Мы уже привыкли всуе вспоминать слово «демократия». Затерли, заговорили. Между тем, это понятие, которое, перейдя из философского мира в мир практики, без всякого сомнения перевернуло мир, заставило жить по неким демократическим законам, которые сами в себе несут элемент парадокса.
С одной стороны, мы подразумеваем под демократией волю большинства, с другой, пренебрегаем волей меньшинства. И в принципе не обращаем внимания на другие модели мироустройства. Собственно, это даже не мы не смотрим по сторонам, а нас принуждают смотреть только в одну сторону.
А давайте посмотрим повнимательнее, что несет миру эта самая демократия.
«Западный мир, включая США, вырабатывал мифы, которые включают в себя такие понятия, как демократия, свобода слова и многие другие. И мы все — пленники и заложники этих мифов. Украина, например, оседлала такие мифы, как необходимость интеграции в НАТО, ужесточение политики по отношению к России и многие другие… Вся ельцинская Россия на 95 процентов выстраивалась на основе подобных мифов.
А Россия путинская несколько изменила эту ситуацию, но переосмысление идет медленно». Это я цитирую из блокнотной записи лекции завкафедрой философии Таврического национального университета, доктора философских наук, профессора Феликса Лазарева (на фото). Читал он ее не перед студентами, а на Научных собраниях, которые открыли его выступлением свой второй сезон в Русском Доме (Русские вторники).
Доклад профессора назывался «Демократия в современном мире: сдвиг цивилизационных платформ».
«Страна, которая всегда была основным игроком на мировой арене, долго находилась под давлением этого мифа о демократии и даже сегодня еще не все сказала по этому поводу». Этот миф мощный, сильный, можно сказать, величайшая сила современности», — продолжает профессор.
Профессор Лазарев. Момент доклада
[img=right alt=title]uploads/1/1225293237-1-q0uW.jpg[/img]
А дальше я просто приведу тезисы его выступления:
1. Однополярный мир, возникший на планете после разрушения СССР, имеет свою архитектонику и свою идеологию. В соответствии с этой архитектоникой в мире доминирует одна сверхдержава — США. Идеология же зиждется на том, что именно Америка является выразителем образцовой демократии.
Западный демократический миф включает в себя три тезиса:
— американская модель демократии является самой совершенной из когда-либо существовавших или существующих;
— эта модель является не только эталоном для других стран, но и носит универсальный характер;
— защита демократических ценностей и внедрение их в других регионах мира является не только правом западного мира, но и исторической обязанностью, ибо такая стратегия соответствует прогрессивному вектору эволюции современной мировой цивилизации.
Защита и нахождение западной модели помимо информационного и экономического давления не исключает применение военной силы.
2. Для нашего общества сегодня крайне важно разобраться в том, какова объективная картина развития демократических процессов в современном мире. Естественно, что здесь необходим философский анализ проблемы, включая и само понятие демократии. Прежде всего необходимо со всей определенностью подчеркнуть, что любая модель демократии является исторически и цивилизационно ограниченной. Это касается как прошлого, так и настоящего. В связи с этим необходимо выделить три момента. Любая модель, во-первых, исторически несовершенна и является продуктом эволюции, во-вторых, она адаптирована к конкретным условиям той или иной страны, несет в себе отпечаток ментальности народа, его культуры, исторического опыта, в-третьих, она предполагает совокупность характеристик, которые обязательны для любых типов моделей, ибо выражают содержание самой социальной институции как таковой.
Анатолий Жилин. Обсуждение было бурным
[img=left alt=title]uploads/1/1225293707-1-ft7h.jpg[/img]
Миф об универсальности и совершенстве западноевропейской моделей (которые близки между собой, хотя и имеют ряд важных различий) опирается на идеологию европоцентризма XVIII-XIX вв., согласно которой европейский цивилизационный опыт является образцом для всего мирового прогресса. В наше время европоцентризм трансформировался в панамериканизм и глобализм.
Попытка выдать частную модель за всеобщую является несостоятельной с философской точки зрения. Что касается практики силового навязывания такой модели другим народам, регионам и цивилизациям, то она является политически опасной и противоречит нормам международного права. Это подтверждает опыт последнего десятилетия — военное вторжение сил НАТО в Сербию, Ирак и Афганистан. Предлоги и сценарии были различны, но суть была одна и та же: насильственное навязывание своих принципов и ценностей другим народам.
Здесь следует сказать несколько слов и еще об одной стороне дела. Американская модель демократии не только не подходит другим народам в силу ее естественной адаптированности к условиям своей страны, но и не является идеальной и безупречной даже с точки зрения самих американцев. Об этом говорят многие факты.
3. Несколько лет тому назад в Москве была вброшена в общественное сознание идея, с помощью которой предпринималась попытка как-то осмыслить специфику демократических процессов в России. Идея эта была принята с интересом, но без энтузиазма. Постепенно она и вовсе исчезла из живого политического лексикона. Между тем, очевидно, что сама проблема не только осталась, но и со временем становится все более актуальной. Ее актуальность имеет двоякий смысл: во-первых, в контексте поисков наиболее подходящих форм демократии в самой России, во-вторых, в контексте появления на политической карте мира постсоциалистических и постсоветских государств со странными формами демократии, которые так и подмывает назвать «несуверенными», ибо их демократия находится в большой зависимости от заокеанских сценариев и финансов. Эти демократии американские лидеры любят называть «подлинными», в отличие от демократии в России, которая часто вызывает нарекания как со стороны западных лидеров, так и международных организаций типа ПАСЕ.
Критерий отнесения демократий к подлинным у американцев всегда один: если правительство какой-либо страны во всем следует указаниям из Вашингтона, то это настоящее демократическое государство — если позволяет себе несговорчивость, то перед нами та или иная разновидность «тоталитаризма».
Перед такими слушателями
любой доклад должен быть на высоте
[img=right alt=title]uploads/1/1225293262-1-3x0W.jpg[/img]
4. Между тем в России на наших глазах формируется действительно новый тип демократии. То, что российская демократия «суверенна», в этом нет сомнения. Она выстрадана самим народом в результате трагического опыта ХХ века. Она выстраивается посредством адаптации к специфическим российским условиям. В этом ее плюс и в этом ее ограниченность.
Но формирующаяся на наших глазах модель демократии имеет и еще одну важную особенность: у нее есть черты универсальности…
* * *
Доклад окончен, обсуждение завершилось. А мы подходим к профессору со своими вопросами.
— Феликс Васильевич, хоть вы и сказали, что не политолог, но вы же всё равно внимательно следите за политической ситуацией на Украине. Вы можете сказать, есть ли хоть одна партия на Украине, которая имела бы свою идеологию?
— Есть. Скажем, националистические — хотя они и малые партии… Нельзя сказать, что у них хорошо проработанная, грамотная идеология, но несколько основных установок, конечно, есть. И они их реализуют.
— Имеет ли это что-то общее с демократией?
— В известном смысле, эти националистические партии — ее антиподы. И парадокс состоит в том, что националистические партии нацелены на сохранение национальных корней, самобытность, а основа их идеологии их состоит в желании интеграции с Западом, перенимании всех западных моделей: и политического устройства, и системы образования, и культуры, и информационного пространства — короче говоря, всего. И возникает неполная состыковка этих двух установок. Но, как ни странно, они объединились!
— А на чем объединились — просто на ненависти к России?
— Этот фактор, конечно, действует — он один из немногих, что их объединяет. Второй фактор — они настолько маломощны, эти движения…
— Ну, это им не особенно мешает — вон, объединились же девять партий в НУНС — и последние годы диктовали свое мнение, свою волю всей Украине!
— Там объединились разношерстные — и национальные движения, и просто прозападные. Кроме того, сейчас они сильно переплетаются. Их лидеры переходят из одной партии в другую, и их идеологии перетекают одна в другую. Но в целом, казалось бы, они должны быть… Как это вначале было — Рух, помните? Он был сравнительно сильным, а потом постепенно произошла эрозия за счет того, что начался сильный дрейф в сторону прозападных векторов и собственная идеология стала истончаться, уходить в песок. И что осталось от нее, сейчас даже трудно сказать.
— Вопрос по сегодняшнему обсуждению: вы сказали, что демократия не может быть одинаковой для всех стран, она прежде всего основывается на традициях культуры того народа, который живет в том или ином государстве. Мы безудержно рвемся в Европу, но культура-то ведь у нас с ней совсем другая! В принципе, может ли Украина перенять западную демократию? Или хотя бы ее элементы?
— Здесь надо учитывать два момента: во-первых, если бы это был естественный ход событий, не подталкиваемый многими внешними заинтересованными силами, то конечно, такое безоглядное некритическое восприятие западных образцов не происходило бы. Но мы на самом деле являемся свидетелями такого, если не насильственного, то искусственного присоединения. Можно взять не обязательно Украину, а, скажем, Гану и сделать из нее прозападную структуру, насадить ее, привить. И страна — конечно, с определенными искажениями и извращениями — но постепенно станет похожей на западную. Такое возможно. Единственное, цена будет огромной: то уникальное, что содержит национальная культура, постепенно уйдет, выродится в какие-то там народные ремесла, другие маргинальные формы проявления культуры. А основной костяк культуры будет типично западной. То есть ценой отказа от себя можно и перенять чужую модель демократии. Если же будет идти естественный, стихийный, процесс, то учиться у Запада, конечно, можно и нужно многим вещам, в том числе и демократии. Но это будет естественное восприятие чужого опыта
— Как, например, проникновение иностранного языка в родной, да? Скажите, вот на Западе Украину считают демократическим государством — а с вашей точки зрения, можно ли ее назвать таковой?
— В целом процесс демократизации безусловно охватил все постсоветские страны, это реальный факт. Произошла демократизация реальных сфер — образования, культуры, особенно прессы — здесь это наиболее заметно. Появились какие-то оппозиционные издания — пусть со всеми ограничениями, казусами и так далее, но это факт. Я бы не стал так огульно говорить, что никакой демократии нет, что это все камуфляж. Другое дело, что ключевые понятия, о которых говорят на Западе: скажем, права человека, права нацменьшинств, социальная справедливость и так далее — в этих наиболее тонких и важных вещах мы наблюдаем деформацию. И это, конечно, нас сильно забивает, очень болезненно. И когда об этом говорят просто так, то я говорю, что это миф, потому что на самом деле ситуация другая, потому что кому-то выгодно говорить, что нет проблем…
— А они есть!
— Они есть. Хотят еще один миф создать, что все в порядке, не волнуйтесь — какие-то отдельные политики хотят на этом заработать, а в реальном обществе таких проблем не существует. То есть выстраивается определенная мифология вокруг этих всех дел. И поэтому я как философ не могу вам сказать «черное-белое»: жизнь очень сложная. Демократизация идет, есть направления, которые реализуют этот процесс, и слава богу, мы это чувствуем и приветствуем. Но есть несколько таких, я бы сказал застарелых, очень чувствительных и очень важных элементов общего демократического процесса, в которых я не вижу никакого прогресса.
— Например?
— Та же языковая ситуация, проблемы автономии: приняли по Конституции одно, а потом всё сузили…
— Я бы добавила проблему двойных стандартов, которая постоянно возникает на Украине. Недавний реальный случай: недовольные люди перекрывают дорогу — но одних с автоматами разгоняют с выстрелами в воздух, а другим разрешают «мирно переходить дорогу» в течение длительного времени.
— Конечно, такая двойственность существует.
— А вот политическая целесообразность и свод демократических правил — что на Украине доминирует?
— Это в зависимости от того, какая политическая сила имеется в виду, с чьей точки зрения и с точки зрения чьих интересов. Если западных интересов — это может представляться политически целесообразным. А если другой части населения и другой ментальности — это будет ошибочным и неразумным, потому что вместо того, чтобы объединять общество, оно раскалывает его. Где же тут целесообразность?
— Вы сегодня говорили, что на Украине есть две цивилизации, и в принципе сохранение страны — это возможность поиска компромисса между ними. На ваш взгляд, возможно ли достижение этого компромисса?
— Жизнь просто диктует необходимость такого глубинного, серьезного, честного компромисса. Случайные компромиссы, договоренности политиков на несколько месяцев или по отдельным вопросам — это всё чистая политическая игра. Речь идет о попытке провести компромисс в самых фундаментальных вопросах, которые действительно создадут ощущение стабильности, уверенности, защищенности и той, и другой стороне.
— Возможно ли это на Украине?
— Я оптимист и считаю, что возможно. Но для этого нужно, как иногда говорят сейчас, чтобы пришли новые силы, более центристского плана.
— И вы верите, что могут вот именно сейчас прийти новые силы?
— Нет, если иметь в виду полгода-год — это одно, а я мыслю категориями десять — пятнадцать — двадцать лет. История только начинается!
