Крымское Эхо
Библиотека

Душа коммерсанта. Пельмени

Душа коммерсанта. Пельмени

Начало здесь

Вернувшись домой, когда мамы не было в комнате, Павлик спрятал пистолетик за стопку учебников и разных истрёпанных книжек, стоящих на импровизированной полке. Он должен был находиться постоянно недалеко от письменного стола Павлика, чтобы чувствовал его наличие. Ещё несколько дней назад перед книжками бесцельно лежали две монеты. Теперь их заменил боевой пистолет.

Вместо монет остались два круглых светлых пятна, свободных от пыли. Чуть позже Павлик себя ругал, что поленился стереть пыль, чем через несколько дней на его беду занялась мама.

Павлику хотелось подольше побыть рядом с пистолетом. Поэтому его не особенно тянуло иди к Гене, чтобы посмотреть на его приобретение, какую-нибудь складывающуюся металлическую ученическую ручку или кучу перьев к ней. Но Павлик всё-таки пошёл. Гена, обняв друга за плечи, повёл к сараю, примыкающему к их квартире. По его просьбе Павлик закрыл глаза.

Когда по его команде на счёт «раз, два, три» Павлик открыл глаза, через дверной проём с распахнутой настежь дверью увидел прислонённым к большой куче наколотых дров старенький велосипед с одной педалью и безжизненно висящей цепью на диске. Гена подошёл к блестящему звонку с многочисленными следами ржавчины и торжественно несколько раз позвонил. По лицу Гены было видно, что этот звон он воспринимал как необыкновенно красивую мелодию. Друг ещё раз радостно подчеркнул свою удачную сделку, совершенную благодаря дружеской доброте Павлика. Поклялся, что как только полностью отремонтирует велосипед с помощью одного взрослого пацана, давно имевшему велосипед, он обязательно будет давать Павлику на нём кататься.

Павлику стало стыдно, что будет иметь и пистолет, и ещё кататься на взрослом велосипеде. Пожелав Гене быстрейшего ремонта, Павлик вприпрыжку помчался домой, чтобы хотя бы коснуться рукой боевого оружия.

Дома Павлик застал бледной маму сидящей у окна, видимо, давно поджидавшей серьёзно провинившегося сына. На подоконнике лежал пистолет. В Павлике всё оборвалось. Едва он ступил в комнату, мама сдавленным дрожащим голосом задала короткий вопрос: «Где взял?» Так как она постоянно учила сына говорить только правду, Павлик всё рассказал.

За подаренные Гене монеты мама не ругала, сказав, что Павлик их нашёл и поэтому мог ими распоряжаться. Но прежде, чем кому-то их дарить, должен был посоветоваться с ней. Совершено другая была реакция по поводу приобретения пистолета, что могло закончиться для Павлика и мамы тюрьмой, если бы его обнаружила милиция.

Павлику стало страшно, когда мама стала рассказывать, как тяжело жить на голых тюремных нарах, имея из еды корку заплесневелого хлеба и кружку холодной воды. Представив эту жуткую картину, Павлик готов был любым способом избавиться от проклятого пистолета, к тому же не имеющему патронов.

Видно, прочитав мысли сына, мама потребовала немедленно его вернуть Гене, предупредив, чтобы ни одна душа не узнала, что его папа хранит запрещённые государством опасные предметы, из-за которых многие люди в лютые морозы рубят лес где-то на Крайнем Севере.

Гена встретил Павлика с недоумением. Он сначала подумал, что тот пришёл у него забрать велосипед, возвратив пистолет, и с облегчением вздохнул, когда узнал цель визита друга. Возвращая пистолет, Павлик передал ему всё ужасное, что наговорила мама во время строгой нотации. Павлик увидел, как у Гены на лбу выступили капельки пота.

Дрожащими руками забрав пистолет, он пошёл вглубь сарая и стал перебирать кучу разного барахла, чтобы положить пистолет на место. Вернувшись к Павлику, крепко обнял его за плечи. Не сговариваясь, оба вздохнули с облегчением, поклявшись друг перед другом навсегда забыть эту историю.

Попросив Павлика немного его подождать, Гена выскочил из сарая. Вскоре он возвратился с глобусом без подставки. Сказал, что он очень обидится и не будет считать Павлика своим другом до гробовой доски, если тот не примет глобус земного шара.

Домой Павлик пришёл с глобусом, сказав маме, что Гена его отдал без всякой жадности вместо двух монет, так как не хотел выглядеть попрошайкой. Выслушав монолог Павлика, мама впервые рассмеялась за весь вечер. Взяв от Павлика глобус, положила его на пол и легонько толкнула ногой. Мелькая странами и континентами, глобус весело покатился по полу, ударяясь и отскакивая от ножек стульев.

На стук шара, изготовленного из толстого картона, из-под кровати выскочила живущая в семье маленькая такса по кличке Тася, со звонким лаем набросившись на неожиданно появившуюся у неё бегающую по полу игрушку. От игры Таси с глобусом грохот ещё больше усилился. Павлик с мамой не могли оторвать глаз от счастливой собачонки. Её счастье стоило всего две старинные монеты 17 века.

Гена и Павлик никогда не вспоминали про злосчастный пистолет, будто его никогда не было. Гена отремонтировал велосипед, лихо раскатывая на зависть пацанам по всему городу. Павлик с Володей подначивали Гену, уверяя, что скоро тот на велосипеде будет ездить в туалет, находившегося в конце двора. «А чего не поехать в туалет на имеющимся частном транспорте? Зачем куда бы ни было идти пешком, если есть возможность двигаться с комфортом не на своих двоих», — резонно отвечал их друг, добивая фразой о том, что ездой на велосипеде он укрепляет мышцы ног, брюшного пресса и тренирует нагрузками дыхание, а друзьям приходится, тупо глядя в потолок, заниматься зарядкой на холодном полу, заванивая комнату потом. Бедным родителям приходится открывать окна, чтобы не задохнуться.

Такие доводы Гены крыть было нечем. Оставалось молча развести руками, не вступая с ним в спор. Обоим не хотелось терять возможность по разрешению Гены покататься вволю на чудо-велосипеде.

Прошло несколько дней после приобретения Геной велосипеда, как он снова отличился своей натурой меняльщика. В тайне от Гены между собой Павлик с Володей без злобы называли его Менялой. При этом считали удачливым Менялой. У самих не было таких способностей.

Как-то Володя в школе на большой переменке сказал, что его мама Рая приглашает Павлика и Гену после уроков на пельмени. Друзья своим ушам не поверили. Они при Володе стали считать, сколько надо налепить пельменей, чтобы накормить не только семью из пяти человек да ещё два гостя. Брали разные варианты по количеству съеденных пельменей каждым. Получалось огромное количество, что давало повод сомневаться, что гостей будут ждать настоящие пельмени. Где для них набраться столько мяса?

Всё это было похоже на фантастику. Неизвестно, как Гена, а Павлик хорошо знал вкус этой русской своеобразной еды, так как до войны мама с бабушкой и своей младшей сестрой часто их лепили, большей частью по просьбе отца. Он был настоящим сибиряком, из так называемых чалдонов, то есть коренного населения глубинки Сибири. А пельмени там едят круглый год. Поэтому в семье часто готовилось это блюдо.

Ели пельмени со сметаной или со сливочным маслом. Папа ел, макая в раствор уксуса, перемешанного с чёрным молотым перцем. Павлик по примеру отца пельмени стал есть только таким способом. Но это было когда-то. Сейчас с удовольствием глотал бы без всякой приправы.

Друзья сказали Володе, что сначала сбегают домой, чтобы о приглашении сообщить родителям, дабы они не волновались из-за их отсутствия. А за это время прибавится количество налепленных пельменей, чтобы хватило на всех.

Гена заехал за Павликом на велосипеде. По-другому быть не могло. На велосипеде не было над задним колесом багажника в виде металлического сиденья, как у большинства велосипедов. Пассажиры для поездки, мальчишки и девчонки, боком садились на раму велосипеда, держась, как и велосипедист, за руль управления. Иногда ребята договаривались, чтобы велосипедист крутил педали, а пассажир управлял рулём. Через какое-то время менялись местами.

Когда началась поднимающаяся в гору улица 23 мая, на которой жил Володя, пришлось велосипед гнать пешком рядом с собой. Так вместе со своим транспортом друзья оказались у дверей квартиры Володи. Они не зашли в открытую дверь коридора. Гена стал усиленно названивать велосипедным звонком. Звонил до тех пор, пока не выскочил Володя, а за ним младшая сестра.

Гена, выпрямившись и гордо выпятив грудь, стал поглядывать то на свой велосипед, нежно хлопая ладонью по-старому истёртому седлу, то на младшую сестру друга. Он торжественно заявил, что велосипед принадлежит лично ему и он может бесплатно покатать девчонку по городу.

Девочка, презрительно надув пухленькие детские губки, тут же в ответ затараторила: «Ну, вот, ещё чего мне не хватало. Боком с прискоком кататься на старом велосипеде». Не оставаясь в долгу, Гена буркнул, что у неё нет и такого. Сказав Володе, что он не может во дворе без присмотра оставлять свой транспорт, Гена потащил велосипед в коридор, прислонив к мощному столу, заваленному разными домашними предметами.

На раме велосипеда висела небольшая сумочка с несколькими ремонтными ключами и с какой-то велосипедной мелочёвкой. Достав из сумочки небольшую цепочку и замочек, Гена ловкими движениями быстро пристегнул велосипед к ножке стола. Только после этой процедуры троица направились в квартиру. Сестра Володи их покинула раньше, чтобы продолжить с мамой и сестрой лепить пельмени.

Как только ребята зашли в комнату и поздоровались, Гена, не удержавшись, громко воскликнул: «Ух, ты! Столько жратвы, то есть, еды!» В ответ мама Володи и сёстры, с руками, щедро обсыпанными мукой, дружно рассмеялись. А удивляться было чему. На большой кровати лежало несколько больших фанерных листов с аккуратно в ряд разложенными пельменями. По шевелящимся беззвучно губам Гены можно было понял, что он пытается в уме прикинуть, сколько всего было пельменей, сколько их перепадёт каждому.

На горящей печи из кирпича, какие тогда были в каждой квартире, шумел с вырывающимся паром из носика большой чайник. Рядом с ним красовалась гигантских размеров алюминиевая кастрюля с бурлящей водой, весело перемешивающая подпрыгивающие пельмени.

Помыв руки, друзья сели за стол в громадном зале. Девочки сели за стол, на котором лепились пельмени. Тётя Рая длинной деревянной ложкой несколько раз помешав пельмени, дуршлагом стала вынимать и перекладывать в глубокую миску. Девочки, положив пельмени на тарелочки, стали их медленно кушать, макая каждую в сметану, немного разбавленной то ли молоком, то ли водой.

Мама Володи поставила на стол миску, предложив каждому набирать столько пельменей, сколько хочет. Перед каждым стояла глубокая тарелка. В таких же тарелках находились в одной сметана, а в другой — разведенный уксус с молотым чёрным перцем.

Гена, от души накладывая в свою тарелку пельмени, поглядывал на кастрюлю с кипящей водой, переживая, будет ли мама Володи бросать в неё очередную порцию. Добрая женщина, поймав взгляд Гены, успокоила, заверив, что будет ещё варить пельмени. Услышав это, Гена перестал отвлекаться, весь уйдя в поглощение вкуснятины. Он иногда от напряжения вилку с пельменем тыкал по очереди то в одну тарелку, то в другую, отчего вскоре стало не разобрать, в какой тарелке уксус, а в какой сметана.

Пельмени ели в два захода. Наелись так, что трудно стало дышать. Хотя в миске оставалось ещё много пельменей, уже не хотелось на них смотреть. Гена в отчаянии сказал, что теперь из-за раздувшегося живота не сможет крутить педали велосипеда. Придётся до самого дома идти пешком, что его не устраивает.

Отказавшись от предложенного тётей Раей чая, Гена и Павлик стали собираться домой. У самой двери Гена остановился и, обращаясь к тете Рае, серьёзным голосом заговорил: «Уважаемая тётя Рая! Мой папа работает на мелькомбинате. Поэтому в торбочках домой часто приносит муку. Я попрошу его, чтобы он как-нибудь принёс побольше муки. Тогда муку принесу вам, поменяв на кусочек вашего мяса. Наши две семьи будут и с мясом, и с мукой. Всем будет выгоден такой обмен».

Тётя Рая, дав договорить Гене, сказала, что мясо они не покупали. Какой-то сотрудник милиции, товарищ папы Володи, зарезал кабанчика, угостив мясом. А она решила угостить пельменями друзей сына. О том, что папа Гены приносит с работы муку, он никогда не должен никому говорить.

Обескураженный таким ответом и несостоявшейся сделкой, Гена поплёлся к своему велосипеду, чтобы освободить его от цепочки с замком. Поблагодарив ещё раз тётю Раю, Павлик с Геной направились домой, ведя рядом с собой велосипед, звонок которого сам по себе позванивал, когда велосипед вздрагивал, попадая в ямку.

По дороге друзья почти не разговаривали. Видимо, не давал этого делать переполненный пельменями желудок. Расставаясь на перекрёстке улицы Греческой и Спортивного переулка, где жила семья Павлика, Гена неожиданно обратился к другу с вопросом: «Как настоящий друг, скажи мне честно, может быть, стоит в знак благодарности за пельмени, без обмена, всё-таки принести тёте Рае немного муки?»

Павлик почти со злостью ответил нравоучительно: «Дурак! Тебя предупредили, чтобы ты никому не трепался, что твой папа на мелькомбинате ворует муку. Ты решил его посадить, если не за хранение пистолета, так за кражу муки у советского государства?» Гена сразу поник, но в свою защиту сказал, что откровенно себя ведёт только с друзьями. На том они расстались.

Больше тётя Рая на пельмени ребят не приглашала. Но дружба трёх неразлучных пацанов, встречавшихся ежедневно, продолжалась до окончания средней школы.

Фото из открытых источников

Продолжение следует

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Людей оценило: 1

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Крым – мир, открытый для всех

Вера КОВАЛЕНКО

Память о войне: через годы и через тысячи километров

ИНОРИТМИЯ

Марина МАТВЕЕВА

Оставить комментарий