Фургон с оркестром

Прошедшие днями выборы показали: социологи и проводимые ими опросы общественного мнения — не золотой пятак и всем нравиться не могут. Это большой плюс исследователям, чьи данные и выводы прежде не воспринимались общественностью с такой серьезностью. Как обычно смотрит обыватель на их работу? Как на пустое занятие людей, которым нечем всерьез заняться и они отвлекают других от важных насущных дел.

Но лидер партии «Украина, вперед!» Наталья Королевская убедила: с социологией шутки плохи, с ее данными и выводами приходится считаться как с объективной реальностью, на них основываются первые, самые свежие выводы о результатах выборов.

Хотя не всегда понятно, к чему такая спешка, такой широкий охват населения опросами, когда через день или две недели и тебя, и меня посчитают, итоги подобьют, результаты огласят. А пока окончательных итогов нет, данные социологов рассматриваются под микроскопом на предмет предвзятости и заангажированности в деле измерения градуса общественного настроения. И не случайно. Предварительные итоги голосования показали процентное расхождение между основными партийными конкурентами вдвое больше того, что было озвучено социологами после экзит-поллов.

Моего собеседника — доктора социологических наук, профессора, научного руководителя центра «Социо», заведующего кафедрой социологических наук и социальной работы Керченского Государственного морского технологического университета Виктора Чигрина это не удивляет, не озадачивает и не ставит в тупик. Меня же интересует, к чему спешка с предварительными выводами, что не оправдываются конечным результатом. Наверное, на выходе с избирательных участков врут нещадно, не откровенничают и скрывают истинное мнение – вот и получается, победу на выборах кандидатам можно праздновать только после того, как депутатский мандат отказывается в руках.

— Понятие «экзит-полл» начало работать примерно с 1952 года. Но на самом деле потребность знать быстрее, чем окончится подсчет, возникла еще во второй половине XIX века, когда избирался американский президент Линкольн. Американцы узнали о его победе на выборах спустя месяц, а сам он получил о том известие через пять дней после подсчета голосов выборщиков, когда нарочный доставил ему пакет.

Но давайте для начала расставим все точки над «і» и определимся с выборами и экзит-поллом. Что такое выборы? Тот же самый опрос общественного мнения, только носящий регламентирующий характер, в то время как экзит-полл предусматривает опрос не абсолютно всех избирателей, а осуществляет выбор респондентов с определенным шагом. Как считается этот шаг? Если это национальный экзит-полл, то он делается не на всех избирательных участках, и не во всех городах и селах. Мы, например, проводили в 2007 году экзит-полл в Днепропетровской области и опросили 14400 человек в 288 точках. Это очень солидная работа, и по каждой точке мы рассматривали прогноз активности.

На этой кампании, могу сказать честно, мы несколько завысили прогноз активности, дали до 57%. По стране в среднем так и вышло, но в Севастополе, где мы работали, она оказалась несколько ниже, да и по Крыму результат был меньше ожидаемого. Социологические исследования показывают, что часто потенциальные избиратели выдают желаемое за действительное. Так бывает и с их оценкой своего возможного участия в выборах.

— Эта кампания была первой, когда и социологи политикам, и политики социологам предъявили достаточно серьезные претензии в предвзятости. Почему вдруг поднялась эта пена, когда о заангажированности социсследований говорится постоянно? Наверное, это идет от того, что на Украине множество социологических центров, которые по определению не могут быть независимыми. К чему так много исследовательских групп, которые, как выяснилось, наводят драчки между политиками и делают полярные предсказания?

— Первое. Если есть спрос, значит, есть предложение. Поэтому в том, что социологическими исследованиями занимается много разных центров, нет ничего плохого. Обычные товарно-денежные отношения. Другое дело, как поступают работающие в них люди. Не хотелось бы расписываться за всех социологов, но с кем бы наш центр ни заключал договоры на проведение исследований, я сразу ставлю очень жесткие условия: вы получаете только реальные, правдивые показатели, и на каждое опровержение наших данных последует адекватный ответ в СМИ и, если потребуется, то и судебный иск.

Второе заключается в том, что уровень профессионализма разных социологических структур на самом деле различен, как, впрочем, уровень профессионализма врачей, преподавателей, журналистов, сантехников и поваров. Безусловно, это не может не сказываться на качестве работы. Если хотите мою точку зрения, то чем меньше самодостаточность таких «агентств», «центров», «бюро», тем больше процент их работы по принципу «Чего изволите?».

— Когда какая-либо политическая сила использует данные экзит-полла и утверждает, основываясь на результатах соцопроса, что обладает колоссальной электоральной поддержкой по всей Украине, это может расцениваться своеобразной технологией манипулирования общественным мнением?

— Конечно, такая возможность существует. Но вы не дадите мне соврать, что я не дам выйти материалу в информационное пространство без предварительного просмотра, потому что дорожу и своим профессиональным именем, и престижем нашего центра. Его штаб-квартира размещается в Мелитополе, и нам пробиваться гораздо сложнее, может быть, поэтому я так дорожу лицом фирмы.

К национальным экзит-поллам надо относиться, как говорят на украинском языке, «поблажливо», потому что по всей Украине он охватывает порядка 11-15 тысяч человек. Вы сами можете оценить уровень точности его данных, цену процента и основанных на них выводах, если мы в двух районах Севастополя опросили пять тысяч человек. Это к вашему вопросу о причинах расхождений в данных соцопросов различных исследовательских центров.

Я уже говорил вам, что мне не всегда понятно, какими данными руководствуются те или иные структуры при расчете выборки в национальном экзит-полле. Ведь кроме демографической статистики, основанной на учете численности населения определенного региона, разбитого по демографическим, образовательным, этническим и иным группам, есть еще статистика электоральная.

Когда мы отправляем людей работать на участки, то учитываем, что от выборов к выборам повторяется кривая активности на разных участках. Если мы отправим своих анкетеров только на участки с заведомо низкой активностью, они нам и дадут соответствующий результат, если с высокой, то результат будет противоположный, а в итоге – получится искаженная картина голосования. Поэтому, когда мы проводим экзит-полл в меньших масштабах, в городе или районе, то имеем под руками не только демографическую статистику, но и статистику электоральную.

— То есть не только, сколько людей живет в округе, но и кто они, эти люди?

— Конечно! Кто и когда голосует. Мы знаем, что шаг выборки должен изменяться в течение дня по одной простой причине, что с утра дедушки и бабушки ранним утром, взяв руки палки, пусть хоть с неба камни сыплются, идут, причем массово, на участки. Естественно, и голосовать они будут не так, как молодежь, явка которой на участки пойдет в более позднее время.

Нагрузка на избирательный участок в разное время разная, поэтому при хорошем расчете выборки рассчитываются и людность, и активность, и анкетеры расставляются на участки с учетом избирательской активности, чтобы свести к минимуму погрешность результата.

Естественно, всё это учесть общенациональный экзит-полл не может, потому-то его данные предельно усреднены, а сделанные на них прогнозы часто не совпадают с реальными результатами выборов. Еще один момент, увеличивающий погрешность таких результатов, — это «спираль молчания», т.е. неоткровенность некоторых избирателей, которых опрашивают анкетеры на экзит-поллах.

Да, людям хочется узнать быстро, здесь и сейчас. Таким любопытством страдают многие, но прежде всего, конечно, политики, которым хочется помериться рейтингом. Обывателю тоже интересно узнать, правильно ли проголосовал, угадал ли. Вы знаете, что у нас процентов двадцать пять-двадцать восемь взрослого населения политикой не интересуются? Они-то как раз и попадают в число людей, больше и чаще всего обманывающих анкетеров на выходе с избирательных участков либо просто не отвечающих на вопросы.

— Какой толк во вранье, когда выбор сделан, повлиять и изменить ничего в нем нельзя?

— В американской и немецкой социологии существуют такие термины – «фургон с оркестром», или «оркестровый вагон», и «спираль молчания». Первый относится к людям, которые принимают решение о поддержке того или иного кандидата или партии в последний день, а может, и стоя в кабинке – у нас таких порядка десяти-двенадцати процентов. Или, например, женщины, которые всегда развернуто отвечают на вопросы социологических анкет, высказывают точку зрения, порой резко отличающуюся от общепринятой, а потом берут паспорт из тумбочки и спрашивают мужа: «Ну, за кого пойдем голосовать?»

— Это-то как раз меня не удивляет: женщины эмоциональны и порой думают не головой и даже не сердцем, а глазами. Мне как-то довелось услышать от пожилой избирательницы, что она голосует не за политика, не за партию, а за красивого мужчину.

— Этот прием отлично работает у политтехнологов. К примеру, в кампании 2002 года партией Виктора Ющенко он был отработан до совершенства, когда Виктор Андреевич имел репрезентативный мужчинистый вид, и дамы бальзаковского возраста «западали» на него. Когда дамы окончательно и бесповоротно влюбились в его образ, политтехнологи на место Ющенко поставили других кандидатов от «Нашей Украины» с лицами не симпатичнее позднего Виктора Андреевича, но, тем не менее, прием стереотипа сработал, и партия набрала лишних восемь-девять процентов.

Люди из «фургона с оркестром» спрашивают, за кого другие голосуют. Ведут они себя как зеваки, которые увидели слона и побежали вслед за ним. Это первый момент. А второй — люди, которые голосуют за оппозицию, обычно боятся об этом говорить, опасаясь общественного осуждения. На прошедшем в Севастополе экзит-полле было процентов восемь так называемых отказников – это та самая «спираль молчания», когда не хотят показаться белыми воронами. Как говорят американские социологи, в стаю ворон никогда не попадет сорока.

Есть, правда, прием, позволяющий удостовериться в том, что люди лгут. Кроме анкетеров, на избирательных участках работают контролеры – неприметные, ничем не выделяющиеся из толпы люди, отсматривающие и отслеживающие в том числе и разговоры людей после опроса. И что они чаще всего слышат? «Так я и сказал ему правду!» Процент подвирающих составил в этом году порядка четырех-пяти процентов.

— Есть ли примеры, когда на одном избирательном участке победа досталась мажоритарщику от одной партии, а партийная – другой?

— В Севастополе такого не было, а по опыту прежней работы в других регионах подобное случалось. В одном из запорожских округов победил самовыдвиженец, не позиционировавший себя с партией власти, но Партия регионов там взяла большинство. Или западные области Украины, где на отдельных участках победили выдвиженцы регионалов, а по многомандатному округу процент «Свободы» или «Батькивщины» зашкаливает.

Как говорят в таких случаях, «канализация беспартийна», поэтому, когда голосуют за мажоритарщика, голосуют за конкретные дела, конкретного человека – тут мотивы чаще личные. Среди востребованных качеств мажоритарщика на первом месте – это помощь людям на округе, далее следуют программа, личностные качества.

Мы рассчитываем так называемую эмоциональную решетку конкурентов, используя парные сравнения: например, «деловой человек – болтун», «правдивый – лживый», «патриот города – не патриот». На выводах этих сопоставлений социолог часто дает советы избираемой стороне.

А избирателям я всегда даю один и тот же совет: избирайте партии и кандидатов по делам, чтобы потом кандидатам, обещающим пятьсот евро пенсию и тысячу евро зарплату, не приходилось подавать на социологов в суд.

— Виктор Александрович, а отмена графы «против всех» существенно повлияла на результаты нынешних выборов? По обычным разговорам могу судить, что некоторые не пошли на выборы из-за этого, другие проголосовали по приколу, кто-то испортил бюллетень. Психологи считают, что высокий процент компартии – это тоже результат протестного голосования из-за отмены любимой многими графы.

— Не исключаю последнего, как гипотеза это работает. Скажем так, когда исчезла возможность голосовать «против всех» руками, появилась возможность голосовать «против» ногами. В результате получили низкую явку. Существует закономерность, что самыми активными избирателями являются протестники. Это всегда было, есть и будет. Вспомните выборы 1994 года: те, кто протестовал против Кравчука — партийного выдвиженца, стали голосовать за Кучму — хозяйственного выдвиженца. В 1999 году Кучма висел на волоске, потому что протестный электорат был готов проголосовать за его конкурента. Но «каневская четверка», как известно, рассыпалась и развалила протестный электорат, дав, тем самым, возможность Леодниду Кучме использовать не сложную, но снизившую уровень протестности технологию.

С 2002 года идеологическая протестность стала меняться на региональную, потому что стал возрастать дисбаланс между развитием регионов. Эта та самая безработица, что погнала за границу жителей западных областей, на востоке стали падать промышленные предприятия, следовательно, протестность приобрела региональный характер. Это то, что к сегодняшнему дню разделило Украину по Днепру по голосованию на две части.

Выборы президента 2010 года представили картину водораздела Восток – Запад. А если речь о выборах более низкого уровня, тех же парламентских, а тем более местных, то рост протестности по-крымски, по-запорожски или по-полтавски будет еще выше. И в данном случае стоит задуматься над тем, что часть электората вообще не приемлет ни одной политической силы — над этим власти стоит задуматься, а социологам исследовать сей факт и, может быть, профессиональными средствами помочь вернуть эту графу в бюллетени.

— Посол России на Украине Михаил Зурабов был в самое сердце поражен результатами наших парламентских выборов, а более всего – низким процентом партии власти. Полное впечатление, что, переведя его на слова на обывательский язык, мы бы услышали: ребята, хреново сработали, мало включили админресурса.

— Думаю, он заведомо играет свою роль в написанном не им сценарии, которую впоследствии министр иностранных дел России определит как частное мнение. В любом случае это пиар-ход. Украине постоянно приходится болтаться, извините за это грубое слово, между Западом и Востоком. Имея огромное количество безработных, трудоустроившихся на Западе, прижимание к России может закончиться их изгнанием. После этого — революционная ситуация. Экс-президент Ющенко обещал пять миллионов рабочих мест, но их как не было, так и нет. Если мы оттолкнемся от России, то она изобретет способ с нами расправиться если не газом или сыром, так чем-нибудь еще.

Вы привели высказывание Зурабова, а я могу противопоставить ему мнение польских наблюдателей и политиков, считающих выборы недостаточно демократичными. То есть каждый играет в свою игру, пытаясь Украину в виде пин-понгового мячика перебрасывать над своей сеткой.

— Я, конечно, не посол Зурабов, но, похоже, мое мнение не сильно разнится с его. Я тоже считаю показанный Партией регионов результат свидетельством плохой работы ее представителей как в правительстве, так и на местах. Если в Крыму, где ей нет альтернативы, где «Свобода» и даже «Батькивщина» заведомо непроходные, а электорат коммунистов год от года идет на убыль, регионалы могут только тешить себя третьим место по Украине, где люди проголосовали ногами против них, где мажоритарщики взяли немногим более пятидесяти процентов от минимально участвовавших в выборах, то, на мой взгляд, должны полететь не шапки с голов, а головы.

— Я думаю, что так и будет. Если бы технологию Партии регионов «От стабильности к благополучию» хорошо на местах раскручивали через реальные дела, она бы сработала гораздо лучше. И вот теперь я тоже не исключаю, что определенный разбор полетов на местах будет, и очень и очень серьезный.

— Партия власти проиграла низкой явкой и невысоким процентом поддержки – этот вывод не оспорить. На прошлых выборах та же Керчь дала поддержку под восемьдесят процентов, а сегодня, когда админресурс прежний, организаторы выборов те же, люди на участках остались на местах, процентов в полтора раза меньше.

— Не забудьте, на прошлых выборах, 2006 года, регионалы были оппозицией, а у нас любят обиженных. Поэтому кто бы ни был у власти, ими всегда будут недовольны.