После трагического расчленения в 1991 году пространства исторической России и многонационального Русского мира наша научная общественная мысль больше двух десятилетий пыталась определить и сформулировать национальную идею для новой России.
И именно Крым, а также агрессия против Русского мира на Украине, по сути превратившаяся в этнокультурную чистку на Юго-Востоке страны, а также объявленная России информационная война возродили у российского народа не только чувство патриотизма и национального единения, но и возродили дремавшую все эти годы национальную идею.
А идея оказалась весьма простой, ясной и отнюдь не новой: защита национального суверенитета, территориальной целостности России, сбережение и сохранение сил разрезанного по-живому Русского мира, укрепление единства и безопасности нашего цивилизационного пространства, исторически сложившегося и веками существовавшего вокруг России. Повивальной бабкой этого рождения стало возвращение в Россию ее духовной колыбели — Крыма, исторической Тавриды, ставшей еще тысячу лет назад символом нашей восточно-христианской идентичности.
Вместе с Крымской весной в нашу жизнь моментально вернулись и вековые внешние угрозы. Эти вековые угрозы вызвали прояснение в сознании российской нации, восстановившей в своей исторической памяти великие смыслы народного сплочения, консолидации общества вокруг национальных целей и нормального патриотического восприятия Отечества.
Именно в эту логику вписывается и наконец обретающий импульс силы процесс евразийской интеграции и восстановления геополитического равновесия, разбалансированного глобалистскими амбициями США и их европейских партнеров, находящихся по существу в колониальной, военно-политической, экономической и идеологической зависимости. Процесс восстановления наших цивилизационных сил, защиты исторического пространства будет, как показывают события, сопряжен с колоссальными трудностями — геополитическими и, в том числе, военными рисками. Сегодня мы можем констатировать, что именно худший сценарий трансформации сложившегося ранее мироустройства набрал обороты.
Русский мир переживает крупнейшую со времен Второй Мировой войны трагедию: только за это прошедшее время в Новороссии — я имею в виду Донецк, Луганск — погибли тысячи самых верных и решительных сынов Русского мира, вставших на его защиту на Украине против националистического переворота. Против России и отлученного от России части ее народа развязана не холодная война, это не правильно: это прямая агрессия, это тысячи погибших, тысячи уничтоженных жизней, в том числе и детских.
Предлогом для этого стало всего лишь желание коренного русского и русскоязычного населения Крыма и Юго-Восточной Украины сохранить свою национальную, языковую и культурную идентичность, применить к себе те самые общеевропейские принципы и ценности, которые заложены в соответствующих европейских конвенциях и на которые без устали ссылаются сами же киевские власти.
В условиях серьезного обострения международной обстановки необходимо дать профессиональную оценку складывающейся ситуации и спрогнозировать реальные варианты ее развития, не обольщая себя, как раньше, иллюзиями, что все наладится, все пройдет, само по себе рассосется.
Я постараюсь достаточно прямо изложить эти оценки.
Первое. Нужно четко осознать, что Крым нам ни Украина, ни Запад не простят. Новороссию, Донецк, Луганск, Восточную Украину, Одессу в покое никто не оставит. Введенные против нас санкции, незаконные и нелегитимные, завтра никто не отменит. Цель Запада, на мой взгляд, заключается не в том, чтобы изменить нашу позицию или поменять власть в Москве. Не на кого менять власть, понимаете? И позицию изменить невозможно. Поэтому речь идет не об этом, а о том, чтобы ослабить Россию и желательно ее демонтировать полностью, чтобы такого фактора, такой угрозы для центра западной цивилизации — США и для их союзников в Европе не существовало.
На этот счет много существует аналитических работ. Даже не так давно вышла крупная статья в американском журнале — The Hill, если я не ошибаюсь, декабрь: «Как нам взять под контроль демонтаж России». Мы должны это чётко осознавать, какие цели в отношении России поставлены нашими, как мы иногда называем, западными партнерами и западными друзьями России. Я надеюсь нашим иностранным друзьям понятно, что «друзья» у меня в кавычках <и произношу я это> с большим сарказмом.
Путь, который предлагается некоторыми <нашими> политиками, — «потихонечку сдать Донбасс, а потом мы сможем договориться по Крыму» — это путь к постепенному, поэтапному стратегическому поражению России. Никогда никто в истории человечества не останавливался на полпути — если кто-то начинает сдаваться, его будут бить до конца. Мы должны до конца отдавать себе в этом отчет.
Второе. Современный украинский кризис, чреватый многими рисками, — это комплексный антироссийский долговременный проект и инструмент, нацеленный на достижение цели, о которой я говорил выше. Действия США и их союзников из Евросоюза позволяют полагать, что именно этим проектом запустили сценарий серьёзного геополитического конфликта, направленного на достижение этой цели с формированием антироссийской политико-санкционной коалиции, нанесения России критического ущерба. Но главное — без войны: чего они боятся, так это войны, того, что будет применено то оружие, которое способно нанести непоправимый ущерб этим самым инициатором западной идеи стратегического наступления на Россию.
Положение усугубляется еще и тем, что получившие свободу рук экстремистские круги считают нынешнюю верховную власть на Украине недостаточно решительной в борьбе с Россией и так называемыми сепаратистами Юго-Востока. Сохранение на Украине агрессивной антироссийской власти, это моё личное мнение, служащей инструментом в чужих руках для подрыва и разрушения России, раньше или позже приведёт к большой войне.
Выход только в одном: в возвращении Украины к своему корню — я имею в виду не России, чтобы наши иностранные друзья не понимали, что я говорю о возвращении Украины России, нет — Украина сама должна вернуться к своему корню, к своей цивилизационной основе, которая тысячу лет жила в рамках единого государства, цивилизационного пространства, не разделенного со своими целями с Россией. <…>
Третье. Всем должно быть ясно, что «русский вопрос», то есть проблема нарушения исконных прав коренного русского, русскоязычного, русскокультурного населения на постсоветском пространстве существует, мы видим это на примере Украины — и по принятым законам, которые касаются языка, образования, средств массовой информации и многих других аспектов, связанных с правами тех наций и национальностей, меньшинств, которые проживают на территории Украины.
Четвертое. Истерику по поводу того, что коренное русскоязычное население, например, в Прибалтике является угрозой, и на Украине об этом говорят — «москали, угроза» и так далее — мы должны четко рассматривать как провоцирование и даже призыв к очередной этнической чистке.
Пятое. Нам самим следует осознать и втолковать это всем, кто инспирирует санкционную и иную агрессию против России, что наше историческая выживаемость, выносливость с учетом нашей колоссальной территории и природных ресурсов, которые составляют треть мировых запасов, гораздо выше, чем у впадающей во все более глубокий кризис безресурсной и привыкшей к комфорту Европы. Гораздо выше! Наш народ в Великую Отечественную войну в землянках выживал, в Европе такого и близко не было. Мы выжили, у нас есть это сила, эта пассионарность, которая дана Богом нашему народу, поэтому попытки заставить нас сдаться не только бесперспективны, но и абсурдны.
В этом контексте столь же тщетны усилия евро-ястребов не допустить восстановления и последующего процветания Крыма, загнанного Украиной за два десятилетия, как пасынка, в социально-экономическую нищету.
И уже переходя непосредственно к Крыму, отмечу, что обеспечение его развития и превращение в образцовый субъект Российской Федерации — это задача прежде всего политическая, а не только экономическая! Поэтому применение в Крыму нашими технократами и финансистами их обычных лекал не приемлемо, так как способно лишь завести республику в категорию вечно проблемных регионов.
Наше общество справедливо и обоснованно надеется на то, что воссоединение Крыма с Россией станет отправным пунктом для изменения изживающего себя политического и экономического уклада, возникшего вообще в нашей стране в девяностые годы XX века. То есть Крым — это импульс к тому, чтобы мы окончательно и бесповоротно преодолели ту самую олигархическую хищническую модель. Именно в этом мы видим в Крымской весне перспективы формирования новой цели и нового смысла своего развития, развития всей России.
Граждане России, как показывают социологические опросы, как бы ни противились этому наши поборники прозападной ориентации, вовсе не хотят, чтобы наша страна была в роли придатка западного мира. Мы вполне осознавшая себя полиэтническая цивилизация со своей тысячелетней историей, своим культурным кодом. Поэтому сегодня для России и большинства россиян Крым не просто форпост Черноморского флота — это ключевая, неотъемлемая часть российского сознания, точка сборки новой российской идентичности.
Без исторической Тавриды и символа российского героизма Севастополя Россия теперь уже не сможет закрепить в своём общественном сознании национальную идею, о сути которой я упоминал в начале.
Я хотел сказать о перспективах Крыма. А перспективы Крыма в новом качестве зависят от самых разных составляющих, и в первую очередь — от эффективности экономической и социальной политики как федеральных властей по отношению к полуострову, так и слаженной деятельности на центральном и региональном уровне.
На одной из конференций, которые Порошенко провокационно назвал Ялтинской, он пообещал, что Украина выиграет экономическое демократическое и либеральное соревнования за умы и настроения крымчан. Помните такое заявление? Ну как они выигрывают, мы видим на примере сегодняшний Украины — с ужасом, прямо говоря, смотрим, но тем не менее мы должны понимать, что такая цель провозглашается. Ведь устами Порошенко говорят прежде всего наши западные оппоненты.
Поэтому мы должны, конечно, не только провозглашать тезис, который был изложен в статье С.В. Аксёнова ещё 5 лет назад о том, чтобы превратить Крым в эталонной субъект Российской Федерации, но и должны непосредственно действовать в этом направлении. Строительство моста, аэропорта, уникальной трассы Таврида — это всё те самые достижения, которые показывают нацеленность нашу с вами, крымской и федеральной властей, на то, чтобы реально превратить Крым в эталон.
Конечно же, не всё просто, и было бы неправильно говорить, что у нас прямо вот все цели достигаются и, наверное, любой непредвзятый исследователь, историк прежде всего, когда говорит о неком юбилее, должен смотреть, а были ли какие-то слабости, были ли какие-то ошибки на этом пути.
Я считаю, что такие моменты есть. Давайте мы обратимся своими взорами к тому, что происходило 5 лет назад.
Первое. Мы тут вспоминали о решении, которое приняли украинские власти, — арестовать Аксёнова, Константинова и всех, кто в Крыму выступал за легитимный, подчеркиваю, положенный по закону и конституциям Украины и Крыма референдум. В 138 статье предусмотрено проведение референдума в Крыму как в автономной республике. Так вот, когда они приняли это решение об аресте, тогда крымский суд должен был бы принять решение о том, чтобы арестовать зачинщиков переворота в Киеве. Это судебное решение должно было висеть над их головой дамокловым мечом всегда — но это сделано не было! Мне кажется, это можно было бы сделать.
Второе, как мне кажется, — это неподписание договора Януковича с оппозиционными силами, которое происходило 21 февраля 2014 года. Его своими подписями гарантировали французский, немецкий и польский министры иностранных дел. Мы его тогда не подписали — если помните, на этом совещании был Лукин. А если бы мы подписали, как бы мы могли тогда действовать? Мы бы стали гарантами и могли в соответствии с подписанным международным документом восстанавливать законную власть. Мы себя этого лишили.
Я конечно, понимаю эту логику и я признаю, что она может быть и такой, чтоб не ввязываться в это украинское болото, которое там получилось. А, может быть, стоило ввязаться? Нет однозначного ответа на этот вопрос, осмысливайте сами. Моя точка зрения — надо было подписывать. И тогда жёстко наводить порядок в плане восстановления законности существующей власти на Украине.
Третье. Мы спокойно приняли первые шаги, которые были объявлены в отношении России по санкциям. Мы промолчали: нас это не волнует. Правильная ли это было реакция или нет? Потом пошли эти санкции дальше дальше-дальше-дальше, вплоть до секторальных санкций, крупных экономических действий против нашей страны… Моя позиция сегодня, как я её вижу — надо было с самого начала сказать: с Россией языком санкций не разговаривают, и кто сделает хоть шаг на этом пути, мы прерываем дипломатические, экономические, и политические отношения с этим государством. Один шаг сделаете — разрываем все отношения! Думаю, уж Европейский союз бы точно на это не пошёл, потому что им нужны и нефть, и газ, и металлы, и всё на свете. Как разорвать экономические и дипломатические отношения с Россией?
Понимаете, может быть, это радикальное мнение, но мне кажется, что это бы сработало в качестве инструмента контрдействий, контрдавления на наших партнеров.
Сегодня американские журналы пишут: журнал Nation, статья «Война с Россией», два-три дня назад вышла — «Новая американо-российская холодная война более опасна, чем ее сорокалетняя предшественница, которую пережил мир. Ещё больше вероятность того, к чему она может привести, случайно или целенаправленно, — к фактическому столкновению между двумя ядерными сверхдержавами. В этом заключается ещё один зловещий знак».
А вот что пишет российский Совет по международным делам в резюме своего аналитического отчета: «Нарастает политическая неопределенность, в которой обостряется кризисная ситуация, она порождает новые санкции, особенно в случаях низкой эффективности дипломатии и ограниченных возможностей по применению военной силы. «Дело Скрипалей», применение химического оружия в Сирии, ситуация вокруг вмешательства в выборы, инцидент в Азовском море показывают уязвимость к локальным кризисам и порождают автоматизм политики санкций».
В общем, все развивается очень сложно. Понимая это (это я к слабостям наших действий отношу) — где наша стратегия перехода на мобилизационную экономику? Ведь иначе что получается: «РусАл», который производит алюминий, титан, сегодня оказался в руках вы знаете кого — Дерипаске, так сказать, шею свернули, передали большинство в совете «РусАла» в руки американских и зарубежных представителей.
А это наша и ракетная, и авиационная промышленность, всё на свете! Значит, нам можно за каждую болванку титановую или алюминиевую выставлять такие счета, что государство российское разорится через два месяца — так было с царским правительством в Первой мировой войне. Можем мы это допустить?
Не можем, поэтому нам нужен план мобилизационной экономики на случай ухудшения ситуации. Я рос в период Холодной войны и прекрасно знал, где бомбоубежище, в которое мне нужно бежать в случае обострения обстановки. А сегодня кто-нибудь вообще знает, как действует Гражданская оборона и кто, где и как должен находиться в условиях конфликтной ситуации или внезапных каких-то военных действий? Думаю, мало кто знает, где взять противогаз, где его бомбоубежище и так далее.
Ну и наконец, наши разговоры с зарубежными партнерами. Я всегда говорю, когда приезжают к нам немцы: мы же вам аплодировали, когда у вас воссоединялись немцы восточные и западные, мы дали на это согласие. Мы даже референдума от вас не требовали! А здесь русский народ воссоединяется, потому что Крым — конечно, это русскость, а немцы начинают возражать! Это либо глупость, либо вопиющая неблагодарность за наше отношение к воссоединению Германии — так отвечают нам немецкие власти.
Когда я приезжал во Вьетнам, говорил: вот когда объединялись Северный и Южный Вьетнам, мы его всячески поддерживали. Они понимают это, говорят: мы тоже поддерживаем воссоединение российского Крыма со своей исторической родиной. А китайские наши друзья: есть тема Тайваня — хотите, чтобы воссоединилась ваша Родина? Так это то же самое, что и воссоединение Крыма с Россией. Как китайцы относятся к Крыму, так и мы будем относиться к воссоединению Тайваня и Китайской народной республики. Будем за вас радоваться, потому что в Китае положительное отношение. И то, что китайские ребята и девушки обучаются в Крымском федеральном университете, это вот как раз и есть позитивный знак наших добрых отношений.
В решении стратегических задач развития Крыма у нас нет права на ошибку.
Вопросы к Георгию Мурадову:
— Вы коснулись темы мобилизационных мероприятий в условиях санкций и экономической войны. Означает ли это, что настало время разработки определённой антисанкционной стратегии на уровне всего государства Российской Федерации и особенно Крыма, который является объектом двойных или тройных санкций — не только внешних, но и внутренних?
Г.Мурадов: Я бы разделил эти два вопроса: мобилизационные дела — это совсем другая история, это на случай обострение обстановки. А санкционный вопрос — да, с санкциями безусловно нужно бороться. Есть такая точка зрения, в том числе на федеральном уровне, мол, «мы не будем обращать на них внимание» — на мой взгляд, она неправильная. Недавно к нам приезжал Жан Поль Картерон, президент форума Кран-Монтана — это один из международных форумов типа Давоса, он тоже в Швейцарии, собирается с 1997 года, но он болеет закрытый, более кулуарный, и они специально туда не приглашают журналистов.
Так вот, они намерены в июле провести конференцию, на которой хотят обговорить, что санкции никакого позитивного результата дать не могут и заставить Россию что-то сделать невозможно, а следовательно они направлены только на подрыв всей международной обстановки и доведение ситуации до конфликта, которого никто не хочет. И Запад этого не хочет. Бесполезность санкций и нанесение прямого ущерба мировой экономике — это тезис, который он высказывал.
Антисанкционную политику, на мой взгляд, вести нужно и поддерживать участие в такого рода форумах нам, как говорится, сам бог велел. Тем более что крымская история более сложная, но вместе с тем она не критична, потому что, например, мы находим таких партнеров, как Сирия — она тоже в санкциях, но Крыму — это выход из ситуации. У нас всегда есть выход из ситуации, потому что мы часть огромного государства.
Крым поломать не удастся, а то, что в России есть антипатриотические силы, которые ссылаются, что боятся заходить в Крым работать, — это лукавство, прямо скажу. Их отказ связан с тем, что эти люди просто боятся личных санкций, что их яхты и самолеты или семья, живущая на Западе, и недвижимость, которую они там имеют, пострадают от этих санкций. Вот и все.
— Есть необходимость ужесточения государственной политики в ответ на те вызовы, которые бросает нам Запад. Не значит ли это, что необходимо и в рамках государственной политики, и в рамках внешнеполитических связей соответствующих ведомств и организаций Крыма ориентироваться на Китайскую народную Республику, на Юго-Восточную Азию, чтобы прозвучало некоторое значимое доминирование восточного вектора российской внешней политики?
— Согласен с такой оценкой и таким предложением — собственно, это мы и делаем. Несколько раз за эти пять лет крымские делегации побывали в Китае и имели политические контакты и участие в крупнейших китайских выставках, в том числе вина и продовольствия в Шанхае и в целом ряде стран. 18 марта, в день пятилетия <референдума>, мы в Пекине вместе с нашим посольством будем проводить мероприятия по презентации достижений Республики Крым.
Второе направление — Юго-восточная Азия. Я недавно был в Лаосе: кстати, многие лаосские руководители говорят по-русски, учились в России и в Советском Союзе. Они с очень большой теплотой воспринимают Крым. У нас был хороший визит — и после этого Лаос проголосовал в ООН в поддержку российской оппозиции.
Я объяснил нашим лаосским друзьям и всегда объясняю всем иностранным друзьям: ваше воздержание в ООН — это по существу поддержка антироссийской американской и киевской позиции, потому что там 30 человек за, 20 против, a 150 воздержавшихся или не принявших участие в голосовании. Получается, они несколькими голосами за счет консолидации этой западной группы нас перевешивают. Поэтому лаосцы это восприняли, проголосовали против резолюции, которую предложили Украина и США.
Третье направление — это арабские страны. Мы дважды ездили в Бахрейн, нас принимал король, мы ездили в Саудовскую Аравию, встречались с руководством Палестины в Москве. В этом смысле у нас хорошие перспективы. Нам очень важно сейчас выстроить экономические инструменты этого сотрудничества. Мы создали крымский внешнеторговый дом, это раз; создаем крымскую судоходную компанию, которая будет работать на внешний рынок, это тоже важный инструмент.
Но при этом мы не отказываемся и от сотрудничества с европейцами, потому что в Крыму проживает много общин, которые имеют прямые связи с европейскими странами — болгары, греки, немцы, эстонцы, итальянцы и так далее. Они все имеют связи со своими странами, и нарушение их прав в виде отказа от выдачи им виз западными странами создаёт проблемы.
Предложения, которые высказывались, например, на предыдущем Ялтинском экономическом форуме о том, чтобы Крым от контрсанкции освободить — это гениальное предложение. Европейцы уже все готовы везти к нам экспортные товары, которые сегодня закрыты для ввоза в Российскую Федерацию, а это есть уже признание де-факто Крыма российским. То есть таких инструментов много, с этим надо работать, об этом надо думать.
— Территориальная принадлежность Крыма закреплена в двух статьях российской Конституции. 141 год назад, как раз в эти дни, проходил Сан-Стефанский конгресс, на котором победа России над Турцией была реализована на политической карте Европы того времени выдающимися, блестящими достижениями: были освобождены народы Балкан и так далее, образованы новые государства. И в ряде этих государств центральные улицы и площади носят имена наших генералов и дипломатов.
Но потом мы сдали эти позиции. Николай Данилевский в своей статье «Горе победителям» очень здорово написал о том, что наша блестящая победа, одержанная штыками русской армии, была уничтожена перьями наших же дипломатов. Вам не кажется, что мы последовательно сдаем свои позиции и не обращаем необходимого внимания на то, что не может быть непризнания части страны при признании всей страны в целом? Надо бы эту позицию выносить на международную арену.
— Вы, наверное, знаете, что я тоже дипломат и ругать свою профессию не очень-то принято. Но я могу согласиться с вами, что безусловно это слабость дипломатии. Но слабости дипломатии — это более широкая слабость, чем только дипломатии. Есть разные точки зрения, борющиеся между собой, и одна влияет на другую. И с балканскими аналогиями можно в определённом смысле соглашаться — конечно, Сан-Стефанский мирный договор тоже был отступлением, а еще больше додавили нас западные страны, поэтому мы растеряли многие достижения, которые были добыты нашей кровью, а это сотни тысяч жизней которые мы потеряли в Балканской войне 1877—78 года…
Из выступления историка Георгия Мурадова,
председателя Ассоциации международного Черноморского сотрудничества,
на международной конференции «Крым в глобальной политике:
геополитические, экономические и социокультурные последствия
воссоединения с Россией» (к пятилетию Крымской весны)
6 марта 2019 г.
Симферополь
