Русский Мир, Русская Земля и Русское Зарубежье

СПОСОБЫ КОНСТРУИРОВАНИЯ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ

Относительно использования понятия Русского Мира следует внести ясность по той причине, что зачастую оно применяется без должного смыслового обозначения. В публичном лексиконе термин «Русский Мир» отождествляется с Российской Федерацией или с каноническим пространством Русской Православной Церкви. В принципе, и территория Российской Федерации, и Русская Православная Церковь являются неотъемлемыми и важнейшими частями Русского Мира, но, далеко не исчерпывают его содержание.

Несколько иначе формулируется термин «Русский Мир» в историософском и научном дискурсе. В настоящее время встречаются два, в значительной степени несовместимые, его определения: для обозначения а) пространства, освоенного российской/русской культурой и б) территории (дисперсной) существования русскокультурных диаспор по всему земному шару.

В первом понимании Русский Мир рассматривается Н.И. Костомаровым, который, собственно говоря, и является автором, как самого термина, так и определения понятия Русского Мира. Н.И. Костомаров в своих работах (наиболее обстоятельно, пожалуй, в статье «Две русские народности») термин «Русский мир» использует в качестве тождественного термину «Русская Земля», причем именно в приведенном здесь написании – «мир» строчными буквами, а «Земля» с прописной. Это дает нам основания сейчас использовать написание Русского Мира с прописных букв.

Характерно, что Н.И. Костомаров в том же, по сути, значении, что и Русский мир и Русская Земля, использует еще один термин – Русский материк. Все они обозначают пространство, которое формировалось под эгидой русской народности – ее южной (киевской) и северной (новгородско-московской) ветвями.

Во втором варианте в состав Русского Мира включаются все места расселения русскокультурных людей, вне зависимости от их этнической принадлежности. В этом случае Русский Мир состоит как бы из двух структурных компонентов – территории собственно Российской Федерации и многочисленных мест проживания «людей … говорящих и думающих на русском языке» [1]. Тогда фрагменты Русского Мира мы обнаруживаем не только на территории бывшего Советского Союза, но и в Израиле, США, Австралии, Франции, Аргентине и т.д.

Признание дисперсности территории современного Русского Мира на первый взгляд выводит его на невиданные ранее уровни глобальных пространств. Казалось бы, несмотря на политико-административную сжатость Русского Мира в пределах Российской Федерации, он, благодаря процессу диаспоризации (образования русскокультурных анклавов) фактически на всех континентах, значительно расширил свое социокультурное присутствие на планете.

Вот в этом признании дисперсности Русского Мира, когда в качестве диаспор рассматриваются русскокультурные территории даже в рамках исторического российского социокультурного пространства, например, на Украине и в Крыму, спрятана, как мне кажется, основная опасность для будущего российской цивилизации. Такая модель параметров Русского Мира фактически способствует консервации его политико-административного выражения только в пределах Российской Федерации, а то и того уже – даже исключая этнические регионы на том же Северном Кавказе.

Тем более, эта модель внедряет в общественное сознание (и самое пагубное – российское) рассмотрение территорий бывшего СССР, т.н. «ближнего зарубежья» Российской Федерации, в одном контексте с территориями Израиля, США, Франции, Австралии, Германии и др., где действительно существуют русскокультурные диаспоры. Тем самым природно-историческое пространство, базовое пространство геополитического позиционирования российской цивилизации произвольно или невольно ограничивается территорией нынешней Российской Федерации.

Вообще «дисперсность Русского Мира» строится по аналогии с дисперсностью Иудейского (Еврейского) Мира, возникшей в глубокой древности и в определенной степени сохраняющейся сейчас.

В силу отмеченного, гораздо более целесообразно строить концепцию Русского Мира и разрабатывать прикладные технологии ее осуществления в социальной реальности, основываясь на определениях настоящего автора этого термина Н.И. Костомарова. Причем, делать это необходимо по причине смысловой корректности, а не только геополитической целесообразности. Хотя геополитическая целесообразность в этом вопросе имеет очень большое значение. Единственным дополнением, которое следует сделать к определениям Н.И. Костомарова, это расширить понятие Русского Мира, как выражающее не только сугубо русские этнокультурные характеристики, но и в широком смысле российскую социокультурную традицию, включающую в себя разнообразные этнические компоненты, развивавшиеся и существующие на пространстве, очерченным в свое время границами Советского Союза, а еще раньше Российской Империи.

Полиэтничность или полиэтнокультурность Русского Мира, окормленного и оформленного, конечно же, русской культурой, является его характерной чертой.

Исходя из этих уточнений, мы вправе рассматривать понятие Русского Мира в качестве тождественного таким понятиям, как российское социокультурное пространство и пространство российской цивилизации, которые исторически совпадают с территориями Российской Империи и Советского Союза. Что касается таких пограничных частей российского социокультурного пространства, как Прибалтика или Грузия и т.п., то они в настоящее время выступают в виде политически отторгнутых территорий, по аналогии с периодом завоевания арабской цивилизацией Пиренейского полуострова Европы (Испании и Португалии) в начале VIII века.

 Еще более свежий пример отторгнутых территорий – это политическое отделение от пространства европейской цивилизации восточной части Германии в 1945 году.

Относительно приписываемого авторства понятия Русского Мира П. Щедровицкому можно сказать, что это либо следствие некомпетентности, крайним выражением которой является элементарное невежество, либо брутальный плагиат. С учетом того, что у П. Щедровицкого было достаточно много времени (почти 15 лет), чтобы проверить свою компетентность, то остается последнее. В крайнем случае, используя термин и понятие Н. Костомарова, он мог бы за это время хотя бы как-то попытаться объяснить этот факт, упомянуть, что ли, о Костомарове. Но ничего в этом плане Щедровицким сделано не было. Поэтому у меня есть все основания достаточно резко говорить об этой неприглядной, не только с научной точки зрения, ситуации.

Меня, конечно же, не может не удивлять, на грани возмущения, такой способ интеллектуального воровства. Но, гораздо опаснее другое – технологии дисперсности (разорванности) Русского Мира, ведущие к консервации возникшей после 1991 г. раздробленности, фактически разрабатываемые П. Щедровицким и его сотрудниками, внедряются в контексты соответствующих решений, принимаемых государственными органами Российской Федерации. Когда работа с соотечественниками будет строиться по таким схемам, то это просто катастрофично для истории и будущего Русского Мира.

Если говорить о сетевой структуре, которую стремятся внедрить в понятие Русского Мира П. Щедровицкий и его последователи, то, по определению, сетевая структура — это один из способов осуществления децентрализации. В экономике это может быть и неплохо. Но даже там диверсификация управленческих процедур не исключает и даже требует наличия определенного координирующего центра.

В социальной системе принцип организации по модели сетевой структуры более подходит гражданскому обществу (что, собственно, и было показано Ю. Хабермасом). Даже в большей степени, чем экономическому обществу. В политике сетевая структура неэффективна, более того, зачастую она является порождением диверсии, как внутренней, так и внешней. Особо опасна сетевая структура для т.н. транзитного или переходного общества, т.е. общества, реконструирующего или переформатирующего модель своего социального устройства. Кстати, Российская Федерация все еще находится в этом состоянии, тем более, она была в таковом состоянии десять-пятнадцать лет тому назад, когда П. Щедровицкий начал внедрение своего проекта.

Для цивилизационной системы, каковым является Русский Мир, сетевая структура может использоваться весьма умело и деликатно, применительно к различным культурным программам, но не к системе в целом.

В случае с российскими соотечественниками, проживающими за пределами исторического пространства Русского Мира (территории бывшего СССР и Российской Империи), то применительно к ним более эффективна модель «хуацяо», успешно реализуемая китайцами.

В русском культурно-лингвистическом контексте, Мир это обустройство территории, а Земля это поле родовых социально-генетических связей. Потому Русский Мир это пространство освоенное, осваиваемое и вовлеченное в орбиту русской цивилизации. Историко-географически это территория бывшего Советского Союза. Русская Земля это, безусловно, вся современная Украина, Белоруссия и значительная часть Российской Федерации (за исключением ряда этно-культурных регионов на Северном Кавказе, Поволжье, Сибири. Хотя в целом Сибирь, конечно же, Русская Земля).

Но процесс собирания русских земель в современных условиях может быть обеспечен восстановлением российского социокультурного и цивилизационного пространства – исторически сформировавшейся территории Русского Мира. Не исключено, что вначале будет происходить восстановление общности фрагментов исторической России, а затем (или параллельно) собирание Русской Земли. – Например, сейчас складывается союз Российской Федерации, Белоруссии и Казахстана. Ближе к этому союзу Киргизия, Таджикистан, Армения. Южнорусские земли, включенные в политический формат украинского государства, находятся вне этого объединительного процесса.

Что касается мест проживания русских, точнее, русскокультурных, то до той поры, пока эти места не станут осваиваться и существовать в соответствии с русскими социо-культурными ценностями и цивилизационными стандартами говорить о планетарном распространении Русского Мира у нас нет оснований. Все-таки русские во Франции, США или Израиле — это диаспоральные (зарубежные, в полном смысле этого слова) сообщества, которые во многом живут по сложившимся на территории их проживания стандартам.

К великому сожалению, этот диаспоральный подход, фактически отторгающий от исторического пространства Русского Мира значительные его регионы и массу людей, культивируется и тиражируется организациями, напрямую или опосредованно связанными с государственными органами Российской Федерации – Международным советом российских соотечественников, Всемирным координационным советом российских соотечественников, проживающих за рубежом, фондом «Русский мир», СМИ. Например, на радиостанции «Звезда» существует программа «Русский мир», которая рассказывает о свершениях русских соотечественников в локальных точках не только США, Франции, Польши, Германии, Китая, но и на Украине (?), выводя тем самым нынешнюю Украину из пространства Русского Мира, рассматривая её в одной категории с действительно иноцивилизационными землями.

Поэтому есть все основания говорить о Русской Земле, Русском Мире и Русском Зарубежье. Это три уровня существования российской цивилизации в современном геополитическом пространстве.

Так вот, люди, живущие за политическими пределами современной Российской Федерации, но на территории бывшего СССР, должны помнить, что они живут в Русском Мире – в пространстве российской цивилизации, которая строилась их предками. А чтобы они об этом не забывали, им об этом нужно постоянно напоминать. В этом и состоит основная функция общественных и государственных институтов, соответствующего профиля – фондов, организаций российских соотечественников, Департамента по делам соотечественников МИД РФ…

«Русскоязычный мир» часто откровенно враждебен Русскому Миру?– Вопрос, который иногда возникает при оценке социально-политических процессов в сопредельных Российской Федерации государствах. Прежде всего, хотел бы отметить, что, не имея ничего принципиально против термина «русскоязычный», я все-таки склонен использовать, применительно к носителям ценностей Русского Мира, другой термин – «русскокультурный».

Во-первых, язык, при всей его значимости, это все-таки часть и производное культуры. Во-вторых, можно пользоваться языком, но не владеть культурой или, более того, быть враждебным культуре своего же языка. Это мы можем наблюдать сплошь и рядом. В-третьих, отдельные русскоязычные сообщества (в виде организаций, групп и т.п. социальных фрагментов) могут быть, действительно, враждебны Русскому Миру, русской культуре (органичной частью которой является русская история) и Российской цивилизации. В-четвертых, исходя из отмеченного, «Русскоязычного мира» фактически не может существовать.

Вообще, сведение проблемы Русского Мира к русскоязычию во многом является следствием так называемого операционистского метода анализа и оценки ситуации. Этот метод активно используется в американской социальной науке (социология, политология, культурология), а его методологической базой является американская философия прагматизма (Ч. Пирс, Дж. Дьюи, У. Джемс). Одной из специфических черт этой философии является определение истины, которое метафорически выразил У. Джемс: «Истина это кредитный билет, который имеет силу только в определенных условиях». Еще более определенно высказался Дж. Дьюи: истина это то, что служит нашему классу / нашим интересам. Другими словами, истина — это полезность, работоспособность идеи. Но, подчеркну, с позиций тех, кто эти идеи формирует и формулирует.

Операционизм темы, в данном случае, заключается в том, что используются удобные (для акторов процесса) конструкции, когда не надо (или даже нельзя) вникать в содержание. – Делать ставку на язык общения, упуская мировоззренческие позиции, весь культурный комплекс. Допустим, «русскоязычный мир» строится на примере организации Франкофонии, куда входят, наряду с реально франкоговорящими странами, Албания, Румыния, Македония, Болгария, Молдавия. На правах ассоциативного члена — Армения, а Украина, Латвия, Литва и Эстония являются наблюдателями.

Применительно к Русскому Миру такая «русскоязычная модель» приводит к элементарному межкультурному общению. Что само по себе и неплохо, но уводит нас от главного – собирания осколков поликультурного, полиэтнического и поликонфессионального Русского Мира в рамках общего социокультурного и цивилизационного пространства с перспективой восстановления и дальнейшего развития цивилизационной супернации, русской или российской, если угодно.

Не хотел бы быть понятым таким образом, что я умаляю значение русского языка. Я просто хочу сказать, что его функционирование и распространение мы можем обеспечить через утверждение русской культуры и восстановление, а, может быть и воссоздание Русского Мира.

Что касается восстановления территориальной целостности разорванной на части страны, воссоздания разрушаемого российского социокультурного пространства, то в этом случае речь должна идти о втором уровне базирования России в современном геополитическом пространстве – территории бывшего Советского Союза. Первый уровень базирования это собственно территория нынешней Российской Федерации.

Только должным образом организованное обустройство Русского Мира на двух своих базовых уровнях может обеспечить выполнение потребной современному человечеству геополитической миссии России – имперскому ограничению империалистических посягательств на мировое господство, исходящих, главным образом, от США[1]. Эти два уровня должны обеспечить переход на третий, функциональный, геополитический уровень позиционирования России в мировом устройстве XXI века.

Формирование третьего функционального уровня геополитического расположения России связано с определением сферы жизненных (или национальных) интересов, что является характерным для любого ведущего геополитического игрока. Известно, что функциональный уровень геополитического позиционирования занимает важнейшее место в современной внешней политике Соединенных Штатов Америки. В качестве сфер национальных интересов правительство США объявило многие регионы Ближнего Востока, Латинской Америки, Южной Азии, Европы и др.

Первый базовый уровень расположения Русского Мира является его природным свойством, второй базовый уровень есть его исторический атрибут, третий функциональный уровень – определяется геостратегическими требованиями.

Обозначив третий, функциональный, уровень геополитического базирования России как сферу жизненных интересов, хотел бы уточнить, что в данном случае речь идет не столько о национальных интересах, в их политическом выражении, сколько о цивилизационных интересах – геополитических интересах российской цивилизации. Естественно, что реальным проводником в современной ситуации геополитических интересов Русского Мира могут выступать государственные институты Российской Федерации. В этом контексте, говоря о геополитической стратегии России в современном мире, мы можем говорить о государственных интересах Российской Федерации, которые распространяются на территории, прилегающие к границам бывшего Советского Союза, т.е. к окраинам российского социокультурного пространства.

Географически государственные интересы Российской Федерации, аналогичные в настоящий момент цивилизационным интересам Русского Мира, на западе распространяются на территории, занимаемые такими государствами как Финляндия, Польша, Германия (восточная ее часть или Пруссия), Словакия и Чехия, Венгрия, Румыния. На юге – Болгария, Греция, Турция, Сирия, Ливан, Израиль и Палестина, Ирак, Иран (северная часть), Афганистан (северная часть), Монголия. На востоке — Япония, штат Аляска Соединенных Штатов Америки, Канада. Все эти территории так или иначе связаны с историей Русского Мира и имеют, различной степени, связи с российскими социокультурными традициями.

Нынешние территории некоторых из этих государств в определенные исторические интервалы включались в состав российского государства (полностью или частично). Это Финляндия, Польша, Румыния, Турция, США. Ряд государств входили в международные организации, контролируемые Советским Союзом/Россией или были зависимы от России в иных формах — Польша, Восточная Германия, Чехия и Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Иран, Афганистан, Монголия. Однако геополитическая стратегия России и позиционирование ею своих цивилизационных интересов в примыкающих географических пространствах обосновывается не только и даже не столько историческим прошлым, сколько жизненной необходимостью обеспечить условия своего социокультурного развития, сохранить и реализовать очаги будущего человеческой культуры, расположенные в пределах ее цивилизационного пространства.

Наиболее важным участком цивилизационных интересов России является юго-западное геостратегическое направление. Это обосновывается тем, что на западе сейчас работает проект под названием «Европейский Союз», имеющий высокий технологический (в смысле, цивилизационный) уровень, хотя и с весьма проблематичным культурным (т.е. содержательным) потенциалом. Прибалтика ещё не готова к возвращению в российское социокультурное пространство, Польша пока окончательно не разочаровалась в Евро-атлантическом доме, устройство которого контролируется США. Да и к тому же, Польша, всегда переполненная непомерными амбициями, стремится позиционировать себя в качестве регионального лидера, представляясь порученцем Соединенных Штатов в Европе. Еще не пришло время, когда поляки наконец-то полностью почувствуют разницу между «прелестями» евро-атлантической цивилизации и своими возможностями ими пользоваться.

При этом необходимо отметить, что, когда мы говорим «Польша» или «Прибалтика» в контексте геополитического дискурса, мы должны иметь в виду политические элиты государственных образований и их ориентации, а не общество страны или общественные умонастроения. Поэтому речь идет не о поляках или литовцах, латышах и эстонцах, а о современных государствах, возникших на территориях их проживания.

К тому же Европейский Союз, в силу отмеченной цивилизованности, может строить с Россией нормальные взаимовыгодные добрососедские отношения. Особенно, если в нем будет возрастать политическое влияние германского и французского факторов, которые при их естественной реализации будут объективно оппозиционировать американскому кураторству, зачастую осуществляемую посредством Великобритании.

Такое развитие событий, которое по существу является желательным не только для России, Германии и Франции, но и для Италии, Испании и даже Великобритании, государства, расположенные на западной территории цивилизационных интересов Русского Мира (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия), обретут свой природный статус транзитного пространства. Пространства контактов, сотрудничества и соперничества российской и европейской цивилизаций. То, что сейчас там доминируют даже не европейские, а американские геополитические интересы и подавлены российские, является совершенно ненормальным. И как всякое ненормальное явление оно должно быть исправлено и излечено.

Что касается восточного и южного направлений цивилизационных интересов России, то они имеют свои четкие и на сегодняшний день естественные пределы в виде США, Канады, Японии, Китая, Индии и Ирана. В отношении США-Канады и Японии позиция России должна осуществляться достижением паритета геополитических интересов в режиме непосредственного контакта, в силу отсутствия естественных транзитных территорий. Единственным спорным участком здесь может стать только территория Аляски, на которой присутствие России будет обозначаться социально-экономически. В отличие от США и Японии, Китай и Индия являются стратегическими партнерами геополитики России. Социогенетические и социокультурные установки индийской и китайской цивилизаций ориентируют данные государства на эндо-политику, направленную не на мир внешней культуры, а на мир эндогенной культуры. Если для евро-атлантической и российской цивилизаций свойственно определять и строить свое общество в мире, то для индийской и китайской – внешний мир строится и определяется в своем обществе. Поэтому для России во взаимоотношениях с Индией и Китаем особых геополитических проблем, по определению, возникать не должно. Важно только учитывать специфические культурно-цивилизационные ценности и принципы того и другого государства.

С учетом таких особенностей Россия может без особых проблем вернуться в Монголию, которая не только относится к зоне цивилизационных российских интересов, но и имеет прямое отношение ко второму базовому уровню геополитического расположения России, с его историческими признаками. Истоки формирования Великой Монгольской Империи Чингисхана лежали как на территории современной Северной Монголии, так и российской Бурятии.

Особое место в этом направлении также занимает Афганистан, т.к. это территория, социальная конфликтогенность которой может быть нейтрализована только совместными усилиями основных геополитических игроков – России, Европейского Союза и США. Наиболее оптимальным способом разрешения афганской проблемы видится разделение ответственности между Россией (Северный Афганистан) и Евро-атлантическим сообществом (Южный Афганистан). Понятно, что для достижения этого Россия, прежде всего, должна вернуться в полном объеме на свои исторические территории в Казахстане и Средней Азии.

Вот теперь, и в заключение статьи, вернемся к основному и главному направлению реализации цивилизационных интересов России – юго-восточному, которое включает в себя Турцию, Ирак, Сирию, Ливан, Иорданию, Палестину и Израиль. Наиболее проблемным участком этого направления, безусловно, является Турция. И не только потому, что она непосредственно граничит с Россией, даже – не столько потому.

Во-первых, Турция удерживает до сегодняшнего дня культурно-исторически значимые для Русского Мира территории. Это область Константинополя (Царьграда), которая в определенной степени имеет сакральный смысл для России, для Православия. Являясь формальным, если не декларативным центром Православного Христианства Константинопольская духовная ойкумена, лишенная административно-территориальных признаков и политико-управленческих средств, не в состоянии решать конкретные интеграционные задачи в рамках православной конфессии.

К месту будет сказано, что возможность исторического примирения западного и восточного Христианства возрастет на несколько порядков, если Вселенское Православие организационно консолидируется. В таком случае консолидированное Православие и централизованное Католичество намного оперативнее смогут осуществлять сотрудничество и вырабатывать общие институциональные стандарты.

Сейчас, когда внутри Православия отсутствует организационное единство и, более того, множатся попытки раскола действующих Церквей никакой вопрос христианского объединения не может быть эффективно решен. Что касается раскола Православия, то он как раз наиболее агрессивно инициируется в юго-западной части Русского Мира — на Украине. Вначале автономизация украинских епархий Русской Православной Церкви, затем попытки создания поместной украинской церкви идут вопреки не только консолидации Православия, но и сотрудничеству восточного и западного Христианства.

В этом случае происходят вообще антирелигиозные события, когда во главу угла формирования украинской поместной церкви кладутся совершенно не духовно-религиозные идеи, а этно-политические установки украинства. В результате получается совсем не христианская, а этническая церковь. Это все усугубляется еще и тем, что украинские этномаргиналы, активно задействованные в церковном расколе Русской Православной церкви, на самом деле даже не хизуються своей нацией, а шизуются национальной принадлежностью.

Потому восстановление и воссоздание религиозно-церковного центра Православия в Константинопольской (Царьградской) области в состоянии воспрепятствовать политическим по сути тенденциям конфессионального разобщения.

Из этого вовсе не следует, что образование Константинопольской Православной области неизбежно должно повлечь нарушение территориальной целостности современной Турции. Такая область может быть образована по аналогу с Папской областью – Ватиканом – в Италии. Важно только, чтобы эта Православная область имела полную административно-территориальную самостоятельность и, конечно же, не контролировалась турецким государством.

Во-вторых, что касается Турции. Это государство аннексирует значительную часть территории одного из важнейших компонентов российского культурно-цивилизационного пространства – Армении. Достаточно сказать, что один из важнейших символов Армении – гора Арарат – находится за турецкой границей. Безусловно, что Россия, заботясь о восстановлении своего территориального единства должна поставить вопрос перед международным сообществом о цивилизованном воссоединении северной и южной Армении.

В процессе достижения этой цели Россия могла бы более активно работать с курдским национальном движением и поддерживать справедливые требования курдов по созданию своего государства, которое станет надежным российским союзником в этом важном геополитическом регионе. Курдскому государству вряд ли необходимо претендовать на территории в Иране и Сирии, а вот исторические очаги на севере Ирака (который по причине американского вторжения уже потерял все признаки самодостаточного государства) и на востоке полуострова Малая Азия имеют все признаки лечь в основу курдского государства. Одним из механизмов образования такого государства может стать режим протекционизма над Курдистаном со стороны Турции и России, что позволит нейтрализовать наиболее острые конфликтные ситуации. Протекторат в данной ситуации не означает кондоминиум, а призван, прежде всего, распределить геополитические интересы России и интересы Турции как регионального лидера.

 На фото вверху — автор, Анатолий Сергеевич Филатов,
кандидат философских наук, доцент,
автор книги «Россия и мир. Геополитика в цивилизационном измерении»

Доклад прочитан на зимней сессии
II Ливадийскоого форума «Русский Мир. Проблемы и перспективы»
в рамках Международного фестиваля «Великое Русское Слово»,
9 декабря 2016 г., Ялта, Ливадийский дворец

 

Использованный источник

1. Щедровицкий П. Русский мир: восстановление контекста // http://www.archipelag.ru/ru_mir/history/history01/shedrovitsky-russmir/