Как бы давно вы ни окончили школу, вы все же помните своих учителей. Не обязательно, кстати, любимых. Но уж любимых – наверняка. И если спросить вас, какой предмет вам нравился в школьные годы, с большой долей вероятности им окажется тот, что преподавал любимый учитель. Пусть вам никогда в жизни, кроме подсчета сдачи в магазине, не пригодилась математика или, став технарем, вы никогда не увлекались чтением исторических романов, где-то очень прочно в вас сидят припасенные в школьные годы знания. Значит, вам несказанно повезло: вас учил крепкий учитель, любивший и знавший свой предмет.
Однако знание предмета в такой профессии, как учительская, далеко не все достоинства. Без любви к детям настоящего учителя не бывает.
Кто-то определенно умный сказал, что правильный учитель – это второе рождение. И для самого человека, избравшего для себя учительскую стезю. И для детей, которым он открывает мир. Учительская профессия требует большого таланта, большого творчества и большого сердца. О школе и своих учителях вспоминают бывшие ученики, которые охотно общались на эту тему в скайпе и с радостной готовностью прислали несколько строк по электронной почте.
Антон Иванов, финансовый аналитик (г. Киев):
— Школа – это осознанная необходимость, данная нам в наказание. В этом я определился 2 сентября 1988 года учеником первого класса. Не в такой формулировке, но с четкой установкой «не люблю, но надо». При этом я был очень привязан к своей первой учительнице, которую выбрал за … красивое платье. Она была для меня непререкаемым авторитетом, лучше всех всё знавшей и умевшей. Ей я первой рассказал о своей мечте стать конструктором самолетов и до сих пор храню подаренный ею набор открыток по истории самолетостроения.
Илья Миронюк, сотрудник правоохранительных органов
(г. Мелитополь):
— Когда в шестом классе у нас началась физика, я понял, что такое ненавистный школьный предмет. Это была каторга для всей семьи. Отец приходил с работы, мама кормила его обедом и отправляла делать со мной домашние задания. Два года таких мучений — и я возненавидел в компании с физикой и физичкой и школу со всеми учителями. Это просто счастье, что в восьмом классе к нам пришла другая преподавательница, и случилось невероятное: физика — не скучно и трудно, а увлекательно и совсем не сложно.
Более строгой учительницы в моей школьной жизни не было, но она прекрасно знала предмет, была на редкость справедливым и принципиальным человеком, на которого невозможно было обижаться за «пару». У нее было поразительное чувство юмора, она умела разрядить атмосферу в классе, к месту пошутить или отпустить необидное, но точное язвительное замечание. Это единственный учитель, которого я вспоминаю с любовью и благодарностью и всегда бываю у нее, когда приезжаю в Керчь.
Лариса Демьянчук, бухгалтер банка (г. Днепропетровск):
— Любовь к школе — это точно не про меня. А начиналось все прекрасно и почти сказочно. Я пошла в первый класс ровно тридцать три года назад, октябрьским днем 1970-го, когда после эпидемии холеры начались занятия в керченских школах. В школу-новостройку, где стала той самой первоклашкой, которая с плеч какого-то выпускника давала первый звонок. Но, видимо, коллектив в школе сложился далеко не сразу, и у нас учителя менялись со скоростью картинки калейдоскопа. Из всех, кто у нас преподавал, я отчего-то запомнила молодого учителя истории, который всегда ходил в серых костюмах.
Борис Налесный, пенсионер (Бильбао, Испания):
— Мне грех жаловаться на жизнь, но школьные годы считаю самыми комфортными. Оттого, наверное, что первая учительница любила нас без памяти. Своих детей у нее не было, и мы для нее были Боречками, Людочками, Катечками, Сашечками. Она возилась с нами, как наседка с цыплятами: опекала, защищала, развивала. Я до сих пор помню, как она повела нас на балетный спектакль – это было «Лебединое озеро». Многие из нашего класса никогда прежде такого не видели и не увидели бы еще сто лет, не случись с нами рядом нашей Лисаны.
Александр Маслак, предприниматель (г. Севастополь):
— В пятый класс я пошел в городе. До этого мы жили в деревне на Западной Украине, но из-за болезни сестры переехали в Керчь. В классе я сразу стал всеобщим посмешищем, надо мной ржали и издевались все, даже девчонки. И одет я был не так, и речь у меня была другая, и не читал я то, что одноклассники, и родители у меня селяне, и сестра затрапезная. К доске вызовут – мямлю, «двойками» оброс, учителя на меня смотрели как на недоумка.
Меня бы, наверное, или на второй год оставили, или того хуже – в школу для умственно отсталых перевели. Но была у нас учительница математики, великая женщина и педагог. Она мне сказала как-то при всем классе: «Саша, тебе не надоело быть дурачком? Докажи им всем, что ты не хуже их. У них мозги? А у тебя пусть будет чугунная задница, а я тебе помогу нагнать класс».
Она оставалась со мной после уроков и занималась, натаскивала. К концу пятого класса у меня была «четверка», в шестом по математике я стал отличником. Меня гложет только то, что я по дурости мальчишеской так никогда не признался своей учительнице, что она для меня сделала больше, чем мать и отец. А сейчас поздно — умерла она.
Татьяна Малышева, инспектор отдела кадров (г.Казань, Россия):
— Весь наш класс обожал преподавательницу биологии. Мы как сумасшедшие все поголовно участвовали в олимпиадах, наперегонки бежали в живой уголок чистить клетки, на летних каникулах отрабатывали практику в ее кабинете. Нам, девчонкам, она казалась немыслимой красавицей, мы сдирали фасоны ее платьев, всерьез обсуждали ее семейную жизнь, потому что знали мужа – он тоже преподавал в нашей школе – и, глупые, жалели ее, думая, что он с ней так же строг, как с учениками. Она рассказывала о тычинках и пестиках, а потом об анатомии человека, как песню пела. При этом все уроки сидела за учительским столом. Мы думали, что эта у нее такая манера особенная, не как у всех, а она была очень больна и не могла долго стоять на ногах.
Леонид Беляев, преподаватель ХАИ (г. Харьков):
— Никогда не думал, что стану преподавателем, потому что школу не любил отчаянно. У меня был один любимый предмет – история – и любимая учительница-историчка. Причем и на ее уроках я поначалу валял дурака. Как-то вызывает она меня к доске, а я ей вместо того, что написано в параграфе про Петра I, пересказываю фильм. Она слушает, кивает, класс ржет, я от гордости, что обвел молодую училку вокруг пальца, лопаюсь. И после завершения такого складного моего рассказа, она мне говорит: «Всё, ты закончил? Садись, Беляев, два. Посмотри еще раз фильм, не все правильно запомнил». Класс стонал. Мало сказать, что это заставило меня учить историю – я ее полюбил. А тот метод, которым меня публично «огрела» учительница, я взял на вооружение и всегда даю возможность студентам самовыразиться в своей глупой наивности и уверенности, что им удалось посадить преподавателя в лужу.
Владимир Жульев, инженер-кораблестроитель (г. Керчь):
— Школу ненавидел. Был у меня в лесочке за деревней шалаш, где я раз в неделю, а то и два отсиживался от уроков. Восемь классов дотянул только потому, что мать работала заведующей сельпо и задаривала учителей дефицитом. После школы отец не стал со мной церемониться и отправил в колхоз работать. А там за меня ухватилась девушка-комсорг, у которой не хватало до плана вечерников, и уломала меня пойти в школу. И мне очень понравилось! В деревне я был единственным вечерником. Сейчас в это трудно поверить, но ради меня одного учителя приходили в школу к шести вечера и учили. Да как учили: не продвинутся на параграф дальше, пока я не уясню пройденный материал. И я вошел во вкус учебы. Окончил вечернюю школу, техникум, институт. Благодарен всю жизнь им за то, что у них хватило терпения на меня.
Станислав Волошин, программист (г. Киев):
— Двадцать лет назад я окончил школу, но никогда за эти годы у меня не возникло ни малейшего желания встретиться со своими учителями и одноклассниками. Как мне кажется, причина в нашем классном руководителе. Это очень чувствуется, когда тебя не любят, а он нас не любил – просто терпел тех, кто хорошо успевал по его предмету. Встретив его прошлым летом на улице, я был изумлен, что он помнит мое имя, потому что обращался к нам только по фамилиям, как в армии. Мои родители до сих пор каждый год встречаются со школьными друзьями и не могут понять, как это никто из нашего класса не проявил инициативу отметить двадцатилетие окончания школы.
Алла Дикая, преподаватель (г. Выборг, Россия):
— У нас была такая учительница литературы, что почти все девочки из моего класса поступили после школы на филфак и журналистику. Наши люди работают в лучших газетах России, руководят департаментами по связям с общественностью крупных компаний и корпораций, преподают в образовательных центрах. Когда кто-то из нас рассказывает, что окончил обычную школу в рабочем районе Керчи, нам не всегда верят. Наша Аннушка, как мы ее звали между собой, прекрасно знала не только литературу, но и замечательно пела, играла с нами в школьных спектаклях. Мы ходили за ней хвостом, а ведь она не сюсюкала с нами, была строга, всегда держала дистанцию и осталась для нас эталоном интеллигентности.
Наталья Синюкова, администратор (г. Одесса):
— Учителю, который любит детей, я готова простить даже неважнецкое знание предмета. В конце концов, нехватку знаний может восполнить репетитор. В нашем классе работала учительница, которая как предметник была слабенькой-слабенькой, и это понимали самые тупые двоечники, а человеком – изумительным. Когда ей на смену пришел другой педагог, на сто голов выше как предметник, то мы от злости чуть не выли, ходили к директору просить, чтобы нам вернули любимую учительницу. А все потому, что новенькая была сухарем, мы не чувствовали в ней живых чувств и интереса к нам.
Вера Рыбакова, пенсионерка (г. Керчь):
— Мне скоро восемьдесят, и школа – это далекие воспоминания, но очень памятные и приятные. Мы были послевоенными подростками, мало что знавшими, но много повидавшими. Наверное, учителям было с нами трудно, потому что опыт жизненный у нас был не меньше, чем у них. Во всем остальном они были на сто голов выше. Таких интеллигентных людей я встречала в жизни немного, разве что в Ленинграде старых питерских в годы учебы в университете.
Поразительно, но среди моих учителей было много родственных и семейных пар. Классным руководителем у нас была учительница географии, ее сестра преподавала историю, директор читал математику, его жена – русский и литературу, физику и биологию преподавали муж и жена. Нам казалось, что так и должно быть, ведь это особая профессия.
Когда я по их примеру собралась поступать в педагогический, мои родители, люди простые, потомственные керченские рыбаки, отговаривали меня, мол, где я и где Учитель. Проработав почти сорок лет в школе, я понимаю, насколько они были правы. В учителе должно быть нечто большее, чем знание предмета. Точной формулировки не дам, но интеллигентность — всенепременно.
