Удача ему сопутствовала долго – можно сказать, с самого детства и до двадцати пяти лет. Фортуна ему улыбалась в самые критические моменты. И он уверовал в то, что так будет всегда. Но однажды она не без помощи работников милиции от него отвернулась, и все присущие ему пороки стали объёмными и ощутимыми.
Среди одноклассников он был самым сильным пацаном, с крутым нравом и не менее крутыми кулаками. Его боялись не только ровесники, но и ребята намного старше его. Он был невысокого роста, коренастый, с широкими плечами и крепкими короткими кривоватыми ногами. С детства к нему намертво приклеилась кличка Бык. Она заменила ему имя. Новое имя не смущало Мишку. Оно ему нравилось, даже льстило. Ему казалось, что имя Бык возвышает его над другими. Он рано понял, что имея силу и крутые кулаки, можно многого добиться в жизни, по крайней мере, унизительного поклонения со стороны сверстников.
В детстве кулаки приносили ему дармовые завтраки в школе, так как он их просто отбирал у слабых. Не гнушался при этом ещё пошарить по карманам и забрать всё их содержимое, принадлежащее перепуганным мальчишкам. Всегда хватало отобранных денег на сигареты, к которым он рано пристрастился. Стал пить янтарное пиво, а в старших классах перешёл на крепкое спиртное. Тогда же у ребят, намного старше его, попробовал наркотики и уже больше не слазил с них. Это его нисколько не беспокоило. Наоборот, ему нравилось находиться под кайфом. В такие минуты ему казалось, что нет никого на свете сильнее и умнее его. Тогда совесть окончательно покидала его, и он начинал действовать решительнее и наглее, расправляясь со своими противниками без всякой жалости.
Нужно отдать должное Мишке-Быку в том, что он постоянно держал себя в хорошей физической форме. Вечерами в подвале дома тягал до одури двухпудовые гири. На его хорошо тренированное тело невозможно было не обратить внимания. Несколько лет за различные проделки он состоял на учёте в детской комнате милиции. До его четырнадцатилетия всё закнчивалось штрафами, накладываемыми на родителей, которые, кстати, жили не бедно. По достижении четырнадцати лет за преступления мог не один раз попасть в лагерь для несовершеннолетних осуждённых. Но каждый раз со своей изворотливостью и помощи нечистоплотных защитников выходил сухим из воды. Он имел необыкновенную способность всю вину перекладывать на других, в том числе, на товарищей и друзей. Видимо, потому дружки называли его ещё Михой Непотопляемым.
Школу Мишка бросил за год до её окончания. Ничем, кроме гирь и гантелей не увлекался. Сидел на шее своих родителей, которые против этого не возражали. Считали, что единственный сынок нагуляется, подрастёт, возьмётся за ум, начнёт работать и нормально жить. Это было явной ошибкой любящих родителей.
В то время в городе свирепствовало несколько организованных преступных группировок. (ОПГ). Со своей спортивной внешностью Мишка попал в поле зрения одной из группировок. Хорошо, что это произошло на закате свирепствующей братвы. Милиция начала громить эти группировки, в том числе и ту, куда был завербован Мишка благодаря своей физической силе. Многое он, выполняя черновую работу в банде, натворить не успел. Но и за то, что совершил, грозила тюрьма. Но Мишка-Бык благополучно прошёл по делу свидетелем. В процессе следствия почему-то никто из членов банды на него не дал каких-либо существенных показаний.
Кто-то из бандитов был убит своими же братанами или кем-нибудь из банды соперников, кому-то на время удалось бежать из города (постепенно все были разысканы, если не оказывались убитыми и осуждёнными), ну а кому-то, большинству, пришлось сесть за решётку на длительный срок. Мишка-Бык оказался на свободе, но не у дел. Это состояние бесцельности и бестолковости жизни ещё больше подталкивало его к употреблению наркотиков. Под кайфом забывалось всё плохое, в голове проносились только радужные картинки.
Он существовал за счёт сбыта наркотиков другим, обречённым на преждевременный уход из жизни. Причём наркоту продавал не постоянно и не всем подряд. Он продавал тому и тогда, когда у наркомана начиналась ломка из-за отсутствия в организме наркоты, а срочно достать её было негде или невозможно из-за отсутствия денег. Тут на помощь приходил Мишка-Бык. У него всегда на такой случай имелась наркота, которая хранилась в местах, о которых знал только он. Но за спасение несчастного наркомана, который в тот момент за дозу наркоты готов был отдать всё, что имел, Мишка-Бык сдирал три шкуры. Многие ходили у него в должниках, и готовы были выполнить любое его желание.
Работники милиции помнили о том, что за участие в бандформировании Мишка с помощью ушлых адвокатов сумел избежать уголовной ответственности, и потому хотели всё-таки доказать, что Мишка-Бык должен находиться за решёткой, как его дружки по банде, а не довольствоваться благами свободы. Привлечь его к уголовной ответственности в тот момент можно было за незаконный оборот наркотических средств. Но для этого нужны были веские доказательства. А если учесть, что в городе кроме Мишки полно было других наркоманов и сбытчиков наркоты, против которых должна была постоянно вестись оперативная работа, то просто не хватало сил, чтобы полностью переключиться на Мишку-Быка.
Задержать его с наркотиками было очень сложно. Он был довольно ловким парнем по выходу из сложной для него ситуации. Где, когда и как он доставал наркотики, работники милиции никак не могли установить. Принимал решение о времени приобретения наркотиков сам, никого не посвящая в эту тайну. Когда он приобретал наркотики, то с ним был обязательно кто-либо из его должников. Как правило, они несли приобретённую Мишкой наркоту. Стоило их задержать, то как было договорено, дружок Мишки брал всю ответственность на себя. Такому дружку лучше было понести уголовную ответственность, чем сдать Мишку, боясь его мести. Всегда, как один, заявляли, что наркотики чудом нашли на дороге, причём, при находке наркоты Мишка не присутствовал. Именно по этой причине дважды операция по изобличению Мишки была сорвана. Он явно торжествовал, что обыгрывает оперативников. При задержании вёл себя нагло, на вопросы отвечал дерзко и ехидно скалил зубы. Знал, что дружок его ни за что не выдаст, т.е. не даст против него никаких показания. Так оно и было.
Последнее время в шестёрках-друзьях у Мишки ходил наркоман Сашка, который уже дважды побывал за колючей проволокой за те же наркотики. Сашка был слабохарактерным человеком, раздавленный наркотической зависимостью. Ему нравилась буйная сила Мишки-Быка. При нём он себя чувствовал защищённым от всех бед.
Время от времени Мишка с определённой целью дружков менял сам или терял их, когда те уходили в зону. Сашка был последней фигурой для подставы в случае опасности.
Наконец оперативниками было принято решение основательно взяться за Мишку. Было установлено, что Мишка для поездки куда-либо дальше центра города всегда пользовался такси. Благо стоянка такси была рядом с домом. На одном и том же такси никогда не ездил. Нужно было знать, когда Мишка поедет за очередной партией наркотиков и быть готовыми осуществить грамотно операцию по его задержанию. Важно было вовремя узнать об этом дне. А главное — маршрут поездки.
Мишка вместе со своим преданным другом на остановке такси появился только после часа ночи. Он стал выбирать такси, чтобы куда-то ехать. Кроме таксистов на стоянке были какие-то мужики, которые бурно вели торг с таксистами по поводу поездки. В это время к стоянке подлетел какой-то таксист, который резко затормозил и, не выключая мотора, в открытую дверцу громко закричал, мол, нет ли желающих ехать в деревню Войкова за половину цены, так как ему самому надо туда ехать. Он тут же громко хлопнул дверцей, показывая тем самым, что он собирается уезжать. И тут сработала жадность Мишки-Быка. Он крикнул «Стой», и рванул к такси, таща за собой Сашку. Они довольные плюхнулись на заднее сиденье. Машина рванула, взревев мотором, и помчалась в ночь.
Мишка тут же стал инструктировать Сашку, как себя вести в то время, когда он пойдёт за товаром. Надо будет всё время следить за окружающей обстановкой. Если поблизости машины появится кто-либо, вызывающий подозрение, должен был пьяным голосом запеть любую песню. Стояла абсолютно тёмная ночь. Луна постоянно пряталась за тучи.
По дороге машин почти не встречалось, потому таксист спокойно гнал машину. Таксист Мишку предупредил, что лично ему надо ехать в самый конец деревни. Мишка сказал, что это ему по пути, и он скажет, когда надо будет остановить машину. Когда въехали в деревню, обратили внимание, что фонари на столбах не горели. Шофёр заматюкался и сказал, что так часто бывает в деревне, и что жители очень недовольны работой горэлектросети. В это же время параллельно такси по соседней дороге шли две легковые машины. Вскоре Мишка приказал шофёру повернуть в переулок и остановиться. Шофёр попросил Мишку побыстрее возвращаться, так как ему надо ещё заехать домой. Мишка скрылся в темноте. Появился он минут через сорок. Он открыл дверцу машины и бросил на колени Сашки большой пакет, а в руки дал шприц, наполненный какой-то жидкостью. Это Мишка приобрёл наркотик лично для себя. Когда он избавился от опасных предметов, он снял с рук резиновые медицинские перчатки и выбросил в сторону. Таким образом следов пальцев рук Мишки не осталось ни на шприце, ни на пакете. Но зато на них оказались следы пальцев рук Сашки.
В тот момент, когда Мишка уже занёс ногу в машину, раздался рёв автомобильных моторов. К такси с двух сторон с дальним светом фар мчались какие-то легковые машины. Мгновение, и машины остановились у такси. От неожиданности Мишка оторопел. Сашка согласно инструкции успел содержимое шприца слить на землю, а сам шприц спрятать под половик. Оперативниками в присутствии понятых было всё изъято: пакет, шприц, резиновые перчатки и даже мокрая земля от слитого наркотика. На вопрос оперативников Мишка ответил, что он приехал найти своего друга, который живёт где-то в деревне. Не смог найти, и потому возвратился в машину, чтобы ехать домой. К обнаруженному шприцу и пакету не имеет никакого отношения. Больше вопросов Мишке никто не задавал.
В городе оперативники поместили Мишку, как подозреваемого в совершении преступления, в ИВС. Возмущению Мишки не было предела. Вызванному дежурному следователю Мишка-Бык категорически отказался давать показания. Потребовал адвоката для защиты его интересов. Назвал нужного ему адвоката. Требование Мишки-Быка было выполнено. Защитник подсказал Мишке, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не признавал себя виновным, так как по их мнению против него не было никаких улик.
Оба не знали, что водитель дал подробные показания. При этом подчеркнул, что пакет и шприц в машину принёс Мишка. Кроме того, как только Мишка с другом сели в машину, стал записываться их разговор. Сашка сначала говорил для протокола, что якобы всё изъятое в такси, принадлежит ему. Но на очной ставке с таксистом подтвердил полностью того показания. Капкан для Мишки-Быка захлопнулся. На время проведения следствия он был арестован. Суд с учётом собранных доказательств приговорил Мишку-Непотопляемого к длительному сроку лишения свободы. На суде Мишка не удержался и прошипел проклятия в адрес шофёра-таксиста. Он понял, что таксист обыграл его. Так оно и было на самом деле. В суде, чтобы не дать какие-то карты в руки защитнику, ничего не говорилось о том, что оперативники долго обучали таксиста тому, как вести себя от начала и до конца операции. Таксист отлично справился с заданием работников милиции, за что был награждён почётной грамотой и деньгами.
Написал я это воспоминание и подумал, что читатель, прочитав его, скажет, что ж тут особенного: подъехали, забрали и осудили. На самом деле, за, казалось бы, простой операцией стоит большой кропотливый труд. Надо было обучить таксиста, подготовить записывающее устройство и установить незаметную радиосвязь между оперативниками и таксистом, договориться с электросетью об отключении электричества на улицах деревни, найти добросовестных понятых, согласившихся мотаться ночью с милицией, и ещё предусмотреть многие мелочи, которые имеют важное значение для сбора доказательств.
Очень важно было правильно составить все процессуальные документы. Этим самым не дать возможности защитнику пытаться развалить дело, добиться оправдания виновного, в крайнем случае, хотя бы затянуть следствие. Малейшая ошибка оперативника или следователя даёт лишнее оружие в руки непорядочного защитника.
А ошибки не допускает тот, кто является профессионалом своего дела, т.е. опытным работником. Я всегда говорил коллегам, что опыт приходит с практикой, а практика с годами. На такой работе приходиться недоедать, недосыпать, не видеть подолгу свою семью, работать в выходные и праздничные дни, порой в дни своего рождения. Зато испытываешь невероятное чувство удовлетворения, когда с твоим участием в борьбе с преступность какой-нибудь отморозок получил заслуженное наказание. Но надо при этом не позволять эмоциям руководить разумом, действовать только по закону, не унижая никоим образом виновное лицо, ибо тогда «у наказываемого не остаётся повода упорствовать против исправления, если он сознаёт, что наказан не в порыве гнева, а на основании беспристрастного изобличения». Плутарх (ок.45-ок.127), греческий писатель, историк.
Когда Мишку Непотопляемого арестовали, никто из работников милиции, принимавший участие в его задержании и изобличении, не злорадствовал и не прыгал от радости. Потому что то была их обыкновенная повседневная рутинная работа. Только следователь при встрече с Мишкой сказал: «Ну, вот, Михаил, мы снова встретились. А ты утверждал, что этого никогда не произойдёт. На этот счёт есть хорошая поговорка: как ниточке ни виться, а концу быть». Глядя зло в глаза следователю, Мишка буркнул: «Ещё не вечер».
Он был уверен, что защитники, нанятые сердобольной его мамашей, сделают своё дело, и он снова выкрутится. Мамаша Мишки все инстанции забросала жалобами, в которых утверждала, что её единственный и неповторимый сынок не мог совершить преступление, и что у него мягкий характер и потому работникам милиции удалось на него повесить для отчётности чужие преступления. Такие жалобы в милиции не были неожиданными и редкими. Все матери до последнего доказывают, что их дети самые лучшие на свете, что они хорошо воспитывались, и что они не способны не то, чтобы совершить преступление, но даже обидеть кошку. За всю мою долголетнюю работу следователем только был один случай, когда мать мне поверила, что её сын совершил грабёж. Может быть, это было связано только с тем, что мы хорошо знали друг друга, так как в юности я дружил с её сыном.
