Вот уж наикалось сторонникам повышения социальных стандартов, когда в декабре пенсионеры расписывались в двух ведомостях за обещанную прибавку! Вместо ожидаемых пятидесяти шести гривен, на которые уже имелись конкретные виды, большинство получило от шестидесяти копеек до шести гривен. Вновь вышло почти по Черномырдину: обещали с три короба, а получили пшик. Долгожданные пятьдесят шесть гривен получили пенсионеры-минимальщики, всех остальных правительство с оппозицией и президентом посчитали людьми достаточно состоятельными, чтобы претендовать на подачки. «У меня с первого дня выдачи пенсий голова раскалывается, такого за целый день наслушаюсь, что к вечеру сама не своя. На мое место Юлию Владимировну или кого из депутатов поставить бы — всю бы правду о себе узнали, — почтальон Клавдия Семеновна сама готова от злости вцепиться кому из политиков в глотку.
— Люди пожилые, они не понимают, что за расчеты такие в Пенсионном фонде и требуют от нас ведомости на пятьдесят шесть гривен. Не плачут, конечно, но видно, что до слез им обидно. Разве ж семьсот гривен пенсии много, чтобы им эта прибавка не полагалась?».
У пенсионерки Аллы Ивановны семьсот шестьдесят, и Тимошенко с Ющенко и Януковичем, посчитав ее своей ровней, отвалили бывшей крановщице шесть гривен. Возвращаясь домой с почты, она уже раз десять вспомнила своих «благодетелей» и все никак не придумает, что ей купить такого, чтобы надолго запомнить «царский подарок». «Да лучше я за козла какого проголосую, чем за этих, что в телевизоре отсвечивают!» — в сердцах говорит пожилая женщина, которой после смерти мужа приходится изворачиваться на свою пенсию. Бывшему музыкальному работнику детского сада Эмме Иосифовне всю жизнь приходилось рассчитывать только на себя. Но если в молодости она на дому давала уроки, то теперь на музыку спроса нет, и она лет уже, наверное, пять-шесть моет подъезды. Поквартирная плата скромная, но Эмма Иосифовна драит лестницы не абы как и от клиентов, желающих заполучить ее в уборщицы, отбоя нет. Берется она и за разовые поручения: помогает убирать дома, квартиры, территорию возле соседних лотков, но живет более чем скромно. При ее минимальной пенсии полученная в декабре подачка, как слону дробинка. «Мне этой прибавки не хватит даже на оплату тепла за месяц! — обреченно подсчитывает полученную пенсию Эмма Иосифовна. — Ума не приложу, как извернуться, чтобы концы с концами свести… Мне ж подъездов во всех домах Керчи не хватит, чтобы жить по-людски!»
Светлану Антоновну, которая после сложного перелома ноги и ключицы иногда вынуждена обращаться за помощью к Эмме Иосифовне, тридцатилетний стаж инженера-конструктора обрек на такую же жалкую пенсию. Пришлось оформить субсидию и серьезно заняться разведением элитных цветов. «Я привыкла рассчитывать только на себя, поэтому пока здоровье позволяло, работала как каторжная на двух дачах, выращивала элитные сорта фруктов и овощей, продавала их и могла себе позволить зимой хорошо отдохнуть, попутешествовать. Ни на какие прибавки к пенсии я не надеялась, может быть, поэтому у меня нет такого горького осадка от обмана, как у большинства. Надо быть реалистами и усвоить, наконец, простую истину: тот, кто сидит у огня, в первую очередь надеется согреться сам. Пенсионеры, бюджетники, да весь народ — это просто фон для вознесшихся на политический Олимп. Врут все и с одной целью, чтобы не дай Бог не оказаться в гуще этого самого народа».
Библиотекарь Ирина Георгиевна — лучший пример для современной молодежи, считающей трудовую книжку пережитком прошлого и рвущейся заработать на жизнь впрок, не надеясь на государство. У нее пятьдесят лет трудового стажа и чуть более восьмиста гривен пенсии с учетом всех перерасчетов. В сберкассе ей выдали пенсию с прибавкой в шесть гривен шестьдесят копеек. «Вот это разбогатела, — смеется она, — особенно в перерасчете на троих внуков. Еле ноги таскаю, а работу оставить не могу, потому что на пенсию, во-первых, не прожить, а во-вторых, становиться обузой детям не хочется: они и так тянут жилы, чтобы прокормить свои семьи. Работа у них есть, но зарплаты едва хватает на необходимое. Иногда даже приходится браться за курсовые и контрольные, чтобы побаловать внуков или сделать им подарок».
Богатой посчитали защитники народа и участницу войны Нину Константиновну: в принесенных почтальоном двух ведомостях они расписалась в общей сложности за двадцать гривен. «Это счастье, что в своем доме живу и какие-никакие льготы мне положены. Не голодаю, в тепле, но не государству спасибо, а дочери: она с семьей сад-огород тянет, у подруги ее школьной муж на рыбе работает и нас не забывает, зять в Москве заработал — газ в дом провел, поэтому мне пенсии вроде как и хватает. А у соседки моей сын пропащий совсем — спился, так она, бедная, на подачки добрых людей живет, потому что стажа, как лет советской власти, а зарплата санитарки шестьдесят рублей была и пенсия вышла минимальная».
Николай Петрович, всю жизнь проработавший на вредном производстве, а до того служивший в армии в номерном Челябинске, со всеми накрутками получает около полутора тысяч и знать не хочет о таких добавках. «У меня жена на кассе — она уж извелась вся от огорчения. Мне шиш с тремя копейками, а ей прибавка по полной: детсадовская воспитательница с сорокалетним стажем вышла только на минималку. Нам вдвоем да с дачкой и хватило бы, но как на грех у сыновей образовалась проблема с работой. Старший работает, как девочка по вызову: есть заказ — кинулись всей бригадой, аврально за неделю-две сделали, получили и месяц-полтора весла сушат, а дома трое детей ложками стучат, значит, дед с бабкой с котомками выручать едут. У младшего похожая ситуация, правда, там сваты еще со своей стороны подбрасывают. Мог бы я, конечно, работать, но пенсионеров держат только в конторах, а рабочих не больно-то берут — знают, выработались мужики к пенсии, кто на производстве вкалывал».
Его старинный приятель Павел Ефимович пенсию заработал побольше, но нет дня, чтобы ничего не болело, не ломило, не крутило. «Кто честно вкалывал, у того здоровья не осталось, — в раздумье говорит пенсионер. — Я смотрю на своих сверстников, кто ничего тяжелее ручки в руках не держал, — ну просто огурцы с грядки, а мы, рабочие, отработанный материал. Обидно, знаете, что даже такую малость, как пятьдесят шесть гривен, для нас правительство не нашло. Я было подумывал вообще пенсию не получать, пока мне не добавят, как обещали, но это я так, смеха ради».
А Наталья Викторовна с приятельницей Валентиной Сергеевной прокутили свои дважды по пятьдесят шесть в соседнем со сберкассой кафе. «Мы содержанки, — веселятся недавно вышедшие на пенсию подруги. — Пока мужья кормят, а потом надеемся пересесть на шею детям. Это не мы такие наглые — государство за нас так решило. Одна из нас работала начальником технологического бюро на крупном предприятии, а другая выработала две нормы вредного стажа. До пятидесяти пяти мы не доработали, потому что предприятия в конце девяностых приказали долго жить. Одна из нас получает ту пенсию, что ей насчитали, а другая за месяц до наступления пенсионного возраста «прикармливала» по совету старших товарищей своего инспектора и получает теперь аж на три гривны больше. А теперь объясните нам, на каких примерах воспитывать внуков, когда они с возрастом поймут, что страна не ценит ни образованных, ни на совесть работавших?!».
В отличие от пессимистически настроенных сверстников Геннадий Валентинович надеется получить все сполна после наступления эры президента Януковича, обещавшего вернуть ему недоплаченное нынешним правительством. Однако таких верноподданных регионалам сторонников все меньше, в стане пенсионеров активизируются те, кто клянет всех без разбора партийных цветов. Так что пока ревнители народного благоденствия тренируют языки в державной мове, пенсионеры прикладывают их простым матерным.
