А ГЛАВНОМУ ЧЕКИСТУ ВЕНГРИИ НА КУРОРТЕ УДАЛИЛИ ЖЕЛУДОК
Андрей КОНОВАЛОВ
Медицина летней столицы Украины никогда не была избалована вниманием государства, миллионы сыпались на головы медикам, когда кого-то наверху «прижимало»…
О медобслуживании на всесоюзном курорте Александр Степанович Есиков знает, как никто другой. Его можно нескромно назвать частью истории ялтинского здравоохранения. Не для всех однозначной. Но факт: при нем создавалась инфраструктура медицинского обслуживания и были построены одни из лучших больниц и поликлиник в СССР. Как туристов лечили отдельно от горожан, почему Брежневу не нашлось места в городской больнице, а главному чекисту Венгрии удалили желудок. Александр Степанович рассказал об этом и поделился идеями в проект Устава территориальной громады.
— Жить и работать в Ялте в советские времена мечтали многие. А вы?
— После работы главврачом Советского и Красногвардейского районов Крыма я воспринимал назначение начальником городского отдела здравоохранения Ялты в 1969 году как повышение. Оказалось, зря. Председатель горсовета Иван Король с порога заявил, что я нежеланный гость, и… поселил в кабинет главного врача Дома ребенка. Как вы понимаете, жить в здании с маленькими детьми, в котором постоянный шум, крик, психологически очень сложно. А он только и ждал, что не выдержу и уеду.
— Но сам уровень медицинского обслуживания во всесоюзной здравнице вас порадовал?
— А здравоохранение в Ялте никому не нужно было, кроме жителей. Богатые ведомства строили новые санатории и штаты комплектовали из местных врачей, которым за переход давали квартиры. Помещений не хватало. Существующие здания требовали капитального ремонта. Я-то думал, что попал в рай, а в районах больницы на голову выше были, чем здесь.
Александр Степанович Есиков»
— Подождите, но ведь туристов тоже время от времени надо было лечить. Государство разве не помогало?
— На шесть месяцев курортного сезона нам давали дополнительно 30 ставок врачей и столько же для обслуживающего медперсонала в поликлинику. Больше ничего. А все расходы на здравоохранение в любом случае оплачивались из городского бюджета. Причем в ущерб ялтинцам. Тогда Ливадийская больница была курортной. Содержал ее город, она считалась якобы городской, но лечились там только отдыхающие. Городская же ютилась в двух «потертых» двухэтажных зданиях между современной поликлиникой и «Спартаком».
— Не густо… И с чего же вы начали?
— С морга! Он располагался в гараже. Трупы складывали вповалку. Там работал потомственный патологоанатом Александр Маркович Лифшиц. Так ему приходилось делать вскрытия прямо на месте. После чего тела выносили во двор хирургического корпуса и на глазах у больных обмывали, одевали, потому что больше негде было. Я был в шоке. А тут приехали жители Кореиза, где умерших хранили в подвале, и пожаловались, что их родственнику ночью крысы обгрызли лицо. После этого я поехал к председателю горсовета и описал ситуацию. А он мне: «Иди отсюда, проблем нет!» Как нет? Тогда сделали фотографию трупов в гараже, и с ней я пошел уже на сессию горсовета. Показал первому секретарю горкома партии Андрею Куценко, чье слово было решающим, и только после этого получил 48 тысяч рублей на новый морг.
— По тем временам это были приличные деньги…
— На них мы построили, я считаю, лучший морг в СССР. В него на экскурсию я умудрился затянуть даже украинского министра здравоохранения, который после увиденного обязал своих замов и академиков обязательно ознакомиться с ялтинским опытом. Те думали, что министр шутит, а когда смотрели, понимали, что нет. Мы продумали все до мелочей. Даже скорость выписки результатов вскрытия. Во время его проведения патологоанатом диктовал выводы в микрофон, который был соединен с диктофоном комнатой выше, где секретарь сразу печатала справку и выдавала ее родственникам умершего.
Более того — закупили автотранспорт! До этого умерших из дома никто не забирал, а сразу везли хоронить. Сейчас всех забирают в морг, где обязательно проводят вскрытие. Так мы определили, отчего чаще всего умирают в Ялте. Основными причинами смерти были инфаркт миокарда и инсульты.
— Кстати, с городскими властями вы нашли-таки общий язык?
— Не сразу. Я не получал зачастую даже те деньги, которые были заложены в городском бюджете. Существовала масса ограничений, требовались длительные проектные работы, а времени не было. И, к примеру, новый корпус противотуберкулезного санатория «Здоровье» в Алупке я рисовал вручную. Таким образом, выиграли время и теперь размещали больных в удобных двух-, а не двенадцатиместных палатах. Правда, за своеволие и доставалось на исполкомах.
Однако произошло событие, после которого меня не трогали. Наоборот, помогали. Как-то ночью звонит директор НИИ им. Сеченова и говорит, что он дома у первого секретаря горкома партии Андрея Куценко, тому плохо. Мол, потерял сознание, синеет. И добавил: «Я вам сказал, а вы поступайте, как хотите». То есть в случае чего, виноват буду я. Я вызвал машину скорой помощи, приехал и с ходу определил, что у Куценко коматозное состояние. После чего отвезли его в больницу, где провели дезинтоксикацию. Утром он очнулся, и машина отвезла его домой. Вот и все. А на следующем заседании исполкома меня опять критиковали. Куценко сидел, слушал, а потом как грохнет по столу кулаком: «Прекратите! Он единственный, кто работает в городе!» После этого я мог просить столько денег, сколько надо было. Тогда мы провели ремонты роддома, инфекционной больницы, закупили новую мебель…
— А дискриминация ялтинцев по отношению к туристам долго существовала?
— Где-то через год после назначения я отказался принимать в Ливадии туристов с болезнями, на лечение которых они приехали в профильные санатории. Только тогда территориальный совет ВЦСПС (Всесоюзный центральный совет профессиональных советов — прим. авт.) построил отдельную больницу (сейчас это один из корпусов Ливадийской больницы — прим. авт.). Как оказалось впоследствии, для Ялты. Ведь деньги на путевки в здравницах проедались, а на какие деньги содержать лечебное учреждение? Ялта никакого отношения к медучреждению не имела. Поэтому мне предложили забрать новую больницу на баланс города и принимать в ней всех больных. Это был барский подарок, но оформить документы в те времена было не просто. Требовалось согласие руководства ВЦСПС.
Мой знакомый главный санитарный врач СССР Александр Павлов помог попасть на прием к министру здравоохранения. Я думал, министр скажет — вопрос решится. А в ВЦСПС какой-то клерк по телефону посоветовал министру не лезть не в свои дела. Тогда министр мне и сказал: «Председатель ВЦСПС Александр Шелепин — член Политбюро ЦК КПСС, а я обычный министр. Поезжайте к секретарю крымского обкома партии, пусть он напишет письмо Брежневу». Такого поворота событий я не ожидал. Расстроился, зашел к Павлову и рассказал все, что я о них думаю. Попал в «точку». Он набрал начальника управления санаториями ВЦСПС и далее последовал такой разговор, мол, если они так уважают министра, то завтра он как главный санитарный врач страны закроет все их санатории. В течение дня приказ на передачу больницы на баланс города был у меня в руках, а Ялта получила дополнительный корпус больницы.
— Событие!..
— Событие! Только после этого по большому счету у врачей появились человеческие условия для лечения ялтинцев. Позже украинский министр здравоохранения разрешил нам открыть два реанимационных отделения в хирургии и терапии. Что было из ряда вон выходящим событием, так как они были положены только для городов с населением свыше трехсот тысяч человек. Наши медики министра не подвели, эффект был: смертность в Ялте снизилась наполовину. В реанимации у каждой постели установили кардиологическое оборудование, аппараты искусственного дыхания и телефон.
— А он-то зачем?
— Летом отдыхающих среди больных было много, и при хорошем состоянии здоровья им разрешали позвонить домой. Я считаю, что это важно для больного, который находится за тысячи километров от дома.
— Получается, что Ливадийская больница прирастала чужими корпусами, которые потом становились своими?
— Так было и с последним верхним корпусом. В канун визита президента США Ричарда Никсона в Ялту в 1974 году ко мне приехал врач Брежнева и спросил:
— А куда вы положите Леонида Ильича и Ричарда Никсона в случае аварии?
— В общую палату.
— Я серьезно!
— Я тоже. Пойдемте, выберите палату.
И повел его в здание хирургического корпуса, которое в то время располагалось у «Спартака». А было лето, больных много, и люди лежали на раскладушках в коридорах. Врач Брежнева ахнул и сказал, чтобы я ему написал, что необходимо для больницы прямо сейчас. Так через две недели мы получили все 23 наименования медоборудования. А до этого меня, директора строительного управления и проектного института «Гипроград» вызвали в ЦК Компартии Украины в Киев и приказали срочно писать проектное предложение по новому корпусу Ливадийской больницы с обязательными палатами для V.I.P-персон. Госплан СССР выделил деньги напрямую из Москвы в Ялту, чего никогда раньше не было. И за три года к 1977 году построили одну из лучших больниц в СССР. Из четырех этажей два отдали под руководителей государства. Получалось, что один человек – один этаж, на котором обустроили палату класса люкс и полулюксы для чиновников рангом пониже. Так же на этаже были предусмотрены палаты для охраны, спецсвязи, пищеблока, перевязочной и обслуживающего персонала. Всего — 32 палаты на два этажа.
— Клиенты на V.I.P.-этажи Ливадийской больницы были?
— Руководителей стран не было. Были чиновники рангом пониже. Например, в Нижней Ореанде проходила встреча руководителей комитетов госбезопасности стран соцлагеря, и ночью к нам доставили председателя КГБ Венгрии с сильным кровотечением в желудке. К тому моменту он потерял много крови и был весь белый, еле говорил. Нужна была срочная операция, но он сказал, что надо доложить об этом в правительство Венгрии. На наше счастье, венгр потерял сознание, и мы с другим хирургом сразу повезли его в операционную. Когда разрезали, то сразу подумали, что он отравился едой — кровоточили все сосуды желудка. Пришлось его удалять и делать новый желудок из кишки. Получилось. Через две-три недели его выписали.
— Вас как-то отблагодарили?
— Больной да, а свои… Расскажу характерный случай. В 1973 году во дворце Александра III в Массандре проходила встреча руководителей коммунистических партий социалистических стран, и в больницу с лопнувшим аппендицитом привезли одного из членов Политбюро ЦК Компартии Польши. Это был пожилой мужчина и, хотя операция прошла успешно, его состояние было тяжелым. Через несколько дней его проведал сам генсек ЦК Компартии Польши Эдвард Герек. К его приезду мы поснимали белье с веревок хирургического корпуса на «Спартаке»; больного, который лежал в послеоперационной палате, перенесли в кабинет заведующего отделением и составили список встречающих — я, заведующий отделением, проводивший операцию хирург и напросившийся хирург из Ливадийской больницы, который знал польский язык. Как оказалось, переводчик не понадобился: Эдвард Герек прекрасно говорил по-русски и сразу объяснил, что вместе с больным он провел несколько лет в концлагере и не может его не посетить. Они пообщались, высокий гость уехал, а через некоторое время КГБ потребовало список всех присутствовавших. Как оказалось, в благодарность за спасенного Герек официально пригласил нас в Польшу. Только поехали туда те, кто не только к операции, но и вообще к больнице никакого отношения не имел — хирург-переводчик и начальник 4-го управления Минздрава в Ялте.
— «На дом» к высокопоставленным лицам выезжать не приходилось?
— Как-то до меня дошли слухи, что один из пациентов получает двадцать кубиков морфия за раз. Оказалось, что смертельную дозу колют сестре члена Политбюро ЦК КПСС Дмитрия Полянского Полине. Делают это по назначению врачей-академиков. И находится она не в больнице, а на квартире в доме на улице Московской. У меня сразу вкрались подозрения, что она подделала документы, но сначала я отменил назначение, нашел телефон главврача Кремлевской больницы и позвонил в Москву. Главврач соединил меня с Полянским, который сказал: «Опять начала!?» — и приказал главврачу «кремлевки» забрать ее из Ялты и запереть месяца на три, чтобы пришла в себя. Как я понял, она действительно была наркозависимой: перенесла много операций, для болеутоления использовали морфий, и со временем к нему привыкла.
Из Ялты ее забрали быстро, но история с сестрой Полянского на этом не завершилась. Месяца через полтора ко мне в кабинет входит уже цветущая Полина Степановна с букетом цветов. Я обрадовался чудесному превращению, а она говорит: «Спасибо доктор, хорошо отдохнула в Сочи. А сейчас был тяжелый перелет, дайте один кубик морфия!» Я оторопел и отказался. К моему счастью, прошло немного времени — и Полянского сняли, отправили послом СССР в Японии, а его сестра была вынуждена уехать из Ялты. Тогда я перекрестился, что у меня больше нет такого больного.
— А какова дальнейшая судьба V.I.P.-этажей в Ливадийской больнице?
— Так как они практически не были востребованы, то со временем их задействовали для рядовых больных. Создали много специализированных отделений: нейрохирургическое, урологическое… Кстати, больница была вторым большим общественным объектом после Кремлевского дворца съездов в Москве, который оборудовали кондиционерами. Оставалось только залить фреон. Но в 1982 году меня сняли с работы, и кондиционеры так и не заработали.
— Сильно провинились?
— В больницу привезли десятиклассника с аппендицитом. А я, чтобы не терять практики, тогда еще и оперировал. Как раз дежурил, поэтому вел операцию. У мальчика был серьезный случай — отросток аппендицита зашел за слепую кишку под почку и сгнил. Я вычистил, завершил операцию, а на следующий день меня вызвали в командировку. В больнице остались врачи, но наступили праздники. Мальчику стало плохо. После чего приехали консультанты. Но они не решились резать, и школьник в итоге умер. В городе поднялся шум, меня обвинили в смерти, и по требованию общественности прокуратура возбудила уголовное дело. Тогда же меня сняли с должности.
— Ваша вина в смерти парня была?
— Не было! Следствие шло два года. В итоге из Москвы пришло заключение, что операция была проведена по всем правилам, а патология оказалась не совместима с жизнью. Так было на самом деле. Обвинения были сняты.
— Насколько я знаю, вы и дальше занимались здравоохранением.
— После оправдания мне позвонил первый секретарь горкома партии Андрей Крячун и сказал, что меня ищут башкирские нефтяники по поводу строительства новой поликлиники. А я, будучи еще начальником горздравотдела, действительно договорился отдать им три корпуса старой поликлиники взамен строительства новой. Башкиры были готовы выполнить свое обещание, и меня назначили главным врачом поликлиники.
— Это было то время, когда к газетам «прислушивались». Как раз в «Крымской газете» (тогда «Советский Крым») вышла статья Людмилы Коноваловой о том, что к строительству поликлиники надо привлекать застройщиков, и башкиры отреагировали. Они свое слово полностью сдержали?
— Из всего «Производственного Объединения Башкирская нефть» не дал денег только директор Уфимского нефтеперерабатывающего завода — нынешний президент Республики Башкирия Муртаза Рахимов. Он мне так и сказал: «Я никогда не поеду в Ялту!». И не поехал, но поликлинику мы и без него построили. И даже выбили два миллиона долларов на оборудование.
— Для нефтяников овчинка стоила выделки?
— Не знаю. Башкиры получили нынешнее здание санатория «Нефтяник Башкирии», а два остальных корпуса у них забрали, потому что они затянули со сроками.
— Ну, уж Ялта точно не прогадала!
— Это да! В 1987 году в новой поликлинике открыли 25 специализированных отделений с немыслимым, но необходимым на то время штатом в 350 врачей и 850 человек среднего обслуживающего персонала. К неудовольствию проверяющих у министра здравоохранения СССР Бориса Петровского я выбил приказ на то, что главврач самостоятельно комплектует штат. За счет недокомплекта врачей подняли зарплаты.
— Всем?
— Была введена система оплаты по конечному качественному показателю. Лодырей это, конечно, не устраивало, но тех, кто работает… Некоторые доктора тройные зарплаты получали. После этого к нам на работу потянулись специалисты, были даже доктора медицинских наук.
— А что это за история с медицинскими карточками? У меня самого она пропала.
— В чем гибнет медицина? В тоннах бумаги, которая тратится на оформление справок, карточек и т.д. Поэтому возникла идея перейти на электронный учет. Мы закупили компьютеры и хотели свести к минимуму бумажную работу. Тогда я и распорядился раздать все карточки людям на руки. Конечно, не все пошло хорошо. Бывало, их совали в почтовые ящики или вообще оставляли у дверей.
— Но конечного результата таки добились? Не зря же мою карточку потеряли?
— Через год мы разработали программу учета. Теперь с любого компьютера можно было просмотреть, когда, у кого больной был и с каким конечным результатом, проследить его медицинскую историю. Я ликовал, но оставалось последнее — научить врачей пользоваться техникой. Для начала поставили компьютеры у заведующих отделениями. А потом… Увы, в 1996 году я заболел, стал инвалидом, работать в здравоохранении уже не мог, и вся сделанная работа пошла прахом. Увы!..
— Вы основательно подошли к разработке проекта Устава территориальной громады, создали целый пакет предложений. С чего вдруг?
— Когда речь зашла об Уставе, даже приближенные к мэру люди считали, что это просто пиар. Я же считаю, что написать Устав надо. Почему? Он официально может закрепить положения, которые принесут пользу рядовым больным. С другой стороны, Устав должен начинаться со здоровья и заканчиваться им. Оно главное для людей. А архитектура, пробки, как говорят в медицине, вторично. Без здоровья человеку эти проблемы уже не важны.
— Можно конкретнее?
— Один из примеров. Житель поселка приезжает в городскую поликлинику к кардиологу. Идет записываться, а ему говорят: «Плати деньги!» Потому что поликлиника получает средства из расчета только на горожан. Поэтому и врач может отказаться. Что делать жителю поселка в поликлинике? Дать взятку, и врач возьмет, так как нищий. А дальше опять плата — за анализы, обследование и т.д. Ведь городской бюджет рассчитывает на жителей поселков только Ливадийскую больницу и медучреждения в самих населенных пунктах, но не может и не должен оплачивать еще и городскую поликлинику.
— А почему именно в городскую поликлинику должны ехать из поселков?
— Мы единый регион и должны экономно и эффективно расходовать средства. Так же я поступил в 80-х, когда денег в городском бюджете было куда больше. Сократил ненужных терапевтов в поселках, а в поликлинике расширил штат специалистов по узким направлениям, которые принимали жителей поселков вне очереди. Таким образом люди действительно получали квалифицированную помощь. Потому что знаю по-своему опыту, что терапевт не может быть специалистом во всем, а содержать узких специалистов в поселках финансово невозможно.
— И что вы конкретно предлагаете?
— Пусть расширение штата городской поликлиники оплачивают поселки.
— Кстати, об отдыхающих. Государство денег на них не дает, но летом из-за них на 30 процентов увеличивается нагрузка на местных медиков.
— Пусть средства в путевки закладывают. Для отдыхающих сумма получится небольшая, если брать столько, сколько выделяется на каждого ялтинца в месяц. Для города — приличная.
— Многие скажут, что врачи и так обслужат!
— Поэтому такое положение и надо прописать в Уставе территориальной громады. Пусть будет больничная касса. Пусть появится еще что-то, но другого пути получения дополнительных средств я не вижу. На государство, в котором законы меняются каждые полгода, рассчитывать не приходится. Хотя надо бы. Ялта как курорт погибнет без качественного медицинского обслуживания. Врачи из-за низкой заработной платы уходят, их не хватает, а к нам ежегодно приезжает миллион туристов. Кто их и ялтинцев будет лечить?
P.S.
Со всеми предложениями Александра Есикова можно будет ознакомиться на сайте Устава территориальной громады Ялты (www.ustav-yalta.org) в июне.
СПРАВКА
Есиков Александр Степанович
Родился в 1934 году в деревне Андриановка Тамбовской области. В Крым выпускник технического училища по специальности техник-механик попал в 1954 году: 4 года служил водолазом в ЧФ. В 1964 году окончил Крымский мединститут. С 1964 по 1965 г.г. — главный врач Советского района, с 1965 по 1969 г.г. — главный врач Красногвардейского района. В 1969 году назначен начальником горздравотдела г. Ялта. В этой должности проработал 13 лет до 1981 года. В 1981-82 г.г. — главврач городской больницы в Ливадии. С 1984 по 1996 год — главный врач городской поликлиники.
Заслуженный врач Украины. Женат. Воспитал сына и дочь.
