ИЗ ЗАПИСОК СЛЕДОВАТЕЛЯ
В классе восьмом товарищи стали звать его Распутиным. Видимо, это было связано с тем, что звали его Григорием. К тому же у него были длинные, чёрные, постоянно неухоженные волосы, как у того, настоящего Гришки Распутина, жившего при царском дворе Николая II. Да и нрав у него был тоже крутым. Чуть что не так — сразу кулаком в нос.
Отец ушёл из семьи, когда Гришка пошёл в школу. Матери было не до воспитания сына, так как работала уборщицей в двух организациях, а рано утром, а то и по ночам, убирала подъезды в пятиэтажках. Времени на воспитание сына не оставалось. Кое-как сводила концы с концами.
Гришка дотянул до девятого класса, а потом по совету своего дядьки бросил школу и стал вместе с ним заниматься шабашкой. Появились не бог весть какие деньги, но на выпивку хватало. Дядька был не дурак выпить. Гришка ему постоянно составлял компанию. Иногда к ним присоединялись двое знакомых. Они жили на соседних улицах, существовали на случайные заработки. И то, что добывали, уходило на водку.
Когда они собирались вчетвером, спиртное всегда разливал Васёк. Содержимое бутылки у него выливалось с каким-то громким и весёлым бульканьем, отчего руки сами тянулись к незаполненному стакану, чтобы скорее вылить в жаждущий рот приятно обжигающую глотку жидкость. Бутылку Васёк разливал в одно мгновение, водя ею поверх плотно приставленных друг к другу давно немытых стаканов. Ни одна капля не падала мимо прихваченных с собою ёмкостей. Васёк при этом приговаривал, что у него глаз, как алмаз, наливает «точно сразу враз».
Но Гришка заметил неточность глаза Васька. Всегда в стакане, стоящим ближе к Ваську, долгожданной жидкости оказывалось чуть больше. Гришка дважды предупреждал Васька. Говорил, что тому давно никто не чесал рыло за жульничество и несправедливость. Васёк широко улыбался и посылал Гришку в аптеку для взвешивания своей порции. «Ну, гляди, дождёшься у меня», — зло говорил Гришка и при этом так скрипел зубами, что казалось их скрежет отдавался в манящей крепкой жидкости.
Остальные мужики в перебранку Гришки и Васька не вмешивались. Им не терпелось поскорее почувствовать, как водка, приятно обжигая горло, проваливается в пустой желудок, словно в пропасть, проникая по пути во все уголки бренного тела, отчего вскоре наступало блаженство.
Гришка знал, что сегодня они снова пойдут к друганам и мужики-придурки, как всегда, поручат Ваську разливать водку. Воспоминания о жульничестве Васька заставило его взять с собой большой складной нож. Потом, на следствии будет утверждать, что взял его машинально. Врал. Знал, что пустит его в ход.
На четверых получилось четыре бутылки водки. Распили быстро. Показалось, мало. Сбросились ещё на две. Пили уже на берегу моря, куда добрели хорошо захмелевшими. Закуски-то не было никакой.
И вот тут Васька погубила жадность к спиртному. Уж очень плохо в этот раз делил он водку, на которую с большим трудом насобирали деньги. У Васька каждый раз в стакане оказывалось больше спиртного, чем у других. Даже стали роптать остальные члены компании. Гришка не стал возмущаться. Он, без предупреждения, со всего маху саданул Ваську в ухо, да так сильно, что оно на глазах стало увеличиваться в размерах. Васёк запустил в Гришку пустую бутылку. Она пролетела рядом с головой Гришки, ухнула о камень и разлетелась во все стороны мелкими искрящимися кусочками. Один кусок попал Гришке в щёку. Он увидел кровь, и это его разозлило окончательно.
«Ты, жлоб, нас всех объегориваешь (сказал Гришка похлеще ), и ещё кровь пускаешь честным людям! Ну, не жить тебе, гаду».
Дружбан Васька, видя такое дело, кряхтя и матерясь, на карачках стал выползать по крутогору наверх. Потому он дальнейших событий не видел. Дядька Гришки почти полностью отрубился. Пытался что-то сказать дерущимся Гришке и Ваську, но у него ничего не получалось. Язык не слушался. Да и никто не собирался кого-то слушать. Васёк не заметил, как Гришка достал нож, который всадил ему в грудь по самую рукоятку. Боли он не чувствовал. Он какое-то время пытался отбиваться от Гришки. А тот продолжал наносить удары, приговаривая: «Это тебе за каждый недолитый стакан, а это тебе за несправедливость».
Перестал наносить удары тогда, когда Васёк, как подкошенный, рухнул на землю. Позже судебно-медицинским экспертом было насчитано десять ножевых ранений, четыре из которых были проникающими с повреждением внутренних органов. Эти раны были несовместимы с жизнью.
Гришка кое-как дотащил дядьку до его дома. О том, что сталось с брошенным и изрезанным Васьком, он даже не думал. Гришка с дядькой завалились на пол и заснули богатырским сном, который прервали сотрудники милиции. Гришка сначала ничего не мог понять. Но потом до него дошло, что с Васьком случилось что-то нехорошее. И Гришка зло сказал, что теперь жулик будет знать, как справедливо разливать водку.
«Да не будет Васёк больше водку разливать, в морге мертвецы водку не пьют. А вот тебе придётся долго с кем-то делить тюремные нары», — просветил Гришку оперативник и ловко на его руках защёлкнул наручники. У Гришки был обнаружен и изъят окровавленный нож, который он пожалел выбросить, или по пьяни, как обычно поступают злоумышленники, забыл это сделать. Экспертиза показала, что кровь, обнаруженная на ноже, принадлежит делильщику водки Ваську.
Гришка на следствии вину свою признал полностью. Но было видно по всему, что он не раскаивался о содеянном. Считал, что Васёк заслужил такую смерть, и что он с ним расправился справедливо, борясь с несправедливостью.
Но разве можно в данном случае говорить о справедливых действиях Гришки, когда за несправедливо разделённую водку человек поплатился жизнью, когда справедливость зиждилась на жестокой ничем неоправданной силе!
«Неспособные сделать справедливость сильной люди положили считать силу справедливой», — сказал французский учёный, философ-моралист Блез Паскаль (1623 — 1662 ).
