ГОСУДАРСТВО ДАЕТ, А В КФУ СОКРАЩАЮТ
На днях самые лучшие наши научные силы, занимающейся богатейшей крымской археологией, находки которой в последние годы так радуют научный (и туристический) мир, представили журналистам итоги своей работы за прошедший год. Не будем в данном материале углубляться в перечисление всего найденного, открытого и ждущего своих исследователей, а зададим другой вопрос: что изменилось в сфере их научных интересов за последние пять лет.
Пять лет — достойный отрезок времени для сравнения. Конечно, ему далеко до тысячелетий, коими так легко оперируют археологи и историки, но для человеческой жизни весьма значимый срок. Тем боле, что за прошедшее пятилетие все мы привыкали к жизни в новой-старой нашей родине. Будьте внимательны: ученые не изменяют и здесь своей объективности: они не только поют оду политическому решению крымчан на референдуме, но и четко называют недостатки, которые мешают им сегодня выполнять их предназначение.
На вопросы «Крымского Эха» отвечали: директор Федерального государственного бюджетного учреждения науки «Институт археологии Крыма РАН» Вадим Майко; декан исторического факультета Таврической Академии Крымского федерального университета им. И.В. Вернадского Александр Герцен и директор Научно-исследовательского центра истории и археологии Крыма КФУ им. И.В.Вернадского Александр Айбабин.
Александр Айбабин: — Нам проще всего ответить на ваш вопрос. <Пять лет назад> мы были крымским отделением Института востоковедения, который курировал на Украине византиеведение, изучение культуры крымских татар и других этнических групп. И уже в конце 2013 года, когда начались события на Майдане, украинская Академия наук полностью лишила нас финансирования и к референдуму мы остались без помещений, а коллектив ученых: доктора, кандидаты наук европейской известности, издававшие журналы, признаваемые ученым миром, — практически был безработным.
Поэтому вхождение в Россию и включение нас в состав Крымского федерального университета спасло наш институт. И сегодня условия работы у нас есть, есть стабильное финансирование на зарплатную часть и на развитие, есть помещения, и мы получили большие гранты на исследования.
Мы ведем исследования не только археологические, но и истории Крыма, и такой важной и ранее не исследованной темы, как интеграция Крыма в российское общества еще конца XVIII века, это после Манифеста Екатерины II. В России интерес к этой теме угас, а на Украине она практически не изучалась.
Что мы получили за последние пять лет: двухтомная История Крыма, в создании которой все присутствующие здесь участвовали, а я был редактором первого тома. В этом году мы получили международное признание нашего журнала «Материалы по археологии и истории Таврики», он единственный в Крыму и один из немногих по этой специальности в России был включен в международную базу цитирования, штаб-квартира которой находится в Филадельфии. Это очень важно для определения международных рейтингов вузов. В КФУ это пока единственное такое издание.
Мы продолжаем работать, но, как всегда, нам всего мало. Хотелось бы побольше денег, того-сего, какого-то особого оборудования, чтобы молодежь к нам шла активнее, но для этого, видимо, надо менять условия оплаты… Скажу, что даже сравнивать нельзя…
Александр Герцен: — Готов подписаться под тем, что сказал Александр Ильич: это все и нас касается. Пожалуй, стала намного ощутимей возможность получения грантов, потому что до этого такая поддержка хоть и оказывалась, но в основном она исходила от частных лиц, а сейчас встала на серьезную государственную основу. В этом смысле, пожалуй, мы ощущаем поддержку более всего.
Вадим Майко: — Я безусловно согласен с тем, что говорили коллеги: конечно, положительных моментов очень много — взять хотя бы то, что до 2014 года мы были тоже филиалом Института археологии НАН Украины, а теперь мы самостоятельный институт, который имеет те же самые права, что и любой НИИ, в том числе археологический, на территории нашей страны. Нам тоже удалось, наконец, организовать свое собственное издание, которое потихонечку двигается вперед; надеемся, что будет двигаться и дальше. Безусловно, и грантовая поддержка нам оказала помощь, такого не было никогда до 2014 года. И финансирование находится на уровне, не жалуемся. И потихоньку нам его каждый год добавляют — меньше, чем хотелось, но это само по себе положительный момент.
Александр Герцен: — Если говорить о нашей образовательной деятельности, то тут мы немного отстаем в отношении реализации заявленного нами проекта в отношении подготовки профессиональных кадров — открытия кафедры археологии, этого направления подготовки специалистов. Но этому мешают пока еще те структурные преобразования в университете, которые еще не закончились, плюс к этому острые проблемы с финансированием: <не обойтись> без получения дополнительных ставок для приглашения специалистов, которые обеспечат это направление подготовки, это одна из важнейших задач. Ну и исполнение уже полученных грантов…
Есть у нас еще один многообещающий проект создания базы для проведения практик в университете. Многие, наверное, знают о Краснолесье, где была база для <студенческой> практики биологического, географического факультетов — и нам тоже посулили большой кусок: и помещения, и оборудование, и круглогодичность. Но все наши мечты, все представленные вовремя списки наших пожеланий в отношении аппаратуры, снаряжения внезапно обрушились.
Очень надеемся, что мы все же сможем вернуться к этой насущной для университета задаче.
<…> Нас очень беспокоят новации, которые исходят от органов управления учебной деятельностью и которые упорнейшим образом все время пытаются срезать нагрузку в этом отношении, уменьшить возможности и время непосредственного общения между преподавателями и студентами: сокращаются аудиторные, «голосовые» часы, посягнули даже на полевые практики — мы уже, можно сказать, выходим на баррикады. <…>
Мы попросили уточнить, что значит мечты «обрушились».
Александр Герцен: — По «обрушению»: был такой проект, выделялись немалые средства, как нам, трем деканам, преподносилось. Мы собирались на совещания, сочиняли планы… Ну а потом я встретил декана биологического факультета, главного «заинтересанта» в проекте, он с совершенно растерянным видом мне сказал: «Знаете, все напрасно». Ничего не будет. Надеемся, что работы будут продолжены.
— Сравните, пожалуйста, какой сейчас студент? Едут ли к вам на факультет учиться с материка, с Украины, с каким уровнем знаний приходят?
Александр Герцен: — Да, к нам едут: и с Украины, и с материка, с Узбекистана, но основной контингент — это, конечно, крымчане. В последний год наметилась тенденция увеличения студентов, которые к нам добираются с материка. Их стало заметно больше, это приятный для нас факт: значит, мы притягательны, известны, есть спрос на нашу образовательную деятельность.
Если говорить о качестве студентов… Я бы не связывал это напрямую с изменениями в государственном статусе Крыма. Подготовка в школе, с которой мы начинаем работать в университете, существенно понижена. Мы говорим: какие замечательные дети, чудесные, но в отношении их интеллектуального багажа, навыков самостоятельной работы — увы, у них нет навыков самостоятельной работы! Они не могут делать то, что они обязаны выполнять за пределами учебных занятий. То есть они добросовестно сидят, слушают, даже что-то пишут, но к этому уже не возвращаются.
Как правило, — единицы тех, кто, можно сказать, проходит всю техническую схему обучения. У нас фактически пустующие читальные залы, которые в былые времена были заполнены так, что книг не хватало.
Средством замены заявляется интернет, но, знаете, это ведь подсобный материал. Когда нет навыков самостоятельной работы, конечные результаты, которые проверяются на экзаменах, защите курсовых и дипломных работ, оставляют желать лучшего.
Единственно, немного успокаивает, что эта проблема не чисто наша, она носит глобальный характер. Но это не оправдывает <ситуацию> — мы понимаем, что надо делать, но не все в наших силах. К сожалению, откровенно заявляется о сокращении преподавательского состава, это связано с трудностями, которые стоят перед страной — мы это понимаем, стараемся выкручиваться, работаем со студентами. Но результаты нас не радуют…
***
Подведем небольшой итог. Было бы странно, если бы таких людей, как эти три ученых, представшие перед журналистами, радовал бы результат их работы. Как раз вот эта неудовлетворенность и заставляет и их, и всех нас двигаться вперед. Ну а общество должно позаботиться о том, чтобы помочь ученым. С наукой мы уже «наигрались», отбрасывая в сторону то, что не приносит сиюминутной прибыли.
Пять лет — какой короткий длинный срок, который позволяет строить вполне себе реальные планы на будущее…
