НЕ ОДНИ МЫ ТАКИЕ
Своеобразный менталитет и некоторые исторические факторы заставляют нас думать, что у нас — всегда хуже, чем у других, и что остальные страны днем и ночью только и думают, как бы нас обмануть. Будь то мировой финансовый кризис, птичий грипп или производство кетчупов из генетически модифицированных помидоров — мы во всем видим подвох со стороны Запада или Америки.
Когда все чаще стало звучать словосочетание «болонский процесс», мы опять же напряглись: кажется, кто-то хочет разрушить наши традиции. Все сразу вспомнили о проблеме «утечки мозгов», академичности нашей образовательной системы и о талантливых выпускниках отечественных университетов.
«Нас решили оболванить! Заграничные неучи теперь будут на одном уровне с нами на рынке труда! Они пытаются препятствовать проведению наших высоконаучных разработок» — сразу поняли наши работники образования и решили спасти высшую школу от такого посягательства. Все условия Болонского процесса у нас старательно и в срок выполняются — но при этом носят чисто символический характер. Чиновники следят, чтобы реформа никак не повлияла на суть и качество образования. Да, теперь мы учимся по модулям и кредитам, но зато читаем старые советские учебники. Да, поступаем в вузы по результатам независимого тестирования, но по-прежнему ищем лазейки, чтоб хоть кому-нибудь заплатить. И при этом мало думаем о том, что Европа, оказывается, …страдает от реформы ничуть не меньше нас.
После встречи министров в Болонье половина европейских университетов воспрянула духом, а половина впала в состояние шока. Первыми были захудалые, недавно открывшиеся учебные заведения для не состоятельных и не очень умных. А еще для эмигрантов, которых в Европе скопилось огромное множество и где проблема их трудоустройства становится все более значительной. Обучив их каким-нибудь нехитрым профессиям, Европа надеется решить проблемы с неевропейцами. Болонская система поможет таким учебным заведениям встать на ноги и повысит котировку их дипломов.
Второму же типу университетов (таким, как Оксфорд, Сорбонна и та же Болонья) образовательная реформа не предвещает ничего, кроме упадка. Некоторые из старых университетов сознательно отказываются от Болонского процесса, чтоб не ломать своих традиций. У них свой процесс, который не будет прекращаться по прихоти министров. На Украине такую попытку наплевать на реформы предприняла Киево-Могилянская академия, проводившая в этом году запрещенные по законодательству собеседования. Позволят ли академии и в будущем приносить государственные реформы в жертву своим традициям? Посмотрим. Но Европа, куда мы так упираемся идти, сама не знает, что же делать со своей реформой.
Напомним, что странами-участницами процесса стали Австрия, Азербайджан, Албания, Андорра, Армения, Бельгия, Болгария, Босния и Герцеговина, Ватикан, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Грузия, Дания, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Кипр, Латвия, Литва, Лихтенштейн, Люксембург, Македония, Мальта, Молдова, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Россия, Румыния, Сербия и Черногория, Словакия, Словения, Турция, Украина, Финляндия, Франция, Хорватия, Чехия, Швейцария, Швеция, Эстония.
Постсоветское образование славится фундаментализмом и академизмом; западное образование более прагматично, идет от практики, от ПТУ, а идеалом является академизация образования. Европейцы стремятся к академизму, мы стремимся к прагматизму — вот в этих стремлениях и двигаемся навстречу друг другу. Как бы нам не разминуться!
Одним из любимых аргументов приверженцев Болонского процесса является мобильность студента, возможность ездить по вузам других стран. В наших широтах люди мало верят в такую перспективу: это еще надо достать деньги, оформить визу, получить десятки справок и разрешений. И потом, заграницей же тоже нужно на что-то жить. В некоторые страны вообще нельзя будет поехать, не предоставив справку о доходах и о том, сколько евро в месяц вам будут присылать с родины. Дети богачей и политиков без того все учатся в Европе и США, и никакой Болонский процесс им для этого не нужен.
А то, что к нам за знаниями будут приезжать иностранцы — это вряд ли. Да, на Украине учится очень много азиатов, потому что у них и университетов меньше, и оплата дороже. Но зачем, спрашивается, европейцу ехать в наши вузы? Заплатят они за это еще больше, чем на родине, потому что с иностранца у нас дерут втридорога. А наши общаги, исцарапанные парты и рассыпающиеся в пыль учебники вряд ли привлекут к нам, например, немцев, у которых в стране бесплатное образование по высшему разряду.
Леонид Дятченко»
Зато Европа нашего приезда боится, как огня. Дублин и Лондон, например, и так тонут в новоприбывших в Европейский Союз поляках. Не хватало еще наших магистров, которых мы сотнями выпускаем каждый год. Суть ведь в чем: если кто-то в каком-то университете, входящем в Болонский процесс, сдал, например, английский язык на отлично, то его должны соответственно зачислить в Оксфорд на факультет английской филологии. А если этот кто-то получил пятерку в Бердичеве за бутылку коньяка?
С пониманием модульно-кредитной системы у всех тоже большие проблемы. Поляки пошли простым путем: переименовали предметы в модули, присвоили им вместо часов кредиты — и дело сделано. Физкультуре модули выделили, а кредитов дали ноль. Пока у поляков свое понимание кредитов. У них другие образовательные проблемы в связи с Болонским процессом: оставлять пятилетнюю магистратуру наряду с двухлетней или нет?
Турки оказались более предприимчивыми. Все реформы они ввели безропотно и быстро. Их высшее образование находится на грани европейского и арабского, но в последние годы турки все чаще выбирают движение в Европу. Саид Энвер Йилдыз, генеральный директор турецкой фирмы «Новые технологии в образовании» рассказывает о турецком пути в Болонью: «Украина и Турция в один год подписала договор о вхождении в процесс, и мы тоже должны подогнать нашу систему под европейскую к 2010 году. По независимому тестированию наши дети поступают уже давно, с этим у нас проблем не было. Самым большим несоответствием стало то, что лучшие учебные заведения в нашей стране либо частные, либо иностранные. Наша основная задача сейчас — сделать так, чтоб государственное образование встало на один уровень с частным. А это не так просто. Хорошо, что Болонский процесс пока не затрагивает наших традиций по раздельному обучению. Парни и девушки ведь учатся отдельно. Но опять же, в таком случае, зачем нашим студентам ездить по университетам других стран, если там нет раздельного обучения? Это уже порождает определенные несоответствия и неравенство в Болонском процессе».
Мы так рьяно относимся к своим обычаям, пытаемся противостоять глобализации, и, тем не менее, стремимся штамповать одинаковых работников. Когда-то немцы отказались менять свое пиво под европейский стандарт и очень сильно экономически проиграли на этом. Но пиво для них — часть культуры, которой немцы не захотели жертвовать, и, наверное, правильно сделали. А с образованием-то все обстоит гораздо сложнее…
В соседней России с Болонским процессом тоже дела обстоят не так, как у нас. Они подписывать договор долгое время не хотели и препятствовали вступлению в процесс ряда других постсоветских стран. В результате, и российские министры сошлись на том, что другой альтернативы нет. Леонид Яковлевич Дятченко, ректор Белгородского государственного университета, уверен, что «в России слишком затянулась дискуссия по болонскому процессу. Украина более решительно пошла вперед. И мы теперь отстаём от вас в подготовке магистров. Нам нужно как можно быстрее входить в этот процесс. Но нас с вами объединяет одна проблема: что будет, когда через пару лет к нам не придут студенты? Когда нам придется искать их и уговаривать поступать к нам? Сейчас начнут поступать дети 90-ых. Все помнят, какая низкая была рождаемость. А тут еще и общее тестирование, новые стандарты, по которым сложно поступить. Я в своем вузе экстренно принимаю меры, пытаясь ввести в школах профориентацию, привязав какие-то классы к нашим факультетам, выдумываю всевозможные льготы для них. Мы, наверное, дойдем до того, что будем сами выдавать абитуриентам шпаргалки, лишь бы они их потом принесли к нам на экзамен».
И, в конце концов, работники образования по всему миру противостоят внедрению болонских требований, потому что в противном случае большинство из них потеряют работу. Ведь по новым требованиям, бóльшая часть программы должна быть пройдена студентами самостоятельно. С преподавателем они будут видеться достаточно редко — во время выяснения проблемных вопросов, в которых невозможно разобраться с помощью учебников. И преподаватель этот будет минимум профессором. Какая роль отводится при этом младшему преподавательскому составу, непонятно. В Германии, например, их уже постигла участь массовых увольнений.
И пока наши преподаватели с трудом могут объяснить, что такое Болонский процесс, а студенты и подавно имеют о нем смутное представление, Европа вовсю шумит и бастует. Студенческие митинги и акции протеста, так или иначе связанные с болонскими нововведениями, проходили в последние годы в Греции, Румынии, Бельгии, Италии, Ирландии и Великобритании. И хотя ни для кого не секрет, что Болонский процесс имеет более политические причины, чем образовательные, никто не знает, чем он для всех нас обернется.
С одной стороны, образовательная система устаревает с огромной скоростью. По своим информационным возможностям ни один профессор Оксфорда не сравнится с компьютером, имеющим выход в интернет. А с другой стороны, как-то грустно, что наши правнуки, скорее всего, уже не будут такими студентами, какими были мы. Не будет ни сна на задних партах, ни КВНов, ни походов в соседний парк на шашлыки. Потому что процесс обучения будет осуществляться путем взаимодействия человека и компьютера, который к тому времени примет неизвестно какую форму.
Хотя с такими успехами, с какими у нас внедряются все реформы, к такому положению вещей наша страна придет лет на 200 позже, чем Европа. Иногда это радует.
