Визит президента России Владимира Путина во Францию был полон символов и скрытых аллюзий. Начнем с того, что он был приурочен к 300-летию посещения Франции русским царем (тогда еще не императором) Петром I.
Когда 18 мая состоялся первый телефонный разговор Путина с только что вступившим в должность президента Пятой республики Макроном, французский лидер пригласил российского президента совместно посетить выставку, посвященную визиту Петра I в Версале, во дворце Большой Трианон. Выставка эта готовилась не один месяц, ей предшествовали исторические конференции и круглые столы, а также более камерная выставка «Царь в Париже», открывшаяся на территории Российского духовно-культурного центра. Но выставка в Версале, безусловно, уникальна по масштабу — более 180 экспонатов из коллекции Эрмитажа, идеально вписанные в роскошные интерьеры Большого Трианона.
Пригласив Путина открыть эту выставку, молодой французский президент сделал очень верный и умный ход.
Во-первых, он сделал изящный комплимент Путину, сравнив его с Петром I, которого во Франции обычно именуют Петром Великим (Pierre Le Grand).
Во-вторых, он принял российского президента не в Елисейском дворце, как того требует протокол, а в Версале. Версаль, с одной стороны, «непротокольное» место для встречи политических лидеров — что выводит Макрона из-под огня критики фанатичных русофобов, не приемлющих никаких переговоров с Путиным в принципе, с другой — считается местом для приема особо почетных гостей — в прежние времена здесь принимали президентов США Картера и Рейгана, премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, первого президента России Бориса Ельцина, а относительно недавно — лидера ливийской джамахирии Муаммара Каддафи.
В-третьих, Макрон использовал «культурный» повод — открытие и совместное посещение выставки — для того, чтобы провести «неформальные», но при этом очень важные переговоры с самым влиятельным политиком в мире.
С другой стороны, во время вступительной речи на пресс-конференции двух лидеров, последовавшей за почти трехчасовыми переговорами «в узком кругу», Макрон не преминул напомнить, что Петр I приехал во Францию знакомиться с достижениями европейской цивилизации и высокими технологиями того времени. Это, в общем-то, правда — еще во время подготовки путешествия 1717 г. Петр знал от своих дипломатов, что во Франции «художества больше прочих всех государств европейских цветут, и всех свободных наук ведения основательное повсегда умножается». Франция под мудрой и просвещенной властью Короля-Солнце Людовика XIV действительно стала самой передовой и могущественной державой планеты (расцвет Китая был уже позади, а Великобритания еще не достигла вершины). Намек на то, что Россия, как и триста лет назад, обращается к «просвещенной Европе» в надежде на технологические прорывы, был достаточно недвусмысленным. Но работает ли эта аналогия сейчас, когда Франция все больше теряет позиции не только в мире, но и в Европе?
«Прием главы государства в этом дворце — палка о двух концах. С одной стороны, это большая честь, поскольку встреча приобретает исторический характер, проходит в месте, которое символизирует все самое ценное, что есть в государстве. С другой стороны, на гостя давит груз роскоши, французского величия. Для президентов Французской Республики Версаль становится способом получить монархический престиж», — считает Фредерик Биамонти, автор документального фильма «Версаль: короли, княгини и президенты».
На самом деле, символизм и историческая преемственность и были главной темой встречи двух лидеров. Русский писатель и экс-дипломат, живущий в Париже, Владимир Федоровский, совершенно точно указывает, что «хотя ничего решающего и не было сказано по важным международным досье, Эммануэль Макрон придал важность языку символов, что является его фирменной чертой. Он прекрасно пользуется этим приемом, чтобы утвердить свой авторитет и статус президента… Он прекрасно понял, что символы берут верх над всем остальным».
Принимая Владимира Путина в Версале, Макрон не только провел аналогию между своим визави с великим русским царем, но и поставил себя на одну доску с Бурбонами. И надо сказать, российский президент в этом ему подыграл, вспомнив о русской королеве Франции Анне Ярославне, жене Генриха I, которая «внесла существенный вклад в развитие Франции», будучи «одной из основательниц двух (как минимум, двух!) европейских династий — Бурбонов и Валуа, одна из которых до сих пор, как мы знаем, правит в Испании».
Таким образом, Путин намекнул: исторические аллюзии Макрона ему вполне ясны, и он готов сыграть в эту игру с французским президентом.
Правда, тут есть довольно тонкий момент. Король-Солнце, Людовик XIV, относился к Петру I с холодным высокомерием, и, по свидетельству герцога Сен-Симона, «весьма учтиво отклонил» предложение русского царя посетить Францию. Так что Петр приехал в Париж только через несколько лет после его смерти, когда на престоле французских королей сидел правнук Короля-Солнца, Людовик XV. Новому королю было, однако, всего семь лет, и Петр с юмором писал домой жене (будущей императрице Екатерине I): «Объявляю вам, что в прошлый понедельник визитировал меня здешний королище, который пальца на два более Луки нашего (шута-карлика, находившегося в свите царя), дитя зело изрядное образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому семь лет». (цитируется по: Мезин С.А. Петр I во Франции. Спб. 2015). Хорошо известен эпизод, когда высокий Петр взял маленького короля на руки, поднял и поцеловал, сказал при этом «В моих руках — вся Франция».
Макрон, конечно же, отдавал себе отчет, что в глазах всего мирового сообщества он — 39-летний новичок в большой политике — неизбежно будет таким вот «маленьким королем», с которым русский политический тяжеловес может делать все, что угодно. И поэтому с самого начала вел себя энергично, напористо, а местами даже агрессивно.
Именно как прямая агрессия и был расценен всеми СМИ его очень жесткий ответ на вопрос журналистки RT-France о том, почему российские журналисты не были допущены в избирательный штаб Макрона.
«Если кто-то распространяет клевету, то это уже не журналисты. Russia Today и Sputnik распространяли ложную информацию и клевету», — сказал Макрон, добавив, что сотрудники этих СМИ «вели себя как органы влияния», а не как журналисты. «В данном вопросе я не намерен ни в чем уступать, — заявил он.— И Sputnik, и RT вели себя… как органы влияния, органы пропаганды, и лживой пропаганды, ни больше ни меньше».
Разумеется, такой ответ — весьма неприятный для Путина — был высоко оценен западными СМИ. «Макрон не уступил ни дюйма», — хвалит французского президента The Washington Post.
Французские медиа также не упустили возможности похвалить своего президента за то, что он «смело оборонялся по всему периметру» и не дал русскому медведю себя запугать. Но вот вопрос: а пугал ли Путин Макрона? Или очевидный для всех неловкий момент на пресс-конференции был заранее спланированной акцией прикрытия, своего рода дымовой завесой, целью которой было помочь французскому лидеру сохранить лицо и даже заработать очки?
Мало кто обратил внимание, что на резкий ответ о российских каналах RT и Sputnik Макрона навела не западная, а российская журналистка. И вряд ли она всерьез ожидала, что Макрон, в отношении которого и RT и Sputnik действительно занимали критическую позицию, рассыплется в извинениях и с истинно галльской любезностью скажет, что все разногласия остались в прошлом, милости просим в Елисейский дворец.
Если так, то очевидно, что и вопрос российской журналистки, и ответ Макрона были игрой в поддавки. Макрону дали возможность «показать зубы», и он их с готовностью продемонстрировал. Естественно, все запомнили только то, как ловко молодой хозяин Елисейского дворца «поставил на место» «лживую российскую пропаганду» — да еще и в присутствии самого Путина.
Между тем французские политические аналитики предполагают, что на первой встрече Путина и Макрона были достигнуты какие-то важные договоренности, позволяющие говорить о возрождении франко-российского сотрудничества, почти похороненного во время президентства Олланда.
«Не побоюсь сказать, эта встреча в Версале — хорошее предзнаменование для тех, кто, как мы, верит в пользу франко-русских отношений», — пишет политический эксперт Полин Беттон в статье с красноречивым названием: «В дипломатии Франция не может действовать без России». Беттон, долгое время выступавшая за налаживание русско-французского диалога, указывает, что, несмотря на разногласия по Сирии и Украине, Россия может стать полезным партнером Франции и на Ближнем Востоке, и в Средиземноморье, и в Африке южнее Сахары — где, как подчеркивает эксперт, «Франция одинока». Но главное, о чем пишет Беттон — особая роль французской дипломатии в Европе состоит в построении диалога с Россией с привлечением Германии.
Рискну предположить, что приглашая Путина в Версаль, Эммануэль Макрон прежде всего решал задачу собственного позиционирования как сильного и независимого лидера, который берет на себя роль главного посредника в отношениях между Россией и Европой, оттесняя с этой позиции Германию. Справедливости ради, надо сказать, что Германия в последние годы и сама дистанцировалась от этой роли, создав своего рода вакуум. Макрон просчитал возможные риски и бонусы — и решил, что эта роль ему вполне по силам.
Таким образом, Париж сделал серьезную заявку на самостоятельную и, возможно, даже лидерскую политику в «новой Европе», которая, как объявила после завершения встречи Большой Семерки Ангела Меркель, будет строить свое будущее самостоятельно, без привязки к США — поскольку больше не доверяет Дональду Трампу. Естественным следствием такого решения будет укрепление франко-германского сотрудничества, в котором, как казалось еще несколько дней назад, Парижу отведена подчиненная роль. Теперь, после встречи Путина и Макрона в Версале, это уже далеко не так очевидно.
