172-я в боях на Перекопе

ФРОНТОВЫЕ ПИСЬМА АЛЕКСАНДРА ГАЛУШКИНА

<i> То, что вы прочтете ниже, не научное исследование, не диссертация, не выступление на какой-нибудь конференции — это результат многолетней работы сына по восстановлению боевого пути своего отца. Виктор Галкин — крымчанин, сейчас живет в Москве. Говорит, что его записки — наиболее полная история тех событий, о которых он пишет.<br />
Мы знаем, что этот текст будет многим интересен, потому что он основывается на документах. А нам интересен сам факт его появления: получается, и у отца, и у сына было и есть одно общее — служение Отчизне. Ибо не дать забыть подвиг отца — это оно самое и есть.»</i>

Из письма А.И. Галушкина жене:
«Вопрос об уходе в армию для меня был решен с первых дней войны. Ведь мы с тобой на эту тему не раз беседовали. Да и обстановка складывалась так, что рано или поздно (а последующие события это целиком подтвердили) нам всем придется взять оружие в руки. Речь шла только о том, чтобы лично для себя ускорить откомандирование в армию. В начале сентября, когда враг подошел уже к Перекопу, я был вызван в военкомат. Вмешательством Григория Теофиловича (нарком Крымского УНКГБ Каранадзе — В.Г.) все было поломано. Тогда я обратился к т. Булатову» (секретарь Крымского обкома — В.Г.), и он меня поддержал.»

12.9. около 12 часов ночи меня вызвали и предложили выехать в артполк, который через 2 час. выступал в прифронтовую полосу. Все это произошло так быстро, что я даже домой не успел забежать. Так я ни разу с 12.9. дома не был, оставил все, как было. Потом уже Гавриленко кое-что взял для отправки тебе, а кое-что отдал на хранение какому-то родственнику»».

Из письма А. Галушкина
«Наркомпрос т. Гавриленко

Дорогой Гриша! Только сейчас получил возможность черкнуть пару слов. Живу суровой армейской жизнью. Беспокоят домашние дела. Очень прошу: 1. Позвони в НКВД Кича или Чичковскому. Узнай, нет ли у них писем для меня, и перешли мне.

2. Хоть изредка посматривай за моей квартирой. Демисезонное пальто, сапоги и некоторые другие вещи (белье, особенно женское, простыни), находящиеся в шкафах, если сможешь, посылкой отправь Вере. Теплую рубаху перешли мне. Содержимое в бутылке (спирт) возьми себе. Я теперь в городе уже не буду. В ближайшее время — на фронт.

Адрес: Действующая армия, Полевая станция 888. 1 Артполк, Военкому Куликовскому (для Галушкина). В адрес Куликовского потому, что в связи с некоторыми оргмероприятиями точный адрес дать не могу.

Гриша! Очень прошу, наведи порядок в квартире. Сложи все в одной комнате. Напиши, как чувствуют себя семьи. Крепко жму руку. А. Галушкин

Прошу переведи 780 руб. Вере», — пишет он записку другу из района сосредоточения дивизии.

Александр Иванович Галушкин

К 15 сентября, подойдя к Перекопскому перешейку, 11-я немецкая армия под командованием генерала Э. Манштейна, имея в своем составе 124 тыс. человек, около 2 тыс. орудий и минометов, 150 самолетов-бомбардировщиков, блокировала Крым с севера.

Начинался очередной штурм Перекопа. Первый раз в 1918 году германские войска вместе с войсками Центральной Рады Украины прорвали оборону «красных» и двинулись на Севастополь. В 1920 году за три дня преодолели оборону так называемой Русской армии Врангеля на Перекопском валу оборону войска М. Фрунзе, В. Блюхера и Н. Махно, прорвавшись на просторы крымских степей. Завершится Гражданская война эвакуацией «белых» из Севастополя. В апреле 1944, после тяжелейшей зимовки на плацдарме перед Армянском, войскам Красной Армии также потребуется всего три дня для разгрома немецких войск на перешейке и прорыву к Севастополю. Сентябрь–октябрь 1941 года был самым кровопролитным и упорным.

Ночью 13 (15?) сентября в район сосредоточения 3-й Крымской дивизии, развернутой юго-западнее Симферополя (на месте современной ул. Героев Сталинграда) из города прибыл 1-й артиллерийский полк капитана Н.В. Антонова. Тягачи (трактора) и шестерки лошадей тянули 152 и 122 мм гаубицы М-30, 76 мм дивизионные пушки обр. 1936 г. Одновременно прибывали другие подразделения и боевая техника.

Дивизия формировалась преимущественно из призывников Симферополя и Красноперекопского района. Часть командиров со знаменем прибыла сюда после тяжёлых оборонительных боев под Могилевом (Белоруссия). Прибывающий личный состав продолжали переодевать и вооружать, организовали обучение и боевое сколачивание подразделений.

Артиллеристы 2-го дивизиона А. Галушкина с утра до вечера тренировались в оборудовании основных, запасных и ложных позиций, рыли окопы для орудий и личного состава, учились их маскировать, разбирали и чистили орудия. Бесконечно разворачивались на огневой позиции: «Батарея, к бою. По пехоте противника, гранатой, взрыватель осколочный, заряд третий, буссоль 45-00, уровень 30-00, прицел 64, первому орудию снаряд, огонь!». «Выстрел!»

Орудийные расчеты отрабатывали ведение огня с закрытых огневых позиций и прямой наводкой, пулеметчики — отражение налетов вражеской авиации. Военком 2-го артдивизиона 1-го артполка А. Галушкин инструктировал политруков батарей, проводил политинформации и беседы, организовывал соцсоревнование между бойцами, учился сам и учил других, готовил солдат к боевым действиям, внушал им уверенность в успехе. За боеспособность подразделения он отвечал наравне с командиром дивизиона Давидом Прокофьевичем Бабичем.

Политработников собирал назначенный Военным Советом 51-й армии бывший секретарь Симферопольского горкома партии комиссар дивизии в звании батальонного комиссара Г.П. Кувшинников. Многие знали друг друга по довоенной партийной работе. Военкомом 1-го артполка был назначен Василий Васильевич Куликовский, бывший декан географического факультета и директор пединститута, хорошо знакомый Александру Ивановичу по работе в лекторской группе горкома (позднее в Севастополе Ф. Д. Меньшиков его заберет в обком заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды). Они обменивались мнениями по сложившейся обстановке, отрабатывали формы и методы работы с личным составом и шли к людям.

Пока не были вооружены полки, личный состав дивизии строил противотанковый ров вокруг города, а затем выполнял задачу по противодесантной обороне района Симферополя.

Вскоре дивизия получила наименование 172-й стрелковой (моторизованной). Соответственно полкам и другим частям были присвоены новые номера. В сущности, дивизии народного ополчения предстояло сражаться с кадровыми, накопившими боевой опыт соединениями противника.

Приказ о срочном выдвижении 172-й дивизии из района сосредоточения в район боевых действий поступил 23 сентября. Предусмотрительный полковник И.Г. Торопцев, обучавшийся в Академии Генштаба, вместе со своим штабом сделал оценку обстановки и расчет на 150 км марша в условиях отсутствия железнодорожных составов (день, ночь, скорость движения пешим порядком, артиллерия – на конной и механической тяге, действия авиации противника) и решил направить 383-й стрелковый полк с частью 340-го артполка (бывший 1 ап), а также передовую группу штаба во главе с начальником штаба дивизии майором И.А. Жуковиным по дороге на Айбары (ныне Войково), Армянск. Он рисковал, но выбора не было, как и ясности с подачей составов и их прикрытием с воздуха во время движения.

«24 сентября. Сегодня выступили на фронт». А. Галушкин

Выдвижение пришлось осуществлять жарким солнечным днем. Трижды подвергались нападению немецких самолетов «на этом чертовом футбольном поле», по словам командира 383-го полка майора П.Д. Ерофеева. Понесли первые потери, но боеспособность сохранили.

Через Армянск и Айбары на Керчь и Тамань проходила знаменитая телеграфная линия Лондон – Калькутта компании «Индо-Европейский телеграф», построенная фирмой Siemens Brothers, договор с которой был расторгнут 10 лет назад. О борьбе чекистов с английской разведкой Secret Intelligence Service, работавшей в 20-х годах среди обслуживающего персонала крымского участка в период ее концессии, А. Галушкин знал по рассказам сослуживцев Крымского НКГБ. Ему удалось воспользоваться еще работающим телеграфом, чтобы отправить телеграмму жене в Ташкент.

[img=center alt=title] uploads/14/1403188311-14-0aKi.jpg» />
340-й артполк утром 25 сентября находился в селе Айбары Лариндорфского района (ныне с. Войково Первомайского района, бывшего еврейского национального района). До Армянска оставалось около 60 км. Опасаясь новых дневных потерь, в ожидании ночи сделали здесь большой привал.

Части дивизии двигались, вдоль линии телеграфных чугунных столбов, которая в степи служила четким ориентиром для немецких и наших войск от Аскании Нова до Симферополя, навстречу наступавшим с 24 сентября войскам 11-й армии Манштейна. Немцы наносили главный удар вдоль дороги на с. Перекоп и Армянск. Впереди на Перекопском (Турецком, Татарском) валу, ведя тяжелейший бой, уже оборонялась кадровая крымская 156-я дивизия генерала П.В. Черняева. К вечеру 25 сентября немцы Армянск захватили.

Перекопский ров и вал, вероятно, построенные еще в скифские времена, протянулись от Каркинитского залива (точнее, его Перекопского залива) Черного моря до залива Сиваш Азовского моря на 8,5 км. Высота вала от дна рва составляет 18–20 м, ширина – 20 м, а глубина – 10 м. Южные откосы рва раньше были обложены камнем. Его не миновать всем завоевателям Крыма.

От Перекопского вала до Армянска всего 3-4 км по голой выжженной солнцем, солончаковой степи. Здесь с 24 по 29 сентября и происходило сражение 11-й армии генерала Манштейна и 51-й армии генерала Кузнецова.

Командующий 51-й армией генерал-полковник Ф.И. Кузнецов создает оперативную группу в составе 271-й, 172-й стрелковых и 42-й кавалерийской дивизий под командованием своего заместителя генерала П.И. Батова с задачей 26 сентября нанести контрудар по прорвавшемуся противнику. Но складывающаяся обстановка вынудила генерала П.И. Батова, не ожидая полного сосредоточения дивизий нанести контрудар силами только трех подошедших полков.

В 5.00 26.9.41 «над нами появились вражеские самолеты. Они начали свою дьявольскую работу, сметая с Перекопского вала все живое. Они атаковали с воздуха Щемиловку, Армянск, Суворово, Кулу (Волошино), как бы прочерчивая те стрелы, по которым развернется наступление главных сил противника. Вступила в дело вся немецкая артиллерия. Два часа длилась артподготовка. В 7.00 на Перекопский вал двинулись танки с многочисленной пехотой. В 10.30 противнику, имевшему силы, в несколько раз превосходившие наши, удалось прорвать левый фланг обороны». П.И. Батов

[img=center alt=title] uploads/14/1403188314-14-7RWi.jpg» />
383-й полк майора Ерофеева с приданной артиллерией 340 артполка 172-й дивизии и 865-й полк 271-й дивизии с ходу атаковали противника после ночного перехода с рубежа Заливное–Будановка (Заливное существовало в 2 км южнее современного села Рисового) между побережьем Перекопского залива и железной дорогой в направлении северной окраины Армянска. 2-й артдивизион А.И. Галушкина поддерживал огнем наступление полка. С этого рубежа 122 мм гаубицы поражали противника даже без смены огневой позиции от Армянска до Перекопского вала.

«Сначала попали под воздушную бомбежку, затем вступили в артиллерийскую и минометную перестрелку» А. Галушкин. Здесь артполк понес первые потери.

Непростым выдался первый бой и для необстрелянного 383-го полка. Пришлось ему отступать, но поддержал его другой полк, и закрепились его подразделения у развалин когда-то мощной крепости на входе в Крым — Ор-Капу (Ор-Капу турецкое, Ферк-Кермен татарское, а Перекоп славянское название крепости конца XV – начала XVI веков). Здесь Перекопский вал пересекает шоссе Армянск-Чаплинка.

Под огнем артиллерии и бомбовыми ударами авиации противника, полки овладели Армянском. Армянск (б. Армянский Базар) — маленький поселок с одной улицей каменных домов, железнодорожным вокзалом, депо, кирпичным заводом и кладбищем на высотке северо-западной окраины. Бой здесь шел за каждый дом. Гитлеровцы не хотели смириться с потерей Армянска. Они яростно сопротивлялись, отчаянно контратаковали. Кладбище несколько раз захватывали то немцы, то наши.

«Согласованный удар наших частей заставил 46-ю пехотную дивизию противника отойти к отметке 27,0 на Перекопском валу. Бой здесь продолжался до вечера. Немцы бросили сюда части еще двух дивизий — 73-й и 50-й. Тесня наших, они овладели большей частью Армянска, Суворово (тогда Джулга, в 3 км южнее Армянска — В.Г.) и Кулу (Кулла, ныне Волошино, в 3 км западнее Армянска— В.Г.).

(Фронт обороны растянулся вдоль дороги и железнодорожной насыпи до самого Армянска — В.Г.) В этот день был тяжело ранен начальник оперативного отделения 172-й дивизии капитан Андреев, а начальник штаба майор Жуковин убит на поле боя прямым попаданием снаряда в его броневик (в районе Щемиловки — В.Г.). Они пошли в бой сами, потому что полк был сформирован только месяц назад, не все в нем утряслось: большинство командиров и политработников — из запаса, и бойцы еще не узнали все, что нужно знать на войне. И вот боевое крещение, да еще в таком трудном виде боя, как контратака.

Полк Ерофеева был отведен на линию Будановка, где к этому времени сосредоточил свои танки Баранов.

27 сентября за Перекопский вал в его левой части перевалили три немецкие дивизии — весь 54-й армейский корпус». П.И. Батов.

С утра 27 сентября начали действовать главные силы 172-й дивизии под командованием полковника Торопцева — 514-й стрелковый полк подполковника Устинова, 747-й стрелковый полк пограничника подполковника Шашло, а также 5-й танковый полк, которым командовал майор Баранов.

5-й танковый полк при поддержке пехоты захватил Волошино и Суворово, отбив контратаку противника. «Вместе с танками северо-западнее Армянска части 172-й закрепились на кладбище и кирпичном заводе. Здесь, в районе между Армянском и Перекопским валом и непосредственно на валу, весь день шли напряженные бои. После 17.30 противник начал контратаку за контратакой на Щемиловку (западнее крепости Ор-Капу, с крымской стороны вала — В.Г.), Армянск, Волошино.

Массированные налеты авиации. Против каждой нашей части действовало от 20 до 30 вражеских танков, поддерживавших рывок своей пехоты. Части кавалерийской дивизии Глаголева оттеснили к Армянску, на улицах бой продолжался и ночью. Немцы были снова отброшены. Титов вынужден был отойти от кирпичного завода к Щемиловке». П.И. Батов

«С утра 28 сентября войска оперативной группы снова атаковали противника в районе Щемиловки и севернее Армянска. 5-й танковый полк своими боевыми порядками перевалил за Перекопский вал, перехватил дорогу Чаплинка – Армянск, имея задачей преследовать противника в направлении совхоза «Червоний чабан». Он вел там бой с 30 танками противника, препятствуя переходу вражеских резервов через Перекопский вал. Наши стрелковые части и подразделения захватили часть Перекопского вала к западу от старой крепости, но вынуждены были покинуть его». П.И. Батов.

Но к полудню немцы бросили против наших полков свежие резервы. На линии Перекопского вала с новой силой разгорелась ожесточенная борьба. Вал в районе села Перекопа переходил из рук в руки четыре раза.

«В другом бою, где погиб Лифшиц, муж В.Е. Лошкаревой (секретарь парткома швейной фабрики, секретарь Новогородского райкома Симферополя—В.Г.), очень упорном, длившимся с 4 час. утра до 7 час. вечера поле боя 4 раза переходило из рук в руки, когда каждый раз проходишь по тем местам, откуда выбивали немцев, буквально валялись десятки убитых и тяжело раненых (без ног, без рук, которых они не эвакуируют в случае отступления)».

«Был с ним (Лифшицем) в одном бою, а затем он побежал выполнять задание и через 10 мин. был убит. Вот уже 5 дней нахожусь в серьезных боях… А вообще обстановка такова, что не уверен в завтрашнем дне. Среди своих товарищей уже кое-кого не досчитываемся. Внешне стал неузнаваем, очерствел, огрубел, потерял счет времени. Много впечатлений и опыта». 29.9.1941. А.И. Галушкин.

А недосчитались командира его артдивизиона Д.П. Бабича, командира полка капитана Н.В. Антонова, начальника связи полка А.М. Купцова, комвзвода А.К. Кривенко и других, о чем с нескрываемой тревогой, уже выйдя из этого боя, написал карандашом открытку семье, минуя Полевую почту.

Вместе с погибшим командиром перестал существовать и 2-й дивизион. А.И. Галушкин назначается военкомом 3-го артдивизиона. Противник имел явное превосходство в артиллерии, особенно за счет самоходных штурмовых орудий. Каждой нашей пушке противостояла батарея противника.

Новые атаки противника. Войска оперативной группы (кавалеристы и части 172 сд Торопцева) отходят опять к Армянску. Несколько часов идет бой в районе кирпичного завода и кладбища. Эти пункты переходят из рук в руки. На улицах завязался ночной бой. Армянск немцы захватили в 21.00.

В ночь на 29 сентября поступил приказ отходить на Ишуньские позиции. Оборонительные позиции первого эшелона заняла та же 156-я стрелковая дивизия генерала П.В. Черняева, которая в течение пяти суток непрерывно сражалась на Перекопском валу и в полках которой теперь сохранились лишь немногие ослабленные подразделения. Другие же части и соединения, участвовавшие в боях на перешейке, в том числе и 172-я дивизия, отводились южнее.

Первое наступление противника на Ишуньские позиции было остановлено. Упорные бои на рубеже и огромные потери, понесенные немцами в предыдущие дни, побудили Манштейна приостановить наступление. На фронте наступило относительное затишье.

По состоянию на 28 сентября в дивизии было девять тысяч человек и 4 артиллерийских батареи: 152 мм гаубиц —4, 122 мм гаубиц —4, 76 мм пушек —7 и 45 мм пушек — 4 на 40 км фронта.

Потерявшая большую часть 5-го танкового и 383-го стрелкового полков, она была переформирована и пополнена за счет других крымских дивизий до полного состава. Одна рота, собранная перед боями, почти целиком состояла из рабочих маленького перекопского бромзавода. Командовал ею бывший директор завода капитан Логинов, а политруком роты был учитель местной школы Ветров из Воинки (возможно, что рота влилась немного позднее, по свидетельству П.Е. Солонцова).

«Дорогие и милые мои друзья Вера и дети! Наконец-то я получил возможность написать Вам письмо. Пишу с передовых позиций. В бой вступили после ночного пешего перехода. Боевое крещение получил с того, что попал под бомбежку 9 самолетов, и с этого дня не обходилось без того, чтобы не бомбили нас. Особенно трудно пришлось один раз, когда нас с пикирования фашистские стервятники стали забрасывать бомбами и обстреливать из пулеметов.

Кругом все изрыли, но обошлось хорошо, если не считать, что пулями траву покосило, в которой я лежал, да ранило одного бойца. А вообще, стервятники плохие летчики. Бросают бомб много и беспорядочно. Все больше рассчитано на моральное воздействие. Наши летчики и артиллеристы бьют куда метче и наносят больше урона, чем они нам (25 и 26 сентября морская авиация — бомбардировщики ДБ-2 и легкие гидробомбардировщики МБР-2 наносили удары по немецким позициям на Перекопе, двенадцать пикирующих бомбардировщиков Пе-2 под прикрытием двадцати новых истребителей ЛаГГ-3 — по Турецкому валу и другим местам, совершив из Фрайдорфа 53 самолета-вылета. В это время превосходство нашей авиации было заметным — В.Г.).

Были под артиллерийским и минометным обстрелом. В общем, ко всему привыкаешь и чувствуешь себя спокойно, не так как в первый раз. Боевая жизнь вырабатывает подсознательные движения, направленные к самосохранению. В бою осваиваешься быстрее, чем во время учения. Маскировка применительно к местности… Чувствую себя неплохо. Работы, конечно, много. Надо за всем смотреть, ибо тут зачем не досмотришь — будет стоить лишней крови и жизни. Поэтому ответственность ощущаешь ежечасно.

 

Спать приходится мало, особенно ночью, т.к. ночь для нас верный союзник. Питание хорошее, но нерегулярное. В бою режим не соблюдаешь. Получил паек — масло, консервы, печенье, папиросы и вино — это кроме обеда, ужина и завтрака. Но не всегда всем этим пользуемся. В этом полку находится много симферопольцев. Чувствуешь себя в одной семье. Военком у нас т. Куликовский — б. директор Пединститута. В общем, народу знакомых много и поэтому жертвы среди них как-то особенно больно переживаешь, но, повторяю, ко всему привыкаешь. Погода стоит в основном неплохая, но по ночам уже холодно, и, если ночуем на земле (а не в земле), то делается чувствительно. Если бы встретила — не узнала меня. Обвешан снаряжением и вооружением. Тяжеловато в нем. Лицо обветрилось, почернело от ветра. 3.10.41»

«Сегодня у нас день спокойный, но к вечеру усиливается артиллерийская канонада. Сейчас наши летчики полностью господствуют в воздухе и фашистские стервятники второй день боятся на нас налетать. За эти дни несколько раз наблюдал воздушные бои, участвовало по 30–40 самолетов. Потрясающее зрелище, требующее крепких нервов. Грохот и шум моторов, треск пулеметов, взрывы бомб — все перемешалось. В это время лежишь, буквально уткнувшись носом в землю, и боишься пошевельнуться. На днях на мой дивизион налетело 9 стервятников. Вокруг меня из пулеметов срезало всю траву и ранило одного бойца. Сбросили штук 50 бомб, и все без толку. Зато 2 дня наши летчики дают им жару. Столбы дыма, огня и земли поднимаются вверх там, где находятся враги.

Сейчас уже полностью привык к боевым условиям. На это потребовалось 2–3 дня. И, если судьба вновь сведет, есть о чем поговорить. Много смешного и трагического. За эти дни мы убедились, что враг труслив и коварен. Несмотря ни на что, победа будет за нами. Это мнение всех нас». 3.10.1941.

Подземный дот площадью 12,5&#215;6,5 м, где располагался КП 172 сд,
выглядел курганом с южной стороны этого дома.
Его стены были из каменных блоков, а перекрытие
в два наката бревен с бетонной плитой толщиной 0,45 м.
Окно обращено в сторону противника. Фото Л.П.Кружко»

« С 10.Х я назначен зам. начальника политотдела 172 стр. дивизии»». А.И. Галушкин

4 октября стало известно, что приказом НКВД от 28 сентября ему присвоено звание старшего лейтенанта госбезопасности (два прямоугольника на петлицах). Представление было направлено давно, но приказ запоздал. Во время работы в войсках сотрудники имели звание политработников, носили соответствующую форму и знаки различия. И батальонный комиссар Галушкин назначается заместителем начальника политотдела дивизии. Теперь во всех происходящих событиях он участвует, находясь в политотделе дивизии, штабе и окопах полковых позиций.

Выпускник Академии им. М.В. Фрунзе, энергичный, четкого военного мышления командир дивизии полковник И.А. Ласкин, прошедший курсантом с боями по Украине до Перекопа в 1920 году, вступил в должность 6 октября вместо заслуженно освобожденного И.Г. Торопцева и работал дни и ночи напролет, не вылезая из батальонов. Его называли «командиром переднего края». Для рекогносцировки он мог в одиночку подползти к переднему краю противника на расстояние 150 м.

Смело и решительно действовало управление его дивизии — штаб и политотдел. В Воронцовке, на КП дивизии в подземном ДОТе, построенном дивизионными инженерами во дворе дома №3 по ул. Коробчука, на струганном столе офицеры наносили на карту комдива обстановку и держали радиосвязь с полками. Потом быстро выдвигались в боевые порядки для сбора информации и доведения приказов. При прорыве противника к НП вместе со всеми отбивали атаки.

 

Во время боев начальник политотдела Г.А. Шафранский часто выходил сам или направлял своего заместителя на наиболее важные участки обороны дивизии. В штаб и политотдел в Воронцовку А.И. Галушкин прибывал только для докладов о состоянии личного состава частей, для подготовки политдонесений в штаб армии, получал новое задание и снова — на полковые позиции.

«Сегодня погода у нас изменилась. Все время моросит мелкий пронизывающий дождик, прохладно… Новая работа требует большой подвижности. Все время, даже ночью, находился в частях, на позициях. На днях был в серьезной переделке, но вышел благополучно… По одной из наших батарей фашисты, пристрелявшись, выпустили огромное количество снарядов, которые рвались в 5–10 метрах от убежища, где я находился.

Но результат был как всегда ерундовый. В ответ мы обрушили огонь своей артиллерии, разгромили и буквально подняли на воздух фашистскую батарею и штабную легковую машину. Вообще, таких историй здесь немало. Самое неприятное — авиация. Хотя наша авиация в воздухе преобладает, но все же испытываешь неприятное самочувствие, когда над тобой воют вражеские самолеты. Понемногу привыкаешь и к ним. Нигде, мне кажется, не презираешь смерть, как на войне»». 14.10.41

«По должности своей нужно было находиться все время с бойцами, воодушевлять и подбадривать их, бороться с проявлениями паники и трусости. Это очень нелегкое дело. Было очень много трудных и тяжелых моментов. Немало хороших ребят погибло. Некоторые из них на глазах. Как жалко было, когда не всегда имеешь возможность похоронить их. Одно испытываешь удовлетворение, что дрались крепко, как звери, за каждый метр буквально, обильно орошая вражеской кровью.

Достаточно сказать, что только под Перекопом и Армянском убито и ранено было у противника около 30 тыс. человек. А под Ишунью были дни, когда уничтожали в день по 900–1000 чел… В этом была главная заслуга нашей артиллерии. Один эпизод. Афанасий (Пчелкин) как-то прислал письмо, в котором он писал, что Лида сошла с ума под впечатлением от зверств немцев. Это письмо так меня расстроило и после того, как я провел соответствующую беседу с бойцами, народ единодушно решил за несчастье наших детей дать хороший залп по замеченным целям противника. Это был очень удачный залп. Через стереотрубу я наблюдал, как буквально на воздух была поднята легковая штабная машина, грузовик, а из окопа, где укрывались немецкие солдаты — комья земли, куски деревьев, человеческие тела».» А. Галушкин

И.А. Ласкин рассказывал о своих политработниках: «Начальник политотдела Г.А. Шафранский любил бойцов, заботился о них, но глубоко презирал нытиков, трусливых и слабодушных людей. Сам же был человеком большой храбрости, часто бывал в самых опасных местах, многократно ходил в атаки, личным примером вдохновлял людей на подвиги… В условиях почти непрерывных боев, бессонных ночей полит¬работники не могли, конечно, собирать людей для бесед или собраний, разъясняли обстановку и приказы командования непосредственно в окопах, в боевых поряд¬ках, используя для этого малейшую передышку между боями. Они умели сердечно поговорить с бойцом, вникнуть в его душу, поддержать в нем бодрость духа, вселить в человека ненависть к врагу, увлечь его на боевые под¬виги, личным примером помогали людям переносить тяготы и опасности суровой фронтовой жизни».»

Поле боя октябрьских боев 172-й дивизии. Южное побережье реки Чатырлык.
Фото Л.П. Кружко»
[img=center alt=title] uploads/14/1403188329-14-2Vnp.jpg» />
Рассказ дезертира Х. Ибрагимова из 172-й дивизии: «Мы честно сражались с немцами, и мы воевали бы дальше, но чем? Патронов — нет, гранат — нет, снаряд — нет, чем воевать? Комиссар кричит: «В штыки давай!». Какой там «в штыки»?! Целую версту по степи бежать под пулеметным огнем. Плюнул я тогда, винтовку бросил, пошел домой. Сзади комиссар кричит: «Стой, стрелять буду!». Кинулся он к моей винтовке, навел на меня, хотел выстрелить, да патроны у меня давно закончились, магазин пустой. Ушел я тогда, может, зря, но зато жив остался…».» Севастопольский историк А. Неменко.

Не случайно пишет А.И. Галушкин, что приходилось «бороться с проявлениями паники и трусости. Это очень нелегкое дело. Было очень много трудных и тяжелых моментов». Были случаи перехода к врагу целых групп недавно призванных солдат. Но это только возвеличивает стоявших насмерть и покрывает позором изменников и трусов. А те, кто прошел испытания первых перекопских боев, обретут мужество и уверенность.

Командир 172-й дивизии вынужденно выстроил оборону в один эшелон западнее железной дороги по реке Чатырлык и далее по южному берегу Каркинитского залива на фронте шириной свыше 20 километров. Три дивизиона артполка раздал по стрелковым полкам. В резерве оставил 10 танков. Это была вторая линия в системе оборонительной полосы Ишуньских позиций. Русло реки и заболоченные берега забросали сельхозтехникой и транспортом, и оно служило противотанковым препятствием.

Хроника боевых действий октябрьских боев дивизии,
по воспоминаниям И.А. Ласкина, Т.К. Коломийца,
П.Е.Солонцова и других участников сражения»
[img=center alt=title] uploads/14/1403188333-14-QTn5.jpg» />
За двадцать дней затишья немцы серьезно подготовились к решительному наступлению.

Ожидая его, холодной ночью с 17 на 18 октября наши войска крепили оборону. В 5.00 группы вражеских бомбардировщиков одна за другой с больших высот стали наносить бомбовые удары на узком участке в 3–4 км Ишуньских позиций. Началась мощная артподготовка по переднему краю наших войск, в которой принимали участие 150 мм и 210 мм тяжелые гаубицы противника. Через полчаса, с переносом огня на глубину, преодолевая наши инженерные заграждения и минные поля, под прикрытием пулеметов и минометов перешла в наступление вражеская пехота. Впервые примененные немцами реактивные снаряды 150 мм дымовых минометов поставили перед наступавшими дымовую завесу.

На батальон капитана С.Т. Руденко наступало свыше полка пехоты. В течение часа бойцы отразили три атаки пехоты. Однако гитлеровцы обошли батальон с флангов, и к вечеру он оказался в окружении. Капитан Руденко повел красноармейцев на прорыв. Бой продолжался всю ночь, и к рассвету 111 бойцов пробились к своим. В течение непрерывного суточного боя батальон уничтожил более 500 фашистов.

«Когда стреляют автоматчики, вокруг все шумит… Хотя все это поначалу непривычно, но вскоре привыкаешь и кажется, что идешь под дождем. Нужно привыкать, тем более твоему папочке, такие как он, должны пример подавать другим… Помнишь пластинку «Песня про комиссара»? Были моменты, когда враги лезли едва не со всех сторон, однако мы духу не утратили. Хоть и тяжело было, но пробивались к своим, уничтожали врагов, захватывали пленных и оружие», — пишет дочери, вспоминая этот бой, А.И. Галушкин.

С этого дня на Чатырлыке не затихали бои.

20 октября. К вечеру враг прорвал Ишуньские позиции. 170-я немецкая пехотная дивизия, имевшая свыше 30 штурмовых установок StuG III, вырвалась к устью реки Чатырлык.

На этом поле, между северным побережьем реки Чатырлык и селом Ишунь (вдали)
172 сд вела бои с прорвавшимся противником. Фото Л.П. Кружко
«
[img=center alt=title] uploads/14/1403188337-14-L6WQ.jpg» />
Прицельными залпами вели огонь орудия 340-го гаубичного артиллерийского полка. На правом фланге обороны, перейдя русло реки Чатырлык, контратаковал 5-й танковый полк майора Баранова, истребив до сотни гитлеровцев, а уцелевших заставил отступить.

Постепенно под ударами немецких войск линия фронта стала прогибаться к югу и протяженность ее увеличилась. Оборона 172-й дивизии все больше ослабевала.

21 октября. С утра начались новые атаки немецкой пехоты при поддержке артиллерии и авиации на позиции 514-го стрелкового полка подполковника Устинова. Батальоны полка держали оборону.

Когда придет время осмысления Перекопского сражения, в 1967 году генерал-лейтенант И.А. Ласкин напомнит в своем письме Маршалу Советского Союза Н.И. Крылову и дважды Герою Советского Союза генералу армии П.И. Батову, что «за месяц боев на Севере Крыма оборона дивизии ни разу не была прорвана вражескими группировками». А ведь это были первый месяц боевых действий наспех сформированной дивизии.

22 октября. Пехота противника сумела преодолеть Чатырлык и близко подойти к переднему краю полка. Неожиданной контратакой рота лейтенанта Степаненко привела врага в бегство.

На одном участке противник создал угрозу наблюдательному пункту дивизии. Заместитель командира дивизии полковник В.В. Бабиков собрал всех находившихся в этом районе, разделил их на две группы и повел в контратаку. Часть гитлеровцев была уничтожена, а часть отступила. Об этих контратаках 514 полка и сводной группы Бабикова у КП дивизии в Воронцовке писал сыну А.И. Галушкин: «Юра! Ты рукой мамочки писал, чтобы я крепко бил фашистов и в руки им не попадался! Дорогой мой сыночек! Много раз я ходил в атаку! Кругом рвались мины и свистели пули, но я ни одну минуту не забывал о том, чтобы живым фашистам в руки не даваться. Всегда за поясом у меня был наган, которым скорее застрелился бы, чем в руки фашистам попался. Стрелял я из хорошего карабина».»

Плен для него был бесчестием, а потому исключался. Он принадлежал к тем смелым комиссарам, которые с карабином в руках, вместе с бойцами ходили в атаку и не кланялись пулям.

Фашисты понимали особую роль комиссаров в армии. Еще до начала войны войскам был доведен так называемый «Приказ о комиссарах», подписанный главнокомандующим сухопутных войск Браухичем, который требовал: «Политических комиссаров во вражеских армиях можно отличить по особым знакам отличия – красной звезде с вытканными золотом серпом и молотом на рукаве… Их следует немедленно, то есть еще на поле боя, отделять от других военнопленных… После того как они отделены, их необходимо уничтожать…Казнь политических комиссаров… осуществляется незаметно, по приказу офицера».

Одну из атак прибывшей необстрелянной роты, состоявшей из пожилых и в прошлом военных людей, возглавил лично командир дивизии Ласкин и, нанеся удар противнику с тыла, остановил его продвижение. В этом бою он был ранен картечью в ногу и контужен, пробыв в бессознательном состоянии более полусуток. Теперь в бронемашину его вносили ординарцы, а он продолжал управлять частями, ни на один день не покидая поле боя.

Четыре дня дивизия продолжала удерживать свой прежний рубеж обороны.

23 октября. Позиции дивизии были подвергнуты ураганному огню минометов и артиллерии, ударам больших групп авиации. Особенно ощутимый огневой налет пришелся на район Воронцовки.

К рубежу обороны дивизии продвигались три колонны пехоты, которые через час могли развить прорыв в направлении Воронцовки. Но в артиллерийском полку оставалось всего десять орудий.

Тогда командующий 51-й армией генерал П.И. Батов срочно выдвинул под Воронцовку особо секретный минометный дивизион реактивных снарядов РС (реактивные системы «катюша»). О поражающих свойствах этого оружия ходили самые невероятные слухи.

Все находившиеся в штабе и политотделе напряженно следили за подходом колонн врага к Воронцовке. В этот момент 340-й гаубичный артиллерийский полк накрыл огнем левую колонну, часть фашистов была уничтожена, остальные разбежались по полю.

Наконец развернулся на позиции дивизион РС, и через пять-шесть минут раздался резкий, пульсирующий звук. В районе уже разворачивающейся средней колонны гитлеровцев всплеснулось множество огневых вспышек, накрывших большую площадь, и послышались разрывы снарядов. Взметнулись густые клубы темно-серого дыма. Всюду на линии фронта сразу прекратилась стрельба, наступила тишина. Определить степень поражения противника было невозможно: все прижалось к земле. На поле не поднялся ни один человек. Две другие колонны рассыпались по полю.

Этот залп был единственным, так как реактивных снарядов больше не было.

Вечером со стороны Севастополя начали подходить части Приморской армии генерала И.Е. Петрова, прибывшие на кораблях флота из оставленной Одессы.

Последний приказ генерала Батова требовал от 172-ой стрелковой дивизии с отрядом морской пехоты и частями 95-й стрелковой дивизии восстановить утраченные позиции на южном берегу реки Чатырлык.

Но наносить контрудар уже было нечем.