ПО СЛЕДАМ ГРИБОЕДОВА НА ПОЛУОСТРОВЕ
В июне исполнится 200 лет путешествия классика по полуострову, а пока отмечаем 230-ю годовщину со дня его рождения.
-
-
- Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым Отечества нам сладок и приятен!
- Дома новы, но предрассудки стары. Порадуйтесь, не истребят ни годы их, ни моды, ни пожары.
- Где, укажите нам, отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?
- Кому в Москве не зажимали рты обеды, ужины и танцы?
- Служить бы рад, прислуживаться тошно.
- Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.
- А впрочем, он дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных.
- А чем не муж? Ума в нем только мало, но чтоб иметь детей, кому ума не доставало?
- Когда в делах — я от веселий прячусь, когда дурачиться — дурачусь, а смешивать два эти ремесла есть тьма искусников, я не из их числа.
- Числом поболее, ценою подешевле…
-
Это десять моих любимых афоризмов из «Горя от ума», хотя на самом деле их там в сто раз больше. «О стихах я не говорю, половина – должны войти в пословицу», — заметил тезка Грибоедова Александр Сергеевич Пушкин, прочитав комедию. И не ошибся. Сформулировано двести лет назад — и на века. Едва ли в русской литературе есть еще одно произведение, так разошедшееся на цитаты, как «Горе от ума».
15 (по старому стилю – 4) января исполняется 230 лет со дня рождения великого русского писателя и выдающегося дипломата Александра Сергеевича Грибоедова. При этом нас, крымчан, в этом году ждет еще один, особенный грибоедовский юбилей – 200 лет путешествия классика по полуострову.
Кстати, помните, Грибоедов упоминает Крым, пусть походя, и в своей знаменитой комедии:
«А судьи кто? – За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма».
В 1825 году, из-за срочной необходимости вернуться на Кавказ, к месту службы в штабе генерала Алексея Петровича Ермолова, Грибоедов был вынужден прервать свой отпуск и отказаться от прежнего намерения посетить Европу. Направиться из столиц в Грузию писатель решил через Крым.
До нас дошли дневниковые записи, которые Грибоедов делал в период с 24 июня по 12 июля (здесь и далее все даты по старому стилю), и письма к Степану Бегичеву, в которых классик также рассказывал о своей поездке.
Грибоедов приехал в Симферополь 18 июня и поселился в гостинице «Афинская», которая находилась на Салгирной улице (ныне Кирова, 25).
«Весь век желаю где-нибудь найти уголок для уединения, и нет его для меня нигде. Приезжаю сюда, никого не вижу, не знаю и знать не хочу. Это продолжалось не более суток… ворвались ко мне, осыпали приветствиями, и маленький городок сделался мне тошнее Петербурга. Мало этого. Наехали путешественники, которые меня знают по журналам: сочинитель Фамусова и Скалозуба, следовательно, веселый человек. Тьфу, злодейство! Да мне невесело, скучно, отвратительно, несносно!» — признавался Грибоедов.
Через несколько дней, 25 июня, Грибоедов отправился в большое путешествие по Крыму, маршрут которого можно проследить по его дневниковым записям. За девятнадцать дней, с 25 июня по 13 июля, поэт побывал на Чатырдаге, в Алуште, Партените, Гурзуфе, Ялте, в Байдарской долине, Балаклаве, Севастополе, Херсонесе, Инкермане, Бахчисарае, Чуфут-Кале, Тепе-Кермен, Мангупе.
«Поднимаемся на самую вершину… На иных зубцах самого верхнего шатра и на полянах ясно, но у самого верхнего зубца нас захватывают облака, — ничего не видать, ни спереди, ни сзади, мы мокрехоньки, отыскиваем пристанища. Розовая полоса над мрачными облаками, игра вечернего солнца; Судак синеется вдали; корабль в Алуште, будто на воздухе; море слито с небом», — описывает Грибоедов свое восхождение на Чатырдаг.
Оттуда ему открывается весь Крым:
«Далее дугою Севастополь, Бахчисарай, Саблы, белые меловые горы, правее Салгир, Акмечеть, еще далее Козлов и море, между всем этим; ближе к месту, с которого смотрю, волнистые холмы, по ним солнце играет. — Справа Зуя, Карасу-базар, над ним дымок, задняя пологая часть восточной Яйлы, часть Азовского моря голубою полосою окружает с востока степь и дол до Перекопа. — Слева западная часть задней Яйлы, Св. Нос к Балаклаве чернеется. — Обратясь назад — море, даль непомерная, с запада спускается к нему яйла, из-за ней Кастель, прямо Алушта, к востоку берег изгибом до Судака, выдавшегося далеко в море, точно между Обсерваторией и Горным корпусом. За Судаком Кара-Даг и проч».
«Я объехал часть южную и восточную полуострова. Очень доволен моим путешествием, хотя здесь природа против Кавказа все представляет в сокращении: нет таких гранитных громад, снеговых вершин Эльбруса и Казбека, ни ревущего Терека, ни Арагвы… Зато прелесть моря и иных долин, Качи, Бельбека, Касипли-Узеня и прочих, ни с чем сравнить не можно», — писал Грибоедов.
Дневниковые записи Грибоедова обрываются на приезде в имение Саблы (ныне село Каштановое Симферопольского района), принадлежавшее тогда его приятелю графу Александру Завадовскому. Что было дальше – доподлинно не ясно до сих пор и является предметом изысканий и споров ученых – литературоведов, историков, краеведов.
Писатель планировал пробыть в Крыму три недели, а задержался на три месяца, пережив на полуострове тяжелый духовный кризис. Из Симферополя в Керчь и далее на Кавказ он отправился только 9 сентября. Зато доподлинно ясно другое: Грибоедов вместе с Пушкиным, Толстым, Чеховым и другими классиками русской литературы сделал Крым неотъемлемой частью русской культуры и Русского мира.
Фото из открытых источников