Фактор межэтнических отношений в развитии политической ситуации в Черноморском регионе был главной темой сквозных «круглых столов», проводимых ТИАЦ РИСИ, объединенных одной проблемой, обозначенной как «Вызовы региональной безопасности: взгляд из Крыма». Запомнилось выступление политического аналитика Международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислава Бышка. Дождавшись перерыва в дискуссиях, беседуем, что называется, эксклюзивно. Тема национальной политики государства — весьма актуальна для многонационального Крыма…
— Россия всегда гордилась тем, что на ее территории живут многочисленные национальности, это составляет основу ее богатства. Только в Крыму по переписи 2014 года насчитали 175 национальностей. А что значит жить в многонациональном государстве и — в мононациональном? Где лучше? Действительно ли мы богаты и сильны своим многообразием или в этом и наша слабость?
— В мире практически нет мононациональных государств, нет их и в Европе. В этой связи говорить, что отличие России от других государств в том, что она – «многонациональная», было бы неправильным. Впрочем, в настоящем смысле многонациональным государством является, например, Бельгия, где живут две основные этнолингвистические группы – франкоязычные валлоны и говорящие на нидерландском языке фламандцы. Первые составляют около 60% населения, вторые – около 40%.
В России же есть русский государствообразующий народ — народ, который объединяет своей культурой и своим языком другие народы, проживающие на территории России. В этом смысле Россия ближе скорее к Великобритании, где английский язык и культура являются фактором, объединяющим иные по происхождению и языку народы государства. И, кстати, в современной Великобритании, как и, например, в Советском Союзе, у собственно англичан не было и нет «своего» парламента. Локальные парламенты есть в Уэльсе, Шотландии и Северной Ирландии, есть общий парламент Великобритании, а у Англии нет своего парламента. Как и в Советском Союзе у РСФСР, то есть России в узком смысле слова, не было даже «своей» коммунистической партии.
Классическими национальными государствами, с «теоретической» точки зрения, являются Германия и Франция. Но даже если исключить некоренных граждан данных стран, иммигрантов из Африки и Ближнего Востока, в обеих странах есть коренные национальные меньшинства. Это полабские славяне в Германии и, например, баски на юге Франции. Поэтому, повторюсь, однозначное разделение государств на национальные и многонациональные и/или выделение России в какой-то отдельный феномен, ни на что в мире не похожий, не соответствует действительности.
Большим самозаблуждением является и утверждение, характерное, например, для академика Валерия Тишкова, что чем больше в государстве национальностей, тем оно сильнее. Это утверждение не основано вообще ни на чём! Хорошего человека должно быть много – примерно из той же серии. На самом деле этническое разнообразие может вести как к положительным, так и к отрицательным последствиям в одно и то же время. Например, всякая инакость всегда может быть поводом для ссор, будь то другой язык, религия или даже такая банальность, как предпочтение другой футбольной команды.
С другой стороны, наличие, например, значительного процента мусульманского населения может способствовать установлению Россией контактов со странами исламского мира.
— Насколько я понимаю, это еще и позволяет говорить о том, что нет особенных народов, все равны перед государством?
— Получается, если перефразируем Оруэлла: «все народы равны, но некоторые равнее». Концепция российской нации, «россиянства», как её называют критики, она ведь на самом деле двуликая. В плохом смысле слова. Потому что одновременно существовали и сейчас существуют концепция общероссийской политической нации, а с другой стороны, на государственном уровне идет очень серьезная поддержка нерусских национальных и культурных идентичностей. Сколько раз я задавал вопрос о том, зачем российскому государству нужно поддерживать национально-культурные идентичности, отличные от русской или общероссийской, мне на этот вопрос никто ответ дать не смог.
— Крымчане все эти годы немного со стороны следили за тем, что происходит в России. И часто не могли ухватить признаки поддержки государством русских — мы видели, что, наоборот, интернет, соцсети забиты сожалением и возмущением, что государство даже само слово «русский» стесняется употреблять… Чем вы это объясните?
— Это, конечно, пережитки разрушительной советской национальной политики. Тогда в Советском Союзе были разные народы со своим названием, этнической территорией, предоставленной им большевистскими этнокартографами, были национальные республики, а собственно русской республики не было. Все народы были «советскими» и одновременно имели свои национальные «дома», а русские были просто «советскими». Скажем, композитор Бабаджанян был армянским и советским композитором, а Прокофьев — просто советским.
То есть получается, что русские – это было, фигурально выражаясь, чистое поле, на котором уже произрастали те или иные культуры – другие народы. Такая вот концепция позитивной дискриминации по-советски. И эта концепция, к сожалению, продолжилась в 90-е годы в России. То есть были «россияне», все граждане РФ — и были нерусские народы, которые одновременно были и «россиянами» и, собственно, башкирами и тувинцами. А русских не было. Разве что водка была русской или, там, балалайка.
Была, впрочем и остаётся, такая идея, что «русский» – это вообще прилагательное. В смысле, только прилагательное. Пожалуй, это самое краткое определение русофобии: русофобия – это когда слово «русский» является только прилагательным.
— А сейчас что-то изменилось?
— Вижу, что концепция меняется. Если мы сейчас прочитаем…
— То есть она уже артикулирована?
— Да, — в Концепции государственной национальной политики Российской Федерации. В концепции, принятой в 2012 году, был сделан акцент на русский язык и русскую культуру как факторы, объединяющие разные народы, проживающие в России. Недавняя критика президента Путина в отношении большевистской национальной политики, заложившей «бомбу» под Россию, также достойна особого внимания. В государстве в целом появляется понимание того, что продолжать основанную на русофобских установках большевистскую национальную политику – верх глупости.
Некоторое время назад я общался с ветеранами войн в бывшей Югославии. И знаете, в отношении национальной политики в коммунистической Югославии была схожая ситуация. Только вместо русских были сербы, которые, в отличие от других национальностей федерации, носили не собственное национальное имя, а были частью «югославского народа». В итоге, когда там начались гражданские войны, каждый народ воевал за свой отдельный национальный дом, как он это понимал, а официальной идеологией сербской (югославской) армии был, собственно, «югославизм».
Кстати, одна из причин появления на той войне значительного количества парамилитарных подразделений заключалась как раз в том, что сербских националистов и патриотов, которые хотели воевать за Сербию, а не за «югославский народ», не хотели брать в армию по причине их, так сказать, политической неблагонадёжности.
Есть ли какая-то разница между русской культурой и российской культурой в единственном числе? Такой разницы нет. Есть культуры народов России, во множественном числе, которые таковыми и остаются. Но российская культура как часть общемировой культуры – это и есть русская культура. И в этой связи не совсем понятно, зачем, по большевистским лекалам, заново изобретать велосипед с квадратными колёсами или чинить то, что не сломано. Граждан России, помимо общего паспорта, объединяет русская культура и русский язык, а не двести «национальных» языков и обычаев.
Часто приходится слышать о политике русификации, проводившейся в Российской Империи, причём слово «русификация» звучит в негативном контексте. Если бы такая политика действительно проводилась эффективно, империя вряд ли распалась, а мы бы сейчас вряд ли сталкивались со многими из тех проблем, которые у нас есть сейчас. Взять хоть Украину…
С другой стороны, в России исторически существовал и остаётся такой феномен, как «саморусификация». Люди нерусского происхождения понимают, что русская культура — это ключ к мировой культуре, потому что какая еще культура народов бывшего СССР является одновременно ещё и мировой культурой? И люди начинают учить русский язык, читать русские книги, расширять свой круг общения, тем самым, с одной стороны, русифицируясь, а, с другой — открываясь мировой культуре.
То есть, повторюсь, между российской культурой и русской культурой можно ставить знак равенства. Есть российские культуры, если мы говорим о малых народах, а если мы говорим о российской культуре в единственном числе, то она равна русской культуре.
— В Европе живет тоже огромное количество национальностей; мы говорим о мультикультурализме и о том, что эта политика проиграла. А чем российская национальная политика отличается от той, которая только что проиграла в Европе?
— Это очень большой и болезненный вопрос. В предвыборной статье Владимира Путина 2012 года «Россия: Национальный вопрос» есть критика западной концепции политики мультикультурализма. Но как же это преодолеть и как можно использовать российский опытнационального согласия в Западной Европе?
Этнические конфликты, которые сегодня происходят в Западной Европе, в значительной степени анализируются не только экспертным или журналистским сообществом, но еще и властью, администрацией президента РФ. Есть соответствующие доклады, в том числе и закрытые, и открытые по этой тематике. Например, у Михаила Ремизова. Мы должны учиться не только на своих, но и на чужих ошибках. Поэтому в отношении национального вопроса в России я острожный оптимист.
—Так в чем же все-таки у Запада отличие?
— В принятых обществом концепциях национальных отношений. Все-таки русский язык у нас остается языком межнационального общения, доминирующим, несмотря на то, что в ряде регионов — например, в Татарстане есть попытки насильственного внедрения татарского языка, даже если татарская молодежь хочет интегрироваться в российскую культуру, не говоря уже о собственно русской молодёжи.
Но в целом у нас трудно представить, что, если в преимущественно русских регионах какое-то количество детей в школе говорит на другом языке, там будут набирать для них учителей за государственный счет, чтобы обучать детей на таджикском или узбекском. А во Франции или Германии, например, государственные школы нанимают при необходимости турко- или арабоязычных учителей.
У нас все-таки достаточно жёсткое законодательство, в России достаточно жесткие образовательные стандарты, поэтому с «мультикультурализмом» не забалуешь. В России, я думаю, даже радикальные либералы не будут выступать за то, чтобы гостей из Средней Азии «интегрировать» путем создания для них в России условий «гетто» с обучением на их собственных языках. Впрочем, возможно, я недооцениваю радикальные левые идеологии.
—Крым, как я понимаю, сейчас является предметом для изучения научным сообществом. Чем интересен Крым в этом смысле для России?
— Крым – это земля, которая имеет очень длительную историю. Эта история включает в себя как мирное сосуществование, так и вражду разных цивилизаций и государств. В XVIII веке Крым был присоединён к Российской Империи…
— Это 1783 год…
— Крым стал российской территорией. И, что удивительно, уже через несколько десятилетий Крым стал восприниматься русскими как неотъемлемая часть «своего» пространства. А вот интеграция каких-то других частей шла куда более сложно — если внимательно посмотрим, как, скажем, относились наши предки к присоединению Дальнего Востока, Закавказья…
Кавказ и до настоящего времени не воспринимается как безусловная и неотъемлемая часть «нашего» пространства. А Крым, за который пролито много русской крови и который дал России огромное количество примеров и военной доблести, и культурных шедевров, остался русским и не воспринимается ни в каком другом контексте. Национальные и цивилизационные особенности сильнее всего чувствуются именно там, где есть пересечение или, хотя многие у нас этот термин не любят, столкновение цивилизаций и культур. Ведь то, что мы сейчас называем Русским миром, не сводится к, условно говоря, центральной России…
— …с березками.
— Да, с берёзками. Русский мир — он разный, не эксклюзивный, а инклюзивный. Кто-то принадлежит к нему просто по рождению, а кто-то становится его частью сознательно. Те, кто при одном упоминании о русскости начинают старые песни о «расизме» и «великодержавном шовинизме», бесконечно далеки от понимания России и её цивилизационных основ. Хотя, возможно, люди выполняют определённый заказ…
