Крымское ханство никогда не было мирным государством — являясь вассалом Османской империи с 1475 года, татары участвовали практически во всех войнах осман (если бы вы назвали в то время кого-то турком, боюсь, что схлопотали бы по полной: турками звали презренное простонародье, плебс, быдло), как в Европе, так и в Азии.
Во внешней политике правители были полностью зависимы и подконтрольны Османскому султану, являясь зачастую его мобильным этноконфессиональным бандформированием в борьбе с христианскими государствами Восточной Европы: Речью Посполитой и Россией.
Во всех стратегически важных пунктах ханства были размещены турецкие войска. Главными османскими крепостями в Крыму стали Перекоп, Арабат, Еникале, Гёзлёв (Евпатория) и Кафа. Кроме того, турецкие гарнизоны находились в Мангупе, Инкермане, Балаклаве и Судаке. Таким образом, турки контролировали все подступы к Крыму и являлись фактическими хозяевами в Крымском ханстве.
Как и у всякого кочевого народа, у крымских татар постоянно недоставало внутренних источников для обеспечения себя жизненно необходимыми ресурсами. Эти ресурсы пополнялись набегами на соседей. Постоянные грабительские набеги на соседние народы составляли весьма большую часть экономики крымских татар. Без них они просто не могли бы существовать.
Специфику российско-крымским (как и крымско-польским) отношениям придавали специфические отношения рэкета Крымского ханства к России (Речи Посполитой). Но вернемся к России — проблемы Польши и подконтрольных ей территорий, нас в настоящей статье интересовать не будут, хотя они абсолютно аналогичны (самый яркий пример — казацкие думы).
Как случилось, что огромная страна, располагавшая более совершенными производительными силами и неизмеримо большей численностью населения и воинских подразделений, выступала в роли плательщика, а ничтожное, по сравнению с ней Крымское ханство, считавшее себя наследником Золотой Орды, получало взятки для верхушки ханства, называвшуюся поминками?
Сохранению этих отношений способствовали два обстоятельства.
Первое из них состояло в уникальном географическом положении Крымского ханства — полуостров с материком соединял узкий перешеек, укрепив который силами пленных, Крым оказался в относительной безопасности от нападений извне — перекопские укрепления с турецкими гарнизонами и пушками защищали крымских татар от русских ратей весьма успешно. (См. карту ниже)
Второе, не менее существенное обстоятельство, обеспечивавшее Крымскому ханству долголетие, состояло в тесной вассальной зависимости его от Османской империи, представлявшей в те времена могущественное государство, перед которым трепетала вся Европа. Владычество османов охватывало полностью Черное море, южное побережье Средиземного моря в Африке и простиралось практически до Испании. Конфликт с вассальным Крымским ханством грозил перерасти в войну с Османской империей, что принуждало русское правительство проявлять осторожность практически до середины XVIII века.
Поэтому поминки отвозились в Крым ежегодно и состояли из денежной казны и «мягкой рухляди» (пушнины), выдаваемой хану, членам его семьи, а также вельможам из ханского окружения. В общей сложности казна русского государства в середине XVII века тратила на поминки 9-10 тысяч рублей в год.
Дополнительно немалую статью расходов составляло содержание в Москве крымских посольств и гонцов. Свита гонцов состояла из 20-30 человек, которых надлежало кормить и награждать подарками. Если учесть, что столицу России ежегодно навещали 41 гонец и 2 посольства, то расходы на их содержание составляли крупную сумму — в среднем свыше 3700 рублей в год.
Но главный ущерб экономике Русского государства, впрочем, не подлежащий учету, наносили грабительские набеги татар. Россия с ними находилась в необъявленной и в то же время никогда не прекращавшейся войне: из года в год, как только зеленела трава и, следовательно, появлялся подножный корм для лошадей, крымская конница жадной саранчой выползала с полуострова и направлялась на земли, населенные русскими, а также на Кавказ.
Цель походов на протяжении нескольких столетий оставалась неизменной: пленение людей, захват лошадей и домашнего скота, а также имущества, легко помещающаяся во вьюки, чтобы не замедлять движение конницы.
В Москве знали об обыкновении татар совершать набеги в весенние и летние месяцы и заранее готовились к отпору, сосредоточивая поместную дворянскую конницу в Серпухове, Переславле-Рязанском, Туле и других городах. Трудность борьбы с набегами состояла в том, что русское командование не могло знать заранее, по какому из шляхов (шляхи — это не дороги в общепринятом смысле, это направления движения иррегулярной легкой конницы) следовало ожидать нападения: Муравскому мимо Белгорода, Изюмскому со стороны Ливен или Калмиусскому со стороны Воронежа.
Вторая сложность борьбы с крымскими татарами состояла в том, что они уклонялись не только от крупных сражений, но и от встреч с любыми достаточно крупными русскими воинскими подразделениями, где их ждал бы неминуемый разгром. Их неподкованная конница тайком проникала мимо редких укреплений в южные уезды страны и так же быстро исчезала, ограбив и спалив беззащитные деревни и села, прихватив с собой людскую добычу.
Ясырь, то есть пленные, составлял важную статью доходов крымского хана, его окружения и людокрадов-участников похода и, соответственно, значительную часть расходов правительства России. Захваченных в плен ожидала двоякая судьба: их либо продавали в рабство на невольничьих рынках Тавриды, либо возвращали России за выкуп. Выкупная операция стоила правительству тоже немалых денег — за каждого пленного в зависимости от возраста, пола и должности доводилось платить от 40 до 500 рублей. В итоге выкупная сумма в зависимости от степени удачи похода либо приближалась к сумме поминок либо превосходила ее.
Урон, наносимый походами татар, не ограничивался расходами на выкуп ясыря. К этому надлежит приплюсовать ущерб, причиняемый татарами хозяйству уездов, подвергавшихся грабительским набегам: разрушались села и деревни, сжигались посевы, сокращалась численность работоспособного населения. «Поминки» русское государство вынуждено было платить даже после того, как были сооружены оборонительные сооружения.
Чувствуя еще недостаточно прочное положение Русского государства, крымские ханы требовали «поминок» как само собой разумеющегося. Так, крымский хан Джанибек-Гирей в июне 1615 года требовал от русского царя Михаила Федоровича: «…наше повеление, как прежним Крымским царям… по десяти тысяч рублев денег и многие поминки и запросы и ныне бы потому ж мне и князям нашим и карачеям и агам присылать тебе также».
По утверждению В. В. Каргалова, на «поминки» в Крымское ханство только за первую половину XVII века на эти цели было израсходовано из московской казны около миллиона рублей, то есть в среднем по 26 тысяч рублей в год — по тем временам это была огромная сумма. На нее можно было построить четыре новых города.
Но крупные материальные затраты, которые Россия расходовала на строительство оборонительных укреплений, на постоянные «поминки» крымским ханам и его приближенным, не сравнимы с теми потерями, которые несло Русское государство в результате разбойничьих набегов крымской орды и увода ими огромного «полона».
Главной добычей крымских татар, как я уже писал, были пленники, живой полон, число которых во время удачных набегов на «украйну» достигало десятков тысяч человек. Только за десятилетие — с 1607 по 1617 год — они угнали из России, как утверждает А. Л. Якобсон, 100 тысяч человек, а всего за первую половину XVII столетия, по самым скромным подсчетам, не менее 150—200 тысяч человек (не надо забывать, что в плен был смысл брать только физически здоровых и достаточно молодых людей обоего пола, другие просто не выжили бы, поэтому старики беспощадно уничтожались во время случайного захвата, так что фактически потери были намного больше).
В татарских набегах за невольниками были заинтересованы не только крупнейшие татарские феодалы, рядовые «людокрады», но и лично турецкие султаны. Крымские татары не только ежегодно посылали турецкому султану в виде дани или подарков часть пленников и пленниц. Иногда султаны приказывали ханам производить специальные набеги за рабами, которые были необходимы турецкому султану.
Русский историк С. М. Соловьев сообщал, что султан Ибрагим в 1646 году, в связи с постройкой становых каторг (тип судна), приказал крымскому хану, чтобы тот немедленно совершил набег за невольниками, которые необходимы были для укомплектования новых каторг».
Венецианский посланник Джовани Карраро в 1578 году доносил, что «потребность в рабах удовлетворяют преимущественно татары, которые ходят на охоту за людьми в области Московскую и Подольскую, да в землю черкесов».
Поскольку, как уже указывалось выше, Крымское ханство с 1475 года входит в состав Османской империи, то в нем в основном использовались ее монеты. Поэтому остановимся вкратце на истории монет турецкого государства.
Начиная с XV в. Османская империя использует биметаллическую денежную систему, в основе которой серебро и золото, с одной стороны, а с другой — «соединение» различных европейских и местных денежных систем. В самом деле, наряду со своими деньгами в ходу множество других монет, большей частью европейских.
Золотых монет (алтуи, филори) в обращении, что совершенно очевидно, было намного меньше, чем серебряных. Золотые монеты Османов были введены в обращение в 1454 г., и их вес составлял до 1703 г. 3,43 г. Более стабильные и надежные, золотые монеты представляют собой большую ценность, поэтому их стараются придерживать и не пускать в обращение. Османское государство подает пример накопителя этих монет, собирая их всеми возможными средствами.
Золотые монеты, имеющие общее название алтуи, изменяют его в зависимости от эпохи, меняя при этом и вес в них чистого металла: хасетс, султа-ии, шерифи, эшрефи, джедидэшрефи, зер-и исламбол, зер-и махбуб, фиидик…
В повседневной жизни подданные османов пользуются исключительно серебряными монетами. Самой распространенной вплоть до последней четверти XVIII в. был аспр (акче), «беленькая», серебряная монета, которую чеканили начиная с царствования Орхана (1324—1362). Ее стоимость не остается постоянной, она непрерывно теряла в весе: имея 1,05 г. в 1451—1452 гг., она весит 0,75 г. в 1481-1482 гг. В XVI в. Сулейман Великолепный (1451—1566) пытается исправить положение: при нем чеканят аспр весом в 1,17г., 1,20 г. и даже 1,35 г. Но монета продолжает терять вес при его наследниках:
0,68 г. в 1566 г., 0,32 г. в 1600 г., 0,25 г. в 1659 г., 0,18 г. в 1688 г., 0,16 г. в 1705 г.
Денежная единица османов не могла конкурировать с европейскими золотыми монетами, которым население отдавало предпочтение за их реальную стоимость и стабильность. Такое положение послужило причиной выпуска в конце XVII века новой серебряной монеты, пиастр (гуруш или куруш).
Первые пиастры, отчеканенные в 1687 г. по образцу талеров императора Матвея Габсбурга, весили от 19,25 до 20,05 г. Через десять лет последовала вторая эмиссия пиастров весом в 27,27 гр. Для того чтобы избежать путаницы между двумя видами пиастров, имеющими различный вес, старые монеты называют золтаилизолата (изелот) и приравнивают к 90 аспрам, а новые сохраняют название «пиастр» (гуруш) и оцениваются в 120 аспр.
Эти две монеты, равно как аспр и пара, турецкая монета, стоившая в разное время 3 или 4 аспр, лежат в основе османской денежной системы. Следует также упомянуть о существовании медных монет, в частности мапгир, — распространенная мелкая монета в конце XVII века.
Если в середине XVI в. насчитывается около сорока мастерских по чеканке монет (дарпхапе), то в конце XVII в. их осталось всего шесть (в Стамбуле, Белграде, Диярбекире, Алеппо, Дамаске, Каире). Как видите, Бахчисарая среди них нет.
Со второй половины XVIII в. серебряные монеты* чеканятся почти исключительно на Монетном дворе в Стамбуле (открыт в 1727 г.), находившемся в первом дворе дворца Топкапы; в провинциальных мастерских делали лишь медные деньги.
Основные иностранные серебряные монеты, имеющие хождение в XVIII века — австрийский талер или карагрош (кара гуруш) испанский, севильский или мексиканский пиастр даллер или риксдаль, «экю со львом» из Голландии (арслани, эседигуруш); европейцы называли эту монету «асселани» или «абукель» (от арабского абукелб) реал (реал де а очо) или «испанский пиастр» (рийялгуруш). Среди золотых монет венецианский секвин (флори, или йялдызалтупу) был самой надежной денежной единицей. Дукат весил 3,5 г и чеканился из почти чистого золота (986-я проба).
Вес и качество дуката сохранялось неизменными в течение более 700 лет. В Венеции дукат чеканился вплоть до падения Республики в 1797 году. Турецкие денежные единицы со временем испытывают существенные изменения. К этому следует прибавить часто силовое вмешательство правительства, когда оно пытается за счет занижения количества драгоценных металлов в монетах сохранить на рынке и в торговле разницу между установленными законом ценами и действительной стоимостью товаров, хотя само при этом не подчиняется этому принудительному курсу.
Неудивительно, что люди предпочитают зарубежные монеты. Вообще, как я уже говорил выше, уже с XV века в Османской империи обращается большое количество европейских денег. Самые ценные из золотых монет — венецианский дукат (эфеид-жийе), затем секвин (флори) и золотой венгерский дукат (монета, известная в Европе под так же названием опгари, которую турки называли эпгурусийе).
Подданные Османской империи стремятся всеми способами заполучить именно эти монеты, поскольку в них сохраняется золотое содержание, тогда как их собственные деньги с конца XVI века постоянно обесцениваются.
На протяжении XVII и XVIII вв. финансовый кризис продолжает углубляться: добиться сбалансированного бюджета не получается; правительство выпускает монеты все более низкой пробы, которые население вынуждено принимать, причем правительство, пользуясь этим, накапливает «стабильные» золотые и серебряные монеты. Неудивительно, что иностранцы таким положением злоупотребляют.
В результате происходит утечка золота и серебра на Запад, а также на Восток, что превращает Османскую империю в простую транзитную, непроизводящую зону. В 15-16 веках на развалинах Золотой Орды на юге возникло Крымское ханство, которое стало чеканить собственную монету от имени ханов династии Гиреев. До присоединения Крыма к России на территории ханства чеканили где-то около 25 монетных единиц, в основном, мелких разменных серебряных и медных монет. Более крупные – серебряные и золотые монеты никогда не чеканились и поступали из России, Турции, западных стран.
Рассмотрим налоговую, а значит и финансовую систему Крымского ханства. Его чуть более чем трехсотлетнее вхождение в Оттоманскую Порту, существенно повлияло на структуру его управления и экономики. Налогово-откупная система, окончательно сформированная только к началу XVII века, не исключала древних кочевничьих традиций, но в основном, уже регулировалась мусульманским обычным правом, шариатом. Шариат предусматривал четыре основных вида податей, что, правда, не исключало множество дополнительных:
закят — налог, предусмотренный в пользу бедных и неимущих. Собранные средства, могли быть использованы на коллективные нужды мусульманской религиозной общины (строительство мечетей, медресе и пр.), ведение священной войны и в целях распространения ислама;
ушур — десятина, подоходный налог мусульман с участка земли;
харадж — налог, взимаемый с доходов от земледелия и скотоводства, независимо от вероисповедания;
джизья – дополнительная поголовная подать, взимаемая только с немусульман.
Подати, получаемые главами автономных или полуавтономных исламских государств входящих в Османскую империю (и Крымское ханство здесь не исключение) с землевладельцев (независимо от вероисповедания) назывались харадж.
Данный налог взимался с земли, обработанной в завоеванной стране и находившейся в собственности мусульман, хотя первоначально они его не платили. Указанные сборы были двух видов: харадж мексимет — взимается с доходов от урожая с учетом особенностей местности, и харадж везифе — подать, размеры которой устанавливаются имамом или султаном. Обязанности по выплате данного налога с земли возлагались на ее владельца, если главой государства не оговаривались иные условия.
В то же время за оказанные услуги либо исполнение государственных обязанностей, подданные крымских ханов, независимо от вероисповедания, иногда специальными ярлыками освобождались от уплаты налогов и выполнения повинностей. Однако такие ярлыки подлежали обновлению при восшествии на престол каждого нового хана.
В них могли быть следующие льготы: освобождение от подушной подати, от налога с продажи невольников, от таможенных пошлин с торговых операций, пошлин с промысла и наследства, от «недельной» и «земельной повинности», десятины с урожая и налога «с сохи», от обязанности предоставлять лошадей для почтовой службы, от постоя, кормления и иных поборов со стороны проезжающих государственных чиновников и служилых лиц.
К числу дополнительных налогов относились сборы с монетных дворов, соляных варниц и даже фонтанов: «Хан получает ежегодно… от каждого фонтана, которых на Таврическом полуострове в его владениях очень много, по одному коню…».
К числу провинностей, выросших на базе древних обычаев еще дотатарского населения Крыма, относилась «толока». В 1802 г. сельские депутаты-татары, разъясняя сложившиеся обычаи представителям российской администрации, характеризовали данную повинность следующим образом: «Два дня в году выходим всей деревней на помощь помещику: день для косовицы, а другой — для жатвы, и за это помещики устраивали нам угощения».
При этом помощь землевладельцу в виде «толоки» оказывали не только жители расположенной рядом деревни, но и соседних, если мурза (бей) пользовался хорошей «славой»…
Наряду со скотоводством у татар и земледелием у немусульманского населения, в средневековой Тавриде сложился еще один источник дохода — война и торговля невольниками. Спрос на товар определял предложение, и охота за ясырем была поставлена на уровень почти профессионального занятия.
Следовательно, как и любой источник дохода, данная деятельность также облагалась налогами. Хан получал с ясыря десятину — «саучу», остальная часть поступала в пользу беев и мурз, и далее распределялась между рядовыми «людокрадами» — участниками набега.
Крымские морские гавани в силу географического положения оказались выгодными узловыми пунктами черноморской торговли издревле. На севере Причерноморья в Тавриде у Османской империи выделяются морские торговые города Кафа, Судак и Гезлев. ЧерезКафу в XVII веке шли европейские и восточные товары.
Одновременно Крым вывозил рыбу, рабов, хлеб, соль, кожи и прочие товары. В середине XVIII века из крымских портов ежегодно выходили в столицу Оттоманской империи от 100 до 150 судов груженых пшеницей и ввозились до 60 судов груженых ячменем. Ежегодный объем эскортируемой крымской соли составлял около 60-80 тысяч пудов.
Однако вся морская торговля была монополией османского султана. Вывоз товаров в другие города, кроме османских, допускался только при его излишке и при наличии соответствующего фирмана данного султаном свободным шкиперам.
Учитывая монополию Турции в Черноморской торговле, местным купцам приходилось арендовать только турецкие суда. В такой ситуации взимались и дополнительные таможенные сборы — до 1/10 от стоимости товара. Пошлина на сами товары, которую платили османы и вассальные государства равнялась 4 %. Что касается украинских, российских и польских купцов, то размер пошлины был выше и достигал 6 % .
Для внутренней торговли также был установлен налог. На Перекопе и даже у морских ворот Кафы и Гезлева за экспорт и импорт товаров бралась дополнительная пошлина. Нагруженный воз оценивался по количеству тягловой силы. Налог с внутренней торговли, составлял 3 %. Послы московские сообщали, что в Крыму «Подати в городах собираются с купечества с любой продажи привоза и вывоза по 2 %». Транзитная торговля также учитывалась казной.
Все доходы с таможенных сборов, поступали в ханскую казну. Стремление к получению немедленной прибыли в условиях часто сменяющихся правителей, являлось причиной продажи таможен на откуп чиновникам или богатым предпринимателям. Увеличивая пошлины, откупщик получал прибыль — «бариш», вот откуда взялось в русском не совсем приличное по смыслу словечко, барыш. Таким образом, в Крымском ханстве к концу XVII — началу XVIII веков, складывается разветвленная система налогов, повинностей и пошлин.
Сбор налогов и пошлин с населения ханства (кроме непосредственных подданных Османской Порты) обеспечивался главами бейликов или уполномоченными чиновниками. В ряде случаев практиковалась передача откупных прав на сбор налогов и пошлин частным лицам или чиновникам в качестве оплаты за деятельность в интересах непосредственно самого ханства. Исключение составляли таможенные сборы и пошлины с морской торговли в городе Кафа и крепости Еникале (Керчь), которые поступали в султанскую казну. Религиозные налоги, соответственно, собирались муллами или уполномоченными ими лицами.
Обязанности по сбору дополнительных налогов с представителей немусульманских общин по аналогу возлагались на их священнослужителей.
Во времена правления Мехмет-Гирея (1577—1596 годов), была создана копия войск османских султанов,** личная охрана хана — ханская гвардия (капыкулу). В ней, в противовес родовой знати, находились представители служилого дворянства (русский аналог – боевые служилые холопы)***, содержание гвардии обеспечивались внедрением особого ежегодного натурального налога — 12000 баранов для ханской кухни. Позже этот налог чаще всего собирали деньгами.
Основную массу населения Крымского ханства составляли так называемые «черные люди» (кара халюк), или чернь, как презрительно называли их феодалы. Значительную часть черни составляли свободные кочевники, которые платили ясак (государственный налог) хану и другие виды налогов феодалам. Именно кочевники были основной силой татарского войска.
К зависимым категориям населения принадлежали: зависимые крестьяне-земледельцы (куч) — преимущественно из других народов, проживавших в Крыму, крепостные из числа военнопленных (чура) и рабы.
Наиболее подавленной и бесправной частью населения Крымского ханства, конечно, были рабы. Их количество росло за счет невольников, захваченных татарами во время нападений на соседние страны. Это в основном были мирные жители российских, малороссийских, белорусских, молдавских и других земель.
Татарские феодалы платили рабами дани турецкому султану (около пятой части добычи — ясыря), делали подарки визирям, своему хану и другим турецким властям. Часть невольников продавали в другие страны, часть — оставляли в крымских улусах с целью получения выкупа или для использования в собственных хозяйствах.
Крымское ханство, которое очень долго, практически до его упразднения, имело искаженную экономику (примитивное земледелие и скотоводство) и развивалось за счет грабительских нападений, грабежа соседних народов и поэтому было обречено на гибель с момента своего основания. Крымское ханство в XV-XVIII веков было опасным очагом агрессии, причинившее крупный ущерб экономике и культуре русских и соседних народов.
Итак, Крым XV-XVIII веков был, по образному выражению литовского публициста XVI века Михалона Литвина, «… ненасытной мерзкой пропастью, которая поглощала нашу кровь».
Поскольку ханы не могли наследовать от отца к сыну****, а их назначал на трон суверен Османской империи, то говорить о накоплении какой-либо более или менее приличной государственной казны в Крымском ханстве просто некорректно, не будет же сегодняшний хан копить богатства для неизвестно кого, ведь и его власть и её продолжительность зависит только от конъюнктуры и капризов политики султанского Дивана.
Всё вышеизложенное и привело к краху Крымский Юрт в XVIII веке, а отнюдь не агрессия Российской империи, поскольку политическое руководство в Санкт-Петербурге долгих 10 лет пыталось создать из разбойничьего гнезда более или менее цивилизованное и дружественное России государство.
Видимо, не судьба!
*В Средние века европейские рудокопы (вплоть до XVIII века) добывали преимущественно серебро, добыча золота резко снизилась из-за исчерпания доступных источников. С XVI века испанцы начинают разработку благородных металлов на территории Южной Америки: с 1532 — в Перу и Чили, а с 1537 — в Новой Гранаде (современная Колумбия). В Боливии в1545 началась разработка «серебряной горы» Потоси. В 1577 были обнаружены золотоносные россыпи в Бразилии. К середине XVI века в Америке добывали золота и серебра в 5 раз больше чем во всей Европе до открытия Нового Света.
** Войско османских султанов капикулы.
В него входили янычары, аджеми-огланы, топчу, джебеджи, сакка, улуфели-сипахи и чауши.
Аджеми-огланы («чужеземные мальчики») набирались из детей, преимущественно, на Балканах. Их привозили в Стамбул и обращали в ислам, после чего они проходили подготовку. Наиболее способные из них переводились для службы во дворце султана (ич-огланы), остальные через 5—10 лет зачислялись в янычарский корпус.
Янычары всё время жили в казармах, получали ежедневное жалование на еду и снаряжение, в свободное время занимались воинской подготовкой — стрельбой из лука, а с начала XVI века — из огнестрельного оружия. С середины XVI века янычары стали лично свободными, позднее им была разрешена женитьба, предварительная подготовка в корпусе аджеми-огланов перестала быть обязательной, а к началу XVII века они получили право прекращать службу. Всё это отрицательно сказалось на их боеспособности. Численность янычар поначалу составляла 2—3 тысячи, при Мехмеде II (1451—1481) возросла до 12 тысяч, при Сулеймане I (1520—1566) — 20 тысяч, в 1640 году — 35 тысяч, в 1680 — 54 222, во второй половине XVIII века — 113 400, а к концу XVIII века достигла 200 тысяч человек.
Топчу представляли собой корпус артиллеристов. Одна их часть занималась обслуживанием и стрельбой из орудий, другая — их производством. В 1574 году насчитывалось 1099 человек топчу.
Джебеджи, как и янычары, формировались из аджеми-огланов. В их задачи входило производство и ремонт огнестрельного и холодного оружия, снаряжения, а также охрана складов, транспортировка и охрана оружия во время походов. Их число было относительно невелико, в 1571 году их насчитывалось 625 человек.
Сакка снабжали войска водой. Они были распределены по всем ротам пехоты, воду возили на лошадях в кожаных мешках.
Улуфели или сипахи — конная гвардия султана. В военное время она охраняла султана, а в мирное — выполняла некоторые административные функции. В XVI веке она составлялась из числа ич — огланов. В 1640 году их насчитывалось 13 тысяч, в конце XVII — начале XVIII — 15 284 человека.
Чауши — всадники, выполнявшие функции адъютантов высокопоставленных лиц, гонцов. Во время битв они следили за обстановкой на поле боя. Их кони были одеты в конские доспехи.
*** Своеобразие классовой структуры русского общества в XVI века заключалось в том, что процесс формирования феодального сословия носил незавершенный характер. Мельчайшее поместное дворянство смыкалось с прослойкой боевых холопов. В период образования поместной системы в конце XV — начале XVI в. среди лиц, получивших поместья в Новгороде, было немало потомков великокняжеских холопов, а также некоторое число боевых холопов из боярских послужильцев. Много позже при составлении Родословцев дворяне были записаны в Бархатную книгу, а помещики холопского происхождения — в Поганую книгу.
Для разоренного сына боярского, как и для «новика», не имевшего ни поместья, ни оружия, ни коня, единственной возможностью сохранить свою принадлежность к военному сословию оставалась служба в феодальной свите. Проведя реформу службы и обязав землевладельцев выставлять вооруженного всадника с каждых 100 четвертей земли, власти вскоре узаконили практику поступления беспоместных служилых людей на «частную» военную службу в качестве кабальных слуг. Указ 1558 г. подтверждал законность всех служилых кабал на сыновей детей боярских старше 15 лет, не несших царской службы. С помощью подобных мер казна пыталась переложить на состоятельных землевладельцев расходы по снаряжению в поход безземельных детей боярских, не имевших средств, чтобы подняться на государеву службу. Казенные расходы при этом резко сокращались: помимо земельного обеспечения дворянин получал от казны не менее 5—6 руб. денежного жалованья, а на боевого холопа казна выдавала его господину 1—2 руб.
Категория «деловых» кабальных людей, страдных холопов и прочего «черного» люда была неизбежно более многочисленной, чем категория профессиональных военных послужильцев. Но было бы неверно представлять последнюю в виде тонкой верхушечной прослойки. По примерным подсчетам, 25-тысячное дворянское ополчение в XVI в. сопровождали в походе до 25—30 тыс. боевых холопов. В 1604 г. в походе против самозванца участвовало более 13 тыс. дворян и детей боярских. По самым скромным подсчетам, при них находилось не менее 15—20 тыс. боевых послужильцев. В росписи 1604 г. поименно названы 507 землевладельцев, которые, не участвуя в походе лично, прислали 2252 конных воина в полном вооружении.
Роль холопов на поле боя раскрывает следующий факт из истории последней крупной военной кампании XVI в. После обстрела Ивангорода в 1590 г. воеводы повели на штурм в проломы 350 стрельцов, 400 казаков и 2380 боевых холопов — «боярских людей».
Существенные перемены в положении боевых холопов произошли после того, как Разрядный приказ обязал дворян вооружать своих людей огнестрельным оружием — пищалями. Поскольку сами дворяне не желали расставаться с традиционным рыцарским оружием — мечом, военная роль холопов возрастала. Дворянское ядро все больше утрачивало количественное преобладание, а также отчасти и свое боевое превосходство. Боевые слуги занимали промежуточное социальное положение. По сравнению с совсем бесправными пашенными холопами эта прослойка, постоянно пополнявшаяся разорившимися мелкопоместными детьми боярскими, пользовалась известными привилегиями. Однако и «боевые холопы» — послужильцы принадлежали к разряду несвободного населения.
****Если раньше, с 1443 по 1475 гг. ханом должен был стать старший мужчина в роду потомков Гиреев, как это было традиционно принято у всех чингизидов, после его избрания татарской знатью или назначения своим предшественником, то в последующем Оттоманская Порта назначала и смещала ханов в зависимости от своих интересов. Новому хану от имени султана направлялась почетная шуба, сабля, соболья шапка, усыпанная драгоценными камнями вместе с хаттишерифом (собственноручно подписанным указом), который зачитывался на заседании дивана (государственного совета) в присутствии представителей наиболее знатных родов. Если прежний хан еще был жив, он тут же отрекался от престола. Непослушание каралось смертью. Ни один хан не мог быть уверен в своем завтрашнем дне, т.к. в любую минуту мог расстаться не только с властью, но и с жизнью. Большинство перемещений высших должностных лиц осуществлялось по решениям и просьбам к Дивану (руководство страны при султане) Османской империи крымских беев, которые, борясь за свою самостоятельность, не допускали возвышения или увеличения власти правящего хана. В результате этих частых смен «правителей» к середине XVIII века насчитывалось около двухсот Гиреев, которые могли претендовать на ханский престол.
Всего с 1443 по 1783 гг. было 55 приходов Гиреев к власти в Тавриде. Некоторых «независимых суверенов», то бишь ханов, назначали по 2, по 3, а одного наиболее прыткого, аж целых 4 раза, своей смертью умерло всего 5 ханов, 4 казнено тем или иным образом, и надо быть объективным, один отказался от власти сам. С правления Ислама Гирея II (1584-1588 гг.), приказавшего произносить на хутбе (пятничном молении) свое имя после имени султана, признавался полный и безоговорочный вассалитет и подчинение Крымского Ханства власти (Оттоманской Порты) Османской империи.
Репродукция вверху — с сайта Lenta.ru
