В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ
Уверен: в 1992 году, став инициатором борьбы за сохранение для России Черноморского флота, его командующий адмирал Игорь Владимирович Касатонов не мог предположить, что начатое им дело государственного для Российской Федерации значения по сути — форме и содержанию — превратится, говоря современным языком, в перспективный проект, рассчитанный на полвека.
Двадцать. Это много или мало?
Действительно: хронологически между 1992-м и 2042 годами — 50 лет. Именно в эти пять десятков лет вмещается важнейший этап истории Черноморского флота России, ввергнутого в разрушительный затянувшийся процесс флотораздела (1992-1997 гг.), с постоянным откладыванием момента определения его статуса (май-июнь 1997 г.), а затем не совсем последовательных и результативных действий, направленных на наполнение обретенного флотом российского статуса конкретным содержанием (1997-2010 гг.).
Двадцать лет по историческим меркам — мгновение. Если же говорить о флоте, тем более Черноморском, — это целая эпоха.
Двадцать первых лет флотской истории, от его рождения в 1783 году, — это славный период доблестных побед. За двадцать последующих лет, причем в основном мирных, флот был доведен до полного упадка. Потом снова — его взлет. После Крымской войны Россия на два десятилетия была лишена самой возможности иметь военный флот на Черном море. Затем — этап возрождения и создания броненосного флота… За два межвоенных десятилетия (1920-1940 гг.) Черноморский флот прошел путь от практически полного уничтожения до создания вполне современного, доминирующего на театре военных действий оперативно-стратегического объединения. За двадцать послевоенных лет Черноморский флот, пережив непростые годы «хрущевских сокращений», вышел в Средиземное море, где стал присутствовать на постоянной основе в течение четверти века. Его корабли, отстаивая интересы страны, решали задачи и в других районах Мирового океана, включая воды Персидского залива, Красного моря и Восточной Атлантики.
Двадцать лет для флота — немалый срок. За это время лейтенант не только может дорасти до адмиральских звезд, но и успевает выслужить положенную пенсию. Двадцать лет — это средний эффективный срок службы боевого корабля: у крейсера он составляет 30 лет, у подводных лодок — 25, а, к примеру, у ракетного корабля на воздушной подушке — 15 лет. У малых ракетных кораблей, тральщиков, ракетных катеров — ровно 20. Правда, корабельные биографии складываются по-разному. Но обычно в боевом составе флота корабли находятся даже дольше, чем определено нормативами. А уж что касается Черноморского флота и его кораблей, то тут — отдельный разговор.
Черноморский флот — особенный. Ни в коей мере не умаляя роль и значение других флотов, отметим: наиболее яркие страницы истории Российского флота связаны именно с южным флотом страны. Правда, иной раз можно столкнуться с ироничным суждением: «мандариновый», «царский», «Чи Флот, Чи не Флот»…
Конечно, в Севастополе теплее, чем в Кронштадте или Петропавловске-Камчатском, но служба на Черноморском флоте всегда имела свои особенности, заключавшиеся в том числе в самых высоких эффективности использования сил и динамике плавания кораблей. Ведь рядом — самая «горячая точка» планеты — Ближний Восток. Сутки — и боевой корабль, вышедший из главной базы флота, уже находился в подчинении командира Средиземноморской эскадры. Да и высокое начальство во все времена почему-то любило проверять именно ЧФ, а, отдыхая в Крыму, непременно посещать корабли. Так что эта «привычка» добавляла в специфику службы элемент постоянного напряжения и готовности к чему угодно и в любое время.
Немаловажно и то, что ЧФ являл собой мощную силу. Судите сами. К моменту распада СССР его силы базировались на территории Украины, России, Грузии, Молдавии, от Измаила — до Батуми, от Киева — до Каспийска. В его состав входили 833 корабля и судна, в т.ч. 28 подводных лодок, 2 противолодочных крейсера-вертолетоносца, 6 ракетных крейсеров (БПК), 20 эсминцев и БПК, около 40 СКР и около 30 малых ракетных кораблей и катеров, до 70 тральщиков, около 50 десантных кораблей и катеров, свыше 100 других боевых и вспомогательных катеров, 410 единиц морской авиации. Численность личного состава превышала 100 тыс. человек. Зона ответственности — бассейны Черного, Азовского и Средиземного морей. Флот мог решать практически любые задачи (кроме нанесения ударов по заокеанской территории «вероятного противника» — в ЧФ не входили атомные стратегические подводные ракетоносцы).
В силу происшедших на рубеже 90-х годов прошлого века глобальных геополитических перемен Российская Федерация, являющаяся преемником Советского Союза, многое утратила. Однако, несмотря на суровую логику развала великой державы, ей удалось сохранить Черноморский флот. Как это происходило, в принципе, известно. Но, на мой взгляд, стоит напомнить о следующих моментах.
С 1991-го по 1997 г. Черноморский флот утратил военно-морские базы и пункты базирования в Измаиле, Одессе, Очакове, Николаеве, Черноморском, Донузлаве, Балаклаве, Керчи (Украина), а также в Поти (Грузия). Остались: Севастополь и частично Феодосия (Крым), а также Новороссийск. Есть, правда, и «приобретения» — Темрюк (устье р. Кубань). Учитывая, что современный флот не способен действовать без поддержки, взаимодействия или прямого участия морской (палубной) авиации, необходимо особо отметить и потери масштабной системы аэродромного базирования. Фактически в составе ЧФ остались лишь два крымских аэродрома — Гвардейское и Кача.
Флотом потеряны и два завода в Николаеве, способные строить корабли вплоть до атомного авианосца, а также ряд других предприятий судостроительного комплекса.
На момент подписания в конце мая 1997 года «Большого» российско-украинского договора и завершения флотораздела в составе ЧФ РФ осталось 655 «плавединиц» — 83 боевых надводных корабля, 5 подводных лодок, 56 боевых катеров, 49 кораблей специального назначения, 272 катера и рейдовых судна, 190 судов обеспечения, из них 12 кораблей 1-го, 26 кораблей 2 ранга.
Время, вкупе с «реформами» и «оптимизациями», взяло свое: в состав флота нынче входит уже менее 200 кораблей и судов. Из них — 2 корабля 1 ранга, 12 кораблей 2 ранга, в т.ч. 2 подводные лодки, из которых лишь одна в строю. На сегодняшний день наш флот — самый старый из всех флотов России (средний срок службы кораблей 1 ранга уже превысил 33 года, 2 ранга — около 30 лет, корабли 3 ранга уже давно перешагнули рубеж «преклонной старости»).
Причин этому — целый комплекс. Но одна из главных состоит в том, что достижение договоренностей по флоту в 1997 году не разрешило флотских проблем. Многие из них, наоборот, стали нарастать, как снежный ком.
Каждый, кто был сопричастен к процессу флотораздела, уже в момент заключения соглашений понимал: судьба южного флота страны отнюдь не решена. Но тогдашние решения Киева и Москвы (Л. Кучмы и Б. Ельцина) определялись сложившейся на тот момент конъюнктурой. Во-первых, было необходимо из находившихся в тупике отношений двух стран все-таки двигаться вперед. Во-вторых, на тот момент Украина перед Россией имела полуторамиллионный долг за уже использованный газ. И долг этот нарастал, что в короткий временной промежуток могло привести к политико-экономическому коллапсу и краху только-только народившейся державной украинской незалежности, что никому из геополитических игроков на тот момент выгоды не сулило. И в тех условиях российский президент, продекларировавший для своей команды принцип: «Встал утром — подумай: что ты сделал для Украины?», решил пойти на радикальный шаг в преодолении на тот момент, казалось бы, неразрешимой проблемы. Об этом шаге Москвы почему-то забыли. Как забыли и то, что в Беловежской пуще президент Л. Кравчук был готов, что называется, с потрохами отдать России Крым — лишь бы Кремль отпустил его в «свободное плавание». Но Б. Ельцину было тогда недосуг…
Общий строй
Москва в 97-м согласилась на условия 20-летней аренды выпестованного ею за послевоенные десятилетия своего же Севастополя (город с 1948 г. имел союзно-республиканский «особый» статус). В то же время арендная плата определялась, исходя из объема украинского долга, а задолженность эта реструктуризировалась с полным исключением начисляемых в подобных случаях процентов.
Такое решение уже тогда вызвало немалую критику, но, очевидно, по-другому договориться было невозможно. При этом обе стороны, конечно, прекрасно понимали: заключенные договоренности не просто половинчаты, а ущербны. Видимо, надеялись: потом «разрулим». Очевидно, в полном объеме тогда никто не мог представить, какие конкретно вопросы в отношениях двух «братских, но не союзных» стран могут возникнуть в «околофлотской» сфере, ставшей одновременно и оселком, и лакмусовой бумажкой прочности российско-украинского взаимопонимания.
Говоря об этом, следует подчеркнуть: Киев практически сразу же после достижения договоренностей избрал тактику планомерного ужесточения прессинга на Москву по любому поводу, так или иначе связанному с флотом. Вместо прописанной в соглашениях поддержки и участия в разрешении флотских проблем, связанных с базированием ЧФ, украинская сторона пыталась не только дезавуировать конкретные положения, но и принудить Россию к досрочному пересмотру существующих договоренностей. В массовое сознание с нарастающей силой внедрялась мысль: к 2017 году Черноморский флот должен и обязательно уйдет, хотя соглашения определяли механизм пролонгации базирования.
Не будем лукавить: девальвирующая дух и букву базовых соглашений практика Киева довольно быстро стала приносить результаты: как среди политиков и экспертов, так и в целом в социуме по поводу будущего ЧФ стали преобладать «чемоданные» настроения.
Тем временем ущербность решений 1997 г. и их купированное воплощение на практике стали проявляться в главном и очевидном: сохраненный для России ее южный флот до 2017 г. (времени окончания «аренды» Севастополя Россией) мог просто не дожить. Он мог или безнадежно устареть в условиях отсутствия в стране обоснованных кораблестроительных программ при чинимых Украиной препонах в модернизации флотских сил. Либо мог умереть по-тихому в условиях глобального кризиса или «потеряться» при переводе оставшейся части сил из Крыма на Тамань. Как «терялись» в лихие 90-е сгинувшие на бескрайних российских просторах выведенные их Восточной Европы «в чисто русско поле» лучшие в мире танковые армии и мотострелковые дивизии.
Вышеназванные варианты, в разной степени обретая реальные черты, непосредственно стали сказываться на состоянии флотского здоровья, которое, как казалось, окончательно подорвала «оранжевая революция». Свой отпечаток наложил и «новый облик», при воплощении которого «особенное» флотское лицо подверглось тем же пластическим операциям, что и внутренние военные округа ВС РФ…
Кроме того, принципиально изменился и статус Черного моря, некогда называвшегося Русским: оно стало внутренним морем стран НАТО и их активных партнеров, стремившихся в этот блок семимильными шагами, — Украины и Грузии. С приемом в Евросоюз Болгарии и Румынии, а также в ВТО Украины, Черное море стало европейским озером, в прямом использовании которого уже на законных основаниях стали заинтересованы все «европейцы» до Португалии включительно.
Регион Причерноморья, цепляющий своей половинкой Прикаспийский регион, образовал вместе с ним новое геополитическое пространство. Здесь — мировые транспортные артерии, энергопотоки, перспективные для разработки шельфы, неспокойный Кавказ, подготовка Олимпиады в Сочи и т.д.
На что в этих условиях можно было рассчитывать? На политическую волю Кремля и возвращение здравого смысла на берега Днепра-Славутича. В то, что воля проявится и здравый смысл возобладает, не очень верилось, хотя хотелось многим. И не только в Севастополе, а, уверен, и в Украине, и, конечно, в России.
Время — Великий Учитель и Лекарь. Слава Богу, оно сумело заживить раны, нанесенные сознанию осколками разрушительных идей «оранжистов». Украина сделала свой выбор в феврале нынешнего года, тем самым предопределив и решение черноморской проблематики, которое, как справедливо заметил российский премьер Владимир Путин, выходит за чисто флотские рамки. При этом флот вновь проявил себя как оселок проверки на прочность державных замыслов российского и украинского руководства. Шанс, предоставленный политическим элитам, был использован. Пришло время этот шанс — шанс перспективы — дать флоту.
С подписанием двумя президентами харьковских соглашений и их ратификацией стало очевидно: флот из Севастополя не уходит. А раз так, значит, его нужно развивать. В этой связи в последнее время обнародовано много суждений. Появилась информация и о том, что на флот в обозримом будущем придут корветы, подводные лодки…
О том, каким быть современному Черноморскому флоту, стоило бы поговорить отдельно — это тема даже не одного разговора. За двадцать лет, прошедших с начала флотораздела, флот России многое упустил, отстав от своих геополитических конкурентов минимум на два поколения кораблей. Строящиеся сейчас в России корветы, увы, облик Флота XXI века — флота настоящего, действительно современного, — уже не определяют. Хотя, безусловно, и без них не обойтись. Но в данный, конкретный момент более значимым является другое.
Как представляется, формирование Черноморского флота будущего, а также его нормальное функционирование в наши дни зависят от того, сумеют ли Киев и Москва сохранить динамику развития межгосударственных отношений, подкрепить договоренности конкретикой решений и мер, а также наладить эффективное сотрудничество в военно-технической и оборонной сферах. Многое зависит и от того, как будут взаимодействовать моряки двух стран, корабли которых стоят рядом, на соседних причалах.
Пожалуй, сегодня не удастся услышать отрицательный ответ на этот вопрос. Наверное, даже скептики и открытые оппоненты идее пребывания Российского флота на украинской территории ответят на него утвердительно, хотя, возможно, и с оговоркой: если кто-то не захочет, то официальные Киев и Москва заставят…
О том, что взят курс на «дружбу флотов», в принципе, стало ясно сразу же после формирования нового украинского Кабинета министров. Довольно неожиданное назначение главой военного ведомства экс-Главкома ВМС Украины Михаила Ежеля многими наблюдателями было расценено как знаковое: новая власть наверняка рассчитывает не только на его знания и опыт как крупного военного руководителя, но и как человека, изнутри знающего самый больной вопрос российско-украинских взаимоотношений — флотский. В этой связи кое-кто высказывал даже такое мнение: М. Ежеля назначили для того, чтобы с России за базирование «поиметь» как можно больше — он знает всё и знает всех. А потому при соответствующей со стороны Киева мотивации Москве по флоту договариваться будет непросто. Однако вскоре стало понятно: мотивация украинской стороны основана на конструктивном позитиве.
Ясность внесло назначение командующим Военно-морскими силами Вооруженных сил Украины вице-адмирала Виктора Максимова. Он сменил написавшего заявление об отставке «по морально-этическим причинам» адмирала Игоря Тенюха. Его «мораль и этика» были густо замешаны на «западенском» мировоззрении, в котором пупом земли была Украина, да и то не вся, а ее галичанско-волынская часть. К слову, и командующим он стал после того, как лидерам «оранжевой революции» своей флотской униформой создавал фон на политических подмостках Майдана.
В противоположность ему Виктор Максимов, опытный моряк и организатор-управленец, особо не проявлял своих политических симпатий, да и на публике не мелькал. Его приход априори означал: пикировки между ЧФ и ВМСУ наверняка прекратятся, изменится и риторика соответствующих информационно-психологических служб и структур, в т.ч. рупоров противоборства с черноморцами газеты «Флот Украины» и телерадиоцентра «Бриз». Подтверждение этому было получено буквально через несколько дней: при благословении министра обороны украинские военные моряки приняли участие в мероприятиях российского Дня моряка-подводника, отмечаемого в ВМФ РФ 19 марта. Практически одновременно с этим было заявлено о готовности возобновить проведение российско-украинских учений «Фарватер мира», организовать совместные работы по вводу в строй после длительного ремонта единственной украинской подводной лодки «Запорожье» и т.д. Естественно, подобная активность и проявление инициативы в перспективе стали возможны при одном условии: «добро» на это исходило свыше.
Между тем некоторые аналитики практически сразу же охарактеризовали происходящее, как «ритуальные танцы», справедливо отмечая: говоря об изменении отношений между флотами двух братских, но не союзных стран, следует оценивать не внешние, а системные перемены. Происходят ли они?
В начале второй декады апреля в Москве состоялось очередное заседание Совета министров обороны стран СНГ. В нём в качестве наблюдателя приняла участие украинская делегация во главе с министром обороны Михаилом Ежелем. И хотя это заседание носило предъюбилейный характер — на встрече обсуждался комплекс вопросов, связанных с 65-летием годовщины Победы в Великой Отечественной войне, — тем не менее, было понятно: обсуждались и другие вопросы, в т.ч. касающиеся военного сотрудничества.
То, о чём говорили М. Ежель с министром обороны Российской Федерации А. Сердюковым в ходе своей рабочей встречи, не сообщалось. В прессе лишь было сказано о том, что во время встречи Сердюков передал Ежелю аутентичную копию Знамени Победы и соответствующий сертификат. Однако только ли за этим приезжал украинский министр в российскую столицу? Тем более, что, как стало известно, перед поездкой в Москву Михаил Ежель в Киеве встречался со специальным представителем министра обороны РФ, советником начальника Генерального штаба Вооружённых Сил России адмиралом Игорем Касатоновым.
И. Касатонов возглавил группу экспертов, сформированную на основе распоряжения министра обороны Российской Федерации. В неё вошли специалисты в различных областях обороны и безопасности, в т.ч. военно-морской. В ходе состоявшейся встречи вместе с украинским министром были обсуждены вопросы состояния и перспектив взаимовыгодного сотрудничества между оборонными ведомствами двух государств, организации их взаимодействия на основе партнёрства по целому ряду направлений деятельности. Безусловно, речь шла и о флоте — сам И. Касатонов, как известно, в 1991-1992 годах командовал Черноморским флотом, в дальнейшем, до 1999 года будучи первым заместителем Главнокомандующего ВМФ РФ, он занимался проблемами функционирования Черноморского флота на территории Украины. Естественно, он неплохо знал М. Ежеля, с 1996 по 2003 год являвшегося Главнокомандующим (командующим) ВМС Украины. Думается, адмиралы, общавшиеся на одном языке, смогли найти понимание по целому ряду в том числе и флотских проблем. Очевидно, это понимание проявится в ходе реализации харьковских соглашений, в их конкретности — качественном и количественном — наполнении в части, касающейся повседневного взаимодействия двух флотов.
Ярким проявлением, если хотите, даже своего рода демонстрацией организации этого взаимодействия стало празднование юбилея Победы. В Севастополе прошел совместный парад. В Керчь, Одессу и Николаев на торжества прибыли черноморские корабли с морскими пехотинцами на борту, участвовавшими вместе с украинскими моряками во всех мероприятиях. Пожалуй, стоит заметить: на праздничной морально-психологической атмосфере существенно не отразился инцидент, произошедший в Николаеве при швартовке российской БДК «Ямал» — из-за ошибки лоцмана перевернулся обеспечивавший заход в порт буксир «Бугский» (хотя некоторые политики через СМИ и пытались побузить: мол, русский флот уже топит украинские суда). Праздник доказал: мы — не просто близки и похожи, а во многом — едины. Кроме того, совместное проведение юбилейных мероприятий на повестку дня поставило вопрос: каким будет дальнейшее взаимодействие и сотрудничество двух флотов?
и системные трансформации: и с Западом, и с Москвой
Как представляется, в складывающейся ситуации многое зависит от обеих сторон. От их готовности идти навстречу друг другу, а также от проявления инициативы. Нынче, как говорится, мяч находится у киевской команды. И в этой связи, как хочется думать, Москва позитивно откликнется на предложения, не просто привлекательные, а идущие от жизни, от существующих реалий. А они таковы.
Избрание президентом Украины В. Януковича предопределило отказ Киева от воплощения навязанной предыдущей командой и ее «заокеанским обкомом» идеи как можно более быстрого вступления страны в НАТО. К слову, об этом сразу же было заявлено на самых разных уровнях, в том числе президентом: «Политика внеблоковости, по моему убеждению, наиболее адекватный и честный ответ на геополитическую ситуацию, в которой находится Украина». В этой связи в начале апреля, своим указом ликвидировав 31 структуру, рожденную в недрах секретариата Ющенко, он упразднил и комиссию, занимавшуюся вопросами присоединения к НАТО. Кроме того, почил в Бозе и и Центр по вопросам евроатлантической интеграции. Однако…
Соответствующие декларации, подкрепленные решениями и действиями, довольно убедительны и вызывают доверие, в том числе и у Москвы. Но вместе с тем некоторые вопросы остаются открытыми. Абстрагируясь от уже состоявшихся соглашений по ЧФ, приходится констатировать: на деле Украина по-прежнему придерживается «особого пути», стремясь балансировать между Москвой и Западом (при этом, разумеется, извлекая для себя конкретную выгоду). Об этом свидетельствуют как зарубежные визиты представителей нынешней украинской властной элиты, так и вояжи зарубежных, в т.ч. заокеанских, гостей в Киев. Речь, конечно, не о развитии сотрудничества на уровне различных структур, в т.ч. с НАТО — это обстоятельство следует воспринимать как вполне нормальное. Без этого в современном мире не обойтись, тем более, что зарубежный опыт не только полезен, но и поучителен (в том числе и в том, как не надо делать). Дело в другом.
На сегодняшний день реально продолжается сотрудничество между Киевом, Брюсселем и Вашингтоном. В соответствии с ранее разработанными перспективными планами ведется подготовка и проведение самых разнообразных учений, организуются визиты военных делегаций и боевых кораблей, продолжается обучение кадров, масштабно осуществляется стандартизация системы военного управления и т.д. Довольно показательный факт: в составе Министерства обороны Украины активно действует в «западном направлении» замыкающийся на первого заместителя МОУ Департамент международного военного сотрудничества, а в Генштабе Вооруженных сил — специально созданное Управление евроатлантической интеграции, возглавляемое начальником управления в статусе заместителя начальника ГШ (примечательно: до недавнего времени его возглавлял вице-адмирал Игорь Князь, экс-командующий ВМСУ с мая 2003-го по март 2006 г., сейчас им руководит тоже моряк — вице-адмирал Игорь Кабаненко).
В полном объеме реализуется и Целевой план Украина-НАТО, который является альтернативой несостоявшегося ПДЧ, что в сущности сути заданного трио Ющенко-Тимошенко-Яценюк пронатовского вектора не изменило. Базовым документом, регламентирующим сотрудничество Украины с Альянсом, является действующая «Годовая национальная программа по подготовке Украины к обретению членства в Организации Североатлантического договора (НАТО) на 2010 год». Как представляется, само ее название говорит о многом.
Понятное дело: Запад (прежде всего США) не позволит выпустить Украину из орбиты своих военно-политических интересов. Это подтверждает и активность посла США в Украине Дж. Теффта, встречавшегося с М. Ежелем и заявившего о выделении средств в рамках программы правительства США по финансированию военных проектов за рубежом. Это подтверждает и многое другое. В частности, ход и результаты недавнего визита в Брюссель начальника Генерального штаба — Главнокомандующего Вооруженным силами генерала армии Украины Ивана Свиды, принявшего участие в заседаниях Военного комитета Евроатлантического союза и Военного комитета НАТО на уровне начальников генеральных штабов.
Обратим внимание на то, что Украина — единственная страна — не член ЕС и НАТО, которая принимает участие не только в подобного рода заседаниях, но и в подавляющем большинстве миссий и операций, проводимых Альянсом. Комментируя итоги своей поездки в Брюссель, И. Свида сказал, что это «не означает нашей интеграции в евроатлантические структуры», речь не идет о подготовке страны и ее Вооруженных сил к вступлению в НАТО. Вместе с тем он отметил необходимость «выполнения в 2010 году взятых обязательств относительно военного сотрудничества с НАТО. Это, в частности, участие в миротворческих операциях, совместных учениях, а также других взаимовыгодных проектах». В Брюсселе начальник украинского Генштаба также вел речь о выполнении Украиной международных обязательств в военной сфере и мероприятиях, которые осуществляются в рамках перспективного привлечения сил и средств ВСУ в боевые тактические группы ЕС и операции, проводимые под руководством Евросоюза по урегулированию кризисов.
Таким образом, все существующие договоренности и планы сотрудничества с Североатлантическим альянсом выполняются в полном объеме. И, как отметил генерал армии И. Свида, подписание договоренностей по Черноморскому флоту на сотрудничество Украины с НАТО не повлияет: «Никакой привязки наших отношений к договору о флоте нет».
Более того, в начале мая стало известно: Украина со второй половины 2010 года начнет участвовать в Силах реагирования НАТО. Об этом сообщил глава Военного комитета Североатлантического альянса адмирал Джампаоло ди Паоло. В результате Украина становится первой страной — не членом НАТО, участвующей в этих Силах. К слову, раньше, «при Ющенко», говорилось о том, что Украине было предложено войти в состав Сил реагирования НАТО в 2015-2016 годах.
Активность нынешнего практического сотрудничества Киева с Западом в вопросах обороны и безопасности характеризует множество красноречивых примеров. Даже поверхностный анализ фактов свидетельствует: говорить о реальном воплощении принципа внеблоковости Украины сегодня весьма проблематично. При этом явно бросается в глаза отсутствие подобного рода контактов со стратегическим партнером — Россией, а также с организацией, в которую она входит, — ОДКБ. Правда, справедливости ради отметим: одновременно с заявлениями о продолжении масштабного сотрудничества с НАТО генерал армии И. Свида заявил о желании улучшить военное сотрудничество и с Россией.
Это желание есть не только у Киева, но и у Москвы. Об этом в том числе свидетельствуют контакты между начальниками Генеральных штабов генералами армии Николаем Макаровым и Иваном Свидой. И это желание уже начинает находить отражение в конкретных делах. Правда, они еще не очевидны, хотя некоторые решения существенны. В частности, согласован вопрос использования летчиками палубной авиации Северного флота тренировочного комплекса НИТКА, расположенного в крымских Саках. Обсуждается возможность обучения и подготовки кадров, проведения учений и тренировок. Однако это — лишь первые шаги в налаживании взаимовыгодных контактов в оборонной сфере. Как отмечают военные аналитики, нужна реализация значимых и ощутимых, прорывных проектов. С учетом постулата о производности политики (в т.ч. военной) от экономики, таким прорывом может стать воплощение реальных планов в области военно-технического сотрудничества.
О заинтересованности России в целых «пластах номенклатуры» украинского ВПК общеизвестно (баллистические ракеты, разного рода двигатели, транспортные самолеты и др.). Подробнее коснемся флота.
В основе крупнотоннажного отечественного надводного кораблестроения всегда лежали судостроительные заводы Юга Украины, созданные еще в Екатерининские времена. Все советские авианесущие корабли — от крейсеров-вертолетоносцев до авианосцев (в т.ч. был заложен и атомный) — были построены в Николаеве. С распадом Союза, парадом суверенитетов и созданием независимыми государствами собственных вооруженных сил судостроение Украины, быстро исчерпав лимит инерции, оказалось в тяжелейшей ситуации. Достаточно сказать: за все время независимости (почти два десятка лет) на Украине не было ни спроектировано, ни построено ни одного боевого корабля. ВМС Украины были пополнены лишь четырьмя боевыми единицами, находившимися на судостроительных заводах в начале 90-х годов в высокой степени готовности (фрегат «Гетман Сагайдачный», корветы «Луцк» и «Тернополь», корабль управления «Славутич»). Так и не удалось достроить практически готовый ракетный крейсер «Украина» («Адмирал Лобов»), для которого в ВМСУ даже частично сформировали экипаж. Уже добрый десяток лет ходят разговоры и даже проводятся презентации в связи с решением о постройке серии новых украинских корветов. Но разговоры остаются разговорами — у Украины нет ни сил, ни возможностей. Правда, еще остались основы производственных мощностей и частично — кадры, некогда считавшиеся одними из лучших в мире.
В этой связи, кстати, отметим: десятки (если не сотни) украинских конструкторов и кораблестроителей в течение последних лет неоднократно побывали в Китае. Отнюдь не случайно и не только за счет собственных ресурсов (интеллектуальных в том числе) китайцы смогли довести до ума купленный у Украины как металлолом авианосец «Варяг», на сегодняшний день практически подготовив его к испытаниям и вводу в боевой состав своего флота. Параллельно с этим ведется строительство и собственно китайского авианосца, хотя в данном случае о его «национальности» говорить сложно. Впрочем, как и о другой технике, в т.ч. военно-морской, производимой контрафактно (тот же ДКВП типа «Зубр»).
Отметим также: опыт николаевских корабелов используется и в России, в состав ВМФ которой входит вышедший впервые в море 24 года назад авианосец «Адмирал Кузнецов». Украинские специалисты не только периодически приезжают на Северный флот для оказания помощи в решении проблем технической готовности корабля, но даже выходили на «Кузнецове» на боевую службу в теперь уже далеком 1995 году. Делалось это, конечно, неофициально и огласке этот факт не предавался.
То, что сотрудничество между украинскими и российскими корабелами продолжается, наглядно демонстрирует недавний обмен делегациями, возглавляемыми руководителями судостроительных предприятий Северодвинска и Николаева. В течение последних месяцев несколько принципиальных заявлений сделали представители руководства «Укрсудпрома», призвав к воссозданию российско-украинского кластера ВМФ. По их мнению, в том числе поддерживаемому в России, только находясь в общем военно-морском кластере, и Россия, и Украина смогут решить задачи обновления корабельного состава своих флотов, а в перспективе — возродить державную морскую мощь.
В контексте озвученных идей уже продекларированы намерения, в принципе, отражающие возможности. В частности, речь идет о достройке РКР «Украина» — корабля, в значительной мере морально устаревшего, о чем открыто говорят многие. Однако именно корабли этого проекта — «Москва» на Черноморском флоте, «Варяг» на Тихоокеанском и «Маршал Устинов» на Северном — сегодня составляют основу надводных ударных сил ВМФ России. И, судя по всему, прослужат в их составе еще как минимум лет десять. Так что достройка и ввод в строй четвертого крейсера пр. 1164 с элементами модернизации представляются не только реальными, но и целесообразными.
Принципиальное решение по «Украине» открывает пути для дальнейшего масштабного сотрудничества. Уже неоднократно звачали предложения об использовании николаевских мощностей в реализации российско-французской программы по постройке на отечественных верфях десантных кораблей-доков типа «Мистраль». В этом отношении потенциал питерских «Балтийского завода» и «Адмиралтейских верфей» все-таки ограничен — на их стапелях можно построить лишь два корабля. А ведь, как известно, речь идет о закладке трех вертолетоносцев (при первоначальной покупке одного). Кооперация с Украиной в данном вопросе разрешила был целый комплекс серьезных проблем, испытываемых как российскими, так и украинскими кораблестроителями. При этом открывались бы новые возможности, в том числе и по менее масштабным программам. К примеру, по тому же «украинскому корвету». Тем более, что в Санкт-Петербурге на «Северной верфи» и в Комсомольске-на-Амуре уже успешно реализуется соответствующая российская программа. Почему бы и в этом не скооперироваться с николаевцами?
В определенном смысле именно этому контексту соответствуют и распоряжения, данные российским премьером Владимиром Путиным главе российской Объединенной судостроительной корпорации Роману Троценко по поводу интеграции двух крупных украинских предприятий — «Зоря-Машпроект» и «Море». Однако это, очевидно, лишь начало возможной общей интеграции отраслей двух стран. Как отметил Р. Троценко, для российского судостроения с Украины поставляется более 6 тыс. наименований разного оборудования и судовых систем, часть из них — уникальны.
Потенциал для взаимовыгодного сотрудничества — огромен, его задействование даст ощутимый эффект, в том числе в социальном плане. В этой связи следует отметить: реанимация судоремонта и судостроения — животрепещущая тема для десятков тысяч людей, непосредственно завязанных на Черноморский флот. К примеру, градообразующим предприятием Севастополя являлся «Севморзавод», на котором осуществлялся комплексный ремонт боевых кораблей и подводных лодок.
В состав флота сегодня входят севастопольские 13-й и 91-й судоремонтные заводы, которые нынче переживают непростые времена. Конечно, объем работ, проводившихся и проводимых на них, нет смысла сопоставлять с тем, что в целом делалось на украинских предприятиях отрасли. В то же время отметим: без них флоту не обойтись. К тому же практика последних лет со всей убедительностью доказала: осуществить необходимые работы в интересах флота на соответствующих российских предприятиях в Новороссийске и Туапсе в полном объеме невозможно. Между тем производство на флотских заводах сворачивается. Уже после принятых по флоту решений объявлено о предстоящем очередном сокращении персонала на 13-м СРЗ. Это флотское предприятие с мая перешло на четырехдневную рабочую неделю — нет заказов, нет финансирования. Как же будет существовать флот, стареющий с каждым днем, без ремонта и докования кораблей?
В этой связи закономерен вопрос: решения по судьбе флота приняты в целом, а что же будет предпринято конкретно? Ведь затягивание осуществления реальных, зримых мер, во-первых, порождает недоверие, а во-вторых, не позволяет сохранить то, что осталось.
Эти вопросы можно задать, касаясь любой сферы, так или иначе связанной с флотом. Получается так, что людей флотских сейчас больше волнует ответ на вопрос «Когда?».
Когда на флот придет хотя бы один новый корабль или подводная лодка? Когда на должном уровне начнется процесс замены техники во флотских береговых частях и авиации на новые образцы? Когда прекратятся сокращения военнослужащих и гражданского персонала на «заграничном флоте», имеющем особый статус и решающем специфические задачи на важнейшем с геополитической точки зрения театре? Когда будут решены жилищные проблемы сотен офицеров и мичманов, должности которых уже давно сокращены?
Подобных «когда?» — десятки. Конечно, вопросы задавать легче, чем на них отвечать. Еще более сложно преодолевать проблемы, вал которых, увы, по-прежнему лишь нарастает. Потому севастопольцы, крымчане, черноморцы, их семьи продолжают находиться в состоянии ожидания. Безмерно удивленные и в такой же степени обрадованные судьбоносными для флота решениями, они понимают: новый корабль быстро не построишь. Да и по нынешним временам на состояние флота серьезно не повлияет и строительство десятка новых кораблей. Но что-то же все-таки должно быть сделано. И — когда?
Президент России Дмитрий Медведев отдал распоряжение о подготовке в течение месяца (а это — в мае) программы развития Черноморского флота, береговой инфраструктуры, социальной сферы, включая социально-экономическое развитие Севастополя. Эта программа и призвана, как в популярной передаче, ответить на вопросы: «Что? Где? Когда?». Пока ее нет. Но есть надежда, ресурс которой за двадцать лет перманентного флотораздела, реформирования, оптимизации и обретения флотом «нового облика» еще не исчерпан. Она даже укрепилась — ведь до 2042 года еще 32 года. Из пятидесяти…
кандидат политических наук,
член Союза писателей России
Фото автора
