АВТОНОМИЯ ЗАДЫХАЕТСЯ БЕЗ НОВОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ
В заголовок статьи вынесен ответ на вопрос: «Долго ли просуществует крымская автономия после своего двадцатилетия. Не ликвидируют ли ее за ненадобностью?». Ответ на него содержится в другом вопросе: «А зачем ликвидировать то, что никому не мешает?». Из этих вопрос следует еще один: «А как получилось, что Автономная Республика Крым, которая в 90-ее гг. называлась не иначе, как угрозой территориальной целостности Украины, стала безобидным исключением в административно-территориальном делении?»
Судьба регионов государства зависит не только и не сколько от культурной специфики, экономического потенциала, интенсивности региональной идентичности. Она определяется в первую очередь региональной элитой. Именно последняя способна формировать идеи региональной исключительности, отстаивать интересы и формировать политическую повестку дня региона. Так уж получилось в нашем государстве, что к действенной политической элите можно причислить лишь тех, кто обладает должностями и мандатами или потенциально способен их получить в ближайшем будущем. Те же, кого называют «креативным классом» в нашей политической системе, либо вынуждены становиться обслугой реальной политической элиты, либо уходить в чистое любомудрие. Может кому-то и не нравится называть элитой власть предержащих постсоветских государств, считая, что это для них слишком почетное звание. Я же лично не вижу в этом слове ничего гордого, особенно учитывая, что в политику термин «элита» проник из животноводства.
Но это так, к определению исходных понятий. Вернемся к нашей крымской политической элите, которая и должна определять лицо автономии (я буду избегать использовать слово «республика» по причинам, которые раскрою ниже). Поскольку это лицо значительно изменилось с начала 90-х гг., логично предположить, что все это время менялись характеристики крымских политиков.
Чтобы определить эти изменения, обратимся к политике Киева по отношению к автономии. Основываться мы будем на постулате из области спортивных игр, гласящем, что каждый играет так, как позволяет ему соперник. Извечную борьбу между централизацией и децентрализацией в государстве можно представить как соперничество двух команд — региональных элит и столичной, каждая их которых на постсоветском пространстве пытается подмять под себя территории с их ресурсами и возможностями делать деньги.
Крымская автономия появилась на волне противостояния с официальным Киевом, причем поначалу оказалась успешным проектом. Крымская команда ярко начала и плачевно заканчивает. Команда-соперник в лице руководства украинского государства, наоборот, играла все успешнее. В этом матче длиной в два десятилетия были свои отдельные периоды, в каждый из которых менялся характер игры.
Какие же можно выделить этапы в политике Киева по отношению к крымской автономии? Первый этап охватывает 1991-94 гг. Для него характерно то, что власти Украины приспосабливались к процессам, происходившим в автономии. Их политика в большей степени была реактивной, направленной на то, чтобы удержать Крым в правовом поле Украины, а временами и в ее составе. Крымская элита в этот период играла ведущую роль в противостоянии с Киевом, несмотря на сложные процессы внутри автономии. Итак, первый этап — эта политика приспособления. Крымскую элиту на этом этапе можно охарактеризовать как независимую политическую группу, играющую определяющую роль в отношениях региона и центра.
Приспособившись, Киев осенью 1994 г. перехватил инициативу и начал проводить политику манипулирования. Этому способствовало и то, что на смену гуманитарию и артисту разговорного жанра Кравчуку пришел технарь Кучма, который быстро разобрался в реальном потенциале крымских политиков. Сталкивая между собой отдельный элитные группы, раздавая должности и звания, давая и забирая возможности делать деньги на крымских ресурсах, Кучма и его команда успешно манипулировали крымской политической элитой, постепенно все более перехватывая инициативу. Этот период продолжался с конца 1994 по 2002 г. Крымских политиков на этом этапе можно охарактеризовать как автономную региональную элиту, которая полностью признавала первенство центра, но с переменным успехом пыталась оставаться хозяйкой полуострова.
Непрекращающиеся свары внутри крымского политикума привели к тому, что с 2002 г. Киев перешел от манипулирования к политике дирижизма, все более активно вмешиваясь в крымские политические процессы, которые уже невозможно было себе представить без руководящей и направляющей роли президентской администрации. Крымские политики строили из себя самостоятельных музыкантов, однако на самом деле чутко улавливали взмахи дирижерской палочки. Если пользоваться спортивными аналогиями, то борьба за интересы автономии в этот период больше напоминала договорный матч, в котором крымская команда имитировала состязательность.
Мало что изменилось и после «оранжевой революции». Имитация борьбы продолжилась разве что с большим театральным эффектом. Самостоятельность крымской политической элиты стала чуть больше, но не за счет ее собственных инициатив, а в результате того, что дирижер стал неумелым, а временами вообще переставал обращать внимание на подвластный ему оркестр. Крымские политики в период позднего Кучмы и президентства Ющенко превратились в региональных агентов по оказанию услуг центральной власти, имея с этого собственный процент. То есть крымскую региональную элиту в период 2002-2009 гг. можно охарактеризовать как обслуживающую.
Закономерным после победы Януковича стал переход к новому этапу отношений крымского региона и центра. Киев отказался от дирижирования политическими процессами внутри автономии и перешел к прямому управлению. Давно уже забывшая о самостоятельности и самоорганизации региональная элита послушно подчинилась высокому начальству и приняла новые правила игры. Согласно им роль «крымских» состояла уже не в оказании услуг с соблюдением собственного интереса, а послушное выполнение поручений, данных «киевскими», «донецкими», «макеевскими», и смиренное ожидание подачек, а, в лучшем случае, выделения небольшого собственного надела на крымской коррупционной ниве. Деятельность Верховного Совета и Симферопольского горсовета после выборов 31 октября показывает, что крымским депутатам уготована роль статистов, голосующих согласно навязанной сверху повестке дня и выражающих бурный одобрямс чужим инициативам.
Все, что было описано выше, достаточно очевидно для непредвзятого взгляда, но нуждалось в определенной систематизации. Последняя показывает нам, что крымская политическая элита с начала 90-х гг. катилась по наклонной, постепенно теряя самостоятельность, способность к самоорганизации и отстаиванию интересов своего региона. Результатом этого стало превращение автономии в неопасную и необременительную фикцию. Однако простая констатация фактов не дает ответа на вопрос: почему все именно так произошло?
Достаточно очевидно, что процесс, который развивался стабильно в одном направлении, имеет в своем основании причину, определившую характер этого процесса. Найти эту причину — значит во многом ответить на поставленный выше вопрос. Здесь конечно можно высказать не одну версию, но для меня очевидной является следующая: крымская автономия с самого своего начала являлась и является сейчас республикой лишь по внешнему антуражу. Напомним, что слово «республика» латинского происхождение и означает «дело (res) народа (publica)». Слово «res» в латыни имело еще одно значение — «вещь», то есть слово «республика» может пониматься и в значении обладания — достояние народа. Но крымская автономия достоянием крымчан так и не стала.
На это можно возразить, что учреждена автономная республика в Крыму была на основе референдума, в котором приняли участие 81% крымских избирателей, а за «Воссоздание Крымской Автономной Советской Социалистической Республики как субъекта Союза ССР и участника Союзного договора» проголосовало 93%. То есть народная воля налицо. Однако можно вспомнить время поздней перестройки, когда состояние массового сознания было таково, что добиться результативного голосования за любое обещание перемен было совершенно несложно. Советские граждане в это время жили со стойким убеждением, что их кто-то нехороший объедает и лучший выход их этой ситуации — отделение. Это и было использовано номенклатурной верхушкой Крыма, чтобы создать себе спокойную заводь, где можно было бы отсидеться в условиях непредсказуемости поздней перестройки. Создание крымской автономии мало чем отличается от сепаратизма компартийных элит союзных и автономных республик.
Конечно, то, что крымская автономия была создана в интересах правящей верхушки, не отменяет объективного характера крымского регионализма. Мой хороший знакомый профессор Илья Кононов по этому поводу говорит, что если из Крыма выселить все население и заселить его галичанами, то через пару десятков лет те потребуют себе автономии. История знает немало примеров, когда институты, созданные для одних целей затем служили другим. Однако такой вариант развития событий целиком зависел от тех, с кого мы начали эту статью — от крымской политической элиты. Но для того, чтобы опереться в борьбе с Киевом на поддержку крымчан, надо было взять на себя определенные обязательства, а этого не хотели ни бывшие компартийные чиновники, ни перестроечные демагоги, ни безответственные болтуны периода мешковщины.
Очевидно, что те, кто, эксплуатируя ожидания и надежды крымчан, прорвался к власти, не ставили перед собой цель постепенно склониться перед Киевом, а наоборот надеялись на то, что навсегда получили во владение ресурсы полуострова. Однако уровень крымской политической элиты не позволил ей на равных сыграть с Киевом. В первой половине 90-х это можно было бы объяснить наивностью, неопытностью, ничем неподкрепленной амбициозностью и т.д. Но внутренняя слабость уже зрелой и опытной политической элиты Крыма обнаружилась, когда «оранжевая революция» предоставила новый шанс, которым, например, успешно воспользовались «донецкие». Противостояние с «оранжевыми» давало возможность консолидировать крымскую элиту, восстановить утраченное доверие крымчан и, апеллируя к демократизму и евроинтеграционным устремлениям новой власти, требовать повышения самостоятельности Крыма.
Однако дело дальше имитационных деклараций не пошло. Причиной этого было то, что за описанные выше периоды манипулирования и дирижизма крымская политическая элита выродилась. Зависимость от Киева привела к тому, что в Крыму очень слабо шла ротация элит. По большому счету, она осуществлялась не в результате отбора в конкурентной борьбе, а на основе выбора Киевом наиболее приемлемых агентов по оказанию услуг на региональном уровне. Сказывалась и «старость» элиты. Политик, вообще, — существо краткоживущее. «Отцы» западной демократии давно поняли, что для того, чтобы политическая верхушка оставалась легитимной в глазах населения, последнему постоянно необходимо предлагать «новых и энергичных» лидеров. Да и объективные условия постоянно меняются, и политик, ставший успешным в одной ситуации, редко оказывается адекватным в другой.
Здесь интересно сравнить крымскую и донецкую политические элиты. Если крымские в целом состоялись в первой половине 90-х, то в Донецке после кровавых разборок и разгрома, устроенного Лазаренко в середине 90-х, в конце этого десятилетия и начале следующего наверх вышло новое поколение, которое было более адекватным и способным к борьбе по причине как относительной политической молодости, так и жестких условий отбора. Поэтому-то донецкие и смогли не просто успешно преодолеть последствия поражения 2004 г., а создать новое качество своей элиты, резко усилив влияние в регионах «антиоранжевой» зоны, в том числе и в Крыму.
В свете вышеизложенного перспективы крымской автономии выглядят достаточно печально. Надеяться на то, что на коротком поводке непосредственного управления вырастет новое поколение крымской политической элиты, способное на ином качественном уровне отстаивать интересы Крыма, не приходится. Надеяться на серьезные потрясения, которые заметно изменят ситуацию и осуществят отбор в среде крымских политиков, не хочется. Остается убеждать себя в том, что то, что есть — это то, что мы заслужили. Что, говоря словами Гегеля, действительное — разумно. И утешать себя словами «А кому это надо?», отвечая на вопрос «Ликвидируют ли крымскую автономию?». Депрессивно, но что поделаешь. Может кто-то сможет увидеть в современном состоянии крымской политики позитивные перспективы для крымской автономии? Пусть тогда нам расскажет.
