга обойдётся дешевле. Не придётся, плюс к типографским расходам, оплачивать еще и услуги издательства.
Тут следует учесть, что в большинстве типографий нужно заказывать минимум 200 штук. Но не всем нужно двести. Вряд ли кто-то будет торговать своими книгами на рынке. Осядут на балконе или в гараже мертвым грузом… Для издания меньшего количества существуют компании, работающие по принципу «print-on-demand» – «печать по требованию», там заказ от одного экземпляра – сколько закажете, столько и сделают. Ну, и самое демократичное «самоиздание» – это, конечно, интернет. Если у вас имеется к нему доступ, проще всего вывесить свои произведения в интернет-изданиях. Бесплатно. Но читают сейчас и там мало.
– Еще немаловажный вопрос – вознаграждение за литературный труд.
– Действительно, вопрос немаловажный. Хорошая, добросовестная работа требует колоссальной энергии и самоотдачи. При написании романа ты частично выпадаешь из жизни, но есть-то и пить нужно. Авторы книг не питаются солнечной энергией, и потому для многих из них естественно желание не только выплеснуть свои эмоции, но и «рукопись продать», заработать этим на кое-какое житье-бытье. Ладно поэты, они – особая стать. Они часто пишут на волне вдохновения, относительно быстро, ну, по сравнению с прозаиками, что оставляет им какую-то часть времени для заработка на жизнь иным способом. Но романисты – они же каторжники, роман можно годами писать.
И вот, ты что-то такое наваял, отправляешь куда-нибудь рукопись, а тебе в ответ не то, что гонорар маленький обещают, а «намякивают», а то и открытым текстом говорят, что издать-то готовы, но только за твой счет. И при этом еще и рецензий и отзывов прежде требуют, чтобы, значит, впросак не попасть с вашей книгой… Иногда и критик требует платы за рецензию. И при этом и издатель, и критик почему-то считают, что писатель должен работать бесплатно, так сказать, для самовыражения. И питайся, несчастный, – раз уж угораздило тебя заняться столь неприбыльным делом! – духом святым. Хочешь быть профессиональным литератором? Готовься работать бесплатно. Всякая другая профессия кормит, эта – нет. Но тогда возникает вопрос – к чему называть этих людей профессионалами? Писать в свободное от работы время – это любительство, хобби.
– Действительно, везде нужно платить, а писателям, как правило, нечем… Похоже, для тех, у кого нет денег, остается только интернет.
– Да, литература переходит в сеть.
– Но пока еще комитеты по премиям и наградам требуют публикаций в печатных изданиях, а их стало мало. Это противоречие между устоявшимися законами и новшествами тоже усложняет жизнь писателей…
– Уже не всегда требуют. Бумага уходит. Когда-то были глинянные таблички, потом папирус и береста, летописи на пергаменте, потом пришла бумага, а теперь вот идет процесс смены бумаги на «электронные чернила» и электронные книги. Всё переходит на цифровой формат. И поскольку процесс этот идет достаточно быстро, у писателей нет альтернативы: чтобы оставаться писателем, нужно осваивать интернет и цифровые технологии.
– Хочу еще спросить вас о переводах. Это очень интересный вид творчества.
– Когда-то я говорила своим ученикам, тот, кто не знает ни одного иностранного языка, живет в комнате с одним окном. Кто владеет хотя бы одним – наблюдает мир через два. Молодым авторам очень желательно освоить на среднем уровне хотя бы один чужой язык. Особенно, если автор собирается заняться переводами. Поэты, кстати, часто это делают. По подстрочникам. Иногда получается, но чаще качественного перевода не случается, особенно, если это перевод стихов какого-нибудь большого поэта какой-нибудь большой литературы. Если переводчик не знаком с культурно-историческими реалиями, в которых появился оригинал произведения, откуда ему знать, какую мысль хочет донести до читателя автор, что ее породило и почему? Перевод – это ведь не просто замена английского слова русским эквивалентом…
Выполнить перевод – это, по сути дела, написать произведение заново на другом языке, учитывая все нюансы жизни и личности поэта, а помимо этого нужно иметь далеко не поверхностное представление о культуре, частью которой он является. Прямой перевод не всегда точный. У слова огромная смысловая амплитуда и колоссальная зависимость от контекста. И, однозначно, в художественном произведении слово может полностью проявить свой истинный смысл лишь в контексте. Как в лингвистическом, так и в культурно-историческом.
– А много у вас художественных переводов?
– Не очень. Литературный перевод – трудная работа, отнимающая много времени. С документами куда проще… Я перевела четыре книги с английского на русский, несколько рассказов с английского и болгарского, был также опыт перевода стихов с чешского.
– А на английский?
– На английский – кучу всяких документов, писем и технической литературы. А переводить художественное произведение с родного языка на иностранный довольно сложно. Хотя я и перевела несколько своих сказок на английский, и эти книги даже болтаются в сети на каких-то англоязычных сайтах. Но чужой язык – это чужой язык. Грамматически может быть все верно, но звучать «по-английски» текст не будет. Лучше, если сделанный вами перевод просмотрит редактор – носитель языка. Но всё, как мы уже говорили, денег стоит.
– Что скажете о менталитете английских писателей?
– Сказать определенно можно лишь одно: они куда практичнее нас. Писателей там не выделяют в особую касту. И отношение к писательскому делу в Англии или Америке, например, такое же, как и ко всякому иному занятию. Уважают, если человек умеет зарабатывать, и относятся со снисходительным презрением к тем, кто этого делать не умеет. Чем бы ты ни занимался. Не зарабатываешь, не способен обеспечить семью – лузер, неудачник, и никакой интеллект тебе не оправдание. Подавляющее большинство профессиональных писателей пишет для денег. Что вовсе не означает, что нет таких, кто пишет, как у нас говорят, для души или самовыражения…
Но работа есть работа, нужно кормить детей, оплачивать их обучение, платить страховку, за газ и электричество, все это дорого, а в некоторых английских графствах – очень дорого. У них широкий и, в то же время, очень конкретизированный жанровый разброс. И изначально кто-то специализируется на детективах, кто-то пишет романтические истории, кто-то – триллеры. У каждого, как правило, есть литагент. Многие издательства работают лишь с литагентствами, а не с авторами напрямую. Там «а я вот что-то хорошее написал – хочу напечатать» не проходит.
Книгоиздание – бизнес, где все просчитывается от и до. Там надо четко представлять, ради чего ты изводишь бумагу. Хочешь самовыражаться – самовыражайся, но реальные шансы на выход к публике в таком случае стремятся к нулю, а если хочешь продать свое произведение – изучай спрос, пиши то, что читают и ищи литагента.
– Наверно, простое желание писать – без мысли это продать – особенность русской души, свойственная только нашим авторам.
– Мир многообразен, как ни банально это звучит. Везде встречаются разные люди. Которые разного хотят. Но что касается наших авторов, они действительно, в большинстве своем, менее практичны. Англичане – это веками была нация купцов, что не могло не наложить отпечаток на их мышление, а значит, и на литературу. К тому же, протестанты. Отсюда – отказ от «украшений», лаконичность, четкость изложения. У нас же, смыслы в каком-нибудь рассказе, не говоря уже о поэзии, прямо слоями. Даже если ты уложился в две-три строчки, – тебя могут понять и истолковать по-разному, увидеть в написанном много дополнительных значений.
– Можно ли нашу сложную метафору перевести на английский? Наверняка невозможно перевести неологизмы и еще какие-то невообразимые «придумки» русского сознания?
– Мы не можем прочувствовать чужой язык на том уровне, на каком чувствует его носитель. Так же не могут прочувствовать русский язык на «русском уровне» те, кто не говорит на нем с детства. Но пытаться найти аналогии все-таки можно. В каждом языке найдутся эквиваленты. Не очень точные, может быть, но доносящие смысл.
– У нас, как правило, тем пишущим, кто практичен, умеет себя продвинуть и продать книгу, сделать творческий проект коммерчески успешным, – обычно, в самом творчестве и сказать нечего, они полностью бездарны как писатели. Воспринимаю это как эдакую шутку Бога – он вообще любит над нами пошутить. Умение самораскрутки – это ведь тоже талант, тоже творчество. И редко кто обладает двумя талантами сразу. Обычно одаренный писатель в практической стороне продвижения слабоват – он «витает в облаках»…
– Ну, прямые попадания – чтобы и шедевр, и с изданием сразу сложилось – вообще редки. Раскрученность имени в средствах массовой информации – сегодня совсем не гарантия качества прозы или поэзии. Чаще случается как раз наоборот: чье-то имя без конца муссируется на станицах литературной периодики, и ты берешь книгу в предвкушении удовольствия, а там – ужасающая бедность мысли и языка или оформленная звонкими фразами пустота. В то же время, почти в каждом журнале и практически на каждом литсайте можно найти хорошо написанные вещи тех авторов, чье имя вам ничего не скажет, но чей рассказ вдруг захватывает ваше внимание и не отпускает, пока не доберетесь до заключительной строчки. К сожалению, у многих таких авторов, имеющих несомненные литературные способности, короткое дыхание. Прозаик – это не только умение хорошо рассказать какую-нибудь историю. И не столько вдохновенье, сколько усидчивость и воля. Это объем, черная работа. И, конечно же, время. Одно дело написать несколько хороших рассказов, другое – посвятить этому делу значительный кусок своей жизни. Даже обладая несомненным талантом, не каждый способен идти на такие жертвы. Особенно сейчас, когда число книголюбов с каждым годом сокращается. Роль книги сегодня уже совсем не та, и спрос на них куда меньше.
– Но и сейчас у нас немало читающих людей.
– Да, к счастью для писателей, есть еще…
Фото Г. Грановской
