Американская система ПРО как фактор региональной безопасности

Владимир ЕВСЕЕВ

Последнее время много внимания как в России, так и на Западе уделяется проблеме создания противоракетной обороны (ПРО) в Европе. По этому вопросу отмечается серьезное несовпадение позиций двух ядерных сверхдержав – России и США, что препятствует процессу дальнейшего сокращения их стратегических наступательных вооружений и тактического ядерного оружия. В первую очередь это обусловлено настойчивым стремлением Вашингтона развернуть системы ПРО передового базирования (элементы стратегической ПРО) в относительной близости от границ Российской Федерации.

Последнее, по мнению военных аналитиков, не только влияет на эффективность боевого применения стратегических ядерных сил (СЯС) нашей страны, но и может, при определенных условиях, ухудшить состояние безопасности в Причерноморском регионе.

Под понятием «Причерноморье» будем понимать регион Европы и Азии, объединяющий страны, расположенные вблизи Черного моря. Они имеют общие интересы, прежде всего в сфере экономики и безопасности, и связаны общностью исторических и культурных традиций. Географически регион объединяет страны Юго-Восточной Европы и Кавказа, а также прибрежные государства Северного и Южного Причерноморья.

Располагаясь между Большим Ближним Востоком и Большой Европой, этот регион остается относительно стабильным, хотя и испытывает на себе давление множественных внутренних и внешних вызовов и угроз. Рассмотрим это более подробно.

В последние годы в Причерноморье усиливается влияние Турции и Румынии, которые стремятся расширить источники получения энергетических ресурсов. Они сфокусировали свое внимание на новых маршрутах нефти- и газопроводов из Каспийского региона. Наибольшую активность в этом направлении проявила Турция, которая в значительной степени замкнула на себе все потенциальные трубопроводные проекты. Помимо заинтересованности стать активным участником конкурирующих проектов Nabucco и «Южный поток», Анкара рассчитывает на Иран.

Заключив с Тегераном соглашение о совместной разработке крупнейшего иранского газового месторождения «Южный Парс», Турция в некоторой перспективе (в случае ослабления иранского ядерного кризиса) может занять лидирующие позиции в Черноморском регионе в сфере поставок ресурсов в европейские страны, что будет оказывать значительное влияние на энергетическую безопасность всего рассматриваемого региона.

Несомненно, что соперничество причерноморских стран за возможность участия в создании и эксплуатации новых маршрутов трубопроводов повышается. Оно основывается на данных о запасах нефти и природного газа в Каспийском регионе, а также на несколько завышенных оценках потребления углеводородных ресурсов в европейских странах.

Новые геополитические и экономические альянсы в энергетической сфере складываются при все меньшем участии со стороны Украины, которая постепенно уступает лидерство Болгарии, Румынии и Турции. Основная причина этого – сохраняющаяся политическая нестабильность. В тоже время возросла роль Молдавии. Получив благодаря Украине возможность постройки порта в Джурджулештах на Дунае, она фактически стала седьмым причерноморским государством.

Последовавшее затем строительство Кишиневом нефтяного терминала, грузопассажирского порта и нефтеперерабатывающего завода вблизи Джурджулешт только способствовали этому. Как следствие у украинского порта Рени, до последнего времени самого мощного на Дунае, появится серьезный конкурент.

Строится магистральный газопровод Унгены-Яссы, посредством которого будут объединены газотранспортные системы Молдовы и Румынии. Его ввод в эксплуатацию запланирован на конец 2014 г. Половина стоимости этого проекта будет профинансирована за счет средств Европейского союза, а остальные 100 млн. евро будут предоставлены Румынией.

Изменение роли отдельных причерноморских стран ставит вопрос о значении многостороннего формата сотрудничества в рамках Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС). С российской точки зрения, экономическая эффективность этой региональной организации не столь велика. Одна из причин этого обусловлена самим характером взаимоотношений причерноморских стран, которые в последние десятилетия выступают часто не как партнеры, а как конкуренты.

С началом реализации планов по масштабной добыче ресурсов на черноморском шельфе такое соперничество может усилиться. В этом отношении наиболее активно действуют Россия, Турция и Румыния, которые настойчиво продвигают национальные проекты освоения черноморского шельфа. Так вблизи острова Змеиный, принадлежность которого оспаривается со стороны Украины, румынскими специалистами осваивается газовое месторождение «Нептун». Нефтяная компания «Роснефть» совместно с итальянской нефтяной и газовой компанией Eni Россия планируют освоение Западно-Черноморского участка, а украинские компании — Субботинского нефтяного месторождения на шельфе Черного мор.

Учитывая вышеизложенное, становится понятно, что некоторый конфликтный потенциал в Причерноморском регионе существует. По мере же вовлечения внерегиональных игроков, в том числе в рамках НАТО, ситуация в сфере безопасности может существенно ухудшиться. И это может быть сделано под достаточно надуманным предлогом –угрозой со стороны Исламской Республики Иран (ИРИ), для защиты от которой просто необходимо создать рубежи противоракетной обороны (ПРО).

Конечно, ИРИ достаточно быстро наращивает свой ракетный потенциал. Так, Она уже имеет до 32 пусковых установок (ПУ) мобильного базирования одноступенчатых жидкостных ракет «Шехаб-3», «Шехаб-3М» и «Гадр-1» в составе бригады, размещенной в центральной части страны. Учитывая массу ядерного боезаряда на основе оружейного урана, пригодного для размещения на ракетном носителе, можно предположить, что возможности по его доставке с помощью ракет указанного типа ограничиваются дальностями 1,1- 1,3 тыс. км. Точность стрельбы этих ракет достаточно низка: круговое вероятное отклонение от точки прицеливания составляет 2,0-2,5 км.

Это делает возможным боевое применение ракет только против таких площадных целей, как города или крупные военные базы противника. Помимо этого, их приходится заправлять перед стартом, что требует продолжительного времени для подготовки ракет к пуску. В это время они отчетливо видны для воздушных и космических средств наблюдения и легко уязвимы для высокоточных средств поражения.

Для замены указанных ракет в ИРИ разрабатывается двухступенчатая твердотопливная ракета «Саджиль-2». Максимальная дальность стрельбы этой ракеты при весе головной части в 1 т, что предполагает 750-килограммовую боеголовку, составляет 2,2 тыс.км. При уменьшении веса головной части до 500 кг, что исключает использование ядерной боеголовки на основе оружейного урана, дальность стрельбы может быть увеличена до 3 тыс. км. Ракета имеет диаметр –1,3 м, длину –18 м и стартовый вес –21,5 т, что позволяет использовать мобильный способ базирования.

Следует заметить, что твердотопливная ракета «Саджиль-2» не требует заправки перед стартом. Помимо этого, у нее короче активный участок полета, что затрудняет процесс перехвата на этом, самом уязвимом участке траектории. Принятие на вооружение ракеты «Саджиль-2» возможно в ближайшее время.

Несомненно, что программы ИРИ по совершенствованию баллистических ракет средней дальности получат дальнейшее развитие. После принятия на вооружение твердотопливной ракеты «Саджиль-2» через четыре-пять лет возможно создание новой трехступенчатой баллистической ракеты, использующей твердое топливо. По имеющимся оценкам дальность ее полета при головной части весом в 1 т составит от 2,7 до 3,5 тыс. км. Этого явно недостаточно, чтобы создать потенциальную угрозу для всей Европы, особенно учитывая вероятное размещение перспективных ракет в центре ИРИ (расстояние между иранским городом Йезд и расположенной в центре Европы Праге составляет 3853 км).

Еще более абсурдно использование иранских ракет против расположенных в Причерноморском регионе государств. Для этого вообще нет каких-либо серьезных причин.

Следует заметить, что в период 2009-2010 гг. администрация президента Обамы в рамках «Поэтапного адаптивного подхода» отказалась от создания ступени перехвата MKV с разделяющимися поражающими элементами (кассетная ступень перехвата) и противоракеты KEI для перехвата ракет на активном участке траектории.

Проект самолетного комплекса лазерного оружия (химический лазер воздушного базирования на самолете «Боинг-747») с этапа научных и опытно-конструкторских работ «разработка и демонстрация системы» вернули на предыдущих этап –«разработка концепции и технологий».

Программа наземной стратегической противоракетной обороны была ограничена 30 трехступенчатыми противоракетами шахтного базирования Ground-Based Interceptor (GBI): в Форт-Грили на Аляске (26 противоракет) и на авиабазе Ванденберг в Калифорнии (остальные 4). Для противоракет GBI подготовлено избыточное количество шахтных пусковых установок, что позволит, в случае принятия соответствующего политического решения, в достаточно сжатые сроки существенно увеличить количество противоракет GBI.

Тяжелая противоракета GBI имеет стартовый вес 22 т и длину 16,6 м, ее ступень перехвата CE-2 EKV способна развивать скорость до 7 км/сек. Имеющиеся средства наведения позволяют с помощью противоракет GBI перехватывать баллистические цели в виде боеголовок МБР и БРПЛ на расстояниях до 2,5 тыс. км и высотах до 1,7 тыс. км. При наличии внешнего целеуказания дальность перехвата может быть увеличена до 4 тыс. км. Для этого могут быть использованы как радиолокационные станции (РЛС), так и космические средства и различного рода летательные аппараты.

Вместе с тем, из 15 испытаний перехватчиков GBI только 8 были признаны успешными. И это в полигонных условиях, когда были точно известны траектории полета и время старта ракеты-мишени, а также ее характеристики в видимом, инфракрасном и радиолокационном диапазоне длин волн. Реальные возможности противоракеты GBI по перехвату сложной баллистической цели даже в виде головной части ракеты средней дальности пока не подтверждены. Еще хуже ситуация наблюдается в отношении перехвата боеголовок (головных частей) ракет межконтинентальной дальности.

Такие испытания запланированы только на 2015 г. Еще одним фактором, удерживающим американцев от массового производства противоракет этого типа, является их высокая стоимость, которая достигает 70 млн. долл. за одну противоракету. Как следствие, нынешняя американская администрация отказалась от размещения двухступенчатых аналогов этих ракет на военной базе в Польше. Вместо этого основное внимание было уделено трехступенчатым противоракетам морского базирования SM-3.

Уже в конце 2012 г. военно-морские силы США располагали 5 крейсерами типа «Тикондерога» и 21 эсминцами типа «Арли Берке». Все они оснащены системой управления ракетным вооружением (боевой информационно-управляющей системой) «Иджис» с ракетами-перехватчиками SM-3, предназначенными для кинетического перехвата баллистических ракет малой и средней дальности. Из этих боевых кораблей около 40% находятся в зоне ответственности НАТО.

В ноябре 2011 г. между Вашингтоном и Мадридом достигнута договоренность об использовании испанской военно-морской базы Rota для базирования на ротационной основе четырех американских кораблей с противоракетными комплексами.

Сейчас серийно производятся ракеты-перехватчики SM-3 в модификации Block 1A с разгонной скоростью 3,5 км/сек (по некоторым данным –3 км/сек). В качестве ступени поражения они используют легкий кинетический перехватчик LEAP массой 17 кг. К 2015 г. появится следующая модификация –Block 1B. Эти относительно небольшие ракеты (стартовый вес около 1,5 т) стоят менее 10 млн. долл.

К 2015 г. планируется закупить 112 ракет SM-3 Block 1A и 226 ракеты SM-3 Block 1B для девяти американских крейсеров и двадцати восьми эсминцев. Конечно, на указанных кораблях можно было бы развернуть и большее количество противоракет SM-3. Потенциально американский крейсер указанного типа может нести до 122 ракет-перехватчиков, а эсминец –до 96. Но противоракеты SM-3 размещаются в универсальных установках вертикального пуска VLM Мк 41 совместно с зенитными Sea Sparrow, крылатыми Тоmahawk и противолодочными Аsroc ракетами.

Очевидно, что боевой корабль не может иметь ракеты только одного типа. В действительности, на одном боевом корабле может размещаться 20-30 противоракет SM-3.

Существенным недостатком американской системы ПРО морского базирования является использование РЛС кругового обзора AN/SPY-1D для наведения противоракет SM-3. Указанная радиолокационная станция имеет дальность обнаружения баллистических целей не более 800 км, а их идентификации –500 км (дальность обнаружения боеголовки МБР или БРПЛ составляет всего 300 км). При этом противоракета SM-3 Block 1A способна осуществить кинетический перехват баллистической цели на высотах 70-250 км и дальности до 700-750 км.

Реализация заложенных в противоракете возможностей по дальности стрельбы будет достигнута к 2015 г. за счет использования внешних РЛС и космических средств. В рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода к 2018 г. планируется принять на вооружение более совершенную противоракету SM-3 Block 2А. Она будет размещаться в существующем пусковом контейнере Мк 21, что ограничивает габариты противоракеты: наибольший диаметр ступеней не может превышать 0,5 м, а длина ракеты — 6,7 м. Исходя из этого, масса противоракеты не превысит 2200-2300 кг, а максимальная скорость полета составит до 5,5 км/сек. Ожидаемая стоимость такой противоракеты составит 15-20 млн. долл.

К концу 2018 г. ожидается замена всех ранее развернутых противоракет SM-3 Block 1A и 1B на противоракеты SM-3 Block 2A. Однако эти планы могут претерпеть изменения, поскольку летные испытания противоракеты SM-3 Block 2A до сих пор не начаты. Ранее это собирались сделать в 2011 г.

К 2021 г. планируется разработать перехватчики SM-3 Block 2B (разгонная скорость 5,5 км/сек). Они смогут перехватывать МБР и БРПЛ (их боеголовки), что позволит США развернуть в Европе эшелонированную стратегическую ПРО. Однако это не является неизбежным, особенно учитывая, что испытания перехватчика этого типа отложены до 2018 г.

Многое будет зависеть, с одной стороны, от политической борьбы между сторонниками и противниками ПРО внутри США, а с другой –от решения Пентагоном технических и бюджетных проблем при создании нового поколения противоракетных систем. В частности, противоракета SM-3 Block 2B будет иметь значительно больший диаметр, чем ее предшественницы. Это потребует изменения габаритов универсальной установки вертикального пуска VLM Мк 41, которая одновременно используется для размещения ракет других типов.

Противоракетную оборону Европы усиливают наземные средства перехвата ракет ближней и средней дальности. Это зенитный ракетный комплекс (ЗРК) Patriot РАС-3, предназначенный для защиты малоразмерных объектов, РЛС AN/TPY-2 трехсантиметрового диапазона для обнаружения и сопровождения баллистических целей, система ПРО Terminal High Altitude Area Defense (ТХААД) для прикрытия ограниченных территорий.

В настоящее уже полностью развернуты две батареи (каждая по 24 противоракеты) системы ПРО THAAD. Они обеспечивают перехват баллистических целей на высотах до 150 км и при удалении до 250 км.

ЗРК Patriot РАС-3 обеспечивает только объектовую защиту от баллистических целей, так как даже последние его модификации (PAC-3 MSE) не могут перехватывать такие цели, летящие выше 20 км.

Развитие американской системы ПРО сдерживается не только высотно-скоростными ограничениями ракет-перехватчиков, но и недостаточной дальностью действия систем их наведения. Так, указанная выше мобильная РЛС AN/TPY-2 имеет максимальную дальность обнаружения баллистических целей 1500 км (боеголовок МБР и БРПЛ до 1 тыс. км). На большей дальности приходится использовать внешние источники целеуказания.

К концу 2015 г. США планируют иметь шесть батарей ПРО THAAD, а также 24 противоракеты SM-3 Block 1В наземной системы «Иджис Эшор» в Румынии. Все эти противоракеты предназначены для перехвата только баллистических ракет (головных частей) малой и средней дальности. Спустя три года американцы собираются развернуть 24 перехватчика SM-3 Block 2А на военной базе вблизи города Слупск в Польше.

Проблема создаваемой США, в том числе в Причерноморском регионе, системы противоракетной обороны состоит не только в том, что она возводится против несуществующей угрозы. Намного хуже то, что Москва начинает чувствовать свою уязвимость с этого направления. Конечно, дело не в системе «Иджис Эшор» в Румынии. В ее нынешнем виде она никак не может угрожать безопасности Российской Федерации, которая не имеет баллистических ракет средней дальности.

Но что будет потом, после развертывания в рассматриваемом регионе противоракет SM-3 Block 2A и периодического захода в Черное море боевых кораблей НАТО, оснащенных системой «Иджис»? В качестве ответной меры Россия может разместить, например, в Краснодарском крае оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер». Крайне сомнительно, что все это будет способствовать повышению уровня региональной безопасности.

Таким образом, американская система ПРО в Европе становится существенным фактором безопасности Причерноморского региона. Очевидно, что пока отсутствуют серьезные причины для ее развертывания. По-видимому, можно было бы отложить этот процессе до 2018-2020 гг. ввиду, в том числе, технической неготовности указанной системы, что может привести к экологическим последствиям для расположенных в регионе государств.

В этом случае международное сообщество получит дополнительное время как для поиска путей политико-дипломатического разрешения иранского ядерного кризиса, так и установление более справедливого миропорядка, при котором диктат силы со стороны отдельных государств и их союзов будет все меньше влиять на состояние международных отношений.