Сказать по правде, будь моя воля, я бы таким женщинам, как <b>Людмила Александровна Котельникова</b>, памятники бы ставила. При жизни. Спроси у любого из нас, любим ли мы детей, только выродок ответил бы на вопрос отрицательно. Но как мы любим их, не своих кровных, а детей вообще? Умиляемся кудряшкам-глазенкам, с приторным сюсюканьем хвалим за прочитанный » на заказ» стишок, треплем за пухлую щечку, суем, походя, конфетку, гладим по головке или даем бесплатный совет, который они вместе с нами имели в виду. Да и кто из взрослых не понимает, что любить всё человечество гораздо проще и приятнее, чем одного чужого ребенка.
Людмиле Александровне, души и сердца которой хватает на многих брошенных родителями детей, не достает слов объяснить, как и в какой момент возникла в ней потребность помогать чужим детям. Ладно бы, она была одинокой старой девой, без сердечных и кровных привязанностей, искавшей в них спасение от одиночества. Но нет. Людмила Александровна сама, практически без материальной и моральной помощи от бывшего мужа, вырастила прекрасного сына, дала ему образование и с которым у нее, а парню скоро тридцать, на редкость прочные отношения любящих, понимающих и поддерживающих друг друга людей.
Морской прибой.
Людмила Александровна со своими воспитанниками»
Она стала помогать чужим детям не от одиночества, не от скуки, не желания замолить грехи (что тоже порой случается), а потому что такая потребность жила в ней всегда. Просто наступил момент, когда она не то что вырвалась наружу, а нашла форму выражения. Все, кому доводилось когда-либо в жизни общаться с Людмилой Александровной, со мной согласятся: она человек неравнодушный, невероятно добрый, с открытым сердцем и деятельным состраданием. «Как-то мне в руки попала книга, ни фамилию автора, ни название я уже не вспомню, где рассказывалось о брошенном матерью на улице мальчике и человеке, который единственным из моря проходивших мимо людей обратил на него внимание. Он привел его в приют, но постоянно, пока он рос и взрослел, не оставлял его. Меня очень тронула эта история, она и привела меня в наш Керченский интернат для детей-сирот».
День рождения в Коктебеле
Все, кому доводилось бывать в интернатах и домах ребенка, согласятся, что первый приход туда выворачивает душу наизнанку. Дети, особенно малыши, непременно зададут вопрос: «ты к кому?», «ты чья?» или «вы за мной пришли?» в надежде услышать «к тебе», «я твоя» или «за тобой». Честно, надо быть железной, чтобы остаться равнодушной к тем, кто выказывает явную готовность пойти с тобой и полюбить тебя.
На кухне у Котельниковых.
Горячие бутерброды на всех»
Людмила Александровна стала ходить в интернат регулярно. Не подумайте, что при нашей системе это плевое дело: захотел — пришел. Визит в закрытое учебно-воспитательное заведение для физических лиц — бюрократическая процедура. Надо договориться с директором и не рассчитывать, что тебя там встретят с распростертыми объятиями. Руководителей таких учреждений тоже надо понять. Мало того, что все они ходят под законом и грузом ответственности за то, чтобы под видом подарков детей не накормили какой-то дрянью и не всучили в качестве презента опасный предмет. Поэтому и от директора, и от таких искренних благотворителей, как Людмила Александровна, требуется изрядный бытовой героизм, чтобы помочь детям сверх государственного лимита доброты.
Я уже не говорю о том, что оказать нематериальную помощь, взять, к примеру, детей в свою семью на выходные или каникулы крайне сложно: кто поручится за взрослых, каковы их намерения, насколько они искренни в отношениях с детьми. В Семейном кодексе отсутствует такое понятие, как гостевая семья. Патронат вроде как существует, но механизм его не выписан. В постановлении Министерства образования Украины о школах-интернатах разрешается людям, систематически принимающим участие в воспитании детей, вывозить их на мероприятия, однако вся ответственность при этом остается на директоре. Представляете, как непросто руководителю решиться на такой шаг и сколько препятствий преодолевает благотворитель, добиваясь этого разрешения. Людмиле Александровне было мало бывать у детей, радовать их сладостями и подарками ко дню рождения.
На хозяйстве»
«Эти дети нуждаются в индивидуальном внимании. Проще говоря, каждому ребенку нужны уши, которые бы слышали именно их. Я видела, как каждому хочется выговориться, посекретничать, а в интернатских стенах сделать это непросто: всё-таки за вами пристально наблюдают сотни глаз. Я и сама очень хотела взять детей к себе домой, потому что видела, какое это для них счастье, когда мы ездили с ними на море, гуляли в парке. Удалось это не сразу. С одной стороны, директор интерната должен был быть уверен во мне, а с другой, я живу не одна, а с мамой, и должна была быть уверена, что это не помешает ей, а дети поймут, что рядом с ними старый и не вполне здоровый в силу возраста человек. Но всё получилось как нельзя лучше. Мама постепенно поняла меня и приняла детей, а дети, для которых я не мама, а Людмила Александровна, получили возможность попробовать на вкус семейное слово «бабушка».
Для них это много значит. У детей из интерната отсутствуют эмоциональные контакты, связь с внешним миром, и, на мой взгляд, им больше всего не хватает представлений о повседневной жизни вне его стен. Я уже не говорю о том, что у этих детей нет бытовых навыков: они не умеют готовить еду, покупать продукты и вещи в магазинах и на рынках. Это замечательно, что государство дает им кров и хлеб, но когда они выходят из-под его опеки, то с опозданием выясняется, что к жизни без костылей в виде госпомощи они не приспособлены. У меня болит сердце за детей, которым некому помочь. И я подумала, сумела же я вырастить хорошего, доброго и успешного сына, значит, я должна поделиться тем, что во мне есть».
Игорю всякий рад. В интернате»
О сыне Людмиле Александровны, Игоре, речь особая. Он поддержал мать, когда сам только начал становиться на ноги — учился в институте и подрабатывал. Не только свою зарплату тратила Людмила Александровна, когда покупала детям сладости, подарки и необходимые им вещи — очень помогал Игорь. Это вообще очень важно, чтобы родные дети не просто поддерживали родителей в желании помочь чужим ребятишкам, но и вообще согласились на это. Игорю было двадцать три года, когда в его семье, где он вырос единственным и любимым ребенком, появились — вы не поверите — восемнадцать малышей. «Моим сыном движет любовь и сострадание. В его сердце нет равнодушия, у него есть желание помочь детям, купить им хорошую вещь, наконец, просто пополнить счет мобильного телефона, научить готовить шашлыки, помогать девочкам. Он и меня порой учит, как вести себя с ребятами и не возражает, когда кто-то называет меня мамой», — с гордостью говорит об Игоре Людмила Александровна.
Дети его обожают, Игорь для них пример успешного молодого человека, на которого бы мальчишки хотели походить, и воспринимают его как старшего брата, который серьезно беседует с ними, помогает, советует. Пацанов просто распирает гордость от того, что у них есть такой взрослый и рассудительный друг. Я уже не говорю о том, что они, не прикасавшиеся в жизни к велосипеду, имеют возможность благодаря Игорю выезжать на море и шашлыки и путешествовать по Крыму на иномарке. Он для воспитанников интерната — живое воплощение телевизионной картинки. Они видят на экране, что люди живут иначе, чем они: выросли в семьях, чего-то сами добились в жизни, а тут вот он — именно такой молодой человек: современный, с престижной специальностью, профессионально успешный, добившийся всего своим умом, трудолюбием, ответственностью.
Все дома»
Восемь лет Людмила Александровна из недели в неделю и на каждые каникулы берет к себе домой ребят из интерната. Эти восемнадцать малышей сегодня уже подростки. Людмила Александровна не сдерживает слез, рассказывая о тех, кто сегодня по разным причинам уже не приходит к ней домовничать. Нескольким ребятам повезло попасть в приемные семьи, а вот девчонки с нового учебного года учатся в других интернатах полуострова, потому что в Керченском по пилотной программе министерства образования республики живут и учатся только мальчики. Это подтолкнуло и саму Людмилу Александровну к поступку, который окружающие, включая и самих сотрудников Керченского интерната, оценивают неоднозначно. «У некоторых, когда узнают, что я взяла на воспитание девочек-подростков, шок. Удивляются, зачем мне это нужно, ведь у меня есть взрослый сын и есть кому в старости подать мне стакан воды. Есть те, кто поддерживает, считают мое решение правильным. Но я стараюсь внимания ни на чьи слова не обращать, потому что это мое решение, меня никто к нему не подталкивал — я сама приняла его».
После долгих хождений по чиновничьим кабинетам, учебы в центре для приемных семей при министерстве образования Крыма, непростых разговоров с самими детьми, обсуждения с родными Людмила Александровна стала официально приемной мамой для двух девочек-подростков. Любой сотрудник интерната расскажет, что шансы найти семью у подростков практически нулевые. Это дети с негативным опытом жизни, с памятью о прожитых тринадцати-пятнадцати годах, много чего понимающие про себя, бросивших их родителях, повидавшие на всем недолгом веку всякого, кое в чем разобрающиеся, имеющие свое представление о том, какой должна быть приемная семья, рассчитывающие на свободу, деньги, не имеющие душевных привязанностей. С другой стороны, в этом сложном возрасте они не меньше малышей нуждаются в близких людях и эмоциональных контактах.
С сентября в доме Людмиле Александровны живут Катя и Ксюша, которые быстро освоились в семейной обстановке и наотрез отказываются «светить» свои лица и фамилии, чтобы как меньше людей знали, что они росли в интернате. Их матери лишены родительских прав, их братья и сестры либо продолжают воспитываться в интернатах, либо попали в приемные семьи. Игорь, сын Людмилы Александровны, убеждает ее, что она должна полюбить девочек как своих дочерей. И это, наверное, самое трудное, что ожидает Людмилу Александровну в отношениях с девочками.
У каждой из сторон были свои ожидания. «У Кати с Ксюшей — свободы, мобилок по тысяче гривен, сапог со стразами, одежды, как у топ-моделей, постоянного целования и обнимания. У меня — послушания, хотя понятно, что не для муштры я их брала. Хочу помочь им не потеряться в этом мире, встать на ноги, состояться в жизни и не повторить судьбы их родителей. Чтобы было как в семье: дать основание, опору, цель. Да, у меня свои планы на них — поставить на ноги, чтобы были здоровы, счастливы, профессиональны, вытянуть их из ямы, куда опустили девочек родители. Мне понятно их желание купаться в сказке, но придется учить тому, что в них только конец счастливый, а все они посвящены преодолению трудностей. Пример моего сына у них перед глазами, да и я сама имею полное право учить их на своем опыте. Мои родители никогда не принуждали меня учиться хорошо или обязательно поступать в институт, но когда я приняла для себя такое решение, то сама исправила «тройку» по математике, ночами просиживала над учебниками, имею два диплома о высшем образовании. Главное — иметь цель и организовать себя, уметь работать самостоятельно».
Девчонки постепенно привыкают жить в семье, им нравится быть ухоженными, опрятными, любимыми, слушать взрослые разговоры, толкаться рядом с бабушкой на кухне. Но, по правде сказать, пока они умеют брать и получать, до невероятности обожают подарки, им еще учиться и учиться тому, что семья — это ответственность, обязанности, распорядок, определенные правила, умение считаться с близкими. На новогодние праздники они с нетерпением ожидают приезда Игоря. Это опять подарки, путешествия, походы в кино, кафе. Не меньше Кати и Ксюши приезда Игоря ждут мальчишки из интерната.
Несмотря на то, что Людмила Александровна воспитывает в своей семье девочек, семеро мальков еженедельно приезжают к ней домой и проведут в ее семье зимние каникулы. «От того, что в семье теперь постоянно живут Катя с Ксюшей, у меня не пропало желание участвовать в жизни своих мальчишек. Они нуждаются во мне, а я, пусть это не покажется странным, в них. Они растут, но им все так же хочется, чтобы их приласкали, поцеловали, услышали. Кроме того, я приезжаю в интернат на их дни рождения. Угощаю их приятелей и одноклассников, чтобы другие дети видели, что они не одиноки, о них есть кому позаботиться, кому их защитить».
Многих буквально распирает от вопроса, откуда у Котельниковых столько денег, чтобы возиться с такой оравой ребятни, одевать их, обувать, кормить, возить в аквапарки, устраивать дни рождения, собирать в лагерь, готовить к школе. «Поначалу даже не думаешь, есть у тебя деньги или нет. Это позднее осознаешь, как много этим детям надо. Мне повезло, что встретился человек, понявший мои устремления. Он ежемесячно дает мне деньги на то, чтобы я могла принять детей у себя дома, оплатить проезд, сделать им подарки и купить самое необходимое. Выкраиваю по возможности деньги, чтобы купить кому-то из них мобильный телефон, кроссовки. Ничего плохого не скажу об интернате, но детям хочется праздника и вещей, которых нет у других. Нельзя научить быть самим собой, когда ты — копия остальных».
Да, скромный финансовый спонсор у Людмилы Александровны есть, но не будь у нее материальной поддержки сына, дети никогда бы не побывали в аквапарке в Коктебеле, не выезжали бы на море и на пикники, не имели бы спортивного снаряжения. Но главное — они бы не имели возможности радоваться всему этому в обществе взрослых людей, которые их бескорыстно любят и искренне готовы помогать им и наставлять в жизни и которые в своей привязанности к ним не видят ни бытового героизма, ни сверхъестественного человеческого подвига, а просто испытывают потребность помогать ненужным собственным родителям детям. «Мне кажется, в каждом из нас живет сострадание к попавшим в беду детям, желанием помочь им наделен каждый человек. Главное помнить, что, как говорила мать Тереза, чем больше мы отдаем, тем большим мы обладаем».