«Когда Вы заимствуете материал
у одного автора, это – плагиат,
но когда у многих – это исследование».
Уилсон Мизнер

Любое новое исследование, посвященное такой чувствительной и крайне важной для любой национальной культуры темы, как история языка и письменности, вызывает большой интерес у специалистов и широкого круга читателей.

К числу именно таких работ относится новая книга доктора исторических наук, профессора Б.Змерзлого «Очерки по истории письменности у тюркских народов», вышедшая в Издательском доме «Гельветика» в августе 2014 г. [1].

Крымский историк обратился к популяризации научных знаний и создал фундаментальный труд (объем составляет 403 страницы), замысел которого по своему масштабу впечатляет. Так, в аннотации к книге по этому поводу говорится следующее: «В данной научно популярной работе автор попытался обозначить проблемы, связанные с отдельными вопросами развития и становления алфавитных систем у тюркских народов, начиная от принятия ими арабского алфавита, и заканчивая алфавитными реформами, начавшимися в 1990-х гг.» (орфография и пунктуация оригинала, книга напечатана в авторской редакции) [1, с. 2].

Кроме того, обосновывая необходимость и актуальность исследования в разделе «Введение», Б.Змерзлый отмечает: «И, наконец, немаловажным является также то, что комплексно проблема алфавитных преобразований тюркских языках еще не изучалась. Только отдельные страницы истории этого сложного процесса затронули авторы немногочисленных монографий и статей» [1, с. 5]. Данный тезис выглядит как «откровение», и, судя по всему, профессор своей новой работой претендует на то, чтобы восполнить эти пробелы.

По ряду формальных признаков книгу следует отнести к научно-популярному жанру. Однако несколько смущает, что на ее титульном листе нет названия научно-исследовательского учреждения, которое могло взять на себя ответственность за столь многогранный и сложный труд. Отсутствуют также реквизиты научного редактора и рецензентов. Однако стоит допустить, что в случае, когда речь идет об авторитетном ученом и целом докторе наук, эти для кого-то обязательные атрибуты могут быть лишними.

Постановка проблемы и попытка ее разрешения в новом исследовании выходят далеко за пределы предмета изучения исторической науки. Анализ темы и структуры монографии позволяет сделать вывод о том, что работа посвящена, прежде всего, смежным вопросам филологии, грамматологии[i] и лингвистики тюркских языков. На этом фоне логичным выглядит указание в аннотации, что книга рекомендована, в том числе и студентам филологических факультетов.

В связи с этим закономерно предположить, что автор, будучи доктором исторических наук, имеет также подготовку в области лингвистики или хотя бы владеет одним из соответствующих восточных языков. Без этих составляющих приступать к изучению истории тюркской письменности было бы, по меньшей мере, странно.

К сожалению, в тексте работы о квалификации и компетенции Б.Змерзлого в вопросах грамматологии и других аспектах языкознания ничего не говорится. Известно только, что в его докторской диссертации были рассмотрены близкие к теме сюжеты о латинизации и кириллизации письменности крымскотатарского языка в 1920 – 1930-е гг. на материалах Крымской АССР [2]. Однако вопросы алфавитных реформ раскрывались в контексте истории становления системы национального просвещения в Крыму в целом.

Интерес историка, который, судя по всему, не имеет академической языковой подготовки, к вопросам тюркской лингвистики выглядит несколько неожиданным. Тем более, что в последнее время Б.Змерзлый позиционирует себя как специалиста в области юриспруденции, о чем свидетельствуют его многочисленные публикации, посвященные различным аспектам истории государства и права [3]. Апогеем усилий автора на этом направлении стала монография по морскому праву применительно к Черноморско-Азовскому региону в конце XVIII – начале ХХ вв. [4] и защита по той же проблематике в декабре 2014 г. диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук в Институте права Верховной Рады Украины [5].

В свете приведенных фактов можно говорить лишь о поразительной разносторонности научных интересов Б.Змерзлого. При этом остается только добавить, что его кандидатская диссертация была посвящена вопросам истории государственно-церковных отношений в Крыму в 1920-е годы [6]. Еще одно самостоятельное направление исследований в творческом багаже крупного ученого.

Кардинальная смена научных приоритетов без преемственности между ними не всегда говорит в пользу состоявшегося обществоведа. Нельзя исключать, например, что это может свидетельствовать о банальном дилетантизме и низком уровне профессионализма на любом из направлений научного поиска, о постоянных конъюнктурных колебаниях, которые причудливо меняются в силу общественно-политических, ситуационных и прочих причин. Однако разносторонние интересы могут быть и показателем незаурядных характеристик исследователя, его одаренности, трудолюбия, широкой эрудиции и энциклопедических знаний.

История знает немало примеров, когда творческие личности раскрывали свой талант сразу в нескольких сферах деятельности. Самыми известными из них стали титаны эпохи Возрождения, а также хрестоматийные французские энциклопедисты. В случае, когда речь идет о дважды докторе наук Б.Змерзлом, предположим, что это пример аналогичного порядка.

Интрига в отношении подготовки профессора в области тюркских и других языков может проясниться, если также допустить, что он изучал их факультативно. В любом случае специалист с такой широчайшей гуманитарной эрудицией и научными интересами в области лингвистики не мог не прославиться хотя бы на ниве русской словесности.

Подтверждение этому можно найти в работе кандидата исторических наук, доцента В.Пащени «Историография крымоведения», в которой по поводу филологических способностей ученого-энциклопедиста говорится следующее: «Всесторонний анализ структуры, форм и методов охранного аппарата Гетманата Павла Скоропадского сделал декан юридического факультета ТНУ им. В.И. Вернадского профессор А.В. Тимощук [171]. Его усилиями было положено начало изданию Ученых записок факультета. Однако, после его скоропостижной кончины, к их изданию стали подходить формально. Так, в рецензии доцента Б.В. Змерзлого на монографию, где он научный редактор, на шесть страниц текста, «ученым» сделано 50 орфографических, стилистических и других ошибок» [7, с. 75].

Оправившись после первоначального изумления, позволим себе процитировать только один абзац из упомянутой рецензии Змерзлого: «Применяет автор и неподкрепленные документами тезисы, к примеру «Аналогичное положение дел с успеваемостью было и в других областях как УССР, так и всего Советского Союза», не заканчивая свое утверждение ссылками с. 320. Далее исследователь выходит за хронологические рамки свое исследования, добираясь до семидесятых годов ХХ в. и периода перестройки, скатывается на путь политизирования и непонятного привязывания украинских воинских формирований действовавших на стороне фашистской Германии, выставляя их антиподом пионерские и комсомольские организации в СССР (называя последние патриотическими!) [1, с. 321-322]» [8, с. 371].

Анализ текста данной рецензии вынуждает прийти к выводу, что у ее автора, вероятно, не было возможности изучить русский язык, хотя бы в объеме средней школы. При этом уровень беспрецедентной для «ученого» безграмотности сопоставим только с его же пещерным примитивным антикоммунизмом. Впрочем, эти две особенности были всегда характерны для представителей определенных псевдонаучных кругов Украины с националистическим уклоном хуторского происхождения. Субъекты, которые выражают изумление (!) по поводу того, что пионерскую и комсомольскую организации в годы Великой Отечественной войны порядочные историки называют патриотическими, в приличном обществе становятся руконеподаваемыми.

Однако вернемся к тексту книги по истории письменности у тюркских народов. В позитивном плане стоит отметить большой список источников и литературы, который насчитывает 646 наименований [1, с. 334-380]. Среди них есть документальные источники из фондов Государственного архива Республики Крым (ГАРК), что в определенной степени придает монографии научную оригинальность.

Логично на этом фоне выглядит довольно обстоятельный историографический обзор по изучаемой проблеме, который представлен в разделе «Введение». При этом классификация разнообразного массива исследований проведена на основе проблемно-хронологического принципа, а характеристика конкретных работ сводится в основном к перечислению фамилий их авторов.

Тем не менее, в отдельных случаях Б.Змерзлый останавливается на анализе публикаций более подробно. Так, критические замечания были высказаны им в адрес одного из крымских филологов-арабистов: «Или же, Э.Ш. Эмир-Амет в своей работе «Становление и развитие арабской книжной письменности», рассматривая проблемы формирования и развития арабского языкознания в городах Басре, Куфе и Багдаде, умудряется полностью обойти вопрос становления развития и реформирования арабского алфавита и его основных стилей. Что выглядит не только достаточно странно, но и оставляет впечатление весьма избирательного, фрагментарного подхода к проблеме» [1, с. 19]. При этом самого критика не смущает тот факт, что полемика с узким специалистом по проблеме арабской лингвистики предполагает знание соответствующего языка.

Полемический характер имеют и другие замечания автора по отношению к своим российским коллегам: «В тоже время национальная интеллигенция других тюркских народов проживающих в России, хотя и указывает на насильственный характер введения кирилличной графики в национальную письменность, мало уделяет внимания изучению этой проблемы и практически не выносит вопрос о пересмотре результатов этой реформы [128, 129]» [1, с. 16].

Для иллюстрации своей «глубокой» мысли Б.Змерзлый приводит пробный учебник по истории Башкортостана для 9 класса (ссылка 128) [9] и краткую энциклопедию Башкортостана (ссылка 129) [10]. Насколько репрезентативны эти издания и соответствующие авторские коллективы, чтобы делать такие глобальные обобщения? Видимо, специальная научная литература по проблеме автору недоступна? Возникают и другие вопросы: латинизация письменности тюркских языков в Поволжье проводилась исключительно добровольно? Если нет, то почему так тенденциозно заостряется этот вопрос применительно к кириллическому алфавиту? Существуют ли объективные основания и необходимость для того, чтобы представители академической науки актуализировали требования об отмене результатов алфавитной реформы 1930-х гг.? Дальнейшее ознакомление с текстом очерков позволит найти ответы на эти вопросы.

Одной из самых информативных частей историографического обзора является та, где Б.Змерзлый начинает освещать свои собственные публикации. Ученый подошел к этому логично, так как является одним из пионеров среди исследователей Крыма в изучении вопросов реформирования крымскотатарской письменности в 1920 – 30-е гг.

Рассмотрим вывод, который был сделан автором в результате анализа своей работы «Ведение кирилличного алфавита в крымскотатарском языке в 1938 г.» [11]: «На основе проведенного исследования ученый справедливо указывает на насильственный характер этой реформы, ее антинаучный, исключительно идеологический характер. Так же неоспоримой базой указанного исследования, являются приведенные Б.В. Змерзлым документы, говорящие о катастрофических последствиях насильственной и скоропалительной «кириллизации» крымскотатарской письменности не только для системы национального образования, но и для развития культуры крымских татар вообще» [1, с. 22].

Позволим себе подискутировать с «именитым» востоковедом. Во-первых, в научной литературе не принято столь комплиментарно отзываться о результатах своих собственных исследований. Сразу возникают вопросы по поводу объективности сделанных выводов.

Во-вторых, о каких документах, видимо, с претензией на сенсационность идет речь? В рассматриваемой публикации Б.Змерзлый ссылается лишь на два архивных дела (ф. 1) ГАРК, которые проливают свет только на организационные и идеологические предпосылки соответствующих преобразований в Крымской АССР. О разразившихся «катастрофических последствиях» для национальной культуры автор не приводит никаких фактологических данных. На этом фоне его выводы выглядят голословными декларативными утверждениями.

В-третьих, термин кириллизация письменности является устоявшимся в научной литературе по проблемам алфавитных реформ тюркских языков и употребляется наряду с термином латинизация. Автор берет его в кавычки и таким образом пытается придать негативный смысловой контекст, что не имеет ничего общего с научным подходом и демонстрируют субъективное предвзятое отношение самого Б.Змерзлого к переходу на кириллический алфавит.

Борис Владимирович, разрешите задать вопрос: а чем вам не угодило культурное и духовное наследие предков в виде письменности, основу которой создали великие славянские просветители? В связи с этим напомним, что обсуждение проблемы о последствиях кириллизации графических систем тюркских языков в научной литературе имеет характер открытой научной дискуссии, и это можно понять, как ни странно, даже из вашей весьма посредственной книг.

Обратимся, например, к разделу «Выводы», где подведены итоги всего исследования. Оказывается самый главный из них, по мнению автора, сводится к следующему: «Задача настоящего раздела, сокрыта уже в его названии и, очевидно, является самой сложной во всем проведенном исследовании. Проблематичность ее собственно в том, что однозначных, всеми воспринятых, научно аргументированных исследований и выводов филологов, языковедов и лингвистов, о соответствии как латинизированного, так и кирилличного шрифтов тому или иному тюркскому, а тем более ко всем тюркским языкам, на сегодняшний день нет. Этот, главный, вывод еще только ждет своего открывателя» [1, с. 329].

В завершающей части работы демонстрируется довольно взвешенный подход к анализу последствий советских алфавитных реформ. Откуда же такая категоричность и безапелляционность в негативных оценках в самом начале? Заметим также, что среди перечисленных специалистов («филологов, языковедов и лингвистов») по изучаемой проблематике нет историков. В таком случае непонятно только зачем автор занялся разработкой темы, в которой он является дилетантом, и сам косвенно признает это в последнем разделе монографии? Хотя в адрес ученого-энциклопедиста этот вопрос сформулирован некорректно.

Прерывая обзор историографии, Б.Змерзлый приступает к характеристике источниковой базы исследования. Однако это ключевая составляющая для оценки научного уровня любой работы ограничивается всего лишь перечислением нескольких центральных и региональных периодических изданий в формате одного абзаца [1, с. 25]. Что помешало дать характеристику использованным архивным материалам из фондов ГАРК остается загадкой.

В конце раздела «Введение» предпринята попытка оценить степень научной разработки проблемы и определить приоритетные вопросы для ее дальнейшего изучения. При этом практически в пределах одной страницы текста обнаруживаются два взаимоисключающих вывода:

«Таким образом на основе проведенного обзора можно сделать вывод, с одной стороны о достаточно широком интересе исследователей к проблемам развития письменности у тюркских народов вообще и алфавитным реформам в частности, особенно в современный период» [1, с. 25-26].

«Таким образом, можно сделать вывод о том, что проблема комплексного изучения развития письменности у тюркских народов, а также собственно вопросы, связанные с алфавитными реформами, не смотря на значительный комплекс мало использованных и неиспользованных вообще источников к данной проблеме, а так же, не смотря на свою актуальность и современность, оказалась вне широкого внимания современных исследователей» [1, с. 26].

Не будем обращать внимание на орфографию и пунктуацию, а попытаемся разобраться в том, что хотел автор донести до читателя в выводах к одному из главных разделов своей книги? Прежде всего, хотелось бы понять, откуда такая противоречивость в оценках и суждениях?

Осмелимся допустить, что профессор не в полной мере сам изучил современную научную литературу по проблеме своего исследования. У этого предположения есть определенные основания. Например, Б.Змерзлый проигнорировал диссертационное исследование историка из Татарстана А.Мударисовой «Реформирование татарского алфавита в 1920 – 1930-е гг.», подготовленное в Казани еще в 2001 г. [12]. Как оказалось, данной темой основательно и профессионально занимались в России еще в то время, когда специалист по истории государственно-церковных отношений даже не помышлял о том, что станет востоковедом с уклоном в лингвистику тюркских языков.

Конкретно-исследовательская часть книги состоит из пяти разделов (глав). Из них первые четыре посвящены различным аспектам истории появления и эволюции письменности тюркских народов. При этом оригинальный авторский вклад в изучение некоторых из них прослеживается в параграфах 2.3. «Общие тенденции развития тюркских языков в СССР в 1920-1930-х гг. (на примере крымскотатарского)» [1, с. 132-157] и 4.2.«Введение кириллицы в крымскотатарский язык» [1, с. 243-252], которые подготовлены с использованием архивных материалов.

В целом ученый муж рассматривает проблему соответствующих алфавитных реформ, руководствуясь однобоким предвзятым подходом. В частности, все, что связано с латинизацией Б.Змерзлый с определенными оговорками интерпретирует как прогрессивное явление, и наоборот, кириллизация характеризуется как сугубо административный волюнтаристский процесс с русификаторской подоплекой и далеко идущими негативными последствиями.

Иногда складывается впечатление, что в своей тенденциозности и ангажированности «незаурядный» востоковед полагается только на свои примитивные измышления, не пытаясь привести хоть какую-нибудь аргументацию. Чего стоит только вывод к параграфу 4.1. «Теоретические и политические предпосылки введения кириллицы»: «Второй этап кириллизации относится к 1946 – 1963 гг., в этот период алфавит на кирилличной основе хоть и вводился властью на основе созданных еще до Второй мировой войны идеологических стереотипов, однако сам процесс скорее определялся стремлением закончить начатое, нежели наличием при этом каких-либо обоснованных экономических и культурных причин окончательной кириллизации» [1, с.241-242].

Общеизвестно, что в СССР управленческие решения такого уровня, как реализация алфавитных реформ, принимались с большим стратегическим измерением, рассчитанным на десятилетия вперед. Кроме того, в указанный хронологический период Советский Союз стремительно становился второй сверхдержавой мира. На этом фоне выглядит абсолютно абсурдным утверждение о том, что завершение перевода на новый алфавит письменности целых народов, осуществлялось на основе абстрактных «идеологических стереотипов» без учета объективных социально-культурных и экономических потребностей развития страны. Такое поверхностное понимание сложных исторических процессов не у каждого обывателя или школьника встретишь. Но, если признать, что под видом наукообразного текста читателю подсовывают примитивный пропагандистский опус, тогда все становится на свои места.

Один из обобщающих выводов Б.Змерзлого в параграфе 4.2. «Введение кириллицы в крымскотатарский язык» сводится к следующему: «Таким образом, в вопросе перевода крымскотатарского языка, с латинской на кириллическую графику, можно сделать вывод, вполне согласующийся с мнением современных исследователей данной проблематики: объективных причин для проведения данной реформы не было. Она носила тоталитарный, антинародный характер и нанесла ущерб культуре и делу образования и просвещения крымских татар и других тюркских народов Крыма и СССР» [1, с. 248].

Для обоснования первой части этого утверждения приводятся ссылки на мнение таких ученых, как крымских филологов А.Меметова и С.Изидиновой, украинских историков Д.Урсу и А.Галенко [1, с. 247, 250]. Однако замалчивается тот факт, что по этой проблеме в современной научной литературе существуют и другие точки зрения.

В отношении второй части вывода попытаемся найти и проанализировать аргументацию в тексте указанного параграфа. Такая постановка вопроса выглядит уместно, так как речь идет о работе специалиста по истории просвещения крымских татар в межвоенный период. Какие количественные и качественные характеристики приводит автор, какие новые документы вводит в научный оборот, чтобы предварительные итоги исследования не выглядели ничем не подкрепленными тенденциозными декларациями?

Оказывается, что все аргументы сводятся лишь к перечислению следующих фактов: «Избранный властью способ немедленного, практически без подготовки, введения нового кирилличного алфавита, не только лег тяжелым бременем на всю систему образования и просвещения крымских татар, но и фактически ликвидировал все и без того немногочисленные достижения в этой области. Проводимая реформа в очередной раз потребовала огромных затрат, и перенапряжения в работе крымского наркомата Просвещения, государственного издательства и других организаций и предприятий АССР [75, с. 71]. Необходимо было переучивать не только школьников и студентов, на новый алфавит, но и весь крымскотатарский народ [68, с. 218; 69, с. 151]. Фактически заново пришлось издавать весь комплекс учебно-методических материалов для школ, техникумов, вузов. Количество крымских татар, ставших студентами вузов в 1938 г. оказалось сравнимо, разве что с подобными данными 10-летней давности и т.д. [67, с. 27-29]». [1, с. 247-248].

Констатации данных фактов явно недостаточно, чтобы обосновать вышеприведенный вывод. При этом Б.Змерзлый ссылается только на собственные публикации, что уже ставит под сомнение его объективность. В связи с этим говорить об использовании каких-то оригинальных источников не приходится и придется поверить профессору на слово. Однако хотелось бы увидеть какие-то интерпретации, хотя бы элементы анализа.

Во-первых, рассмотрим вопрос о якобы ликвидации после введения кириллицы предыдущих достижений в сфере национального образования и просвещения. Ответ на него мы находим у самого автора, но только в разделе «Выводы»: «При всем старании государства и затратах народных денег, значительная часть населения осталась безграмотной. Уровень знаний учащихся учебных заведений различных уровней став катастрофическим, так за десять лет до введения кирилличной графики практически и не поднялся» [1, с. 331]. Остается только порекомендовать Б.Змерзлому, перечитывать свои опусы перед публикацией и более внимательно работать с теми специалистами, которые оказывают ему помощь при их подготовке.

Во-вторых, говорить о том, что новая реформа требовала переучить весь народ – это означает открыть секрет Полишинеля. Данную проблему принимали во внимание еще в ходе научной дискуссии в 1920-е гг. перед введением латинизированного алфавита. В этом отношении кириллизация была лишь вторым этапом по углублению разрыва с арабской культурной традицией, насчитывавшей столетия. Неслучайно часть национальной интеллигенции и духовенство, ориентированные на ислам, крайне отрицательно отнеслись к латинизации письменности.

В-третьих, любая реформа требует денежных затрат, использования сил и средств, а также разнообразных ресурсов государственного аппарата. Насколько переход на кириллический алфавит действительно вызвал перенапряжение в работе властных структур и других государственных учреждений Крымской АССР автор не поясняет.

Аналогичным образом это имеет отношение и к переизданию учебно-методических материалов. Возможно, что все эти вопросы решались в рабочем порядке. Постоянное обновление соответствующей документации было рутинным делом в условиях, когда вся система образования находилась на стадии становления. Довольно типично это выглядит для некоторых ведомств даже в современных реалиях, а что говорить о периоде 1930-х гг.

Вместе с тем, именно накануне Великой Отечественной войны СССР стал обретать определенную стабильность в социально-экономическом развитии. Вследствие этого найти или перенаправить дополнительные материальные ресурсы для новой реформы могло быть вопросом не очень обременительным в масштабах страны. Показательным в этом отношении является пример Киргизской ССР, где финансирование в сферах культуры и образования в 1939 г. было увеличено в 34 раза по сравнению с 1930 г. Эксперты объясняют этот факт стремлением руководства республики в кратчайшие сроки завершить очередное преобразование письменности [13, с. 90].

В-четвертых, по поводу оценки числа студентов – крымских татар в 1938 г. необходимо сопоставление конкретных цифр за разные периоды со ссылкой на первоисточники. И самое главное – следует пояснить, какая зависимость может быть между реформой алфавита и этим показателем. Возможно, в указанном году часть потенциальных абитуриентов выехала учиться за пределы Крыма, или просто не оказалось достаточно желающих получать высшее образование?

Автор книги в данном параграфе должен был квалифицированно, со знанием научной литературы и оригинальных источников ответить хотя бы на часть поставленных вопросов, тем более, когда речь идет о подведении итогов. Однако, если красной нитью через работу проходят ангажированность и тенденциозность, предвзятость оценок, выборочный подбор фактов и элементарная безграмотность, тогда говорить о научном характере исследования и применении соответствующей методики не приходится.

Из всего этого можно сделать следующий вывод: вероятно, что Б.Змерзлый приступил к подготовке монографии, рассчитанной на широкую аудиторию, руководствуясь определенным социальным заказом. Не секрет, что после распада СССР, часть тюркских этнократических элит на постсоветском пространстве стала относиться к алфавитным реформам сугубо в утилитарном политическом ключе. В частности, отказ от кириллицы стал для них лишь одним из способов дистанцирования от России и скорейшей интеграции в геополитические и иные глобальные проекты других международных игроков.

В идеологическом обслуживании нового конъюнктурного направления развития письменности в тюркских регионах бывшего Советского Союза стали принимать участие и некоторые ангажированные крымские ученые. Чем другим можно объяснить тот факт, что доморощенный «энциклопедист» постоянно и безапелляционно повторяет на разный лад одну и ту же примитивную мантру: «К тому же, сегодня уже ни у кого не вызовет сомнения факт антинаучного, антинационального введения кирилличной графики в конце 1930-х гг. Как известно делалось это в рамках политики «сближения и слияния» народов» [1, с. 311].

Эх, Борис Владимирович, сомневаться стоит всегда, особенно, когда речь идет о компилятивной халтурной работе. Однако в научной литературе есть примеры и другого характера, когда исследователь, руководствуясь принципом историзма, взвешенно и объективно подходит к изучению проблемы с учетом всего многообразия факторов, повлиявших на ее развитие. В частности, приведем точку зрения на процесс кириллизации в 1930-е гг. в советских республиках Средней Азии киргизского исследователя П.Дятленко: «В СССР к тому времени русский язык действительно стал широко востребованным за пределами русского этноареала – как язык не только межнационального общения, но и администрации, образования, науки и культуры. Это хорошо понимали и элиты, и в значительной мере население республик, что способствовало быстрому проведению кириллизации. ЦК КП (б) Киргизской ССР в 1940 году констатировал:

«За последние два года изучение русского языка значительно продвинулось вперед не только среди учащихся всех возрастов, но и среди взрослого населения. Тяга к изучению русского языка со стороны киргизского народа колоссальна. Надо пойти навстречу этой тяге, в частности, при помощи перевода киргизской письменности на русский алфавит, что, безусловно, облегчит изучение русского языка».

Таким образом, хотя в случае с переводом на кириллицу нет оснований говорить о какой-либо «самодеятельности масс» нельзя одновременно утверждать, что этот перевод совершенно не отвечал запросам по крайне мере части титульного населения в советских республиках, в особенности запросам тех, кто жил в городах и был занят в сфере управления, науки, образования и промышленности» [13, с. 91].

Судя по тенденциозной критике, направленной против советского государства, у читателя может возникнуть предположение, что автор очерков в прошлом мог принимать участие в диссидентском движении или претерпел какие-то притеснения со стороны коммунистического режима из-за экзистенционального неприятия политико-идеологической системы в СССР.

Однако у Б.Змерзлого складывалась вполне респектабельная по советским меркам биография. Как свидетельствуют анкетные данные, на рубеже 1980 – 1990-х гг. будущий востоковед учился не в обычном общевойсковом, а в Симферопольском высшем военно-политическом строительном училище. А это означало, что был он, как минимум, образцовым комсомольцем, активистом общественной и идеологической работы. Других в подобные училища не брали, как равно уже никого не загоняли принудительно в ряды ВЛКСМ и «кузницу кадров» самых ортодоксальных военных пропагандистов. Видимо, именно тогда у отличника боевой и политической подготовки сформировалось такое негативное отношение к советской власти. Да, от любви до ненависти один шаг не только в личных отношениях. Как после этого не поверить в то, что бывших замполитов не бывает.

А теперь поговорим о самом главном… У интеллектуального блюда, образно выражаясь, приготовленного востоковедом широкого профиля, есть своя изюминка, своя вишенка на торте.

К числу достоинств книги Б.Змерзлого следует отнести то, что автор не остановился на ретроспективном анализе проблемы, а попытался рассмотреть ее в генетической связи с современностью. Первые четыре части исследования являются своего рода фоном для пятой главы«Неолатинизация алфавитов в письменностях тюрков»[1, с. 253-328], в которой показана взаимосвязь и обусловленность проблем сегодняшнего дня со сложными и противоречивыми процессами прошлого.

Трудно не согласиться с ученым, что по-прежнему малоисследованными и актуальными остаются сюжеты, которые затрагивают современные события релатинизации в соответствующих тюркских государствах и регионах [1, с. 26]. Тем более, что этот вопрос имеет практическое значение и является предметом для общественной и научной дискуссий в Республике Крым.

Анализ именно пятого раздела книги позволяет оценить глубину авторского замысла, многогранность и своего рода энциклопедизм его подходов к изучению темы. Благодаря этому можно увидеть, как разнообразный опыт проведения алфавитных реформ в 1920 – 1930-е гг. был использован или наоборот отклонен в новых независимых государствах, какими средствами и на каких принципах проводились дальнейшие преобразования письменности, что было их мотивами и предпосылками.

С ожиданием приступим к рассмотрению параграфа 5.2.2 «Российская Федерация»[1, с. 311-328], который по понятным причинам может представлять наибольший интерес для крымского читателя. В этом подразделе освещается противоречивый процесс попыток релатинизации алфавита в Татарстане в 1990-х – начале 2000-х гг. В частности, речь идет о сложном диалоге между центральными и республиканскими структурами власти России по этому вопросу.

При изложении материала параграфа автор начинает применять «оригинальную» методику: на нескольких страницах текста воспроизводится статья И.Измайлова и И.Каримова «Реформы письменности татарского языка: прошлое и настоящее» [14] без оформления каких-либо ссылок или цитат [1, с. 311-315]. Затем читателю в аналогичной манере предлагается своего рода дайджест на соответствующую тематику из четырех публикаций «Независимой газеты» [1, с. 315-322], которые даже не упоминаются в списке источников и литературы [15]. Лишь иногда профессор меняет отдельные слова в начале предложений некоторых абзацев. Увы, за этим нехитрым приемом не скроешь, что в работе применяется плагиат.

Некорректно используя почти целиком сочинения других авторов, Б.Змерзлый также не брезгует вставлять и отдельные абзацы из чужих работ, позиционируя их как собственные. Например, резкая метафора в статье М.Арапова «Латиница и кириллица» [16], видимо, стала причиной «заимствования» из нее данного фрагмента текста: «Оценкой этого решения с точки зрения конституции и международного права займутся юристы, а с точки зрения историко-культурной этот закон возвращает нас во вторую половину позапрошлого века, когда правительство Российской империи вело «алфавитные войны» со своими польскими, украинскими, литовскими, белорусскими подданными. С тем только отличием, что сегодня мы знаем, чем такие войны заканчиваются» [1, с. 318] .

Остается только задать вопрос доктору исторических наук: жертвой, какой «алфавитной» или другой экзотической интеллектуальной войны является его опус, если в нем так широко применяется плагиат? Закономерно, что предложенный автором причудливый «микс» из чужих текстов иногда по своей бессмысленности напоминает неструктурированный поток сознания.

Возможно, конечно, что это досадная оплошность, а все другие части пятой главы подготовлены без нарушений норм научной этики. Рассмотрим параграф 5.1.2. «Казахстан». К сожалению, приходится констатировать, что здесь использована аналогичная методика. С третьего абзаца данного подраздела практически дословно приведена статья А.Шустова «Казахстан: плюсы и минусы латинизации» [1, с. 271-276], опубликованная в 2006 г. на сайте «Агентство политических новостей – Казахстан» [17].

В данном случае читатель может ознакомиться с примером классического так называемого чистого плагиата, когда «исследователь» недобросовестно использует не просто отдельный фрагмент, а целиком самостоятельный объект (статью) чужого авторского права. Примечательно также, что Б.Змерзлый «позаимствовал» все ссылки из указанной публикации и разместил соответствующие издания в списке источников и литературы своей книги с 240 по 250 номера [1, с. 351].

Далее приводятся дословно аналитические материалы компании «КОМКОН-2 Евразия» по изучению общественного мнения жителей Алма-Аты о латинизации алфавита, проведенного в ноябре 2006 г. [1, с. 290-295]. При этом автор не забыл скопировать все диаграммы и таблицы, в которых обобщены результаты исследования, но не указывает электронные ресурсы, на которых размещены эти материалы [18].

Подготовка параграфа 5.1.1 «Узбекистан»также не отличается в лучшую сторону в плане уважения к чужой интеллектуальной собственности и соблюдению норм научной этики. Уже с третьего абзаца без каких-либо ссылок и упоминаний воспроизводится дословно часть («Идеи пантюркизма в политике правительства») раздела «Турция» из учебника «Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000», который находится на сайте Информационный центр Ближний Восток [19].

Приведем сравнительную таблицу соответствующих текстов:

Змерзлый Б.В. Очерки по истории письменности у тюркских народов. – Симферополь: Издательский дом «Гельветика», 2014. – С. 253-254.

Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000 / Под ред. А.М. Родригеса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://middleeast.org.ua/modern/tur9.htm

Распад СССР и образование на его периметре самостоятельных тюркоязычных государств придали внешнеполитическому курсу Турции новый импульс. В правительственных кругах страны возобладали имперские амбиции. Сразу же после Беловежских соглашений премьер-министр Турции Т.Озал провозгласил лозунг: «Великий Туркестан от Средиземного моря до Китайской стены». Ему вторили и другие политики страны — С.Демирель, Б.Эдже-вит, Н.Эрбакан. Все они сходились на идее образования «Великого Турана», или «Туранского пояса», — геополитического альянса тюркских народов под эгидой Турции. Турция стала методично усиливать свое присутствие и оказывать влияние на Азербайджан и Крым, молдавскую Гагаузию, на среднеазиатские государства, на ряд автономных образований Российской Федерации, стремясь создать своего рода буферную зону под протекторатом Анкары. Стали прилагаться большие усилия в области формирования совместного культурного и информационного пространства тюркских народов. Эту роль стали выполнять целый ряд проправительственных и неправительственных организаций: Фонд исследования тюркского мира (ФИТМ), фонд «Фетхуллах Оджаглы» и др. В основу их деятельности был заложен пантюркизм.
На состоявшейся в марте 1993 г. в Анкаре конференции с участием представителей бывших советских среднеазиатских республик, по вопросам тюркской орфографии и алфавита было принято согласованное решение о принятии ими 34-буквенного латинского алфавита. С 1991 по 1995 г. официальные лица Турции провели три пантюркистские встречи с руководителями среднеазиатского региона. В апреле 1992 г. президент Сулейман Демирель совершил визиты в Узбекистан и Кыргызстан, где в своих выступлениях высказывался в пользу выхода среднеазиатских республик из рублевой зоны и создании новой международной финансовой организации -банка развития для Средней Азии и Кавказа. Особенно тесные связи сложились у Турции с Азербайджаном. Она была первой, кто признал независимость этой страны, как и первым в эту страну стал визит в июле 2000 г. только что избранного президента Турецкой республики Ахмеда Неждета Сезера. Тем самым была еще раз продемонстрирована приоритетность Каспийского региона и других «братских республик» во внешней политике Анкары. Приоритеты этой политики не слишком изменились и сегодня.

Комментарии излишни, совпадение фрагментов практически стопроцентное.

В дальнейшем почти весь параграф является статьей О.Шарифова «Латинизация алфавита. Узбекский опыт» [1,с. 255-270], «позаимствованной» с сайта Фергана.ру. [20]. Лишь в конце последнего абзаца подраздела автор делает ссылку на указанную публикацию, что, конечно, не умаляет факта бесцеремонного плагиата.

Анализ текста книги по поводу нарушения норм научной этики проведен выборочно, и поэтому в отношении других разделов могут возникнуть аналогичные вопросы. Возможно, что это дело лишь времени и проведения более тщательной экспертизы, прежде всего, со стороны филологов и лингвистов. Так, например, автор в параграфе 4.1. «Теоретические и политические предпосылки введения кириллицы» пытается дать оценку проблемам, возникшим в казахском языке под влиянием введения кириллического алфавита: «Не был устранен ряд слабых, неточных моментов и положений казахской орфографии. К ним, в частности, можно отнести проникновение в казахский алфавит несколько ранее отсутствовавших букв, противоречие между орфографическими правилами и орфоэпическими нормами в случае заимствования большого числа лексических единиц» [1, с. 240-241].

Поразительное знание тонкостей и нюансов казахской лингвистики! Только «незаурядный востоковед-полиглот» забыл сделать ссылку на аналитическую справку, подготовленную экспертами Министерства науки и образования Казахстана («О переходе казахской письменности на латинскую графику»), откуда он почерпнул эту информацию и воспроизвел ее дословно [21].

Одним из главных подтверждений того, что работа написана в вульгарном пропагандистском ключе является, в том числе и широкое применение плагиата, которое позволило существенно упростить «творческий процесс» по созданию этого опуса. Как могло быть иначе, если за подготовку работы по тюркской лингвистике взялся ангажированный дилетант? Истинное «служенье муз», как известно, «не терпит суеты». Вероятно, в военно-политическом строительном училище этому не учили.

Раздел «Заключение» получился одним из самых интересных в книге, по причине значительного отличая в лучшую сторону стилистики его текста. Изящный слог, структурированная и логичная подача материала – словом, концентрированное выражение позитивных моментов, которых так не хватает монографии в целом. Вероятно, что в подготовке этой части, если исключить вариант очередного «заимствования», принял участие профессиональный филолог. Однако слишком много публицистического пафоса, характерного для газетных публикаций, и мало конкретики, которая должна быть при подведении итогов научной работы.

К тому же, содержание раздела не всегда согласуется с основными главами исследования. О вопиющих противоречиях в некоторых оценках и выводах говорилось уже выше. Несмотря на общую предвзятость в интерпретации фактов преобразования письменности тюркских языков в 1920 – 1930-е гг., неизвестный консультант оказался еще более радикальным в огульном отрицании его результатов: «Изучаемые алфавитные реформы, как уже указывалось, в ходе их трансформации со стороны большевиков из исключительно-образовательных мероприятий были превращены в орудие проводимой ими национальной политики и, безусловно, нанесли в результате огромный вред культуре, образованию и истории многих тюркских народов» [1, с. 333].

Хороший текст для публикации в каком-нибудь агитационном листке. Так и веет политической паранойей замшелого эмигрантского центра: сплошная теория заговора, один злонамеренный расчет и козни красных комиссаров. Однако все в строгом соответствии с пропагандистскими заветами и приемами столь не любимых большевиков: демагогия, навешивание ярлыков, повторение одних и тех же клише и штампов. Только какое отношение ко всему этому имеет наука?

Согласно предложенной версии не только кириллизация, а все реформы в целом имели исключительно негативные последствия. Как это согласуется с утверждениями Б.Змерзлого о научной обоснованности и в целом позитивном характере введения латинизированного алфавита? Все-таки стоило перечитать работу перед тем, как отдать рукопись в издательство, чтобы в тексте не фигурировали диаметрально противоположные интерпретации одних и тех же фактов.

Таким образом, анализ «Очерков по истории письменности у тюркских народов» позволяет сделать вывод, что исследование выполнено на низком профессиональном уровне и имеет преимущественно компилятивный характер. Автору не удалось избежать ангажированности, что обусловило однобокость и субъективизм его оценок и обобщений. При этом поверхностное знание изучаемой проблематики, пренебрежение требованиями научной методики, выборочное использование современной литературы по теме предопределили широкое применение плагиата.

В завершении остается только с недоумением задаваться вопросом: зачем вообще готовить и издавать книгу с такими существенными недостатками? В аннотации к ней говорится, что данная работа рекомендована студентам исторических и филологических факультетов. Попытаемся понять, что могут вынести из этих «очерков» представители молодого поколения.

Во-первых, не нужно использовать наукообразные по форме сочинения для популяризации предвзятых и тенденциозных подходов к оценке сложных исторических событий. Во-вторых, категорически не следует обворовывать в интеллектуальном плане своих коллег и пытаться выстраивать карьеру в науке за счет их труда и усилий. В-третьих, самое дорогое, что есть у ученого – это его профессиональная репутация, которая подвергается абсолютной дискредитации, если исследователь опускается до циничного плагиата.

К сожалению, приходится констатировать, что некорректное использование чужих работ является уже не первым случаем в «научно-исследовательской» деятельности Б.Змерзлого. В частности, в 2006 г. под эгидой Крымского отделения Института востоковедения им. А.Ю. Крымского НАН Украины в свет вышла его монография «Нариси з історії розвитку системи освіти кримських татар у Кримській АРСР (1921 – 1941 рр.)» [22], в которой были обнаружены многочисленные факты нарушения норм научной этики в форме плагиата. Этот инцидент получил резонанс в профессиональной среде в Крыму и за его пределами. Так «громко» дебютировал на ниве востоковедения будущий «эксперт» по истории письменности у тюркских народов.

Что же заставляет взрослого человека, профессора, доктора наук регулярно применять плагиат при подготовке своих и так далеко не безупречных в профессиональном отношении исследований? В результате подобная практика наносит невосполнимые репутационные потери, о чем все-таки стоит задуматься, занимая должность заместителя декана по научной работе юридического факультета… Что на этом фоне могут представлять собой работы автора в области юриспруденции? К тому же, есть и морально-этическая сторона вопроса: преподаватель, которого допускают в аудиторию, где идет подготовка будущей элиты правоохранительной системы страны, должен обладать обостренным чувством ответственности за свои поступки и уважения к закону.

Одно можно сказать с уверенностью, что применение бесцеремонного плагиата позволяет до бесконечности расширять горизонты исследовательского поиска, с легкостью, как перчатки, менять научные приоритеты и специализацию. С одинаковой результативностью и пользой для науки «писать» и издавать книги по различным аспектам истории, права или лингвистики, популяризировать научные знания с самыми приблизительными о них представлениями – от ядерной физики до космической биологии. Другими словами, очень быстро можно стать законченным «энциклопедистом».

Очевидно также и то,что для малообразованных безграмотных «ученых» с низким уровнем общей и правовой культуры циничное использование чужой интеллектуальной собственности в форме плагиата, а также применение других нечистоплотных методов становится единственным способом хотя бы формального «выживания» в науке.

Определенная терпимость к этому явлению и относительно большая распространенность стали следствием, прежде всего, глубокой деградации системы подготовки научно-педагогических кадров на Украине в целом. Неслучайно известный украинский востоковед доктор исторических наук, профессор Д.Урсу в одной из своих публикаций в 2011 г. отметил такую особенность: «…в последние годы мы являемся свидетелями появления скороспелых, компилятивных, а нередко – и халтурных публикаций, претендующих на «последнее слово» науки.

Вчерашние ленивые, невежественные студенты, с трудом переходившие с курса на курс, непонятно какими путями и за какие заслуги быстро становятся доцентами и профессорами. Причем это делалось даже при наличии хорошо аргументированных отрицательных рецензий крупных специалистов» [23].

Одним из главных факторов в профилактике плагиата должна стать атмосфера категорической нетерпимости к такого рода нарушениям научной этики в высшей школе. Примечательны в этом отношении американские традиции с исторически сложившейся острой конкуренцией между университетами. В частности, их привлекательность для студентов и меценатов определяется, в том числе и по критерию высокой академической культуры научно-педагогического состава. На этом фоне администрация любого вуза незамедлительно пресекает факты, которые могут дискредитировать бренд учебного заведения в условиях жесткой конкурентной среды на рынке образовательных услуг.

Российское академическое сообщество также проявляет большую озабоченность по поводу распространенности плагиата и необходимости соблюдения высоких научных стандартов и требований [24]. Наиболее актуальной эта проблема остается в сфере общественных наук, что подтверждает мнение известного российского литературоведа профессора С.Зенкина: «Большинство аттестационных работ, содержащих плагиат, рассматриваются в университетах, особенно на отделениях социальных и гуманитарных наук; примирительное отношение к ним дискредитирует науку и подрывает авторитет высшего образования. Это важный и тревожный аспект вопроса о миссии университета в наше время» [25].

Трудно также не согласиться с российским экспертом Р.Долотовым в оценке того, как следует бороться с подобного рода явлением: «Неприятие плагиата следует воспитывать со студенческой скамьи. Также стоит ужесточать дисциплинарную ответственность за плагиат: объявлять предупреждения за плагиат в курсовых, дипломных работах, диссертациях, научных статьях; при «рецидиве» плагиата объявлять выговор; при «особо опасном рецидиве» плагиата – строгий выговор, отчислять из вуза и аспирантуры. Обнаруженный в тексте диссертации плагиат также должен быть достаточным условием для лишения человека ученой степени кандидата или доктора наук»[26].

В настоящее время в Крыму главная роль в искоренении постыдного и разрушительного для высшей школы академического плагиата должна принадлежать специализированным ученым советам. Особую актуальность это приобретает в условиях формирования новых диссертационных советов по гуманитарным наукам, которые призваны обеспечить качественную научную экспертизу.

Только принципиальные ученые с незапятнанной профессиональной репутацией могут стать действенной преградой на пути различного рода шарлатанов и неучей, которые поставили на широкую ногу подготовку халтурных компилятивных опусов. Необходимо, чтобы такой подход был обязательной составляющей в работе каждой кафедры в высших учебных заведениях Крыма в соответствии с требованиями и традициями, принятыми в российском научном сообществе.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Змерзлый Б.В. Очерки по истории письменности у тюркских народов. – Симферополь: Издательский дом «Гельветика», 2014. – 404 с.
2. Змерзлий Б.В. Формування і трансформація системи просвітництва кримськотатарського народу в умовах радянської політики коренізаціі (20 – 30 рр. ХХ ст.): Автореф. дис… докт. іст. наук: 07.00.02 / Харків. нац. ун-т ім. В.Каразіна – Харків, 2008. – 32 с.
3. Змерзлый Б.В., Таран П.Е. Особенности становления и развития таможенных учреждений на Кавказе и Закавказье в первой половине ХІХ в. [Электронный ресурс] // Форум права. – 2013. – № 2. – 152-164. – Режим доступа: http://nbuv.gov.ua/j-pdf/FP_index.htm_2013_2_27.pdf; Змерзлый Б.В. Проблемы введения Правил 1888 г. для Керчь-Еникальских лоцманов и принятие Положения о морских лоцманах 1890 г. [Электронный ресурс] // Митна справа. – 2014. – № 4(2). – С. 36-41. – Режим доступа: http://nbuv.gov.ua/j-pdf/Ms_2014_4(2)__9.pdf; Змерзлый Б.В. Регулирование вопросов владения судов и меры, направленные на развитие судостроения во второй половине ХIХ – начале XX вв. [Электронный ресурс] // Форум права. – 2014. – № 2. – С. 131-136. – Режим доступа: http://nbuv.gov.ua/j-pdf/FP_index.htm_2014_2_24.pdf; Змерзлый Б.В.Регулирование вопросов владения и эксплуатации судов в конце XVIII – первой половине XIX веков [Электронный ресурс] // Порівняльно-аналітичне право – № 4. – 2014. – Режим доступа: http://www.pap.in.ua/index.php/arhiv-vidannja и т.д.
4. Змерзлый Б.В. Правовое регулирование торгового судоходства в Черноморско-Азовском регионе в конце XVIII – начале ХХ вв. – Симферополь: ЧП «Предприятие Феникс», 2014. – 512 с.
5. Представник Національної академії прокуратури України взяв участь у засіданнях спеціалізованої вченої ради Інституту законодавства Верховної Ради України [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ap.gp.gov.ua/ua/dec_2011.html
6. Змерзлий Б.В. Політика радянської держави щодо Російської Православної Церкви у Криму в 1921 – 1929 роках: Автореф. дис… канд. іст. наук: 07.00.01 / Київ. нац. ун-т ім. Т. Шевченка. – К., 2001. – 18 c.
7. Пащеня В.Н. Историография крымоведения. – Симферополь: ДИАЙПИ, 2013. – 368 с.
8. Змерзлый Б.В. Рецензия на монографическое исследование Пащени В.Н. «Крымская область в советский период: 1945 – 1964 г.г.» [Электронный ресурс] // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Серия «Юридические науки». – Том 24 (63), № 1. – 2011 г. – С. 367-373. – Режим доступа: http://www.science.crimea.edu/zapiski/2011/law/uch_24_1law/50_zmerzliy.pdf
9. Кульшарипов М.М. История Башкортостана. XX век. Ч. II. Пробный учебник для 9 кл. – Уфа: Китап, 2001. – 176 с.
10. Башкортостан. Краткая энциклопедия. – Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия». – 1996. – 670 с.
11. Змерзлый Б.В. Введение кирилличного алфавита в крымскотатарском языке в 1938 г. // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия [9]. Филология. – Симферополь: Информ.-изд. отд. ТНУ, 2005. – Т.18 (57), № 1. – С.30-34.
12. Мударисова А.К. Реформирование татарского алфавита в 1920 – 1930-е гг.: дисс. …канд. ист. наук. – Казань, 2001. – 216 с.
13. Дятленко П. Языковые реформы в Центральной Азии: тренды — цели — итоги [Электронный ресурс] // Вестник Евразии. – 2008. – № 4. – С. 80-109. – Режим доступа: http://cyberleninka.ru/article/n/yazykovye-reformy-v-tsentralnoy-azii-trendy-tseli-itogi
14. Измайлов И.Л., Каримов И.Р. Реформы письменности татарского языка: прошлое и настоящее [Электронный ресурс] // «Родина». – 1999. – № 11. – Режим доступа: http://www.tataroved.ru/publication/npop/5/
15. ФарутинА. Min lingvist tugel, min sayasatche, no ya reshayu! [Электронный ресурс] // Независимая газета. – 20 ноября. – 2002. – Режим доступа: http://www.ng.ru/regions/2002-11-20/1_spor.html; Латухина К. Зорькин отобрал у татар латиницу [Электронный ресурс] // Независимая газета. – 7 ноября. – 2004. – Режим доступа: http://www.ng.ru/politics/2004-11-17/2_ks.html; Постнова В. Из Татарстана выживают кириллицу [Электронный ресурс] // Независимая газета. – 17 декабря. – 2004. – Режим доступа: http://www.ng.ru/regions/2004-12-17/4_tatarstan.html; Постнова В. Договор споткнется на латинице [Электронный ресурс] // Независимая газета. – 28 апреля. – 2005. – Режим доступа: http://www.ng.ru/regions/2005-04-28/4_dogovor.html
16. Арапов М. Латиница и кириллица [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://polit.ru/article/2003/09/23/625530/
17. Шустов А. Казахстан: плюсы и минусы латинизации [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.apn.kz/publications/article7397.htm#mark
18. Поддерживаете ли вы идею перевода казахского языка на латинскую основу? [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.comcon-2.kz/publication/publ_000109.php
19. Новейшая история стран Азии и Африки. ХХ век. Часть 3. 1945-2000 / Под ред. А.М. Родригеса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://middleeast.org.ua/modern/tur9.htm
20. Шарифова О. Латинизация алфавита. Узбекский опыт [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.fergananews.com/article.php?id=5092
21. Предварительная аналитическая справка «О переходе казахской письменности на латинскую графику» (Рабочая группа Комитета науки МОН РК, 2007) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.zakon.kz/4452604-predvaritelnaja-analiticheskaja-spravka.html
22. Змерзлий Б.В. Нариси з історії розвитку системи освіти кримських татар у Кримській АРСР (1921 – 1941 рр.). – Сімферополь: «Атлас-Компакт», 2006 р. – 279 с.
23. Урсу Д. Первый историк высшей квалификации [Электронный ресурс] // Qırım. – 30 июля. – 2011. – Режим доступа: http://qirimgazet.blogspot.com/2011/07/blog-post_2403.html
24. Плагиат в науке: круглый стол в РГГУ, 11 июня 2014 г. [Электронный ресурс] // Социологическое обозрение. – 2014. – т. 13. – № 3. – С. 193-218. – Режим доступа: http://sociologica.hse.ru/2014-13-3/140284855.html
25. Зенкин С. Специфика академического плагиата // Социологическое обозрение. – 2014. – т. 13. – № 3. – С. 193-196. – Режим доступа: http://sociologica.hse.ru/2014-13-3/140284855.html
26. ДолотовР. Юридическая ответственность за плагиат в научных работах [Электронный ресурс] // Троицкий вариант. – 2009. – № 44. – Режим доступа: http://trv-science.ru/2009/12/22/yuridicheskaya-otvetstvennost-za-plagiat-v-nauchnyx-rabotax/

[i] Грамматология – (графемика, грамматография, алфабетистика, филография; от греч. γράμμα «буква», λλόγος «учение») – семиотическая дисциплина, наука о письме, письменных системах, генеалогии письма и о его развитии и перспективах; особая познавательная дисциплина, призванная изучать роль широко понимаемого понятия «письмо» в культуре [Электронный ресурс] // Грамматологическийсловарь. – 2011. – Режим доступа: http://grammatologiya.academic.ru

Смотрите также

Оставить комментарий Отменить