В отделении младшего возраста детской больницы Керчи — редко встречающийся в практике работы его медперсонала момент: в палатах ни одного отказного ребенка. Последние малыши несколько дней назад отправлены в Симферопольский дом ребенка. Надолго ли такая благодать? Кто знает. Женщины, которые добровольно вырабатывают иммунитет к материнскому инстинкту, исправно «одаривают» государство брошенными детьми. Здоровье этих ребятишек не осложнено физическими уродствами или неизлечимыми болезнями – просто они лишние в жизни родивших их.
Девяностые годы были особенно «урожайными» на государственный приплод. Случалось, керчанки подкидывали государству на содержание и воспитание до двадцати пяти малышей в год. «Как-то я подсчитал и ужаснулся: с 1996 по 1999 годы мы потеряли более ста детей, — говорит главный врач Керченского роддома Олег Тихолаз. – В среднем получалось по двадцать-тридцать малышей в год. В последнее время таких ужасающих цифр уже не встретить, но меньше восьми отказников в год всё равно не получается. В текущем добровольный отказ от детей написали семеро наших рожениц».
Явные врожденные патологии встречаются среди отказных малышей не столь часто, и те же врачи не осуждают за это матерей. «Генетически нездоровый ребенок с той же болезнью Дауна требует специального ухода, — развивает свою мысль Олег Тихолаз. – Понятно, не во всех семьях материально готовы к содержанию такого малыша, потому что он, как правило, требует постоянного ухода и внимания неработающей мамы, непрерывного лечения. Наверное, разумнее отдать такого ребенка в специальное лечебное учреждение и не создавать вокруг таких матерей негативное общественное мнение. Другое дело, когда врачи на ранних стадиях беременности видят очевидные патологии развития плода. Мне всегда сложно принять позицию матери, предупрежденной о рождении спинобифида. Мы предлагаем прервать беременность, потому что заранее знаем о реакции женщин на внешний вид таких малышей. Но нас не всегда слышат, уверяют в силе материнского инстинкта, а потом чуть ли не родзале пишут отказ».
Но большинство отказных малышей практически здоровы. Единственное, чего, возможно, всю жизнь будет недоставать им для морального здоровья – материнской ласки и отцовской заботы. Наверное, логичнее перевести разговор о брошенных детях в плоскость не их физического здоровья, а нравственного здоровья даровавших им жизнь людей. Нынешняя тенденция отказов во многом отличается от ситуативной картины девяностых, когда детей оставляли не только матери-одиночки или малолетки, а и так называемые полноценные семьи с двумя родителями. «Отказы были социально мотивированы плохими материальными условиями, отсутствием работы, наличием старших детей, — развивает тему главный врач Керченского роддома Олег Тихолаз. – Мы буквально из себя выпрыгивали в попытке доказать алогичность такого нечеловеческого по сути поступка, когда двое взрослых и вполне осмысленно действующих людей могли предупредить рождение незапланированного в их жизни ребенка, но кроме довода типа «так получилось» никаких веских аргументов нам слышать не приходилось».
Практически слово в слово объясняют свое поведение и матери-одиночки, имеющие в своем материнском «арсенале» еще двоих-троих ребятишек. Оставляют матери детей-инвалидов, брошенки, разведенки, малолетки. Керченские родильный дом и отделение младшего возраста детской больницы обзавелись и постоянной «клиентурой» кукушек, которые не жалеют для демографического взрыва в стране по двое, а то и трое своих малышей. Олег Тихолаз привел в «пример» шестнадцатилетнюю пациентку, которую от деторождения не останавливает страшный диагноз – туберкулез и смерть супруга от аналогичного заболевания. Теперь рождение ею второго младенца целенаправленно ожидают в одном из симферопольских специализированных роддомов, откуда ребенок попадет в сиротский дом.
Палаты, где обитают брошенные дети – не место для экскурсий. Но, видит Бог, они бы там не показались лишними. Может быть, у кого-то до боли дрогнуло бы сердце и раскрылась душа навстречу горькой участи брошенных малышей. Увидеть настоящий родительский дом доведется далеко не всем отказным детям. При всех гарантиях государственной поддержки усыновителей, президентском поклоне сердобольным добровольцам, взвалившим на свои плечи брошенных родными детей, жизнь мало приспособлена к усыновлению брошенных детей.
Сколько ни повторяй, как заклинание, запавшие мне в душу слова старого учителя о том, что «дети должны вырасти у родителей, а не у государства», такие призывы кардинально отношения к усыновлению не меняют. На учете в качестве кандидатов на усыновление в секторе опеки и попечительства отдела по делам семьи, молодежи и спорта Керченского горисполкома состоят пять бездетных семей. Директор Керченского интерната для детей-сирот Александр Лазарев тоже не может похвалиться большим числом усыновляемых воспитанников: в год ребятишек десять обретают семьи. Причем в это число входят как национальные, так и международные усыновления. «В Керчи второй год национальное усыновление преобладает над международным, — включается в разговор заведующая сектором опеки и попечительства Вера Звонилова. – Сейчас две семьи горожан находятся в процессе юридического оформления усыновления».
Бездетные семьи, как правило, осторожны и осмотрительны. Не только материальные причины побуждают их быть таковыми. Люди осознают меру ответственности за воспитание усыновленного ребенка, но более всех остальных причин их останавливает сознание того, что брошенные дети преимущественно рождаются в асоциальных семьях – а это не исключает неблагополучного генетического фона, который с возрастом может проявиться. «Если ребенок усыновлен в грудном возрасте, генетика срабатывает крайне редко, — убеждена Вера Звонилова. – Куда сложнее процесс самовоспитания будущих родителей, которые, все-таки это надо честно признать, не всегда вполне осознанно подходят к усыновлению. Да, хочется иметь наследника или помощницу на старости лет – такова человеческая природа. Но надо иметь внутреннюю готовность стать родителями, чтобы потом не кусать локти и не списывать всё на гены усыновленного ребенка».
Главный педиатр Керчи Галина Соболюк вспомнила, как тронули ее слова женщины, которая беря ребенка на воспитание, сказала: «Где гарантия, что я бы сама родила здорового?» Малышу, о котором говорилось с пониманием и участливостью, повезло, может быть, даже больше, чем детям, матери которых не отказались от них. Педиатры, повидавшие на своем врачебном веку мамаш всяких и разных, порой не могут с определенностью самим себе признаться, что лучше: бросать или оставлять, когда речь идет об асоциальных семьях. Неоставленные в роддоме дети порой оказываются брошенными в семье. Это обыватель возмутится и удивится, услышав о грудничке, лежащем дома в грязных лохмотьях с хлебной жвачкой во рту, а для педиатров такие случаи не в новинку. Но ведь не оставляют, не бросают – берут в семью, потому что на пособие по рождению ребенка существуют сами родители и исправно друг за другом появляющиеся дети.
Развитие ситуации с отказными детьми в социально-экономических условиях, которые могут повторить обвал девяностых, не берутся предсказать ни медики, ни психологи. «Всё, на мой взгляд, будет зависеть от выплаты пособий при рождении детей. Уже сейчас я слышу о задержках или иных проблемах с выплатами, а если их вовсе отменят в порыве сокращения социальных программ, то всё может вернуться на круги десятилетней давности, — высказывает предположение главный врач Керченского роддома Олег Тихолаз. – Сегодня к работе с матерями-отказницами в роддоме подключаются психологи центра социальных служб для молодежи, и нам удается возвращение женщин к материнству. Попутно мы учим их пользованию современными гормональными контрацептивами, чтобы впредь избежать незапланированных беременностей. Но если социальная неустроенность обострится, то никто не поручится за нравственное здоровье женщины-матери».
Лучше, скажет здравомыслящий человек, вообще не беременеть и не рожать: ни государство не обременяешь, ни ребенка не обрекаешь. Наверное, наши развлекающиеся пустой болтовней народные депутаты давно бы могли узаконить стерилизацию асоциальных женщин и оградить тем государство от материальной ответственности за отказных детей. Родила и бросила без веских причин – значит, не нужны такой женщине дети и иметь их впредь ей возбраняется. «Вы что, – убеждали меня врачи, — это нарушение прав человека!» Вот насколько мы безрассудно гуманны. Родить и отказаться – право женщины, а не позволять ей рожать и садить на шею государства ненужных детей – попрание ее человеческой сущности. Для системных кукушек отказ от ребенка – не выстраданная безысходность, не совершенный под влиянием минутной слабости роковой шаг, которым они будут болеть всю жизнь. Они заведомо идут на роды, зная, что откажутся от ребенка.
А закон отстаивает права матери, какой бы беспутной она ни была. Сама женщина, охраняемая и уваженная государством, об интересах ребенка и материальных затратах государства не думает. Думала бы, а еще лучше – несла бы материальную ответственность, использовала бы все подручные возможности. Заведующая женской консультацией керченской поликлиники № 3 и центра планирования семьи Марина Тихолаз убеждена, что работу с такими женщинами «надо начинать с головы». Главный врач роддома Олег Тихолаз результат такой работы видит в сокращении числа брошенных детей. Хотя как на мой взгляд, обольщение подобными цифрами и фактами – своего рода самообман, потому что любой врач-гинеколог расскажет десяток историй, когда ребенок появляется на свет не ради удовлетворения материнского инстинкта, а по материальным соображениям – для получения пособия. Уверена, что пока понимающий, будь то врач или психолог, вложит в голову кукушек поведенческие законы жизни женщины-матери, еще ни одно дитя появится на свет, место которому уже «забронировано» в доме ребенка.
с сайта novayagazeta.ru
