Как уже сообщалось, Институт стран СНГ, возглавляемый Константином Затулиным, под патронатом Администрации Президента Российской Федерации проводит широкомасштабное исследование «Новейшая народная история Крыма». В дальнейшем будет издана книга. Возможно, этот проект получит развитие и приобретет формат интернет-портала, документально-публицистического фильма или даже сериала, серии книг.
Данное исследование предполагает интервью с людьми, внесшими вклад в новейшую историю и способствовавшими возвращению Крымского полуострова в состав России. Сегодня в Симферополе и Севастополе работают творческие группы, ведущие сбор материалов по значимым эпизодам и событиям истории Крыма (1991–2014 гг.). Уже проведены масштабные социологические исследования, берутся интервью у политиков, общественников, деятелей культуры.
Естественно, в списке интервьюируемых – руководители «первого ряда». И среди них – Валерий Саратов, который трижды избирался депутатом горсовета Севастополя. С апреля 2006 года он был его председателем. В апреле 2010 года указом президента Украины Виктора Януковича был назначен главой Севастопольской городской государственной администрации, 1 июня 2011 года уволен президентом с этой должности и назначен руководителем Национальной комиссии регулирования рынка коммунальных услуг Украины. В период «Русской весны» вернулся в Севастополь.
– Несмотря на настойчивые попытки отдельных участников Крымской весны стать обладателями монополии на «плоды революции» и «героизировать» свою деятельность в те действительно непростые дни, мы прекрасно понимаем: свой вклад в нашу Победу внес каждый. Мы все приближали её, как могли. При этом, на мой взгляд, совершенно замалчивается работа целого ряда достойных людей, а на кого-то навешиваются – отмечу: задним, «постпобедным» числом – нелицеприятные ярлыки. Лично мне это представляется в высшей степени несправедливым, вредным и опасным.
Среди этих людей оказались депутаты горсовета Севастополя – все, практически поголовно. Между тем именно они, точнее, две трети из их числа, взяли ответственность на себя и в феврале-марте 2014 года обеспечили по сути легитимный «увод» Севастополя в родную гавань – в Россию. По моему мнению, надо отдать должное и депутатам предыдущих созывов, а также – объективно – и руководителям города. По большому счету, подавляющее их большинство, несмотря на целую массу предъявляемых им севастопольцами справедливых претензий, всё-таки обеспечили сохранение нашей севастопольской идентичности.
Самое главное – мы сохранили духовный стержень Города-Героя, вместе с дорогими нам моряками-черноморцами обеспечили плацдарм для действий «вежливых людей». Согласны ли вы с этой сентенцией?
– Севастополь – город во многом не только особенный, а уникальный. Он уникален не только в том, что было и есть, но и в том, чего не было. Отмечу важный момент, который нужно понимать и знать: в Украине в 96-м году был принят закон о местном самоуправлении. И один город не попадал под действие этого закона – наш. То есть фактически Севастополь действовал вне конституционного поля государства. Почему я это говорю? Потому что ответственность людей, которые работали здесь, была очень высокой. И она возрастала, потому что в их деятельности присутствовал в большей степени, чем где бы то ни было, элемент самостоятельности. Когда закон прописан, понятно, когда и куда идти – кому налево, кому – направо. Когда закона нет – все неясные, спорные, до конца непонятные моменты, проблемы надо разрешать самим, принимать самостоятельные решения.
Получилось так, и даже стало естественным, что Совет все время занимал, если так можно сказать, более радикальные позиции в отстаивании, как вы сказали, севастопольской идентичности. В то же время, оглядываясь на Киев, городская администрация вынуждена была отстаивать украинское законодательство и занимать, скажем так, более проукраинскую позицию. Это тоже стало неизбежным.
Но я скажу, что руководителям города, начиная с Василия Михайловича Пархоменко, Леонида Михайловича Жунько, хватило опыта и ума выработать механизмы, которые можно было бы назвать так: давайте принимать решения вместе. Так как Совет мог заблокировать решения администрации, а администрация могла заблокировать предложения Совета, предлагаемые и принимаемые решения были достаточно взвешены. Надо сказать, что эти механизмы, работа в соответствии с ними, была действительно интересной. И в Севастополе, по большому счету, как вы помните, не было каких-то там гражданских противостояний. Достичь этого – достаточно тонкая вещь…
Я могу привести пример из своей практики. Когда я стал председателем Совета, глава администрации как-то сказал мне: что ж такое творится, в конце первомайской демонстрации идут с флагами российскими – это неправильно. Я говорю: это – вопрос спорный, люди имеют свое мнение. Давай этот вопрос решим так: как оно сложилось, пускай так и останется. Потому что любые попытки изменить ситуацию, искусственно пытаться ее как-то регулировать приведут к непонятному состоянию, непредсказуемым последствиям. Не нужно будоражить людей, нагнетать страсти. Отмечу: убедить, сделать это было достаточно сложно…
Когда я работал председателем Совета, президентом страны был Ющенко. Какие позиции он занимал в отношении национализма и России, всем было понятно. Надо было, с одной стороны, не вступить в какой-то резкий конфликт и в то же время сохранить в Севастополе стабильность. Вы наверняка согласитесь: когда Ющенко был президентом, Севастополь продолжал жить своей жизнью. Мало того, были сделаны такие резонансные, выпадавшие из контекста украинской государственной политики вещи, как установка в городе памятника Екатерине.
Я получал самые серьезные угрозы в связи с этим, и не только из Киева, и не только от «национально озабоченных» персонажей. Были угрозы вплоть до физической расправы: если поставишь памятник, у тебя будут очень большие проблемы, тебе не жить…
Но памятник стоит. Причина – в Правде, её силе. Она состоит в том, что Екатерина – одна из великих государей, государыней России. Екатерина даже для Украины сформировала ту территорию, которая потом стала собственно называться Украиной, ведь дальше Запорожской Сечи было Дикое поле и никакой огосударствленной территории не было…
– Уверен: вам, рожденному в Подмосковье и всю жизнь прожившему в Севастополе, были понятны мысли и чаяния горожан…
– Конечно. Но искусство в политике как раз и лежит в плоскости достижения возможного при соблюдении «правил игры». Для принятия каких-то радикальных решений должна была созреть ситуация, в том числе она соответствующим образом должна была сложиться и в Москве. Поверьте: наши дела и перспективы обсуждались не раз и не два, причем на очень высоком уровне. Но… Скажу так: ситуация вызревала непросто, при этом зачастую понимания наших проблем было немного. Увы, но это – факт, хотя и людей, стремившихся вникнуть в происходящее, помочь, тоже было немало.
Мы имели все время хорошие отношения с Москвой, с мэром столицы Юрием Михайловичем Лужковым. Москва помогала решать вопросы, связанные с переподготовкой, обучением учителей русского языка. Надо сказать, что мы отстояли принципиальные позиции, чтобы город говорил на том языке, на котором он хотел говорить.
Это сейчас кажется, что достаточно было помитинговать общественникам, организовать кому-то пикеты, и – вопрос решен. Но все это достигалось непросто – действовала мощная государственная машина, а наш Севастополь, хоть и город-регион, но всё же маленький – нужно было толково распорядиться возможностями, распределить силы.
Важное значение для города всегда имел Черноморский флот. Были очень хорошие, рабочие отношения с командующим флотом адмиралом Владимиром Ивановичем Королевым – совершенно умнейший мужик! Мы с ним, правда, немножко поработали – около года. Но решали любые вопросы, можно сказать, жили душа в душу.
Я расскажу о такой вещи. За то время, которое я работал в Совете, я один раз сознательно нарушил закон. Мы приняли городским Советом решение по изменению целевого назначения участка земли в районе Казачьей бухты, что дало возможность строить дома российским военнослужащим. Совет превзошел свои полномочия – мы законодательно такого решения принимать не могли. То есть это решение должно было приниматься на уровне Украина – Россия. Но учитывая, что надо строить дома, что это – для людей, которые защищают Севастополь, Крым и объективно – Украину, я такое решение принял.
Я просто еще раз хочу сказать: люди должны понимать, насколько здесь это было сложно сделать.
Если бы начались какие-то «заварушки» в Севастополе, это бы изменило отношение Киева к городу, и всех последующих процессов могло бы просто не быть. Но мы, проходя по тонкой и узкой грани «закон – не закон», умудрились сохранить эту нашу севастопольскую идентичность, нашу ментальность. Я считаю, что все руководители, которые работали в городе, как их ни оценивай, это понимали.
Вы знаете, какое все время внимание у нас уделялось празднику Победы. И вы понимаете, почему. Понимали все руководители, в том числе приехавшие к нам работать из других регионов Украины. Может быть, мне было проще в этом деле, ведь я севастополец.
В нашем городе Праздник Победы, совпадающий с Днем его освобождения, отмечали всегда достойно. Но по-особенному его стали праздновать с приходом к руководству страной Л.И. Брежнева. В первый раз в Севастополе очень мощно, масштабно отмечали День Победы в 1969 году – году 25-летия освобождения города от немецко-фашистских захватчиков.
В ту пору участники войны все еще были молоды духом и душой, им было по 50-55 лет, они составляли костяк общества, находились, что называется, в строю. Я тогда учился в 9-м классе 9-й школы, в которой чтили традиции и историю 2-й Гвардейской армии, которая освобождала Северную сторону. И когда тысяча человек собралась в нашей школе – все с медалями, герои, бывшие среди нас, рядом с нами, – это формировало личность каждого севастопольского мальчишки. Я на этом вырос. И мы все – и простые севастопольцы, и руководители всех уровней, делали всё, чтобы дело наших отцов и дедов сохранить, развить и воплотить в жизнь. И это – не просто высокие слова. Это – искренне. И это – факт. Севастопольцев не сломить! Наш город не покорить!
– Это и в Киеве прекрасно понимали. И в этой связи власти Украины, украинский политикум, его лидеры действовали продуманно и даже изощренно. Они могли «передавить» ситуацию или официальный Киев понимал, что переборщить здесь нельзя?
– Вопрос сложный, и потому ответ непростой. Чтобы оценивать действия Киева, нужно многое понимать, разбираться как в глобальных вещах, так и нюансах. Я бы здесь отмети их целый ряд. К примеру, различил бы позицию Кучмы, который среди президентов Украины был, на мой взгляд, самым подготовленным и самым понимающим. Он понимал особенности Севастополя и воспринимал многое, как есть, как данность, которую не изменить. Ющенко же просто оказался слабее как личность и как политик, ему не хватало многого, чтобы реализовать то, что он задумал…
Поэтому, в конечном счете, у руководства города был достаточный уровень самостоятельности для того, чтобы проводить как официальную политику, так и сохранить севастопольскую идентичность. И когда проводились в городе, скажем так, российские мероприятия и акции, согласитесь: никто никогда, хотя разное бывало, каких-то особых препятствий никому не чинил. Все это проходило мирно. По большому счету, особо-то никто никого не преследовал и не наказывал. Думаю, что с этим вы согласитесь – были некие «правила игры».
Самое главное, что севастопольская идентичность, которая и сегодня есть, проявляясь во всех ипостасях, в городе была сохранена. Кто-то действовал активно, публично. Кто-то – по-другому. Но это всё вместе в итоге привело к тому, к чему привело. Эта наша идентичность, собственно, и привела к сегодняшнему статусу города.
– Какова, на ваш взгляд, роль Черноморского флота в том, что Севастополь остался Севастополем? В том, что состоялась «Русская весна»?
– Я думаю, что особого ответа на эти вопросы не требуется – всем всё понятно, разве что отдельным персонажам в Киеве и Вашингтоне пришлось бы что-то подробно растолковывать. Впрочем, наверное, и они всё прекрасно понимают, может быть, даже лучше, чем кто-то у нас, в России…
Значение флота, его влияние на происходящее в городе ощущалась в большом и малом. Флот – это, в первую очередь, люди. Говоря об этом, я бы назвал фамилии еще нескольких человек, которые способствовали тому, что Севастополь остался Севастополем. Это во время стыка веков, конец 90-х – начало «нулевых». Тогда Леонид Михайлович Жунько был главой городской администрации, Владимир Петрович Комоедов – командующим Черноморским флотом России, а Михаил Брониславович Ежель – командующим украинскими ВМС.
После 1997 года, когда был подписан «большой» российско-украинский договор, соглашения о разделе флота, им хватило выдержки и мудрости не выяснять отношения по мелочам. Да и в главном, в общем-то, было все в порядке. Они тогда приняли ряд очень важных решений – о проведении совместных учений, различных мероприятий, праздников, на парады стали вместе ходить…
И это всё было «при Кучме». До Ющенко не было никаких моментов, которые бы тревожили, – были совершенно партнерские отношения. Это позволяло формировать нормальное отношение к военнослужащим – уж так сложилось! – другого государства. Это тоже важно – хотим мы или нет, но мы жили в государстве Украина и по его законам. И благополучие Севастополя во многом было обеспечено усилиями командующих двух флотов.
У меня как у председателя горсовета, а затем и руководителя Администрации, были совершенно великолепные отношения с командующими Российским флотом. За то время, которое мы вместе работали, не было ни одной размолвки, ни одного вопроса, в котором мы бы друг друга не услышали. Все командующие Черноморским флотом, которые здесь были (я, честно говоря, не работал с Балтиным, не могу судить о его отношениях с городом), – достойнейшие люди и руководители. Касатонова и Комоедова знаю лично и очень высокого мнения о них. Я считаю, что именно эти командующие не только внесли решающий вклад в сохранение флота, но и реально дали возможность флоту работать.
Надо также учитывать, что к 2004 году были установлены практически союзнические отношения между Украиной и Россией, не было нерешаемых вопросов в политической жизни. Российский флот, когда я занимался политикой, абсолютно никаким образом не вмешивался в политическую жизнь города. Он только помогал, в том числе в военно-патриотическом воспитании нашей молодежи. Не было никогда вопросов с проведением мероприятий, чествованием ветеранов…
Спасибо большое черноморцам, они создавали и поддерживали здоровую общественную ауру. При этом, еще раз подчеркну, огромна роль вдумчивых, умных командующих, профессионалов своего дела, умелых руководителей, управленцев-организаторов.
Роль флота и моряков-черноморцев – ключевая. Но все же я бы выделил особую роль в судьбе города трех человек, если говорить о личностях. Это Касатонов, Лужков и Шаймиев (о роли Путина и Шойгу я не говорю особо – это и так понятно).
Адмирал Игорь Владимирович Касатонов в 1991 году инициировал и возглавил борьбу за сохранение Черноморского флота для России, что, безусловно, предполагало сохранение Севастополя его главной базой.
Когда стало совсем плохо в начале 90-х, мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков реально помог с обеспечением продовольствием. Лужков регулярно звонил, интересовался делами, происходящим. Очень уважаю этого человека. Я никогда в жизни не пытался, исходя из политической конъюнктуры, от кого-нибудь отказаться. Если я человека уважаю – я его уважаю.
Я никогда не откажусь от Лужкова. «Вдруг» сказали: он – плохой, а все время до этого говорили только хорошее… О Лужкове я слова плохого не могу сказать. Он занимался Севастополем, как никто другой. Чем мог, помогал. Москва выделяла деньги. Никто не выделял, государство не выделяло, а Лужков выделял, помогали москвичи!
Тогда же реально помог с нефтепродуктами Минтимер Шарипович Шаймиев, глава Татарстана. У меня очень хорошие отношения были и с Виктором Степановичем Черномырдиным.
– Есть такое мнение: севастопольцы всегда, все время высказывали свое желание вернуться в Россию, но не было политической воли со стороны российского руководства. В 2014 году к горячему желанию людей добавилась державная воля Путина. И – все срослось. Вы согласны с таким утверждением?
– Севастополь с его внутренним состоянием шел на это решение сознательно. Я с лета 2011 года в Киеве работал, но, конечно, связей с городом не терял, прекрасно знал в нем обстановку, регулярно приезжал, ведь это – мой родной город!
Зимой 2013-2014 годов приезжал в Севастополь раз в две недели (у меня мама была старенькая). Я был поражен, насколько изменилась общественная ситуация в городе, если сравнивать события в декабре и феврале. Те события, которые происходили в Киеве и на Украине, оказали огромное революционизирующее влияние на выбор людей. Севастопольцы отказались контачить с украинской властью, отказались быть в государстве, которое вело себя так… Когда пошли процессы, которые по сути означали: давайте мы сдадимся западным панам – у них и с ними якобы слаще… А заветы отцов? А могилы предков? А что оставим детям и внукам? А город русской славы Севастополь?
Когда сюда в ходе событий приехал, сразу же встретился со своими избирателями в родной Балаклаве, где 12 лет был депутатом и знал буквально всех избирателей.
Все, что произошло у нас, случилось оптимальным способом, потому что не случилось войны, не было кровопролития. То, что показал Донбасс, могло случиться и в Крыму. И это заслуга всех. Это заслуга России, её руководства – вовремя вмешались, поступили мудро, сработав на опережение. Ведь Севастополь находился на грани срыва в «горячий вариант», если бы момент был упущен. Когда я тогда приехал, понял, насколько люди готовы были действовать, взять в руки оружие…
Тогда я узнал настроения и понял мнение людей. К сожалению, некоторые моменты меня откровенно огорчили…
– Что, например?
– Не заслуженно, на мой взгляд, оскорбляют депутатов Совета, ставшего последним в истории города. Происходит это по незнанию ситуации тех дней, по умыслу, с чьей-то подачи. А ведь именно они приняли все законодательные решения, позволившие вскоре Севастополю вернуться в Россию. Причем, парадокс в том, что их же обвиняют со стороны Киева: мол, они что-то «украинское» нарушили. А ведь наши депутаты, действуя в правовом поле Украины, – это особо надо подчеркнуть! — смогли вывести город из этого поля. Депутаты отразили мнение людей, решив эту сложнейшую задачу. И они как раз выбирались людьми, чтобы отражать их точку зрения. И за что же их, «бывших», шельмовать?
Депутаты, собравшиеся в здании горсовета, не пошли против своей совести, они все отразили мнение избирателей. Голосование Совета – это отражение мнения избирателей.
Вот это состояние города Севастополя, которое сложилось, существовало тогда, было естественным. И невозможно с «нуля» создать такую ситуацию, тем более, радикально изменить за 3 месяца настрой севастопольцев – этот настрой в той или иной степени присутствовал всегда, эта степень только возросла. И результат достигнут. Здесь есть одна оговорка: конечно, при политической воле Путина.
Севастополь остался самим собой, хотя примерно с 1961 года он стал развиваться как промышленный город, морской, рыбный порт. Он остался с флотской, высокой патриотической составляющей, и это позволило принимать все эти так нужные решения. В этом смысле показательно: все события «Русской весны» прошли, по большому счету, без каких-либо существенных конфликтов.
Отмечу: примерно такая же ситуация была в 2004 году, но тогда не было державной политической воли. Я тогда оказался на острие событий, которые в Севастополе развивались ох, как непросто! Достаточно посмотреть мое выступление на сессии городского Совета. Оно состоялось уже после того, как стало ясно, что Ющенко победит. Я не побоялся высказать свои мысли, ушел тогда с должности…
Считаю: я свою миссию выполнил. Севастополь за 4 года при Ющенко абсолютно не уронил статуса русского языка, ни многого другого из разряда важного. А некоторые вопросы, как это ни удивительно, решались нами даже лучше, чем потом при Януковиче.
Конечно, сохранять нам свою идентичность при Ющенко было на порядок сложнее, чем при Кучме. Надо было очень многое сделать, пронести, чтобы, с одной стороны, не быть раздавленным Киевом, который пришлет сюда «порулить» невесть кого, а с другой стороны, добиться своего, провести свою линию. И нам это удавалось.
Если вы возьмете решения Совета за это время, вы увидите, что только по русскому языку решений не менее пяти точно принималось, и т.д.
Последний раз приехал пан Ющенко и говорит: «Преподавание в Финансовой академии будет только на украинском языке». Я ему в ответ: «Виктор Андреевич, ну вы ведь все знаете, как будет…». Это – жизнь, и обманывать себя на том что, было в нашем понимании «железно», мы не позволяли. Где-то там, может, гаишник что-то переписывал, а мы – ничего не переписывали. Никакого решения о том, что на украинском языке какую-то вывеску повесить, – такого не было.
Здесь и в этом проявилась наша особая севастопольская идентичность, осознание себя единой, неотрывной от России составляющей по сути. Это и привело к тем решениям, которые принимались горсоветом, депутаты которого отстаивали Севастополь, исходя из реальных возможностей. Знаете, как у военных: оценить силы противника, подсчитать свои… И при этом, не развязав войны, решить боевую задачу. И мы задачи решали. Хотя в той череде «революционеров», которые сегодня рассказывают о своих подвигах в отстаивании Русского Севастополя, ни депутатам, ни мне, конечно, места нет. «Быть революционером» или в их число записаться я не могу…
– Мы вас в революционеры изначально не записывали…
– В 2011 году я уехал в Киев работать, меня заставили уехать из Севастополя… Потом товарищи, которым я не давал воровать, соответствующую волну вылили на меня грязи, и когда я попытался где-то что-то сказать – мне не дали, ни одно средство массовой информации не дало возможности что-то сказать…
– А как из Киева события севастопольские смотрелись?
– Динамика их представлялась просто стремительной, хотя из Киева события по Севастополю отдельно не воспринимались, они воспринимались как общекрымские. Всё стало понятно, когда «вежливые люди» вошли в здание Верховного Совета Крыма. Стало ясно: это – начало серьезного оборота событий, за которым последует быстрый конец.
– Можно сказать, что Киев «промухал» Крымскую весну, ему было не до Крыма и Севастополя?
– Можно так говорить. Думаю, что даже СБУ тогда было не до Севастополя… И это было закономерно.
Увы, но президент Украины Янукович оказался не в состоянии работать, он фактически самоустранился от исполнения президентских обязанностей, не использовал свои полномочия, делегировал их сыну, который был абсолютно не подготовлен к такой работе, который воспринимал Украину, как страну для «своего личного пользования». Его не интересовали политические вопросы. Партия Регионов перестала работать. То есть Украина и её правящая верхушка пришли к тому, к чему должны были прийти…
Хочу сказать, что Партия Регионов образца 2004 года и Партия регионов образца 2014- го – это две абсолютно разные партии. Я отвечаю за свои слова, потому что конкретные люди в самой партии делали все, чтобы ее не существовало.
Отмечу: в 2011 году я был из города удален, потому что отказался выполнять команды младшего Януковича. Будучи членом политсовета Партии Регионов, я ни разу не был никуда приглашен, ни на какое партийное мероприятие, я был абсолютно списан как человек, который не готов выполнять волю власть имущих…
– В Крыму, как пишут, на весну 2014 года находилось 22000 украинских силовиков. И получилось так, что они без стрельбы смирились с тем, что произошло. А вскоре 18000 тысяч из них написали рапорты с просьбой направить служить в Вооруженные Силы России и другие силовые структуры. Получается, что даже «люди в погонах» были внутренне готовы к таким метаморфозам…
– В Крыму и Севастополе никогда не делили Россию и Украину. Все – и ЦК Компартии Украины в советское время, и власти при «незалежности» – объективно понимали: здесь, в Севастополе и Крыму, всегда была и будет присутствовать Россия в самых различных проявлениях. Всем было понятно: жили в Украине (государстве), но в своем доме. Это, кто бы что ни говорил, тоже как-то учитывалось…
В Киеве ныне власть предержащие до сих пор не понимают главного. Почему-то они считают, что наши люди должны были отдать предпочтения Киеву, а не отчему дому. Вот весной 14-го севастопольцы и крымчане и выбрали то, что является родным, а не разнузданный Майдан с чужим нам Брюсселем…
Это сложно объяснить тем, кто до сих пор в Киеве говорит: они – предатели. Какие они предатели? Они жили в Севастополе, они жили в Симферополе, и они остались здесь жить.
Я, кстати, довольно сложное решение принимал в 1991 году. Хотел тогда жить в России, в Российской Федерации, были возможности переехать. Но… Севастополь – мой родной город, и люди тогда, в период распада Союза, выбирали родной дом.
Наверное, многим севастопольцам, оказавшимся в украинской столице по роду деятельности, можно было остаться в Киеве. Кто-то мог бы и отнести это ко мне… Но мой родной дом, как и многих других, – Севастополь. Я не колебался, у меня мама здесь жила (уже умерла), отец здесь похоронен. Он, может, для кого-то – плохой, для кого-то – хороший, но это – родной дом.
Севастопольцы и крымчане не против Украины как таковой, но они выбрали именно свой родной дом. Они не предавали его, а он не переходил из РСФСР в УССР в 54-м, из Советского Союза – в независимую Украину, а затем в Россию. Он оставался своим домом, родным всегда. Так уж вышло, что в Крыму это был Русский Дом в широком и глубоком смысле этого понятия. Здесь была Россия всегда, это чувство никогда не пропадало.
И вот этот выбор давался легко, потому что Россию из сердца никто не выбрасывал. По отношению Крыма эти высказывания «предательства – непредательства» – они не годятся, потому что здесь было свое мировоззрение, люди поступили по велению сердца.
В этом проблема Киева: надо жить в нашем регионе, чтобы эти проблемы понимать.
– Это понимание, наверное, надо применить и к руководству украинских вооруженных сил (министр обороны Павел Лебедев, начальник Генштаба адмирал Юрий Ильин и другие…). Проявив в определенном смысле пассивность, они не отдали преступных приказов, не пролилась кровь братьев-славян, земляков… Можно так говорить?
– Когда я слышу или читаю слова иных политиков в Севастополе, то многое меня просто поражает. Лебедев приехал в город богатым человеком, вложил деньги в Севастополь, построил аквапарк, гостиницу… Он никогда ничего не сделал против России. Мало того, он принадлежит к тем немногим предпринимателям, кто реально покупал земли на аукционах. Мы, кстати, первыми в государстве Украина внедрили аукционы, и он покупал эти земли на них. Когда его сегодня «поливают», я отказываюсь это понимать. Будучи министром обороны Украины, он имел совершенно сердечные отношения с Россией и не предпринял против неё никакого необоснованного шага.
Поведение политических элит украинского государства четко и однозначно свидетельствует: Украина не состоялась до конца, не устоялась как государство. И что еще будет с ней и в ней – непонятно…
Это интервью Валерий Владимирович Саратов дал 1 декабря с.г., во вторник прошлой недели. Накануне я позвонил ему. Оказалось, что в тот момент он находился в Санкт-Петербурге, а прилетев, сразу же согласился на встречу.
Я и раньше брал интервью у Саратова, в том числе по «скользким» темам. Наверное, поэтому наша беседа была очень откровенной, хотя, возможно, Валерий Владимирович сам хотел высказаться о наболевшем. Как он сказал, «О том, что знаю я о происходившем в городе в последнюю четверть века, в Севастополе могут рассказать лишь 2-3 человека. Ну, может быть, еще кто-то… Но это вряд ли». Думаю, что он даже искал для этого повод. «Новейшая народная история Крыма» его и предоставила…
Конечно, в текст интервью вошло не всё – многое было рассказано «не для печати». Чувствовалось, что В.Саратов ещё может об очень многом поведать и, как мне показалось, был к этому готов. Может быть, так и случилось бы, но…
10 декабря Валерий Владимирович Саратов умер в Москве после неудачно проведенной операции. Разнесшие эту нерадостную весть СМИ дали повод анонимным, трусливо прячущимся за безымянными никами дебилам и дегенератам «от блогерства» поёрничать в Сети по поводу личности ушедшего в мир иной и сделанного им.
Сергей ГОРБАЧЕВ, председатель
Союза журналистов Севастополя,
Заслуженный журналист Крыма
Фото из архива «КЭ»
