Мама раз в неделю ходит к своим знакомым, двум родным сёстрам, которые живут от нас в нескольких кварталах. Мы жили на улице Свердлова, а они на Солдатской слободке. Каждый раз мама брала меня с собой:
— Одну из сестёр я видел один раз. Я даже не знал её имени. Мама встречалась со старшей сестрой, которую звали Валей. Встречи их были короткими. Меня, шестилетнего пацана, сажали на стул, а мама с Валей уходили в другую комнату и там о чём-то шептались. Когда я спрашивал, о чём они шептались, Валя говорила, что мама рассказывала ей содержание книги, которую она давала ей прочесть. И правда, каждый раз Валя давала маме какую-нибудь книжку, с которой мы тут же уходили домой.
В нашем дворе, в бывшей до войны школе, располагался немецкий штаб. Жители двора знали всех немцев, находившихся в штабе, а они знали нас. В какое-то время в нашей квартире, непосредственно примыкавшей к зданию штаба, стал появляться немецкий офицер. В этом не было ничего удивительного. Каждый немецкий солдат в любое время, как завоеватель, мог зайти туда, куда он хотел. При этом он мог взять всё, что ему понравится. Немецкий офицер немного говорил по-русски, смешно коверкая слова. Я слышал, как мама рассказывала моей бабушке, что офицер по национальности чех, и что он против войны. Чех иногда приходил с аккордеоном, на котором хорошо играл. Особенно он любил играть «Катюшу». Каждый раз чех приносил что-нибудь из еды. Поэтому я, как никто, ждал прихода весёлого чеха в немецкой форме. Мама уединялась с ним на короткое время в другой комнате. О чём они говорили, слышно не было. Но вскоре после этого мы с мамой шли к Вале за книгой.
Автор с матерью
Я хорошо помню тот день, когда в очередной раз мы пошли к Вале. Она была совсем не такой, какой обычно я её видел. Она была смертельно бледной, а в распухших глазах стояли слёзы. Увидев нас, она всплеснула руками и спросила: «Надечка, как вы смогли с Игорьком пройти ко мне? За моей квартирой следит гетапо. Сестру забрали, пытают. Я боюсь, что она не выдержит пыток, ведь она совсем ребёнок. Я знаю, что меня обязательно арестуют, когда установят всех, кто посещал нашу квартиру. Но ты не бойся, я всё выдержу. Если тебя задержат, утверждай, что ты приходила только за книгами. А сейчас скорее уходите».
Мама взяла у Вали какую-то книжку, крепко прижала к груди, и мы вышли во двор. Мама сказала, чтобы я читал молитву, которой она меня научила, когда началась война. Я видел, что маме очень страшно. Страх передался и мне. Всю дорогу мы с ней читали молитву, призывая Бога спасти нас. Я толком не понял, почему должны арестовать Валю, но уловил суть того, что она что-то плохое делала против немцев. Домой мы добрались благополучно.
Несколько дней и ночей мама не находила себе места. Она какими-то путями общалась с соседями Вали, от которых узнала, что ту забрало гестапо. После этого в нашей семье стало невыносимо тревожно. Бабушка беспрерывно за что-то ругала маму. Она говорила, что мама забыла, что у неё есть малый сын и младшая сестра, которых она подвергла опасности. Мама отмалчивалась. Чех перестал к нам приходить, а при встрече во дворе делал вид, что нас не знает. Прошло какое-то тревожно-жуткое время. Как-то мама возвратилась из города и с порога сказала, что Валю и её сестру немцы расстреляли. Мама с облегчением сказала, что Валя выдержала жестокие пытки, но никого не выдала. Поэтому мама, крестясь, пожелала ей небесного царства.
Из воспоминаний о военных годах
