Не спрашивайте меня, почему берлинскому Центру восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) понадобилось полгода[1], чтобы подсчитать результаты репрезентативного опроса жителей Крыма, целью которого было выяснить, насколько изменились связи крымчан с остальной Украиной после «аннексии полуострова».
Не исключаю, что цифры сложили-умножили быстро, а оставшееся время ушло на осознание того, что же это у них в конечном итоге получилось.
Но, оказывается, опубликованы лишь предварительные данные: Гвендолин Зассе, представляя свое исследование, заявила: полный доклад будет опубликован в ближайшем будущем.
Главный вывод исследования: Крым замкнулся в себе. Как описывает доклад руководителя ZOiS Deutsche Welle, «население украинского полуострова Крыма после российской аннексии 2014 года оказалось фактически отрезанным от остальной части Украины и лишилось доступа к украинским СМИ. Лишь 12 процентов жителей Крыма сообщили, что побывали в других регионах Украины в течение последних трех лет, 93 процента признали, что передвигаться по территории Украины стало существенно сложнее.
Почти 90 процентов респондентов отметили, что хотели бы иметь возможность свободно пересекать границу между Крымом и Херсонской областью в обоих направлениях. В России с момента аннексии Крыма побывали лишь 22 процента крымчан, в других странах — всего 3 процента».
Опустим определения «украинский полуостров», «российская аннексия» — по большому счету, сегодня они крымчан не тревожат: нравится вам в эти бирюльки играть — играйте, хоть горшком обзовите, мы свой выбор сделали. А вам за такие обзывалки очень скоро будет стыдно, мы не сомневаемся. А вот то, что нет у нас желания ездить на украинскую часть материка, это вы ухватили точно.
Да мы и раньше-то не особо там шастали — разве что в командировку в Киев или по родственникам. Деловые поездки отпали — а 12 процентов, это как раз родственные связи. И то эти поездки, насколько я понимаю, связаны с острой необходимостью, поскольку люди хорошо помнят, как в 2014-м бандиты с украинской стороны останавливали машины, грабили и даже убивали непокорных крымчан.
И цифру в 90 процентов жителей полуострова, которые немцы ухватили, действительности явно соответствуют: наши люди с удовольствием и дальше бы ездили через северную госграницу в соседнее государство — мы путешествовать любим…
То, что в России побывали всего 22 процента крымчан — цифра тоже правдоподобная. Маловато, да — но связи пока только налаживаются, с каждым годом эта цифра будет расти: дети едут учиться в материковые вузы, выходят замуж-женятся, путешествуют, выезжают на отдых. Когда четверть века был прерван обычный маршрут, он не может восстановиться по мановению волшебной палочки.
И, наконец, о 3 процентах выездов в Европу. В нынешних условиях, я вам скажу, это очень даже большой процент! Хм, сначала они нам перекрыли свободное передвижение по планете, тем самым нарушив базовые демократические ценности, а потом еще и упрекают, что мы «ленивы и нелюбопытны» и не едем восхищаться их эйфелевыми башнями и биг-бэнами! Очень это по-европейски.
Хотя, скажу вам по секрету, на самом деле эта цифра если не на порядок, то в разы выше: мы находим возможность обойти все ваши запрещалки…
Гвендолин Зассе откровенничает: «Меня удивило, как много крымчан лишились контакта с остальной Украиной. Мы знаем, что из Крыма трудно добираться в другие части Украины. Но мы не подозревали, насколько большое число жителей Крыма прекратили общаться с родственниками в других регионах Украины», — отметила в интервью DW директор ZOiS.
Как будто эта самая Зассе не в Германии жила, когда она была разделена стеной. Как можно со спокойной душой путешествовать по Украине, которая лишила тебя воды, электроэнергии, продуктов питания и установила колючий забор на границе?
Впрочем, дальше с немецкой дотошностью исследователи подсчитали, что «с момента аннексии Крыма контакты со своими родственниками на остальной Украине поддерживают на том же уровне, что и ранее, более 40 процентов жителей полуострова. Более 44 процентов участников опроса стали общаться с родственниками в других регионах страны немного реже, чем до аннексии, а 7,6 процента — чаще. 7,3 процента респондентов ответили, что родственников на Украине у них нет».
ZOiS явно надеялась найти дискриминацию по национальному или языковому признаку. Смотрите, что у них получилось (в скобках — результаты переписи в Крыму 2014 года): 67,8 процента (65,2) крымчан назвали себя этническими русскими, почти 12 (12,6) процентов — этническими крымскими татарами, 7,5 (16,0) процента — этническими украинцами. Любопытно, что перепись 2014 года показала по сравнению с 2001 года изменение пропорций: доля русских в Крыму увеличилась с 60,68% до 67,90% (на 7.22%) от лиц, указавших национальность. За это же время доля украинцев в Крыму снизилась с 24,12% до 15,68% (на 8.44%). Совокупная доля крымских татар и татар возросла с 10,26% + 0,57% = 10.83% до 10,57% + 2,05% = 12.62% (итого на 1.79%).
Структура показателя «родной язык» также изменилась: «украинский язык родным считают 2,7 процента опрошенных, русский — почти 80 процентов, а крымскотатарский — 8,7 процента. На украинском дома говорит один процент опрошенных, на русском — 83,7 процента. 4,2 процента говорят дома по-украински время от времени.
0,7 процента крымчан получают информацию из украинских СМИ, из российских медиа — 75,7 процента».
Продолжаем цитировать пояснения Гвендолин Зассе к итогам опроса: «Около половины респондентов говорят, что действия России в 2014 году были для них неожиданными. При этом жители Крыма, включая крымских татар, согласны, что украинские власти не заботились о развитии региона. Около трети респондентов считают это главной причиной событий 2014 года».
Позволю себе высказать предположение, что тут нужно говорить не «около половины», а практически о ста процентах: люди много лет ждали этого чуда, возвращения на родину, очень надеялись на это — но помощь «вежливых людей» пришла неожиданно. Кто-нибудь сегодня, положа руку на сердце, может сказать, что он знал, что ждет нас 27 марта 2014 года? Хотя все 23 года под «украинской аннексией» Крым жаждал вернуться в «родную гавань».
Вот еще один вывод: «События последних лет укрепили скорее региональную крымскую, а не русскую идентичность жителей полуострова. Хотя это не мешает крымчанам доверять федеральной российской власти гораздо больше, чем местной крымской». Вывод, цифрами не подкрепленный, поэтому мы пока рассматривать его не будем. Хотя тенденция, на наш взгляд, ухвачена верно.
Согласимся с выводом, но не с цифрами: «Большинство опрошенных считают, что в Крыму сейчас нет межэтнической напряженности. С этим утверждением «полностью» или «в какой-то степени» не согласны 20% опрошенных, то есть недовольны существующей ситуацией не только крымские татары (их в регионе около 12%). Такое же соотношение проявляется и в реакции на запрет российскими властями меджлиса — главной политической организации крымских татар, запрещенная в РФ за экстремизм; 80% поддерживают это решение, а 20% не согласны с ним «полностью» или «частично».
20 процентов — на наш взгляд, многовато будет. Это тот дьявол, что скрылся в деталях.
Ну и конечно, заглянули немцы и в кошелек крымчанина: «Большинство опрошенных говорят, что цены в Крыму с 2014 года выросли. Ответы на более конкретный вопрос о личных финансах показывают, что оценки крымской и российской экономики — в целом позитивные — и повседневный опыт населения Крыма расходятся. 27% опрошенных могут позволить себе только самое необходимое.
Еще 23% говорят, что им хватает денег на пропитание, но есть трудности с приобретением одежды; 35% в состоянии покрыть повседневные расходы, но вынуждены брать кредиты для более дорогостоящих покупок; 10% могут позволить себе дорогостоящие товары, но автомобиль им не по карману. Лишь 3% говорят, что в состоянии приобрести автомобиль».
Трудности налицо. Но тут нет пояснения, что люди наши настроены так: пусть и цены выше, чем раньше, зато мы дома. Правда, у такого терпения тоже есть конец, но мы сейчас не об этом. Пока — да, трудно всем.
И исследователи, пожаловавшись на трудности в проведении опроса, признают: «Очевидно, что в Крыму непростая политическая ситуация и условия для опросов там не идеальные, но это не означает, что к мнению жителей региона не стоит прислушиваться. Невозможно точно сказать, до какой степени ответы на политически значимые вопросы о статусе Крыма отражают реальные убеждения опрошенных. Если не брать в расчет крымских татар, то 86% жителей Крыма говорят, что если бы референдум состоялся повторно, результат был бы таким же, но среди опрошенных крымских татар с этим согласны уже 52%.
Крымские татары по-прежнему относятся к новой власти куда скептичнее остальных, а Россия в отношениях с ними предпочитает репрессивные методы, что не может не вызывать недовольства». Последнее — это явный реверанс в сторону «невинно репрессированных» типа Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза. Но крымчане, в том числе и крымские татары, хорошо знают им цену, и поэтому эти указанные 52 процента мы ставим под сомнение.
И, наконец, итог: «Проведенный нами опрос четко показывает, что связи Крыма с Украиной во многом разорваны, с поездками в другие регионы России есть трудности, четкие международные ориентиры для жителей полуострова отсутствуют и при этом Крым практически полностью интегрирован в российское медиапространство.
С учетом всего этого в обозримом будущем в Крыму вряд ли возможны какие-либо перемены в общественном мнении по вопросу о присоединении к России. Но также ясно, что финансовое положение большинства жителей полуострова сложное, а значит, Москве нужно будет очень осторожно работать с высокими ожиданиями крымчан от российской экономики, а также с их доверием к федеральной власти, которое пока значительно сильнее, чем к крымской».
А теперь сравните свои ощущения от жизни в российском Крыму с результатами опроса чужестранцев. Крымчане еще и еще раз доказали, что их выбор был «при ясном уме и трезвой памяти». Хорошо, что они нами интересуются — плохо, что результаты работы социологов не влияют на решение их политиков о применении дополнительных санкций по отношению к жителям полуострова и России в целом.
Странным образом, они этого не осознают…
[1] «В марте — мае 2017 года Центр восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) провел опрос, дающий редкую возможность оценить общественные настроения в регионе. Опрос проводился в форме личных интервью на основе репрезентативной выборки — 1800 жителей крымских городов и деревень в возрасте от 18 лет. Мы также добавили в выборку еще двести крымских татар, чтобы они были адекватно представлены в исследовании» — Гвендолин Зассе.
Фото — из архива «Крымского Эха»
