ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СЛЕДОВАТЕЛЯ
У меня очередное уголовное дело о разбое. Один добрый молодец, ранее трижды судимый, в вечернее время на одной из улиц города к горлу молодого парня приставил нож и забрал всё, что у того было, даже малоценное. Разбойник снял с парня пиджак и нейлоновую рубашку, которые в то время были очень модными.
Всегда по поступившим материалам уголовного дела хочешь представить преступника, с которым придётся контактировать длительное время. Иногда созданный в воображении образ совпадает с действительной личностью. А бывает и так, что не оказывается ничего общего между созданным образом и живым человеком.
Перед допросом подозреваемого я ещё раз внимательно изучил все имеющиеся в деле материалы. При этом запоминаешь казалось бы самые мелкие и незначительные детали преступления. Это делается для того, чтобы правильно построить допрос, и во время его не отвлекаться, заглядывая в дело. Допрашиваемый должен почувствовать, что следователь прекрасно осведомлён о всех обстоятельствах, и ему трудно будет, как говорится, повесить лапшу на уши. Хорошо для следователя, когда виновный подробно рассказывает о совершённом преступлении. Другое дело, когда он пытается запутать следы, даёт противоречивые показания, постоянно то меняя их, то полностью отказывается от них, выдвигая при этом всё новые и новые алиби.
Следователь обязан каждый раз их проверять, чтобы быть уверенным, что это откровенная ложь и выдумка. К сожалению, часто в изобретении фантазий своего подзащитного принимает активное участие недобросовестный защитник. Тогда у следователя вместо одного появляется два противника, один из которых опытный юрист, поднаторевший на том, как постоянно строить всевозможные козни следователю, чтобы если не завалить расследование, то хотя бы его затянуть по времени. Таким нечистоплотным трудом он оправдывает полученные деньги от подзащитного или его родственников.
Когда конвоиры ввели ко мне в кабинет разбойника, я несколько растерялся. Ожидал в своём воображении увидеть совсем другого человека. Так как стояло жаркое лето, что особенно ощущается в душных камерах КПЗ, то парень тридцати лет был в одной майке, что дало возможность рассмотреть его полуголое тело. Он был невысокого роста, крепкого телосложения. Обычно те, кто побывал в зоне, да ещё несколько раз, здоровьем не блещут. Они, как правило, бледны и худосочны. В этом же парне играла буйная сила самца, который никогда ни перед чем не останавливается. Звали его Сергеем. Всё его тело в наколках.
Тогда татуировками никто не хвастался, даже зэки. Сейчас даже женщины считают позором, если они себя не разрисуют, и если не всю, то хотя бы наиболее привлекательные и пикантные для мужчин части тела. Тогда же, я не встречал такого разукрашенного человека, каким был Сергей, хотя приходилось общаться с большим числом преступников всех мастей в том числе и с ворами в законе. Казалось, Сергей был представителям какой-то новой расы, имеющей тёмносиний цвет кожи. Наколки расположились на всём теле, от головы до пят. Они красовались на груди, спине, на ногах и руках.
Меня в нём особенно поразило лицо: маленькие, глубоко сидящие, злые чёрные глазки, над которыми нависал выдвинутый вперёд тяжёлый лоб. Большие уши плотно прижаты к черепу. Тонкие длинные губы постоянно растянуты в зловещей усмешке, похожей на оскал зверя. От Сергея исходила какая-то неприятная энергия, которая никак не могла вызвать к нему симпатию. Мне, мужику, следователю с большим стажем следственной работы, было неприятно встречаться с взглядом Сергея. При встрече ночью с таким типом снимешь с себя сам всё и отдашь, что у тебя есть, лишь бы поскорее избавиться от такого присутствия. Как у мужчины, у меня сразу же возникла, может быть, нелепая мысль: сможет ли найтись женщина, которая полюбит такого монстра?.. Внутренний голос, конечно же, дал отрицательный ответ, и мне даже в какой-то степени стало жаль молодого сильного парня. Но я поспешил с таким выводом, сделал его преждевременно.
Допрос Сергея прошёл в спокойной обстановке, без каких-либо эксцессов. Он был грамотным зэком. Сразу понял, что против него собрано много улик, потому не стал отпираться от содеянного, подробно рассказал, как от нечего делать совершил преступление, просто для зэковского удовольствия. В этом не было никакой материальной необходимости, так как он работал, получал неплохую зарплату. Хорошо зарабатывала, как он выразился, и его девка, которая была сожительницей. Она работала на заводе «Залив». Подробно о ней не посчитал нужным рассказывать. Сказал, что она вполне его удовлетворяет в плане секса, а остальное его абсолютно не интересовало.
И я её вскоре увидел. Она принесла передачу Сергею. Зашла ко мне. Я воспользовался этой встречей, и допросил её в качестве свидетеля для характеристики Сергея. При допросе она дала ему подробную характеристику, причём блестящую. Из разговора понял, что она безумно любит Сергея. Девушку звали Наташей. Имеет высшее образование, работает на заводе «Залив». В одном из крупнейших цехов завода возглавляет комсомольскую организацию. Наташа оказалась весьма коммуникабельным и привлекательным человеком. С ней можно было поговорить на многие разнообразные темы. Её нельзя было назвать красавицей, но она была привлекательной и миловидной. Я никак не мог представить её рядом с закоренелым зэком Сергеем. Уж очень они внешне отличались друг от друга, не говоря о внутреннем мире и интеллекте. Нельзя было также представить её общение с Сергеем, который с горем пополам окончил семь классов и умудрялся в двух словах сделать три ошибки. Наташа похвасталась тем, что Сергей обещал чуть ли не с первого знакомства официально вступить с ней в брак. Да только выполнение этого обещания слишком затянулось. Но Наташа верила ему, и ждала этого счастливого дня.
Наши встречи с Наташей стали частыми, так как она постоянно носила передачи с различными деликатесами своему горячо любимому Сергею. Она каждый раз обращалась ко мне с просьбой помочь передать Сергею очередную передачу. Мне было её жаль по-человечески, и поэтому я шёл ей навстречу. Она очень переживала за здоровье Сергея. Как-то сказала, что не сможет перенести разлуку с любимым, чью оказавшейся без хозяина подушку, каждую ночь обливает горючими слезами.
Для неё каждый день отсутствия Сергея был пыткой. Так говорят почти все женщины, оставшиеся без арестованных мужей. Но в данном случае я видел, что это была не игра в любовь, а искреннее чувство молодой женщины к обожаемому человеку. Я её, как можно мягче, предупредил о том, что ей надо быть готовой к разлуке на длительное время, так как неоднократно судимый Сергей, совершивший очередное тяжкое преступление, вряд ли мог надеяться на снисхождение суда. Это известие на неё подействовало шокирующе. А на что еще она могла реально надеяться, связав свою судьбу с неисправимым человеком?..
Однажды она пришла ко мне какая-то таинственная и загадочная. Долго молчала, а потом, набравшись смелости, стала умолять меня передать Сергею в КПЗ шприц с наркотиком. Наталья переживала, что Сергей без наркотиков мучается и ему плохо. От неё я мог ожидать что угодно, но только не этого. Теперь шокирован был я. Отругал её по-дружески, но довольно в жесткой форме, пояснив, что она, приобретя наркотики, сама совершила преступление, и я должен был бы её немедленно задержать. Я отобрал у неё шприц, содержимое которого вылил прямо на пол, шприц выбросил в мусорную урну, а её предупредил о том, что она ничего не приносила, а я ничего не видел и не слышал.
Об этом случае не должна знать ни одна живая душа, иначе ждут серьёзные неприятности и её, и меня. Понимал, что она очень обиделась на меня. Мы оказались совершенно на разных позициях и не понимали друг друга. Наташа ушла от меня, не попрощавшись. Бог ей судья. Но тут же вспомнил поговорку: «любовь зла, полюбишь и козла». Наталья ко мне больше не приходила.
Мать Сергея я видел один раз, когда вызвал на допрос. Это был в моей практике первый случай, когда мать не стала с пеной у рта доказывать, что отпрыск не мог совершить преступление. Так другие родители заявляют даже тогда, когда сынок или дочка идут в лагерь бог знает какой раз. Считают, что во всех случаях их деток незаконно осуждали, просто на них навешивали чужие преступления. Она же, мать Сергея, просила передать ему, чтоб не ждал от неё передач: «Он не захотел дома кушать борщ с мясом и спать в мягкой кровати, пусть ест тюремную баланду и спит на нарах», — горько усмехнувшись, сказала бедная женщина, покидая мой кабинет. Действительно, она ни разу ничего не принесла своему сыну, даже пачку сигарет. Суд состоялся — Сергей получил длительный срок заключения. Другого быть не могло.
Скорее всего, я больше никогда бы не вспомнил о Сергее и безумно любящей его Наташи, если бы не неожиданный приход её матери. Она была в траурном одеянии. Оказывается, Наталья не перенесла разлуки с Сергеем и покончила жизнь самоубийством, вскрыв себе в ванной вены. Мать очень горевала, так как Наталья была единственной дочерью. Женщине хотелось излить своё горе. Она вынуждена была согласиться с выбором дочери, которая ради Сергея рассталась с очень хорошим парнем. Женщина чувствовала, что любовь дочери может в любой момент закончиться трагически, что и произошло. Как мог я успокаивал женщину, убеждая в том, что судьбу надо воспринимать такой, какая отпущена человеку, и что-либо менять лишь тогда, когда это возможно будет сделать. Но что могла сделать несчастная, когда любовные эмоции дочери пересилили разум, заглушив его так, что она уже не могла воспринимать любые уговоры и доводы. Когда убитая горем женщина покинула мой кабинет, я подумал, что стал невольным свидетелем нелепой любви, и не менее нелепой смерти молодой женщины.
Каждая женщина мечтает найти такого мужчину, который отвечал бы всем её жизненным потребностям, а так же вкусам, мечтаниям, желаниям и т.д. Но иногда мечта у них приобретает уродливую форму, а «шутить с мечтой опасно, разбитая мечта может составить несчастье жизни, гоняясь за мечтой, можно прозевать жизнь или в порыве безумного воодушевления принести её в жертву», — сказал русский философ и публицист Д.И. Писарев.
