СТАРОЖИЛ ДОМА-МУЗЕЯ ЧЕХОВА, КОТОРУЮ НА РАБОТУ ПРИНИМАЛА СЕСТРА ПИСАТЕЛЯ, – О СЕБЕ, ЧЕХОВЫХ В ЯЛТЕ, ИХ ГОСТЯХ И ВЫМЫСЛАХ, КОТОРЫЕ ИХ СОПРОВОЖДАЮТ ДО СИХ ПОР
В дом классика мировой литературы 18-летняя Алла Ханило попала не от хорошей жизни. «В 1946 году я окончила школу, и подала документы на физико-математический факультет Симферопольского университета, — вспоминает Алла Васильевна. — А так как у меня даже одежды нормальной не было – рукава пальто, которое я носила с довоенных времен, еле закрывали локти – от высшего образования пришлось отказаться». Поэтому она с радостью согласилась подменить соседку по коммуналке в доме-музее Чехова, пока та будет в декретном отпуске.
Собеседование проводила лично директор дома-музея, сестра писателя Мария Павловна Чехова. «Какой предмет в школе вы любили больше всего?» – спросила она девушку. — «Математику». — «Ну, тогда вы нам не подходите», — эти слова поставили бы крест на работе Ханило, если бы она не выпалила: «Я много читаю, просто учебник по литературе плохой. Я прочитала «Войну и мир» и князя Андрея я представила себе другим, чем в учебнике».
Мария Павловна была приятно удивлена: «Так вы еще и рассуждать умеете!?» К ужасу девушки, через несколько минут ее отправили вести экскурсию, а к радости — в трудовой книжке появилась первая запись: «Зачислена на должность экскурсовода Дома-музея А.П. Чехова. М. Чехова». Оклад — 110 рублей.
«Мне было 18 лет, и я представить не могла, что посвящу писателю всю жизнь и даже получу высшее филологической образование», — улыбается Алла Васильевна, которой в этом году исполнился 81 год. А 63 года назад усидчивой девушке с хорошей памятью сразу доверили самые серьезные экскурсии для писателей и артистов и допустили в ближайшее окружение Чеховой. За что ее друзья даже обиделись. Мол, неужели тебе не скучно с пожилыми, что ты там нашла. «Пели песни, устраивали розыгрыши, часами вспоминали об Антоне Павловиче, рассказывали нечто такое, что было живым и русским, берегли друг друга», — Алла Ханило в доме-музее жила и метко подмечала его жизнь. — Внешне Мария Павловна не была похожа на брата, но была такой же деликатной и спокойной. Доверяла людям и жила как будто за себя и Антона Павловича. Пройдет какое-то событие, и она говорит: «А вот Антон Павлович бы…». Как-то выпало много снега, я расчистила дорожку и из кучи слепила снеговика. Приехавшие экскурсанты из дома отдыха бронетанковой академии им. Сталина посмеялись, а Мария Павловна не видела, над чем. А когда узнала, то рассмеялась: «А Антону Павловичу это бы очень понравилось!».
К ней, как и к Антону Павловичу, приезжали многие артисты и писатели. Ее любили за блестящее остроумие и как прекрасную рассказчицу. Для гостей дом Чехова всегда был открыт и хлебосолен. Как сказал выдающийся тенор, любимец Сталина Иван Козловский, который жил в санатории министерства иностранных дел «Сосновой роще», «или в санатории плохо кормят, или у Чеховых хорошо готовят!».
Дача Чехова»
В 1956 году на открытие памятника Максиму Горькому приехала его жена Екатерина Павловна Пешкова с внучкой Марфой. Их Чехова пригласила на обед. В качестве закусок и напитков на стол выставили запеченных гусей, маслины, икру, салаты, фирменную чеховскую настойку на лимонных корочках, армянский коньяк «Самтрест», шампанское…
«Жена Горького, как увидела стол, так и ахнула: «А на обед, сказали!», — Алла Ханило до сих пор помнит, как окружающие были поражены тем, как бедно была одета супруга великого революционного писателя, чья присутствовавшая на трапезе внучка была обладательницей миллионного состояния от отчислений за продажу многомиллионных тиражей произведений деда: «Она носила зашитый-перезашитый салопчик, даже на открытии памятника все время говорила о болезнях, а когда подали бульон с профитрольками, капнула на блузку и сильно переживала, что единственная блузка испорчена, пока помощница Чеховой не затерла пятнышко спиртом».
Кстати, на обеде Пешкову спросили: мол, после смерти Сталина и развенчания культа личности можно ли рассказать правду о смерти мужа, которого по официальной версии отравили троцкисты. На что Екатерина Павловна гордо заметила: «Я считаю, пусть так и остается!»
В Ялте отношения между сестрой писателя и супругой актрисой МХАТа Ольгой Леонардовной Книппер-Чеховой были идеальными.
— Мария Павловна вообще считала, что Ольга Леонардовна была в доме Чехова даже больше хозяйкой, чем она, — вспоминает Алла Ханило. — После 1946 года Книппер-Чехова приезжала в Ялту каждый год до 1953 года. Летом здесь отмечали много памятных дат: 15 июля – день памяти Антона Павловича, 24 июля – день именин Ольги Леонардовны, 12 августа – день рождения Марии Павловны, 28 августа – день ангела Марии Павловны, 22 сентября – день рождения Ольги Леонардовны. На день памяти Чехова в дом-музей приходило около полутора тысяч гостей. Жена и сестра Чехова выходили во дворик и фотографировались с пришедшими. Пару раз замечала, что отдыхающие больше расспрашивали Книппер-Чехову, и Мария Павловна вставала и уходила. Тогда Ольга Леонардовна закругляла разговор и спешила за ней: «Маша! Маша!». Так что маленькое чувство ревности было.
От имен гостей «Белой дачи» – Грибов, Козловский, Гагарин, Максакова, Шаляпина – у молодой сотрудницы дома-музея кружилась голова. Но и она в долгу не оставалась: экскурсии юной сотрудницы дома-музея заказывали. «С завистью к ней, что она работает в доме Чехова», — Константин Паустовский был впечатлен. Самуил Маршак шутливо имитировал подпись Джека Лондона на его книге «Маленькая хозяйка большого дома», когда Алла Ханило стала хранительницей музея после смерти Марии Павловны. А сам Козловский с Ханило подружился, из-за чего в кулуарах музея о ней зашептались, как о его любовнице.
— С Иваном Сергеевичем я познакомилась у Марии Павловны за ужином в 1949 году. В Ялту Козловский приезжал каждый год, обязательно заезжал в дом-музей и иногда забирал меня в увеселительные поездки. При встрече каждый раз поднимал и целовал у всех на виду. Но… Он воспринимал меня как ребенка. Между мной и статным красавцем Козловским была разница в 28 лет, — хотя недостатка в поклонниках она не испытывала, замуж Алла Васильевна вышла в 62 года. Профессор славянских языков и литератур Университета Глазго Питер Генри приехал в Ялту на чеховские чтения с докладом, а уехал с будущей женой. Правда, в Великобритании Алла Васильевна не задержалась: с супругом сейчас общается по телефону — очарование туманного Альбиона не смогло заменить сладкий дым отечества.
Еще бы! В 63 года, которые она отдала чеховскому домику, уложились тысячи экскурсий, сотни конференций и чеховских чтений, десятки командировок и изданных книг, создание пяти экспозиций и несколько ремонтов, которые женскому коллективу дома-музея пришлось испытать на себе.
В 70-х всемирно известный дом Чехова едва не рухнул. В 1974 году откапывали фундамент, и стены неожиданно посыпались, как рафинад. Поэтому женщинам за день пришлось вынести всю обстановку дома, а снятой с реконструкции кремлевских стен бригаде белокаменщиков буквально склеивать дом писателя. На этой неделе «Белой даче» «стукнет» 110 лет.
Антон Павлович с женой, Ольгой Книппер
9 сентября 1899 года Чеховы отметили новоселье. В доме-музее праздновать эту дату стали лишь с 1981 года. Тогда он открылся после шестилетнего ремонта, и отдыхавший в Ялте Иван Козловский согласился на уговоры Ханило отметить событие: закатил во дворе дома-музея почти пятичасовой концерт. По традиции, гулять будут и в этом году. Круглая дата – повод, чтобы побеседовать с хранителем «Белой дачи», которая и сегодня в форме – ведет научную деятельность, даже экскурсии. Разве что спорт теперь — по телевизору, а раньше играла в теннис, танцевала, ходила в походы и даже облазила почти все скалы Южного берега Крыма. В рамках разработки проекта Устава территориальной громады Ялты мы продолжаем цикл интервью с уникальными ялтинцами о городе и его истории.
— Алла Васильевна, как прошло новоселье на «Белой даче»?
— Его как такового и не было. Когда Чеховы въехали в дом, отделочные работы были еще не закончены. Из-за пожара на московской фабрике Кирова в Ялту в срок не привезли дверные ручки, шпингалеты, петли… Поэтому окна и двери установлены не были. Как вспоминала Мария Павловна, от нескромных глаз Чеховы скрывались тем, что на проемы кнопками крепили газеты. А в первом этаже внутренние работы продолжались еще и в январе. Чехов писал: «Стучат мастера, и я работать не могу!» Но новоселью Антон Павлович все равно был рад. Был рад тому, что дом вообще построили, и у него появилось собственное жилище на зиму. Ведь за два года до этого врачи запретили ему, больному туберкулезом, проводить это время года в Москве, и зиму с 1897 на 1898 он провел на юге Франции, а следующую – в Ялте, но также в чужих домах.
— Самим домом писатель остался доволен?
— «Построил дом – тесный, как коробка из-под сардин», — писал Чехов. Изначально он планировал, что это будет скромный дачный домик на зиму. А когда строительство началось, умер его отец. Поэтому дом пришлось расширять, так как мать не могла жить одна в подмосковном Мелихово и собиралась переехать в Ялту вместе с дочерью Марией Павловной. Но сделать это получилось ненамного – фундамент уже был заложен. И дом, как постоянное жилище, получился по меркам того времени скромным. Для сравнения, нынешний Дом пионеров <в Ялте> – бывшая дача доктора Васильева. Не хуже были дома и у других врачей и писателей.
все время мерз…
Но дело было даже не в скромности дома. Его построили всего за 10 месяцев, но, как оказалось позже, с большим количеством огрехов.
— Строители подкузьмили?
— Слабым оказался молодой московский архитектор Шаповалов, которого Чехов охарактеризовал как вялого и меланхоличного. Он не знал особенностей строительства в Ялте, поэтому не учел многого. Но, главное, пошел на поводу у ничего не сведущего в строительстве писателя. Специфика строительства этого дома состояла в том, что из каменных блоков клали только углы, а пространство между ними закладывали мелкими камнями, покрывая их 4-5 сантиметровым слоем штукатурки. Таким образом внутри стен образовывалась воздушная подушка, благодаря которой зимой было тепло, а летом – прохладно. При строительстве «Белой дачи» штукатурку так и не сделали. С южной стороны дома Чехов во время работ высадил вьющиеся растения, и они так красиво оплели еще не отштукатуренную стену, что от дальнейших работ отказались. Это и стало причиной того, что в доме зимой почти всегда было холодно. Мелкие камни положили не на цементный раствор, а на известку, и сильные ветры выдували и продували стены. Поэтому нет ничего удивительного в том, что столбик термометра внутри дома не поднимался выше 15-16 градусов, из-за чего Чехов не только не мог писать, его болезнь прогрессировала.
— Но прописанный ему ялтинский климат помогал?
— «Пора бы вам, образованным людям, понять, что я болею не в Москве, а в Ялте», — как-то написал Антон Павлович. И оказался прав. Профессор Остроумов, который отправил Чехова на Южный берег Крыма, признал свою ошибку, посоветовав ему зимовать теперь в Подмосковье. Но сделал это слишком поздно, осенью 1903 года, почти за полгода до смерти писателя.
— А сам Чехов как практикующий доктор не решался покинуть Ялту зимой?
— Он доверял своим коллегам. Доверял и местному лечащему врачу Альтшуллеру. По мнению одних исследователей, тот удерживал Чехова для собственной рекламы. А мог и просто заблуждаться. Альтшуллер сам болел туберкулезом, а в Ялте вылечился и умер позже Чехова на 39 лет.
— Ялта писателю нравилась?
— Первый раз она произвела на него грустное впечатление, хотя в море влюбился сразу. В 1888 году он побывал здесь проездом из Севастополя в Феодосию. Это был июль, стояла жара, а набережная Ялты представляла собой пыльную и душную проезжую улицу. А вот через десять лет, когда Чехов провел первую зиму в Ялте, она его покорила. Он приехал сюда в золотую пору — в сентябре, и весь сезон было тепло: в декабре цвело, в январе он ходил в летнем пальто.
— Но не в последующие четыре зимы, когда ему нечем было заняться, и он умирал от скуки?
— «Вставать и ложиться в 9 часов с сознанием того, что некуда идти и не для кого работать: я и пианино – две вещи в доме, которые не знают, зачем нас здесь оставили, если на нас некому играть», — Чехов писал не потому, что в Ялте ему нечем было заняться. Ему не совсем нравился, даже мешал местный образ жизни, окружение и, конечно, постоянный холод, из-за которого больной писатель, бывало, неделями не выходил даже в свой сад. Он хотел писать в Ялте больше, чем это ему удавалось.
Чехов ведь как работал: полностью обдумывал произведение, а потом сразу садился за стол, чтобы перенести его на бумагу. А получалось это далеко не всегда. Досаждал визитами севастопольский писатель Лазаревский. Много заходило женщин, которые заводили разговоры о высоких материях, а Чехов сразу спрашивал их, любят ли они мармелад. Потому что большинство из них в высоком ничего не понимали, а отличить абрикосовый мармелад от яблочного могли. И сидели ялтинцы в гостях долго. Один раз после посиделок с директором женской гимназии Варварой Константиновной Харкеевич мама Чехова упала в обморок и три дня пролежала в постели. Кстати, из-за суеты в ялтинском доме Чехов купил в 1900 году домик в Гурзуфе, о котором знали только самые близкие.
— А как же мать и сестра, которые были рядом с ним, и ради кого стоило «играть»?
— Мария Павловна, которая, как пишут, посвятила жизнь Чехову, не переехала с ним жить в Ялту. Здесь она обосновалась только в 1917 году. А при жизни писателя приезжала только на летние и рождественские каникулы. А одну зиму вообще пропустила, чтобы побыть на свободе, очевидно, от матери. Мать же не была ласковой женщиной. И в Ялте не особенно заботилась о больном сыне. Ей исполнилось 65 лет, но она не была немощной старухой. Ходила в театр, посещала различные мероприятия, ездила к другим сыновьям в Москву, Ярославль, Петербург.
Показателен случай, когда Чехов принимал некое лекарство эммс. Пока в Ялте была супруга Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, все делала она. А когда уехала, то спросила в письме, принимает ли он лекарство. Он ответил, что нет, это было слишком сложно: нужно встать с постели, одеть сапоги, спуститься вниз, попросить кухарку нагреть самовар, вернуться, раздеться и лечь.
— Общаться писателю в Ялте было с кем?
— Шумных ялтинских застолий, на которых каждый раз поднимали тост за его здоровье, скромный Чехов старался избегать. По собственной инициативе общался с единицами: доктором Альтшуллером, писателем Елпатьевским, той же Варварой Харкеевич… А писатели и артисты, с кем ему действительно было интересно, приезжали в Ялту, когда было тепло. Лучшие моменты его жизни в Ялте – короткие визиты жены, которые они старались проводить вдвоем на даче в Гурзуфе, и 10-дневные гастроли Московского художественного театра в апреле 1900 года.
— А был самый счастливый?
— В июле 1899 года в канун покупки участка и строительства дома он прибыл в Ялту вместе с Книппер, которая не была еще его женой. Это была пора сильнейшей влюбленности, и хотя по приличиям того времени они поселились отдельно: он – в гостинице «Мариино», она – на даче художника Ярцева, в которой друг семьи Книппер доктор Середин снимал с женой и детьми целый этаж, две недели на курорте стали их своеобразным медовым месяцем. Писатель показывал будущей супруге Ай-Петри, Мисхор, Ореанду, Ливадию.
— С царской семьей встречаться не случалось?
— Приходил только швейцар из Ливадийского дворца лечиться. А 4 декабря 1902 года, когда в Ялте освящался собор Александра Невского и присутствовала императорская чета, туда ходила мать Чехова. Она была довольна тем, что видела царя. А писатель – слышал звон колоколов, и Ялта напоминала ему настоящую Россию.
— Знаменитая «Дама с собачкой» написана в Ялте, здесь же герои рассказа закрутили роман. Не с ялтинских ли прототипов они были списаны?
— Возможно, Чехов придумал Гурова и Дидериц по наблюдениям с набережной, где любил посидеть на лавке у магазина Синани. Но реальных прототипов не было. Как и он сам не был одним из них.
— В Ялте Чехов часто бывал в женском обществе, а в один из ранних приездов даже расстроился, что женщин здесь много, но хорошеньких нет.
— Это он сказал в 1889 году за 11 лет до женитьбы, когда приехал в Ялту под впечатлением первого настоящего увлечения – актрисой Малого театра Глафирой Пановой. Сейчас о Чехове пишут разное, в том числе как о любителе плотских утех. Но вымысла в этом больше, чем правды. Он был жизнелюбивым мужчиной со своими плюсами и минусами. И надо четко разделять его жизнь до брака и после. Хотя в окружении женщин он действительно был всегда. Возможно, он этим компенсировал невнимание матери в детстве. В Ялте ходил в женскую гимназию, хотя рядом была и мужская. Писал: «Мой приют – женская гимназия».
— Может, и подруга была?
— Говорили о молоденькой Надежде Терновской, но она была дочерью священника, недавно потеряла мать, и между ними ничего не могло быть. Просто ялтинцы ревновали к тем, с кем известный писатель проводил время. Хотя отец Надежды навел справки, кто такой Чехов. Гимназистки стайками ходили за ним на набережную, в городской сад и гроздьями висели на каменном заборе, чтобы увидеть живого классика. Их называли «антоновки».
— Антон Павлович был счастлив с московской женой?
— Мария Павловна написала, что брат был счастлив. И она права. Чехов говорил, что ему нужна такая жена, которая бы как луна на его небосклоне являлась не каждый день. Такой женой и была актриса Московского художественного театра Ольга Леонардовна Книппер. Она любила Чехова и в отличие от его родных готова была бросить все и переехать из столицы к больному мужу в провинциальную Ялту. Но тот сам ее остановил, написав, что они – идеальные супруги, ибо не мешают друг другу заниматься любимым делом. И умер он у нее на руках на немецком курорте Баденвейлер, куда приехал после Ялты в 1904 году.
— За что ялтинцы должны помнить Чехова не только как великого писателя, который написал здесь «Три сестры» и «Вишневый сад»?
— Он дал старт благотворительному движению, которое до него в Ялте было вялым. Когда Антон Павлович занялся бесплатным лечением бедняков Аутки, сбором средств на строительство актового зала женской гимназии, пансиона для неимущих туберкулезных больных, материально поддерживал школу в Мухалатке, все как будто проснулись. За Чеховым последовали многие состоятельные люди и даже императорская семья. А уж о развитии культурной жизни Ялты и говорить не приходится. Артисты МХТа, многие знаменитые артисты, певцы и писатели приезжали в Ялту как раз в гости к Антону Павловичу, а уже потом понимали, как здесь хорошо. Жаль, что Ялта не пошла писателю на пользу.
КСТАТИ
Почему Чехов не заказал проект дома у академика архитектуры Николая Краснова, жившего в Ялте? Это было слишком дорого даже для такого признанного писателя, как он. Для строительства дома Чехов продал права на издание уже написанных произведений.
Несмотря на то, что Чехов за благотворительность был удостоен ордена Св. Станислава 3-й степени и статуса дворянина, большевики относились к нему хорошо. Поэтому во время революции Мария Павловна переехала из Москвы жить не на собственную дачу в Мисхоре, а в дом брата. Военно-революционным комитетом Ялты в то время руководил Шабулин – учитель по профессии. Эти факторы, возможно, и спасли ее и мать от красного террора и массового расстрела в Багреевке в 1920 году. А оказаться там Чеховы могли. Большевики убили не только сотни дворян, но и, к примеру, сына писателя Шмелева, нотариуса, который оформлял Чехову участок, фотографа, который делал снимки и императорской семьи и Чехова.
Принято считать, что дом Чехова во время оккупации спас от разграбления майор фон Бааке, который жил здесь около недели и перед отъездом сделал над парадной дверью надпись. Но это были не загадочные руны, а что-то на немецком языке, что быстро стерли. При этом немцы действительно больше никого в дом не селили и не вторгались в его пределы. То ли из уважения к Чехову – его уже 50 лет как читали в Германии, почему в дом приезжали группы немецких офицеров, которые восстанавливались в санаториях ЮБК. То ли из-за… открытки. В ящике письменного стола Чехова лежала стандартная открытка драматурга Гауптмана, и Мария Павловна выставила ее на видном месте к заходу в Ялту первых воинских частей Германии. Война «зашла» в дом-музей с другой стороны. Часть личных вещей Мария Павловна обменяла на дрова, продукты и лечение. А равноценную замену сделали лишь в 1967 году, когда Алла Ханило уговорила племянника Книппер-Чеховой отдать обстановку ее московской квартиры в дом-музей. Антон Павлович и Ольга Леонардовна покупали ее вместе.
Смоктуновский признался в вере дома у «атеиста» Чехова
В 1975 году Иннокентий Смоктуновский увидел в доме-музее семейный молитвенник Чеховых и поинтересовался у чеховедов, как писатель относился к религии. Те пожали плечами, а Ханило незаметно отвела актера в запасники. Здесь хранили иконы семьи. Был верующим, но веру не выпячивал, просветила она всенародного любимца. Во времена развитого атеизма это был смелый поступок, и Смоктуновский, отвернув ворот свитера, показал ей свой нательный крестик: «Доверие за доверие. Только пусть это будет нашей тайной!».
Приезжали Микоян, Молотов, Каганович и даже супруга Черчилля, но первых лиц СССР в доме-музее Чехова никогда не было. Во время правления Хрущева один постоянный посетитель даже написал в книге отзывов: «Стыдно, что Никита не был в чеховском доме!». Поэтому первыми и единственными руководителями стран, кто посетил «Белую дачу», были в 2003 году президенты Украины и России Леонид Кучма и Владимир Путин, который признался, что давно мечтал здесь побывать.
А за 50 лет до этого состоялась самая тайная экскурсия для высокопоставленных лиц. В 1953 году сразу после похорон Сталина приехали сотрудники КГБ, сказали, что будет гость, о посещении которого музейщики должны молчать. И не сказали, кто. А когда он приехал, Алла Васильевна посмотрела журнал «Огонек» с фотографией гостей на похоронах и узнала в экскурсанте лидера французских коммунистов Мориса Тереза. Он был очень внимателен и вежлив. Его приезд в Ялту был засекречен, и никто не должен был об этом узнать, пока он не вернется во Францию.
