До сего времени в армии существует пресловутая «дедовщина». Конечно, она уже не та, которая существовала после распада Советского Союза, когда матери не знали, каким сын возвратится из армии — то ли на костылях с перебитыми ногами и подорванной психикой, то ли вообще в гробу. Это были знаменитые лихие годы, когда в обществе, во всех его структурах, в том числе в армии, правила сила. Тогда выживал сильнейший.
Сейчас многое изменилось в нашей стране. Изменилось в лучшую сторону. Произошли колоссальные изменения и в армии. Народ стал по-другому смотреть на своих защитников. Однако, такое зло, как кем-то придуманная «дедовщина», продолжает сопротивляться от своего полного уничтожения. Как-то я слышал по телеку, как один военный политолог успокаивал слушателей тем, что эта зараза существует в армиях всех стран мира.
В нашей армии, якобы, тоже существовала всегда и, дескать, на исчезновение её не надейтесь. Это была откровенная ложь, так как было время, когда «дедовщины» не только не существовало, а вообще не было как понятия. Никто не мог даже представить себе, что шайка преступников в военной форме изо в день измывается над никем незащищёнными молодыми солдатиками, калеча и убивая их. Конечно, тот политолог в силу своего возраста не мог служить в армии в те спокойные для неё времена и поэтому не знает армейскую обстановку тех лет. А мне довелось тогда служить три года, и я являюсь живым свидетелем жизни Советской армии. Я постараюсь коротко описать о взаимодействии молодых солдат и старослужащих.
Но мне сначала хочется всё-таки коротко сказать о том, когда же всё-таки в армии начался беспредел, названный «дедовщиной». Это произошло в тот год, когда по новому закону пришли в армию новобранцы служить не три, а два года. В армии, как в любом обществе, всегда были, есть и будут отморозки. Эти тогдашние военные отморозки, которые в тот момент продолжали служить третий год, озверели от той мысли, что они «пахали» на государство на год больше, чем будут служить пришедшие им на смену. Вот они и стали вымещать свою злобу на зелёных пацанах. Получая удовольствие от издевательств, они как бы компенсировали отнятый у них по их мнению государством год гражданской жизни. А потом, как обычно, пошло-поехало. Это, по существу бандитское развлечение, стало армейской традицией. Традиции легко передаются из поколения в поколение, но потом поколения с трудом от них избавляются.
Что и говорить, если во всех государствах мира первые законы об уголовной ответственности были разработаны и введены в действие на основании традиций проживающего на данной территории народа. Только в законах стали основой те традиции, которые были разумны и приносили пользу государству, отвечали требованиям времени и сложившейся политической, социальной и экономической обстановке. Безусловно, традиции, типа «дедовщины», не могут лечь в основу никакого закона, ибо сами действия, выражающие «дедовщину», являются общественно-опасными с общественно-опасными последствиями. С юридической точки зрения такие действия именуются преступлением, за которое виновное лицо должно нести уголовную ответственность. Преступления, связанные с «дедовщиной» имеются в Уголовном кодексе.
Вся беда в том, что некоторые военачальники, дорожа своим местом и погонами не хотят засвечивать такое уродливое явление среди своих подчинённых. Чего греха таить: если в действительности при обнаружении подобных случаев в первую очередь головы летят с командования с формулировкой «за плохо поставленную организационно-воспитательную работу». Кому охота лишить свою семью куска хлеба. И до тех пор, пока вместе с преступниками будут отвечать их командиры, толку не будет. «Дедовщину» как скрывали, так и будут скрывать, пока гром не грянет. Я считаю, что в этом вопросе надо в корне изменить политику. Начальника, который выявил хоть малейшее преступление и немедленно его обнародовал, необходимо поощрять самым серьёзным образом, ставя в пример другим военачальникам. Объяснить, что такой командир в действительности, а не показушно, борется за чистоту рядов своих подчинённых.
С детских лет я, как и все мои сверстники, знали, что служба в армии — это святая обязанность любого мужчины, потому что они являются защитниками своей Родины. Служить в армии было не только обязанностью, но и честью. В армию тогда не брали ранее судимых, и вообще лиц с отрицательной характеристикой. Каждый год милиция для комиссии военкомата на очередных призывников готовила данные по судимости, привлечению к административной ответственности и доставлению в медицинский вытрезвитель. К этому добавлялась и масса характеристик не только с места учёбы, работы, но и характеристика по месту жительства. Отец мой прошёл всю войну командиром танка Т-34. Имел орден Красной звезды за победу в дуэли между его танком и немецким бронепоездом. У него была много благодарностей Верховного Главнокомандующего за участие по взятию городов и столиц, в том числе Европейских стран. Я должен был доказать, что соблюдаю традиции старшего поколения по защите своей Родины.
После окончания средней школы я пошёл в военкомат и попросил призвать меня в армию, хотя высокопоставленные родители моей девушки были категорически против этого и настаивали на том, чтобы я вместе с их дочерью поступил в институт, в который мы должны были попасть чуть ли не автоматически. Загвоздка для меня была в том, что мне не исполнилось 18 лет. Но я, как неистовый комсомолец, у военкома устроил небольшой скандал, и меня отправили служить в город Сальяны Азербайджанской ССР, в войска ПВО, в часть, где проходили испытания новые скорострельные секретные противоздушные зенитки. Мне кажется, что сейчас есть тяжёлые пулемёты, которые не уступят тем зениткам. Что поделаешь? Всё видоизменяется и усложняется.
Служил тогда, когда Министром обороны был легендарный маршал Г.К. Жуков. Представить было невозможно, чтобы солдаты не в бою, не на учениях, а просто так, ради забавы, безнаказанно калечили и убивали друг друга. Не дай Бог случись подобный инцидент, как тут же состоялся бы показательный трибунал, а с начальства, большого и малого, полетели бы головы за то, что скрывали подобные факты. За три года моей службы в полку было одно ЧП, связанное с тем, что двое солдат в магазине города что-то украли. Судили двух воришек в полковом клубе в присутствии всех военнослужащих полка. Мне запомнился тот момент, когда старшина перед строем грубо сорвал погоны с виновных. Этот эпизод я запомнил на всю жизнь, как страшный позор и презрение к тем, кто нарушает воинскую дисциплину. Это были хорошо продуманные элементы воспитания военнослужащих.
Дисциплина была очень жёсткой и строгой. Солдат должен был знать почти наизусть все военные уставы, особенно дисциплинарный. Военным искусством владеть мастерски должен был каждый солдат. Учение и тренировки в течение всех трёх лет проводились без перерыва. Нам давали краткосрочный отпуск только за особые заслуги. На свидание из родственников в часть никто не приезжал — запрещалось. Сами солдаты были согласны с этим. Ребята не хотели, чтобы сослуживцы называли бы их маменькими сынками. Я не представляю, как можно сейчас при современной военной технике чему-то научиться за год. Тогда при призыве и назначении в воинскую часть новобранца, особое внимание уделялось физическому его развитию. В настоящее время, когда показывают по телевидению тощих, без единого мускула парней, кроме жалости они ничего не вызывают.
Во время моей службы никто не мог попасть в столовую, пока не перепрыгнет через поставленных друг к другу спортивных коня и козла. Постепенно старшина расстояние между ними увеличивал. Я начинал службу в полковой школе, в которой готовили младший начальствующий состав, командиров отделений различных военных служб. Сначала служил в Сальянах Азербайджана, а затем — в Янгадже Туркмении. И там, и там климат очень жаркий. Особенно было тяжело служить в песках Туркмении, где дислоцировался наш авиационный полк. Доставалось особенно тогда, когда были песчаные бури. Носили гимнастёрки со стоячим воротничком, который застёгивался на две пуговички. Так вот, в столовой, в которой стояла неимоверная жара, по команде старшины школы разрешалось расстегнуть только верхнюю пуговицу. За каждую лишнюю расстёгнутую пуговицу виновный зарабатывал наряд вне очереди. Даже в столовой солдат должен был выглядеть, как воин, а не как отдыхающий в кабаке.
Зимой и летом носили с портянками кирзовые сапоги. Портянки летние отличались от зимних тем, что они были из более тонкого материала. Никаких вольнонаёмных лиц по обслуживанию солдат в армии не было. Всё делали солдаты сами: стирка, сушка белья, его глажка, уборка всех помещений и прилегающей территории, приготовление еды в столовой, мытьё посуды, полов, и всё остальное, что было необходимо делать для нормального функционирования части. Я-то пришёл со школьной скамьи, поэтому надо было всему учиться. Никто за тебя в армии ничего делать не будет.
Существовал для новичков лозунг: «Не умеешь — научим, не можешь — поможем, не хочешь — заставим». Заставлять никого не приходилось. Все всему учились, и помогали друг другу. Правда, была в начале службы неувязка с ребятами-грузинами. Они стеснялись мыть полы, так как считали, что это должны делать только женщины. Коллектив подействовал. Потом драили полы лучше любой домохозйки. Не могу судить, было это хорошо или плохо, но полученная в таком духе армейская закалка, на всю жизнь развила у меня чувство дисциплины, ответственности и выносливости. Это помогло мне в дальнейшем, при работе в милиции.
Что собой представляли в те годы офицеры, на плечах которых лежало воспитание солдат в духе преданности и любви к России, это отдельный вопрос. Офицеры были элитной частью нашего советского общества. Каждая мать считала за счастье отдать свою дочь замуж за офицера, так как знала, что дочь и внуки не будут в чём-либо нуждаться. У офицеров была приличная зарплата и хороший вещевой и продуктовый паёк. Плюс, они обеспечивались бесплатными квартирами. В Керчи было построено несколько военных городков со всеми коммунальными удобствами. В домах этих городков до сих пор живут граждане, хотя самих воинских частей давно нет. Сытый, обутый офицер, имеющий свою крышу над головой, все свои силы и энергию отдавал своей любимой армии. Ему, кроме военной службы, не нужно было заниматься бизнесом, чтобы прокормить свою семью, не нужно было воровать оружие и боеприпасы, чтобы потом продавать бандитским формированиям. Я помню, как молодой командир нашей роты, немного старше нас, недавно женившийся лейтенантик, день и ночь находился с нами. Утром, мы ещё спали, а он уже был в казарме. Мы ложились спать, а он ещё не уходил домой. Когда он уходил к своей молодой жене, мы не знали.
В нашем полку ПВО служили солдаты более ста национальностей Советского Союза, о чём на построениях каждый раз с гордостью напоминал командир полка. Никто не разбирался в том, кто какой национальности. Например, моими армейскими друзьями были два еврея, два венгра, один туркмен и ещё москвич, как и я, русский… Я не помню ни одного случая, чтобы солдаты за что-то между собой подрались. Этого не могло быть. Мы все были равны перед законами нашей страны. Тем, кто служил последний, третий год, и показал себя военным специалистом высокого класса, доверялось быть наставниками тех, кто только пришёл служить в армию и ничего не умел, и не знал, что и как делать.
До армии я, городской житель, никогда не носил сапоги, да ещё с портянками. А правильно наматывать на ноги портянки, особенно быстро, по тревоге, являлось солдатским искусством. Если плохо намотал портянки, а потом придётся по жаре с полной военной выкладкой (обмундирование, вещмешок, сапёрная лопатка, фляга с водой, скатка шинели, автомат, противогаз и пр.) бежать десять километров, то от твоих ног останутся рожки да ножки. Лазарет обеспечен. Для нас было позором лежать в лазарете. Раз в неделю, с подъёма и до отбоя находились в противогазах. Вот это была проверка на выдержку и выносливость. Разрешалось снять противогаз только во время приёма пищи.
Моим наставником был парень с Урала. Он несколько вечеров подряд показывал мне, как шинель превращать в скатку, как правильно заправлять койку, как подшивать к воротнику гимнастёрки белый подворотничок, как правильно наматывать портянки. Последнее у меня плохо получалось. А он крепкий, здоровый русский парень, становился на колени передо мной, сидящим на табурете, и раз за разом разматывал и обматывал портянками мои протянутые к нему ноги. При этом говорил, что в атаку можно бежать даже без автомата, и кулаками бить противника. Потом автомат выдадут со склада. А вот запасных ног на складе нет. Поэтому их надо беречь. Потом, так же я, будучи на третьем году службы, показывал молодому солдату, что и как надо делать, учил тому, чему в своё время обучили меня мои старшие товарищи. Я тем мог отблагодарить своего наставника, что сказать ему спасибо.
«Старики», как мы называли своих военных учителей, до самой демобилизации продолжали выполнять всю солдатскую работу сами, ни на кого её не перекладывая. Старшина школы для них делал единственную поблажку. Они были освобождены от уборки туалетов. Мы, зелёная солдатня, обращали внимание на то, что наши наставники от учебного процесса получали удовольствие. Они хотели, чтобы после их демобилизации их вспоминали только добрым словом, и чтобы новое поколение не подвело тех, кто их обучал военному ремеслу.
У моего наставника были золотые руки. В свободное время из всякой всячины делал различные безделушки. Особенно у него хорошо получались наборные курительные мундштуки для сигарет, которые он изготовлял из разноцветных зубных щёток. Когда он уезжал домой, он подарил мне такой мундштук. У меня есть фотография, где я в форме сержанта держу этот мундштук, а сам он сейчас лежит в серванте, на почётном месте (на фото вверху).
Мы тогда не могли даже представить, чтобы старослужащий заставил молодого солдата почистить ему сапоги, постирать и погладить обмундирование, а, тем более, сбегать ему за водкой, да ещё не за его деньги. Наоборот — они, именно на наших сапогах, показывали, как надо их чистить, чтоб они блестели как зеркало, как драить бляхи на ремнях, наводить стрелки на брюках и на одеялах постелей. Я представляю, чтоб было бы с тем старослужащим придурком, который заставил бы сначала языком слизать грязь с его сапог, а потом надраить их зубной щёткой. Уверен, что такого изувера покалечили бы сами старослужащие. Да и молодой солдат не позволил бы себя унизить. Он тут же пошёл бы к эамполиту, который безвылазно находился в кабинете, и доложил бы о таком ЧП. В 24 часа такой вояка был бы арестован, с финалом — оказаться перед военным трибуналом, а потом в штрафбате.
Стоит сказать пару слов о том, армия ли виновата в «дедовщине»? Да, виновата, но только в какой-то степени. Большая часть вины ложится на общество, в котором воспитывался юноша. Особенно виновны родители, воспитавшие придурка. Не надо им надеяться на то, что их дитя воспитывать будут где угодно и кто угодно: в яслях, детском саду, в школе, в институте, в армии, на работе и т.д., а родители будут не причём. Получается, их главная задача состоит в том, чтобы удачно зачать чадо, а дальше, хоть трава не расти. На самом деле, как сказал русский писатель, педагог А.Н. Острогорский (1840-1917): «Родители воспитывают, а дети воспитываются той семейной жизнью, какая складывается намеренно или ненамеренно. Жизнь семьи тем и сильна, что впечатления её постоянны, обыденны, что она действует незаметно, укрепляет или отравляет дух человеческий, как воздух, которым мы живём». Так что в армию уже готовых «дедов» поставляют родители, а потом всю вину перекладывают на неё — армию. Просто сынок воспитан негодяем с червинкой в душе, которая раскрылась при соответствующих обстоятельствах.
Конечно, государство так же формирует личность, по крайней мере, продолжает её формировать. Воспитание требует от государства разумных продуманных действий. Сейчас, например, многим не совсем понятно, почему в какое-то время государство пошло на поводу ребят, служивших в ВДВ, разрешив им раз в году устраивать в полном смысле слова пьяный шабаш по поводу дня этого рода войск. Почему-то общество считает, что эти ребята целый год ежедневно рисковали в армии своей жизнью, а теперь они могут повеселиться. И вот на площадях, улицах городов появляются толпы полураздетых, но обязательно в тельняшках ребят и мужиков всех возрастов, которые напившись, снимают с себя штаны и «по традиции» сигают в бассейны с воинственными криками. А потом начинают по той же «традиции» разбивать на голове арбузы. Нынешние их девушки млеют от смелых своих любимых, которые в усмерть пьяные кидаются в бассейн и не тонут, мужественно выползая из него на карачках, падая и спотыкаясь направляются к местам дислокации арбузов, которые государство специально подвозит для потехи разгулявшихся ребят.
Милиция вся на иголках. После такого торжественного дня им дают сутки для отсыпания. И в наше время многие ребята служили в спецвойсках и подразделениях. Но никто из них не додумался в свой профессиональный день голышом бегать по городу и размахивать флагами. У меня один мой друг погиб во время военных действий в Афганистане. Другой — жив, здоров. Награждён орденами Боевого Красного Знамени и Красной звезды. Однажды в День ВДВ мы с ним заговорили именно на эту тему. Он мне сказал, что настоящий вэдэвэшник никогда не будет по пьяни бегать в семейных трусах среди нормальных, одетых людей, да ещё себе на голову опускать арбузы. Этим занимаются те ребята, которые в частях ВДВ служили на различных подсобных работах, и к серьёзным вещам не имели никакого отношения. Те, кто действительно, как солдаты ВДВ, занимались государственным делом по защите её интересов, в этот день не арбузами колошматят друг друга, а в спокойной обстановке вспоминают боевые дни и погибших друзей. Плохо, что государство потакает этим храбрецам, которые мужественно кидаются в городские бассейны на потеху малышни и ужасу их родителей.
Я знал, за что мой друг получил высокие государственные награды. Не могу представить себе его, бегающим без штанов пьяным по городу с арбузом в руках. В нашей городской милиции служит несколько десантников. Это очень выдержанные и спокойные ребята. Их отличительная черта — необыкновенная скромность. Один из них пишет прекрасные стихи и поёт под свою гитару. Несколько лет никто из нас не знал, что он награждён орденом за боевые заслуги. По нашей просьбе эти боевые ребята однажды в нашем клубе показали своё мастерство. То, что мы увидели, трудно передать словами. Особенно поразило их умение разбивать толстенные куски досок любой выступающей частью тела: лбом, локтем, кулаком, ногой.
Один из них, обладатель чёрного пояса каратиста, вытянутыми пальцами руки насквозь прошивал доску. Пальцы входили в доску, как в масло, и она разлеталась на две части. Вполне понятно, что такие ребята не станут в городе показывать, как они лихо на голове разбивают арбузы. Было бы хорошо, если бы бывшие воины ВДВ в свой день продемонстрировали своё мастерство по рукопашному бою, владению холодным и огнестрельным оружием, по прыжкам с парашютом и прочее умение молодым ребятам, которые собираются служить в армии. Может быть, тем ребятам из бассейна нечего показывать? Видимо, единственным их достижением является битьё арбузов на голове и купание в городских бассейнах. Глядишь на их молодецкую удаль, и невольно думаешь: а не были ли эти бравые ребята «дедами» в армии?..
