… и на погоны

ПОСЛЕПРАЗДНИЧНОЕ

Шутки ради попробовала задать провокационный вопрос знакомым: не любите ли вы милицию, как не люблю ее я — и услышала в ответ радостное: «Точно!» <br />
Несмотря на всю иронию, меня это покоробило. Тем более говорили это законопослушные, ни в чем предосудительном не замешанные, не имевшие стычек с правоохранителями и уж тем более приводов люди. Но и они, как выяснилось, предпочитают перейти на другую сторону улицы, завидев человека в милицейской форме, под разными предлогами увиливают от их расспросов о соседях или сослуживцах.

А если спросить мнение о сотрудниках ГАИ, самые интеллигентные брезгливо поморщатся, а кто попроще — вывалят поток такой матерной брани, что составители словарей жаргонной лексики устанут стенографировать эти тексты.

Сотрудники милиции вправе обижаться на это в свой профессиональный праздник и по будням, но вина за подобное отношение законопослушных обывателей лежит исключительно на них самих. И делается обидно, потому что профессия познакомила с теми работниками милиции, которые мне по-человечески симпатичны, приятны и заслуживают самых высоких слов похвалы и настоящего уважения.

Меня здорово покоробило, когда знакомая, узнав, что приятная во всех отношениях молодая женщина, с которой мы перекинулись парой слов на улице, — сотрудник милиции, презрительно и одновременно удивленно бросила: «Такая хорошенькая – и мент?» Это не лично ее мнение – оно бытует в обществе: хороший человек милиционером быть не может. Может, еще как может – понимаешь ты, но на поверхность тут же всплывают совсем иные примеры, когда человек в милицейской форме оказывается быдлом.

Прекрасно помню, как однажды мне поручили в канун вот такого, как вчера, праздника написать о конкретном сотруднике милиции, и я не нашла ничего умнее, чем отказаться от этой чести просто потому, что не люблю милицию, и всё тут. Но у редактора было обязательство перед милицейским майором: начинающая профессиональный путь коллега «запорола» статью о руководимом им подразделении, что выяснилось лишь после выхода ее в свет. Началась кутерьма с грозным обещанием привлечь издание к суду, но все же удалось прийти к примирению с условием публикации сверхположительного очерка о самом майоре. Так что мои выбрыки могли дорого стоить газете – пришлось идти к будущему герою.

Принял он меня понятно как – примерно с таким же энтузиазмом, как я тащилась к нему. После трех часов разговора, большая часть из которых была потрачена на взаимные препирательства, мы расстались, обоюдно приятные друг другу и сохраняем человеческое расположение на протяжении пятнадцати лет, при встрече всегда вспоминая, как мы едва не бодались от заочной неприязни друг к другу. С кем бы из коллег я ни знакомила героя своего очерка, ныне подполковника милиции в отставке, все дружно удивлялись: «Как, он милиционер?!»

Профессия подарила мне несколько неожиданно приятных знакомств с сотрудниками милиции, но вот вне работы общение с ними оставило горькое послевкусие. В конец оборзевший от вседозволенности гаишник, лениво-наглый участковый, зарвавшийся от собственной подозрительности следователь, откровенный хапужник в паспортно-визовой службе… После таких человеческих «пересечений», сдобренных видом активно вышедших для «благотворительного сбора» в канун своего профессионального праздника на дороги города гаишников, понимаешь, почему в воздухе ощутимо витает дух негативизма к человеку в милицейской форме.

В отличие от европейцев мы доверяем милиции заметно меньше. Бытует мнение, что это проблема развивающихся стран. Но ведь и в бывшей сверхдержаве мы точно так же не любили милицию и, чего уж греха таить, считали, что служить туда идут те, кто не хочет вкалывать, как настоящий мужик.

Но вернемся ко времени нынешнему, в котором показатель доверия граждан Украины милиции самый низкий в СНГ — 2.27-2.61 по десятибалльной шкале. При этом степень недоверия ее сотрудникам растет с возрастом и к пятидесяти годам достигает «критической массы» — восьмидесяти пяти процентов. Причины очевидны и в первую очередь связаны с необъятным желанием милицейских работников обеспечить свой интерес, а не безопасность населения.

Все, кому пришлось в той или иной мере сталкиваться с доблестными милицейскими службами, пусть даже по касательной, вынесли из этого не всегда слишком тесного общения негативный опыт. Чаще всего это, конечно же, сотрудники нашего неукоснительно бдящего ГАИ, эмблема с державной аббревиатурой – ДАИ – которой обсмеяна вдоль и поперек.

Но правда жизни неизменна: дорогу осилит дающий. Поэтому первейшими коррупционерами гаишников называют чаще дам сидящие за рулем мужчины, которым приходилось за свою профессиональную или любительскую водительскую практику «башлять» на дорогах за нарушение правил и в служебных кабинетах напрямую или через посредников за регистрацию автомобилей или прохождение техосмотров, отмена которых ничуть не снизила стоимость езды.

Надо ли говорить, что после тесных или опосредованных контактов с нашей доблестной милицией большинство граждан Украины не усматривают в ее действиях особой пользы, а пятая часть населения так прямо и заявляет об отрицательном влиянии, выборочной защите интересов граждан, в числе которых — люди, обличенные властью или имеющие необъятный карман. Да это мы и сами прекрасно видим по поведению на дороге сотрудников ГАИ, в кабинетах обновленной миграционной службы, в прокуренных конурах следователей.

Уверенным взмахом жезла-кормильца они тормозят старенькую, советского автопрома раздолбайку и по всей строгости закона, гривен на пятьсот-восемьсот, учат правилам дорожного движения сидящего за рулем дедка — и тут же без всякого стеснения чуть ли не козыряют водителю крутой тачки, лихо закладывающей на узкой городской улочке высокоскоростные виражи, достойные немецкого автобана. Долго и нудно объясняют, какая напряженка в нашей стране с бумагой для изготовления загранпаспортов. И какой «стимул» требуется вашему заявлению, что дело получило ход.

В отличие от вездесущих гаишников, радостно «пасущих» своих потенциальных клиентов, участковые милиционеры таким энтузиазмом не отличаются. Мало того, их смело можно причислить к бойцам невидимого фронта, поскольку девяносто девять процентов населения их не знает ни в лицо, ни по имени-фамилии.

Помню, как несколько лет назад в нашем подъезде два соседа не поделили праздничным вечером 8 Марта лестничную клетку, и один из них, более трезвый, вызвал милицию. Только благодаря этому мы все имели возможность лично познакомиться со своим участковым. А пожилой сосед, открывший дверь на звонок милиционера, узнав, кто перед ним, радостно так воскликнул: «Сколько лет живу в этом доме, а живого участкового вижу в первый раз!»

Когда же ему довелось после случившейся квартирной кражи обратиться к участковому, подстегивать пыл и раж молодого милиционера пришлось уже визитом на прием к начальнику милиции города.

Меня особо умиляет, когда в прессе изредка, видимо, по спущенной свыше разнарядке инициируется знакомство населения с участковыми. Тогда на страницах газет и в интернете появляются их фотографии с указанием фамилии-имени-отчества, звания и района обслуживания. Но дальше этого участковые в массы не продвигаются. Оно, может быть, и неплохо как свидетельство порядка в районе.

Но порядка-то, по большому счету, и нет никакого: шприцы в подъездах, перевернутые скамейки в парках, бутылки на цветочных клумбах, ночное галдение и пьяные драки. Всё это должно по идее стать поводом появиться на участке, но по таким поводам милиция не заявляется. Зато регулярно можно наблюдать, как участковый приходит «сбивать» копейки с торгующих в незаконных местах бабок: у каждого есть доверенная старушка, собирающая для него дань.

Воспринимать после этого человека в форме всерьез и с уважением было бы большой натяжкой. Тем более, когда милиция защищает интересы выборочно, и люди с большими звездами на погонах (а офицеров, как известно, бывших не бывает) заявляют об этом, не тая от народа правды. По словам ее бывшего начальства, ныне заведующего крымским хозяйством Анатолия Могилева, она стоит на страже порядка и «защищает интересы той политической силы, которая находится у власти».

Опасная тенденция, особенно если иметь в виду шаткость положения правящей элиты и ее невысокий уровень поддержки населения. Но вывод напрашивается сам собой: кто силен, тот и прав. Не об этом ли говорят и рядовые граждане страны, отказывая милиции в уважении и абсолютном доверии? И это уже не шутки…