Крымское Эхо
Библиотека

Не выпитые пол-литра воды

Не выпитые пол-литра воды

(из цикла рассказов о врачебной ошибке)

После долгих раздумий решил написать о трёх случаях врачебной ошибки, которые коснулись меня лично. Может быть, неэтично писать о себе. Но я считаю, что моё изложение кому-то поможет легче перенести неприятности, связанные со всякого рода болячками. Я не встречал людей, которые ничем не болели и никогда не обращались к врачам.

Если таковые есть, то дай Бог им отменного здоровья, чтобы так и не знали, где расположены медицинские учреждения. К тому же не следует забывать, что любое лечение довольно дорогое «удовольствие».

***

Итак, ошибка первая. Как-то я стал чувствовать неприятную тяжесть в левом боку. Было такое ощущение, что внутри появилось что-то лишнее. Я на это внутреннее неудобство не обращал особого внимания, считал, что всё пройдёт само собой. Меня успокаивало, что при этом не было никакой боли. Когда же она появилась, я старался о ней не думать. Стал пить болеутоляющие средства, которые на некоторое время снимали нудную надоедающую боль. Напряжённая работа помогала мне о ней забыть.

Терапевты, к которым я обратился, пропальпировали меня со всех сторон, но ничего подозрительного не нашли. Когда боли усилились, они посоветовали лечь на обследование. Я поехал в санчасть УВД области.

Там мне сделали снимок левой почки, так как я продолжал жаловаться на боли только в левой стороне, выше поясницы. Перед снимком уролог через катетер ввёл специальную цветную жидкость для заполнения ею почечной лоханки. Он до тех пор должен был вводить жидкость, пока я не почувствую тяжесть в боку, о чём должен был немедленно сообщить. Это означало бы, что почка полностью заполнилась жидкостью, и потому можно делать её снимок.

Чем дольше уролог продолжал вливать жидкость, а я молчал, тем серьёзнее становилось его лицо. Он сказал, что, видимо, меня ждёт серьёзная неприятность, так как у меня, скорее всего, гидронефроз почки. По-научному, гидронефроз означает стойкое, прогрессирующее расширение почечной лоханки и чашечек на почве нарушения оттока мочи в пиелоуретеральном сегменте, приводящее к постепенной атрофии почечной паренхимы.

 Лоханка — это пространство почки, наполняемое мочой. Паренхима — само тело почки.

Рентгеновский снимок подтвердил предположение уролога. Моя почка оказалась сильно растянутой. Уролог сказал, что операцию по удалению почки не избежать. В это никак не хотелось верить.

Тогда впач отвёл меня к профессору. Посмотрев снимок, тот сказал, что только вчера они женщине «отсобачили» почку, которая намного лучше выглядела, чем моя. Если я не удалю почку, она отрицательно будет влиять на работу другой почки, и поэтому в конце концов атрофируются обе, и я помру.

Почку мне удаляли в областной больнице в Одессе. Я посчитал, что там хирурги профессиональнее врачей нашего небольшого города. Меня особенно успокаивало, что тамошний уролог-хирург был кандидатом медицинских наук, хорошим знакомым моего свояка.

Через полгода, когда мне пришлось в своём городе делать вторую операцию на правой почке, оперирующий меня хирург, заведующий отделением Борис Семёнович, посмотрев на снимок поражённой гидронефрозом левой почки до удаления, категорически заявил, что никогда бы не стал её удалять, так как во время операции всегда старается спасти почку, а не удалять даже такие, которые выглядели похуже моей.

Честно говоря, как пояснил Борис Семёнович, надо было бы во время такой операции хорошо поморочить хирургу голову, чтобы оставить почку. Она, конечно, не так бы работала, как непрооперированная, но всё-таки часть нагрузки по фильтрации мочи взяла бы на себя. С его слов, в подобных случаях хирургу проще удалить почку, чем над ней хорошо потрудиться.

К сожалению, не всегда всё проходит гладко, в связи с чем у хирурга могут возникнуть неприятности по жалобе прооперированного пациента. Я сделал вывод, что в наиболее сложных случаях необходимо проконсультироваться не у одного, а у нескольких специалистов, прежде чем принять окончательное серьёзное решение.

***

 Так как у меня оставалась одна почка, больная хроническим пиелонефритом, то я два раза в год ездил в Симферополь, где мне на специальном аппарате проводили радиоизотопное исследование. В вену вводили маленькую дозу препарата с изотопом, после чего выше поясницы, напротив почек, приставляли к телу датчики и включали аппарат.

Специальный прибор на бумажной ленте с помощью изломанных штрихов показывал, как работают почки. Так как левая почка отсутствовала, то не было никаких сигналов её работы, и поэтому на ленте тянулась прямая линия. А от правой, работающей, почки, шли штрихи то поднимающиеся, то опускающиеся. По этой изломанной линии врачи путём её расшифровки приходили к определённому выводу о качестве её работы.

Мне пришлось делать операцию на оставшейся правой почке по удалению камня. Решил лечь на операцию в своём городе. Борис Семёнович пояснил, что операция была очень сложной, так как проводилась на работающей почке без её отключения с подключением к аппарату искусственной почки, ибо такового в то время в нашем городе не было.

Почка оказалась опутанной дополнительным кровеносным сосудом, который надо было удалять вместе с частью почки. Таким образом после пластики у меня осталось полпочки. При всей сложности операции я очень быстро встал с постели и стал себя обслуживать без посторонней помощи.

К этому времени в урологии появился аппарат для проведения радиоизотопного исследования. Теперь не нужно было больным ездить в областную больницу. Практику работы на аппарате проходил в Симферополе наш городской уролог. Вполне естественно, что у врача был небольшой опыт работы на новом для него аппарате.

Через несколько дней он провёл радиоизотопное исследование моей прооперированной почки. После процедуры я спокойно ушёл отдыхать в палату, а чем-то взволнованный врач помчался к Борису Семёновичу. Вскоре тот пришёл ко мне в палату и стал настойчиво расспрашивать о моём самочувствии. Я попросил меня выписать, чтобы смог выйти на любимую работу, которая ускорила бы выздоровление.

Разговаривая со мной, Борис Семёнович старался не смотреть в глаза. Я почувствовал в его голосе явно скрываемую тревогу, чему не придал никакого значения. Подумал, что хирург просто устал.

На другой день я вышел в коридор, направляясь в столовую. Неожиданно увидел жену, которая шла в кабинет Бориса Семёновича. Этому визиту очень удивился, потому что она приходила ко мне только после работы. Она была явно расстроена тем, что я заметил её. Мне сказала, что Борис Семёнович пригласил, чтобы проинструктировать её по поводу правильного моего амбулаторного лечения.

Минут через двадцать жена вышла в коридор очень бледной, её явно пошатывало. Своё состояние пояснила тем, что устала от переживания за моё здоровье. Борис Семёнович якобы попросил её для сотрудников урологического отделения организовать без очереди экскурсию в музей рыб, имеющийся в АЗЧЕРНИРО, в котором она работала научным сотрудником. Её ответ я спокойно принял к сведению, и на том мы расстались.

***

 На третий день после моего последнего исследования в урологии неожиданно появился приехавший из Симферополя врач, который несколько раз проводил радиоизотопное исследование моей почки. Меня снова посадили к прибору, на котором проверяли работу почки всего пару дней назад. Это очень удивило. Но, прежде чем сесть к аппарату, за двадцать минут до начала исследования, по указанию врача-специалиста я выпил пол-литра минеральной воды без газа.

Мы хорошо знали друг друга. Как никогда, врач был немногословен и чем-то озабочен. Он не спускал глаз с выбегающей ленты с чёрточками. Вдруг он повеселел и даже рассмеялся. Сказал, что моя прооперированная почка работает нормально. Потом неожиданно спросил, пил ли я перед предыдущим исследованием воду. Я сказал, что меня никто не предупреждал об этом. «Вот потому аппарат показал, что почка не работает, так как ей, не наполненной жидкостью, не с чем было работать. Почка не была нагружена, и потому молчала. Это называется врачебной ошибкой», — резюмировал повеселевший доктор и ушёл с исполосованной штрихами лентой к Борису Семёновичу, с нетерпением его ожидавшим в своём кабинете.

Вскоре меня выписали, и я тут же вышел на работу. Многие коллеги не знали, что у меня была удалена почка и проведена сложная операция на оставшейся. Я старался не афишировать свою болезнь, так как боялся, что меня комиссуют, и я лишусь своей любимой работы следователя.

***

 Моей выписке особенно радовалась жена. Она не спускала с меня счастливых глаз и, чтобы побольше побыть со мной, на несколько дней взяла отпуск за свой счёт. Однажды за ужином неожиданно спросила, помню ли тот случай, когда она хотела в урологии незаметно пройти к Борису Семёновичу по его приглашению. Чтобы показать свою память, на вопрос жены спросил, организовала ли она тогда для медиков урологии экскурсию в её рыбный научный институт.

Она не удержалась и такое рассказала, что я лишился дара речи. Оказывается, тогда Борис Семёнович, встретив её, попросил взять себя в руки и выслушать трагическую весть, а вернее, медицинский приговор. Он пояснил, что операция прошла успешно на почке, но она по каким-то причинам перестала работать, что объективно подтвердило радиоизотопное исследование. В связи с этим у меня началась интоксикация организма, которая вскоре закончится смертью, и поэтому ей надо готовиться к похоронам.

Несколько успокоил тем, что пригласил специалиста из Симферополя, который проведёт формально второй раз исследование. К сожалению, он уверен на сто процентов, что чудес на свете не бывает, так как тот же самый аппарат практически не может в отношении одного и того же человека показать другой результат.

Она не помнит, как смогла собрать всю волю в кулак и не показать мне, что ей только что стало известно о моей неминуемой смерти. Ничего не ела и не спала всё то время, пока ожидала приезда из Симферополя  специалиста, моля Бога совершить чудо.

Когда Борис Семёнович сообщил по телефону, что произошла врачебная ошибка, от радости ей стало плохо. Придя в себя, примчалась в урологию и, ворвавшись в палату, крепко обняла меня и горько заплакала. Я тогда её нежный порыв принял за обыкновенное проявление любви ко мне. Мужики, лежавшие со мной в одной палате, откровенно позавидовали такой горячей любви между молодыми супругами.

Жена же плакала по радостному поводу: ей не надо было готовиться к моим похоронам.

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Необъятен и велик могучий наш родной язык!

Крым Веры Ершовой

Юлия МЕЛЬНИК

Любимый Симферополь не узнать, помолодел в преддверье юбилея!

Оставить комментарий